Методика формирования представления у младших школьников о творчестве К. Паустовского

Как решить, к какому жанру относится это произведение Паустовского: это очерк, статья или эссе? Попробуйте сами доказать, что вы предельно точно определили его жанр.

Произведение Паустовского “Радость творчества” - эссе, поскольку в нем соче­таются все важнейшие признаки этого жанра. Оно небольшого размера, сво­бодной композиции, и в нем передаются впечатления автора от собственных конк­ретных наблюдений.

Какие проблемы, судя по этому произведе­нию, особенно остро волновали писателя?

Автор обозначил проблему, которая его волнует, уже в заголовке как проблему творчества. Но с ней связаны и многие другие проблемы, которые сопутствуют ее решению. Это и способность человека быть счастливым, и радость созерцания, и радость работы над книгой, и чувство приобщения ко всему, что нас окружает. Автора, как и многих из нас, волнуют многочисленные проблемы.

Какие жанры можно было бы использовать для решения этих проблем? Есть ли в каждой конк­ретной проблеме какие-то признаки, которые дают возможность избрать конкретный жанр, или выбор зависит только от желания

Автор волен как в выборе проблемы, так и в выборе жанра. Однако при опреде­лении жанра нельзя не учитывать харак­тер используемого материала и цель, ко­торую преследует создание конкретного произведения. Так, например, нельзя ис­пользовать сатиру тогда, когда вам хочет­ся воспеть подвиг, или роман тогда, когда у вас есть желание рассказать о крохот­ном эпизоде, который вы только что на­блюдали. Так что жанр всегда связан с ре­шением многих проблем.

Какой из отличительных признаков эссе более всего представлен в этом произведении:

а) афористичность;

б) подчеркнутая субъективность;

в) установка на воспроизведение разговорной речи?

В эссе “Радость творчества” представ­лены все признаки жанра, но можно считать, что в нем наиболее активно представлены субъективность, личная позиция автора и его отношение к раз­ным аспектам творчества именно в его собственной судьбе.

Глоссарий:

• жанры произведений паустовского
• паустовский радость творчества
• какие проблемы судя по этому произведению особенно остро волновали писателя
• жанр произведения радость творчества
• радость творчества паустовский

(Пока оценок нет)

Другие работы по этой теме:

1. Вопрос учебника сформулирован недостаточно чётко. Его можно понять так: какие особенности творчества Бунина важны для каждого писателя. Или так: какие особенности творчества ха­рактерны именно для...
2. Составьте план рассказа. В какой момент про­исходит “рождение рассказа”? Примерный план рассказа. – По пути на дачу (писатель в поезде). – Размышление писателя о труде...
3. Что такое радость? Что несет в себе такое обыденное, казалось бы, понятие? Радость – это одна из положительных эмоций человека, внутреннее чувство удовлетворения, удовольствия и...

Константин Паустовский

(1892-1968)

«Я не променяю Среднюю Россию

на самые прославленные и потрясающие

красоты земного шара...»

К.Г. Паустовский

Константин Георгиевич Паустовский - выдающийся русский писатель, его романы, повести и рассказы по праву считаются классикой отечественной литературы XX века. Для советских читателей Паустовский - это олицетворение человеческого и писательского благородства, совесть эпохи.

Будущий писатель-классик родился в Москве в далёком 1892 году в семье инженера-железнодорожника. После нескольких переездов семья поселилась в Киеве, где Константин поступил в гимназию. С 16 лет был вынужден зарабатывать на жизнь. Первый небольшой рассказ Паустовского «На воде» (1912), написанный в последний год учебы в гимназии, был напечатан в киевском альманахе «Огни». По окончании гимназии Паустовский учился в Киевском, затем в Московском университете. Первая мировая война заставила его прервать учебу. Паустовский стал вожатым на московском трамвае, работал на санитарном поезде, на металлургическом заводе, затем стал рыбаком в артели на Азовском море. Октябрьскую революцию 1917 года Паустовский встретил в Москве. Писатель очень много ездил по стране, работал журналистом, в годы Великой Отечественной войны был военным корреспондентом на Южном фронте.

В 1945-1963 гг. писал свое главное произведение - автобиографическую «Повесть о жизни», состоящую из шести книг. Тогда же к нему пришло мировое признание. В 1965-м году планировалось присуждение Нобелевской премии Паустовскому, однако премию вручили другому нашему выдающемуся писателю Шолохову. Паустовский умер в 1968 году в Москве. В 1978 году одну из малых планет назвали Паустовский - в честь писателя. Именем писателя назван теплоход «Константин Паустовский».

