Сочинение на тему: "Творческий путь Марины Цветаевой".
Марина Ивановна Цветаева - одна из самых известных русских поэтесс. Ее вклад в русскую культуру поистине значительный, ведь она писала не только стихи, но и прозу, освоив множество разных жанров. Поэзия Цветаевой неразрывно связана с прозой, ей присуще особенное звучание. Она писала, что проза поэта отличается от прозы прозаика. И действительно, в тексте писательницы важным всегда был не только идейный замысел, но и ритмичность, гармоничное звучание. Цветаева в прозе всегда подробно изъяснялась, пыталась как можно доходчивее объяснить свою мысль, смакуя ее в разных вариациях. И если поэзия Цветаевой отличается особой лаконичностью, то ее проза более емкая и не менее художественно ценная.
Стихи Марина Цветаева начала сочинять совсем еще девочкой - в шестилетнем возрасте! По-настоящему ее творческий путь начался в шестнадцать лет, когда Марине помогли опубликовать ее первый сборник стихотворений «Вечерний альбом». В детской, на первый взгляд, книге, литературные критики и известные писатели увидели будущего мастера слова. Первые стихотворения еще полны чистоты и правдивости, они отражают наблюдения юной поэтессы. В них Марина обращается к самым близким - сестре и матери, радуется жизни, рассуждает о смерти, переживает любовь.
Спустя два года выходит в свет второй сборник поэтессы - «Волшебный фонарь». Все произведения, написанные в нежном возрасте, отличаются особым видением мира, романтизмом. В них автор наблюдает за кипящей вокруг жизнью, стремясь запечатлеть ее мгновения.
В последующие несколько лет Цветаева находится в поиске себя как поэта.
Произведения этого периода объединены в сборник «Юношеские стихотворения», который не печатался. Появляется много нового в стихах. Автор обращает внимание на мелкие детали, которые не замечала раньше, экспериментирует с художественными приемами, прибегая то к различным переносам, то к паузам. Она играет с ударениями и тем самым усиливает экспрессию стихотворений, создает особую интонацию.
В годы перед революцией творчество Цветаевой приобретает новые черты. События в стране отражаются на ее стихотворениях, в них появляется мотив любви к родной России, тема поэта и фольклорные мотивы. В это время подрастает дочь поэтессы, которая становится для нее лучиком света, настоящей гордостью. Об этом Цветаева также пишет, но ее мечтам о великом будущем дочери не суждено было сбыться - война и лагеря уничтожили все надежды.
Ранее не писавшая на политические темы Цветаева в этот период показала свое отношение к революции, которую не сумела понять и принять. В 1917-1920 гг. выходит сборник «Лебединый стан». Поэтесса показывает, что способна писать не только об интимном: религия, родина, белогвардейцы - вот о чем теперь пишет автор. Война болью отозвалась в сердце Цветаевой: «больно всем - и белым, и красным!».
Спокойную, мирную жизнь поэтессы разрушили, и она вынуждена была существовать, пытаясь спасти своих детей. В это время ее произведения становятся похожими на личный дневник, в котором записаны глубокие переживания. И когда в жизни Цветаевой случается непоправимое - от голода погибает ее младшая доченька, крик своей души эта женщина-поэт облачает в стих-исповедь:
«Две руки - ласкать, разглаживать
Нежные головки пышные.
Две руки - и вот одна из них
За ночь оказалась лишняя».
Дальше поэтессу ждала жизнь в эмиграции. И хоть позже она все же возвратилась на родину, ни дочери, ни мужа она уже не увидела - их необоснованно обвинили и арестовали. В эти годы поэзия Цветаевой становится еще глубже, приобретает философские и психологические черты. Последняя опубликованная при жизни автора книга - «После России» (1928) - была напечатана во Франции. Этот сборник считают пиком творчества Цветаевой. Кажется, что чем тяжелее становилась ее внешняя жизнь, тем сильнее становился ее внутренний мир и экспрессивнее стихотворения.
Накануне Второй мировой войны поэтесса возвращается на родину, но злосчастная война опять отбирает у нее родные земли, и в 1941 году Марина Цветаева решает уйти из жизни, даже это решение запечатлев в своих стихах: «Мне -совестно, что я еще жива».
Марина Цветаева. Женщина-поэт. Женщина-мать. Женщина
[Эссе]
Как два костра, глаза твои я вижу,
Пылающие мне в могилу – в ад, –
Ту видящие, что рукой не движет,
Умершую сто лет назад.