Константин Паустовский вспоминал, что любовь к природе «завладела им с детских лет». Уже в первых его произведениях чувствуется особое авторское внимание к живому миру. Писатель обладал редкостным талантом - способностью подмечать то, что ускользает от «ленивых человеческих глаз». Почему еловые шишки весят гораздо больше сосновых? Почему человека, идущего по некошеному полю, может неотступно преследовать ласточка и кричать так, будто у неё отняли птенца? Он заражает читателя восхищением природой, раскрывает простые, казалось бы, истины. Но Паустовский писал не только о природе. Дети - вот чьим языком владел он в совершенстве и для кого сочинил - увлекательно и с юмором - немало своих замечательных произведений. Особое место в творчестве автора принадлежит произведениям для детей: «Заячьи лапы», «Растрепанный воробей», «Барсучий нос», «Жильцы старого дома», «Заботливый цветок», «Кот-ворюга», «Похождения жука-носорога» «Дремучий медведь», «Тё

Писатель Константин Георгиевич Паустовский относился к людям, умевшим тонко чувствовать веяние своего времени. Это не просто автор разноплановых произведений - от романов до рассказов, но и благородный человек, до конца преданный своему делу и во всех отношениях «сделавший себя сам».

Биографические факты и вехи жизненного пути

Будущий классик русской литературы появился на свет 19 мая 1892 года в Москве. Рос в многодетной семье: помимо маленького Константина подрастали еще два брата и сестра. Так как отец его служил железнодорожником, то семья была вынуждена часто менять место жительства. Осели в украинской столице в 1898 году.

Паустовский сначала окончил гимназию и написал свой первый рассказ, который впоследствии был напечатан. Позже стал студентом университета. С тех пор жизнь писателя стала похожа на лихо переплетенную сеть разных дорог. Была и учеба в родной Москве, внезапно оборвавшаяся по причине Первой мировой, и разные профессии, начиная от трамвайного кондуктора и заканчивая рабочим-металлургом и, конечно, литературная работа.

С тех пор жизнь писателя стала похожа на лихо переплетенную сеть разных дорог: была и учеба в родной Москве, внезапно оборвавшаяся по причине Первой мировой, и разные профессии, начиная от трамвайного кондуктора и заканчивая рабочим-металлургом и, конечно, литературная работа.

Биография послереволюционного периода - это непрерывные поездки по стране, а в гражданскую войну – непростая служба в Красной армии. Послевоенные годы стали наиболее успешными в плане творчества - произошла успешная публикация очерков, и, наконец, созрело решение полностью оставить работу во имя творчества. В эти же годы Паустовский не прекращает путешествия по всему Советскому Союзу. В Великую Отечественную он из редактора перевоплотился в военного корреспондента. До 1963 года работал над огромной автобиографической повестью, состоящей из 6 книг.

Уже в середине 50-х писатель был публично признан мировой общественностью. Тогда же он смог побывать во многих европейских странах, по сообщению биографов, довольно долго проживал на острове Капри, был номинирован на Нобелевскую премию. Окончил свой жизненный путь 14 июля 1968 года, похоронен в Тарусе в соответствии с собственным желанием.

Творческий талант: для детей и не только

Особое место в библиографии автора принадлежит произведениям для детей: это сказки и целый цикл рассказов: «Заячьи лапы», «Растрепанный воробей» и другие. Каждый из них учит природолюбию и наблюдательности, доброте и фантазии, честности и совести - всему, что так необходимо во взрослой жизни. Самым известным творением считается рассказ «Корзина с еловыми шишками», вводящий читателя в неповторимый мир известного норвежского композитора Грига. В своей «Телеграмме» он раскрывает тему неравнодушия, личной ответственности человека за все, что делается на жизненном пути.

Для более взрослого поколения были созданы: сборник «Встречные корабли», роман «Блистающие облака», «Северная повесть» и «Чёрное море», «Золотая роза», а также книга о воплощении мечты - «Кара-Бугаз».

1. Оба брата Паустовского погибли в один день во время Первой Мировой. Трагически скончался в 25-летнем возрасте и сын писателя от третьего брака, Алексей.
2. Романтической основой большинства своих произведений, прозаик обязан Александру Грину, которого очень любил читать в детстве.
3. Одноименный фильм по произведению «Кара-Бугаз» не был показан по политическим мотивам.
4. Нобелевскую премию по литературе, которая могла достаться Паустовскому, получил другой русский автор - Михаил Шолохов.