Да, к сожалению (или к счастью) мое знакомство с Мариной Цветаевой как с поэтом состоялось не спустя 100 лет после её трагического ухода из жизни, а лишь по прошествии 69 лет. Томик её стихов был куплен совершенно случайно 26 сентября 2010 года, и по сей день моя «болезнь», моя любовь к жизни и творчеству Марины Ивановны Цветаевой не изживает себя.
Она прожила короткую, тяжелую, но и, одновременно, очень яркую и насыщенную жизнь. Думаю, что, находясь там, – где прибывают большинство, обретя покой, – она, пересматривая пленку своей земной жизни, останется, в общем и целом, довольна, не изъявит желания как-то переиначить события своей прошлой, земной жизни. Все шло так, как должно было. Ничего нельзя исправить и ничего не надо исправлять.
Женщина- поэт
Однажды Марина Цветаева случайно обмолвилась по чисто литературному поводу: «Это дело специалистов поэзии. Моя же специальность - Жизнь». Эти слова можно сделать эпиграфом к ее творчеству.
Первое стихотворение было написано Цветаевой в 5 лет. «Ты лети мой конь ретивый Чрез моря и чрез луга И, потряхивая гривой, Отнеси меня туда...» Позже, она писала в своем дневнике (надо отметить, что на протяжении всей своей жизни она не переставала вести дневниковые записи): – «Смеялись: мать (торжествующе: не выйдет из меня поэта), отец (добродушно), репетитор брата (го-го-го!), брат, и даже младшая сестра. А я, красная, как пион, оглушенная в висках кровью, сквозь закипающие слезы – сначала молчу, а потом – ору: «Туда, туда – далёко!..»
Одним из первых на поэзию Цветаевой обратил внимание Валерий Брюсов, считая ее «несомненно, талантливой» и при этом отмечая «жуткую интимность» ее стихов. Но по-настоящему поэтесса обрела свой подлинный поэтический голос в 1917–1916 годы, когда ею были созданы стихотворения, составившие циклы «Стихи о Москве», «Бессонница», «Стенька Разин» и другие. Много ярких стихотворений было посвящено поэтам-современникам - Ахматовой, Блоку. Стихи 1915–1917 годов (лучшее, что написано Цветаевой до революции) печатались в журналах и альманахах. Цветаева много работала в жанре поэмы. Позже она писала: «в своих стихах я уверена непоколебимо».
Марину Цветаеву - поэта не спутаешь ни с кем другим. Ее стихи можно безошибочно узнать - по особому распеву, ритмам, интонации. Она хотела быть разнообразной, искала в поэзии различные пути.
Женщина-мать
Цветаева выходит замуж рано, если, конечно, смотреть на то время сквозь призму современности, – 1912 год, в этом же году родилась ее первая дочь – Ариадна. Приходит осознание – «мать». Цветаевой (матери) – 20 лет. Не так уж мало и не так уж много. Спорный вопрос. Позже, она напишет, обращаясь к Але, – «ты маленькой была, я – молодою».
«Моя мать очень странная» – такую краткую характеристику дала Марине Цветаевой её дочь – Ариадна. Матери всегда любуются на своего ребенка, и вообще на детей, а Цветаева маленьких детей не любила, чего не стеснялась говорить (можно сказать, что она практически ничего не стеснялась, она была открыта для всех, но и, одновременно, закрыта для каждого). Даже с дочерью она выстроила такие отношения, как обращение на «Вы» и исключительно по имени – Марина. Это говорит об одном – дистанция. Дистанция должна присутствовать с любым человеком, тем более с родным по крови. Это было одним из пунктов её философии.
В 1917 году появляется на свет второй ребенок – Ирина, которая умирает в приюте в возрасте трех лет.
Вся её философия была сродни алмазу по крепости лишь до появления Георгия – Мура – так она ласково звала сына, рожденного в 1925 году. Георгий Сергеевич Эфрон – этот мальчик был долгожданным, желанным, самым придуманным из всех мечтаний Марины Цветаевой и самым реальным их воплощением. Он был «чудом». Она хотела сына с какой-то неистовостью, впрочем, как и всего, чего хотела в жизни. С какой-то, поистине мужской, не женской страстью, она хотела продолжить свой род, цветаевский род, себя самое в сыне, ее сыне - слепке с нее самой!
Руки Марины в тонких серебряных браслетах - память о матери - беспрерывно крошили, мешали, мыли, чистили, скребли, стирали одежду для Али и Мура, грели на плите тяжелое корыто с водой, а потом в этом корыте они по вечерам, вдвоем с хрупкой, голубоглазой Алей купали веселого, толстощекого малыша, шаловливо обрызгивающего их с ног до головы теплой мыльною водой… такой видел (хотел видеть) Сергей Эфрон свою жену, мать – Марину Цветаеву.