Этот уникальный человек оставил после себя богатое литературное наследие, писав не только для людей, но и о них - писателях и поэтах, художниках и живописцах. Писал так, как и видел: с неудержимой лёгкостью, искренней добротой и неповторимой человечностью.

Если это сообщение тебе пригодилось, буда рада видеть тебя

К.Г.Паустовский (1892-1968) - писатель, в чьем творчестве высокая поэтичность неразрывно и органично сливается с про­светительской тенденцией. Он был убежден, что «в любой обла­сти человеческого знания заключается бездна поэзии». Паустов­ский - общепризнанный мастер слова, считавший писательство призванием, которому следует посвятить себя целиком.

Чтобы иметь право писать, нужно хорошо знать жизнь, - ре­шил еще юношей будущий писатель и отправился в путешествие по стране, жадно вбирая впечатления. Исследователь творчества Паустовского Л.Кременцов отмечал, что вырасти в крупного ма­стера писателю позволили прежде всего психологический тип его личности - необычайно эмоциональный и в то же время воле­вой, а кроме того, прекрасная память, живой интерес к людям, к искусству, к природе; с годами - и широкая эрудиция, культу­ра, богатейший жизненный опыт.

О детстве и юности, которые прошли на Украине и в Москве, писатель вспоминал в книгах «Далекие годы», «Беспокойная юность», «Романтики». Первые его произведения были полны яр­ких экзотических красок. Это объясняется тем, что в детстве во­круг него постоянно «шумел ветер необычайного» и его пресле­довало «желание необыкновенного». В 30-е годы Паустовский об­ращается к исторической теме и жанру повести («Судьба Шарля

Лонсевиля», «Северная повесть»). К этому же времени относятся произведения, которые считаются образцами художественно-по­знавательной прозы: «Кара-Бугаз» (1932), «Колхида» (1934), «Чер­ное море» (1936), «Мешорская сторона» (1930). В творчестве Пау­стовского впервые органически сливаются в одно целое повесть, очерк, краеведческое и научное описание.

Произведения Паустовского после их появления становились очень популярными среди юных читателей. Известный критик дет­ской литературы А.Роскин заметил, что если бы чеховские герои из рассказа «Мальчики» читали Паустовского, то бежали бы они не в Америку, а на Кара-Бугаз, на Каспийское море, - столь сильно было влияние его произведений на юные души.

Для того чтобы написать повесть «Кара-Бугаз», Паустовский объехал почти все побережье Каспия. Многие герои повести - лица реальные, а факты - подлинные. Такой же метод писатель применял при работе над повестью «Мещорская сторона» (1939). Многие из рассказов, составивших это мозаичное повествова­ние, также перешли в детское чтение. Да и вышла повесть впер­вые в Детиздате (как и некоторые другие произведения Паустов­ского).

Мещорский край Паустовский называл своей второй родиной. Там он прожил (с перерывами) больше двадцати лет и там, по его словам, прикоснулся к народной жизни, к чистейшим исто­кам русского языка. «Самое большое, простое и бесхитростное счастье я нашел в лесном Мещорском краю, - писал Констан­тин Георгиевич. - Счастье близости к своей земле, сосредоточен­ности и внутренней свободы, любимых дум и напряженного тру­да». Поэтому и было столь сильным влияние лесного края на пи­сательское сознание Паустовского, настрой его образов, на по­этику его произведений.

О чем только не узнавал читатель из описаний малоизученного тогда еще края! О старинной его карте, которую приходится ис­правлять, настолько изменилось течение его рек и каналов; об озерах с таинственной водой разного цвета: о лесах, «величест­венных, как кафедральные соборы». Тут и птицы, и рыбы, и вол­чица с волчатами, и череп ископаемого оленя с размахом рогов в два с половиной метра... Но главное, что остается в душе читате­ля, - это ощущение прикосновения к тайне. К тайне очарования русской природы, когда «в необыкновенной, никогда не слыхан­ной тишине зарождается рассвет... Еще все спит... И только совы летают около костра медленно и бесшумно, как комья белого пуха». Или когда «закат тяжело пылает на кронах деревьев, золотит их старинной позолотой. А внизу, у подножия сосен, уже темно и глухо. Бесшумно летают и как будто заглядывают в лицо летучие мыши. Какой-то непонятный звон слышен в лесах - звучание вечера, догоревшего дня».