Женщина
Любовь – вот смысл жизни, как мне кажется, для Марины Цветаевой. Она писала: «если я не люблю – я не живу». В этом она вся. Такие понятия, как «любовь» и «женщина» не разделимы, а Цветаева была истиной женщиной. Она любила – отдавала себя всю, но несколько объекту любви, сколько самой любви. Но и хотела от предмета соей любви такого же всеобъятного, всепоглощающего чувства. Любовь на протяжении всей жизни была для нее одна, она не менялась, менялись только города, люди, книги, голоса. Любовь - воплощение творчества, начало бытия, что всегда было так важно для нее. Как не могла она жить - и не писать, так не могла жить - и не любить. Цветаева принадлежит к тем немногим людям, которым удалось увековечить и себя, и свою любовь.
Поэт умирает – а его поэзия остаётся. Сбылось её пророчество: «Моим стихам настанет свой черёд». Её имя прочно вошло в историю нашей поэзии, духовной культуры и думается – навсегда.
Ответ оставил Гость
Марина Цветаева. Эффектно и даже вычурно звучит это имя, похожее на псевдоним. Но за цветочным именем - израненная душа, скитающаяся в бесконечности страстей. Везде - не дома, всегда - не богата и, в общем-то, не слишком удачлива. В маркитанском обозе своей неуёмной воительницы судьбы. Поэт Марина Цветаева.. . Именно поэт, слова "поэтесса" она не любила... Как многие поэты, Цветаева охотно верила "знакам судьбы". Полночь, листопад, суббота - она прочитала этот горестный гороскоп легко и отчётливо. Рябина навсегда вошла в её поэзию. Пылающая и горькая, на излёте осени, она стала символом судьбы, тоже горькой, пылающей творчеством и уходящей в зиму забвения. Но уже тогда, в ранней юности, Марина Цветаева догадалась, что её поэзия по духу своему - мятеж, пожар, ракета, что она по сути своей - вперекор всему: и покою сна, и тишине святилищ, и фимиаму славы, и даже пыли забвения. О, она была уверена, что пожар всё равно разгорится, а стихам её "настанет свой черёд". Самое удивительное - это, конечно, её полнейшая уверенность, что сроки исполнятся: настанут дни (хоть через сто лет!) , и её стихи, те самые, что лежат "в пыли по магазинам", нечитанные, немые, погребённые, - они, как засыпанные пеплом угли, вспыхнут, и грозное зарево поэтического мятежа будет видно далеко окрест.
Пророчество сбылось: Цветаева сегодня - один из самых любимых и читаемых поэтов. Она прожила менее полувека, начала серьёзно писать приблизительно в шестнадцать лет и за три десятилетия напряжённого непрерывного труда оставила такое литературное наследие, с которым по масштабу и духовной напряжённости мало что может сравниться. Сотни стихов, пьеса, более десяти поэм, критические статьи, мемуарная проза.. . Ею создан совершенно неповторимый поэтический мир, оригинальный голос её чисто и ясно звучит среди пёстрого многоголосья школ и течений "серебряного века". Её лирика - это непрерывное объяснение в любви по самым различным поводам, любви к миру, выражаемой требовательно, страстно, а иногда и с дерзостью гордого вызова. И это несмотря на то, что в поэзии Цветаевой есть немало упоминаний о бренности всего земного и мыслей о собственном конце.
Ребенок из интеллигентной профессорской семьи. Марина Цветаева начала свою
литературную деятельность в шестнадцать лет. Влияние матери, талантливой
пианистки, ученицы А.Рубинштейна, сказалось на любви к музыке, природе. Как
говорила сама Цветаева, стихи у нее были тоже от матери, она начала писать их
с шести лет. Свой путь и свою значимость в русской поэзии Марина, тогда еще
совсем молодая девушка, пророчески указала в одном из своих стихотворений.
Цветаева свой первый сборник стихов «Вечерний альбом» издала сама, в 1910
году, тогда она еще училась в гимназии. В сборник она включила свою лирику,
написанную с пятнадцати до семнадцати лет. Ее стихи с восторгом встретил
Максимилиан Волошин, заметил Валерий Брюсов. «Когда читаешь ее книги,
минутами становится неловко, словно заглянул через полуоткрытое окно в
чужую картину…», — так описывал Брюсов стихи Марины. В них были разговоры
с подругами, с сестрой, матерью, детская непосредственность, виделась в
размышлениях о жизни, смерти, любви.