«Мещорская сторона» начинается с уверения, что в этом крае «нет никаких особенных красот и богатств, кроме лесов, лугов и прозрачного воздуха». Но чем больше узнаешь эту «тихую и не­мудрую землю под неярким небом», тем все больше, «почти до боли в сердце», начинаешь ее любить. К этой мысли писатель при­ходит в финале повести. Он считал, что прикосновение к родной природе, ее познание - залог истинного счастья и удел «посвя­щенных», а не невежд. «Человек, знающий, например, жизнь ра­стений и законы растительного мира, гораздо счастливее того, кто даже не может отличить ольху от осины или клевер от подо­рожника».

Пристальное вглядывание во все проявления жизни людей и природы не приглушало романтического звучания прозы Пау­стовского. Он говорил, что романтика не противоречит острому интересу к «грубой жизни» и любви к ней; почти во всех областях человеческой деятельности заложены золотые зерна романтики.

Зерна романтики с большой щедростью рассыпаны и в ма­леньких рассказах Паустовского о детях. В «Барсучьем носе» (1935) мальчик наделен особым слухом и зрением: он слышит, как шеп­чутся рыбы; он видит, как муравьи устраивают паром через ручей из сосновой коры и паутины. Не удивительно, что именно ему дано было увидеть, как барсук лечит обожженный нос, засунув его в мокрую и холодную труху старого соснового пня. В рассказе «Ленька с Малого озера» (1937) мальчик очень хочет узнать, из чего сделаны звезды, и бесстрашно отправляется по болотам ис­кать «метеор». Рассказ полон восхищения неуемностью мальчика, его острой наблюдательностью: «Ленька первый, из многих сотен людей, которых я встречал в своей жизни, рассказал мне, где и как спит рыба, как годами тлеют под землей сухие болота, как цветет старая сосна и как вместе с птицами совершают осенние перелеты маленькие пауки». У героя обоих рассказов был реаль­ный прототип - маленький приятель писателя Вася Зотов. Пау­стовский не раз возвращался к его образу, наделяя разными име­нами. В рассказе «Заячьи лапы» (1937), например, он - Ваня Ма­лявин, нежно заботящийся о зайце с опаленными при лесном пожаре лапами.

Атмосфера доброты, юмора наполняет рассказы и сказки Пау­стовского о животных. Рыжий вороватый кот («Кот-ворюга», 1936), долго изводивший людей невероятными своими проделками и, наконец, пойманный «с поличным», вместо наказания получает «замечательный ужин» и оказывается способным даже на «благо­родные поступки». Щенок изгрыз пробку резиновой лодки, и «гус­тая струя воздуха с ревом вырвалась из клапана, как вода из по­жарного шланга, ударила в морду, подняла на Мурзике шерсть и подбросила его в воздух». За «хулиганскую выходку» щенка наказа­ли - не взяли на озеро. Но он совершает «щенячий подвиг»: один бежит ночью через лес к озеру. И вот уже «мохнатая, мокрая от слез Мурзикина морда» прижимается к лицу рассказчика («Резино­вая лодка», 1937).

Общение людей с животными должно строиться на основе люб­ви и уважения, убежден писатель. Если же этот принцип наруша­ется - как в сказке «Теплый хлеб» (1945), - то могут произойти самые страшные события. Мальчик Филька обидел раненого коня, и тогда лютый мороз пал на деревню. Лишь искреннее раскаяние Фильки, его горячее желание искупить свою вину привело нако­нец к тому, что задул «теплый ветер». Романтическая заострен­ность повествования, свойственная писательской манере Пау­стовского, проявляется уже в самом начале сказки: «Слеза скати­лась у коня из глаз. Конь заржал жалобно, протяжно, взмахнул хвостом, и тотчас в голых деревьях, в изгородях и печных трубах завыл, засвистел пронзительный ветер, вздул снег, запорошил Фильке горло».

Характерная черта сказок Паустовского - искусное смешение реального и чудесного. Петя пасет колхозных телят, наблюдает за бобрами и птицами, разглядывает цветы и травы. Но вот в пове­ствование вплетается история нападения старого медведя на ста­до. Все звери и птицы оказываются на стороне Пети и яростно воюют с медведем, на человеческом языке угрожая ему распра­вой («Дремучий медведь», 1948). Обыкновенная жизнь девочки Маши в «Растрепанном воробье» (1948) протекает параллельно со сказочной жизнью птиц - старой вороны и бойкого воробья Пашки. Ворона стащила у Маши букетик стеклянных цветов, а воробей отнял его и принес на сцену театра, где танцует Машина мама.