Марина Цветаева была сложным и талантливым человеком. Держалась она
всегда особняком, как вспоминают ее знакомые, настоящим другом для нее
была сестра Анастасия, Ася. Рано утратив мать, Марина сразу повзрослела и
приобрела предчувствие трагического, пронизывающего ее стихи. После личного
знакомства с Цветаевой с удивительным поэтом и человеком Максом Волошиным
между ними возникает искренняя дружба. Она общается с московскими
символистами, участвует в деятельности издательства «Мусагет». Выступает с
Асей, читая свои стихи в два голоса, дуэтом. В дом приходят известные поэты,
Марина переписывается с В.Розановым.
Через два года после первого Цветаева выпускает второй сборник – «Волшебный
фонарь», а в 1913 году выходит сборник «Из двух книг», в котором собраны
лучшие стихотворения. Оба первых сборника – о доме ее детства, сказочном,
волшебном своем мире. В первых стихах есть и ее юношеское преклонение перед
кумиром – Наполеоном, и в связи с этим – восхищение творчеством Э.Ростана,
написавшем пьесу «Орленок» о сыне Наполеона.
После тех юношеских сборников не напечатали ни одного. Но стихи пишутся
и становятся все отточенней. В Борисоглебском Марина Цветаева живет до
эмиграции. Революция и гражданская война разлучают Цветаеву с мужем: он
белогвардеец, остается за границей. Цветаева воспевает и поэтизирует белую
гвардию в книге стихов 191701921 годов «Лебединый стан», но одинаково
осуждает за кровопролитную войну и белых, и красных.
Поэтесса совершенно неприспособленная к быту, живет в ужасных условиях;
умирает от голода ее вторая дочь, Ирина. Лирика этого периода принизана
ожиданием известий от мужа, скорбью по умершему ребенку.
Марине Ивановне с дочерью Алей удается получить из-за границы весть от
Эфрона и уехать к нему в 1922 году. Вдали от России ее ждут бесконечные
скитания, безденежье, невозможность совместить творчество с заедающим
душу бытом. Но вместе с тем, впереди были и большие поэтические достижения.
Талант Цветаевой вдали от родины обрел мощную силу и зазвучал по-новому.
Марина Цветаева
СТАТЬИ, ЭССЕ
ВОЛШЕБСТВО В СТИХАХ БРЮСОВА
Есть поэты - волшебники в каждой строчке. Их души - зеркала, собирающие все лунные лучи волшебства и отражающие только их. Не ищите в них ни пути, ни этапов, ни цели. Их муза с колыбели до гроба - принцесса и волшебница. Не к ним принадлежит Брюсов. У Брюсова много муз - муза в лавровом венке, в венце из терний, муза в латах и шлеме, муза «с поддельной красотой ланит», но есть и волшебница, есть и девушка-муза. Об этой редкой гостье в стихах Брюсова я и хочу рассказать.
Доказать волшебство - в лице ли, в голосе ли, в стихах ли оно - невозможно. Заглянуть в чьи-нибудь черты, прочтя какую-нибудь строчку, мы только можем воскликнуть: ах! только взрогнуть от сознания, что волшебство здесь, перед нами. Кто докажет улыбку Джоконды?
Немного раз улыбнулась волшебница-муза на 600 страницах «Путей и перепутий». Но эти улыбки единственны и незабвенны.
Вот стихотворение «Идеал». Уже с первой строчки «Ее он увидел в магический час» - нас охватывает легкая дрожь, первая предвестница волшебства. «Магический час» - мы уже чувствуем, что это час сумерек, странный час после заката. «Был вечер лазурным и запад погас…» Мы входим в сказку. Несложная это сказка и с грустным концом, как все лучшие сказки. Вся она в трех словах: увиделись, поняли, расстались. Но это было на заре жизни и в сумерках дня. Юность и сумерки - и уже волшебство! Нельзя уйти от этого стихотворения, не отметив несколько несказанно глубоких, слишком редких у Брюсова строк:
То был мотылек, пилигрим вечеров,
который подслушал прощанье без слов,
то было смущенное облачко мая…
Какая в них простота, какая проникновенность. Эти строки - почти молитва.
Соединение образов девушки и мотылька не единственно в стихах поэта. Мы встречаем его и в стихотворении «Женщина», где поэт прямо отождествляет девушку с мотыльком.
О девушки, о мотыльки на воле!
Вас на балу звенящий вальс влечет,
Вы в нашей жизни, как цветы магнолий.
Но каждая узнает свой черед…
Может быть, завтра один из этих мотыльков на воле будет биться в золотой бахроме из стихотворения «Продажная» и тосковать о навеки утраченных зеленых листьях:
Альков задрожал золотой бахромой.
Она задернула длинные кисти…
О, да, ей грезился свод голубой
И зеленые листья…
В этом стихотворении уже не улыбка, в нем плач девушки-музы.
Все девушки Брюсова - обречены. Что ждет ее, проходящую по бульвару «с опущенным взором, в пелериночке белой», и ту, чьи «прикрыты стыдливо виски», и ту из стихотворения «Весна»? Остановимся на нем. Я так ясно вижу героиню. Ей 15, 16 лет. Она кого-то любит, она ничего не знает о жизни. Все ушли, и вот она стала у окна и чертит «его» инициалы. О чем она думает? Быть может, совсем не о нем. Думает о море, которое знает только по стихам и картинкам, о какой-то будущей боли, о какой-то не нашей весне.
Где-то за морем тогда расцветала весна…
Мне кажется, что волшебство мира заключено в этой строчке, как в выражении «звенящий бал» - вся юность. На что обречены они, юные и нежные героини лучших стихотворений Брюсова? Ответ на это в строчках:
Вот и тайна земных наслаждений,
Но такой ли ее я ждала накануне?
Я дрожу от стыда, я смеюсь…
Вслед за звенящими вальсами - золотая клетка алькова; за мечтой о любви - осуществление ее. Но это не конец. Из глубины плена до нас доходит тихая жалоба, последняя мечта:
И если Бог пошлет мне сон
О недоступном и о счастье,
Мне про любовь не скажет он,
Мне не приснится сладострастье.
И буду вновь ребенком я
Под тихим пологом кроватки,
И сядет рядом мать моя,
Озарена огнем лампадки.
Не все погибло! - Есть воспоминание.
Музыкой юности, вызванной властью воспоминаний, звучат стихотворения «Одиночество» и «Первые встречи». В них оживает убитое жизнью волшебство. Перед нами образ двух сестер, слышавших когда-то первые клятвы поэта; тенистый сад перед нами - сад его юности.
Мы ведь дети, все мы дети, мотыльки вокруг огней!
Много ликов у волшебства. Всех времен оно, всех возрастов и стран. Видеть его лишь в тонких чертах шестнадцатилетних - ошибка. Юность равна волшебству, но волшебство - не только юности. Не юноша и девушка перед нами в стихотворении «Встреча».
О этот крик желанья пленного!
Но уже первые строки заставляют нас сжать руки и широко раскрыть глаза:
О эти встречи мимолетные
На гулких улицах столиц!
Шум экипажей, блеск витрин, смена лиц, и среди нескольких лиц вдруг одно на миг единственное, - вот оно, волшебство улицы! Кто она, эта незнакомка? Не все ли равно! Из глаз ее глядят неповторимое и тайна.
Улица - самое любимое Брюсовым проявление волшебства. Ее холод лишь для тех, чьи глаза не зажигаются от фонарей и витрин, чье сердце не зажигается с глазами.
Горят электричеством луны
На выгнутых, длинных столбах…
Β этом стихотворении - все волшебство городской весны. Прочтите его вы, отрицающий музыку в душе и стихах поэта. Прочтите вслух эти строки:
Как тихие звуки клавира
Далекие рокоты дня…
Что может быть ближе к самим звукам клавира, чем эта строка о них?
Слово «клавир» сразу переносит нас в Германию, страну лучших сказок. Ей обязан Брюсов другим своим прекрасным стихотворением:
Помню вечер, помню лето,
Рейна полные струи…
Зеленоватый Рейн с повторенными у берегов башнями старого Кельна и сверкающими вдали парусами; темная зелень виноградников; «песня милой старины…».
О, волшебство старой Германии! О, Heinrich Heine! Мысль о Германии наводит меня на волшебство вагона. Мчится поезд. За окнами ночь. В еле освещенном купе чьи-то зеленые глаза:
И было ль то влиянье
Качания и тьмы,
Но было там влиянье,
В котором никли мы…
И вновь перед нами двое чужих, соединенных на миг волшебством ночи и вагона:
И чьи-то губы близились
Во тьме к другим губам,
И чьи-то губы сблизились, -
Иль снилось это нам?
Снилось ли? Лучше так! Кто знает, какими оказались бы при ровном дневном свете эти зеленые глаза?
Загрузка...