Сказочные персонажи Паустовского - «артельные мужички», лягушка-квакша или «заботливый цветок» - помогают людям, как и в народных сказках, в ответ на доброе отношение к ним. Так проявляется традиционно-дидактическое направление его произ­ведений, предназначенных детям. Гармония человеческих чувств и прекрасного в природе - вот идеал К. Г. Паустовского.

ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА РУССКОЙ ЭМИГРАЦИИ 20-30-х ГОДОВ

Длившаяся более десяти лет революция, мировая и Граждан­ская войны привели к массовой эмиграции граждан бывшей Рос­сийской империи. Расселяясь, они создавали центры русской куль­туры в Восточной и Западной Европе, США, Китае, Турции, Северной Африке. Одной из важнейших задач этих центров было сохранение национально-культурной самоидентификации детей, формирование граждан будущей России. Нужно было разработать особую программу жизнестроения для поколений, растущих в уникальных исторических условиях.

Прологом к созданию детско-подростковой литературы русской эмиграции послужило стихотворение В. В. Набокова «Революция» (1917). Восемнадцатилетний поэт выразил детские впечатления от волны террора, накрывшей его родной Петербург, и обозначил рубеж, отделивший «старые» и «новые» детские книги. Этим рубе­жом было проникновение темы революции в детскую книгу:

Я слово длинное с нерусским окончаньем

нашёл нечаянно в рассказе для детей

и отвернулся я со странным содроганьем.

В том слове был извив неведомых страстей:

рычанье, вопли, свист, нелепые виденья.

стеклянные глаза убитых лошадей,

кривые улицы, зловешие строенья.

кровавый человек, лежащий на земле,

и чьих-то жадных рук звериные движенья...

о зайчиках смешных со свинками морскими,

танцующих на пнях весною при луне!

Но слово грозное над сказками моими

как пронеслось! Нет прежней простоты;

и мысли страшные ночами роковыми

шуршат, как старые газетные листы!

Стихотворение было передано отцом поэта К.И.Чуковскому, который поместил его в рукописный альманах «Чуккокала».

Благополучных детей в эмиграции 20-30-х годов было мало: счастливчиками считались те, кто шел из гимназии домой, а не в приюты. Беспризорников, детей улиц и гарсонов из «бистро» назы­вали «беспастушной скотиной», используя образ из Нового Завета. Дети готовили уроки в метро, работали в ночные смены и даже на шахтах, ночевали в сомнительных местах. «Я русский язык забыл совершенно»; «Мама в Бельгии, брат в Индокитае, папа неизвест­но где, и я здесь...» - для юных изгнанников понятие родины удерживалось от распада силою детской памяти о «семи годах» - «предсмертных часах России», когда родина, семья, дом. рождаю­щееся «я» пребывали в единстве. Сохранить Россию в сознании нового поколения должно было триединство - родной язык, тра­диционная школа, русская литература. «Дети улиц» из особенно популярных в России книг В. Гюго и Марка Твена изображались в романтических тонах, а «бедные сиротки» из русских дореволюци­онных книг выглядели слишком сентиментально и старомодно. Дети, оставшиеся без родины, а нередко и без семьи, составляли совер­шенно новую аудиторию читателей. Нужны были иные герои, иной подход к изображению действительности, иная манера диалога взрослого с ребенком или подростком.

«Дайте же русским детям хоть какую-нибудь реализацию уте­шительного мифа», - призывал писатель А. В.Амфитеатров в своем обращении «К русскому обществу» (1928). Утешение стало ключе­вой идеей эмигрантской литературы для детей и юношества. Кро­ме того, эмигрантов поддерживала вера в то, что русским детям когда-нибудь предстоит вернуться в Россию и служить ей.

В 1923- 1925 годах ученики русских гимназий в Чехословакии, Турции, Болгарии, Югославии писали сочинение на тему «Мои воспоминания о России начиная с 1917 года и до поступления в гимназию». Так возник архив из 2403 работ 1 . Это сложные в жан­ровом отношении произведения: семейные и исторические хро­ники, мемуары, автобиографические рассказы и наивная публи­цистика со следами влияния художественной литературы. Сочи­нения детей разного возраста и разных судеб складываются в эпо­пею русского детского Исхода. Как в настоящей эпопее, в книге предстает множество героев, действующих на пространстве чуть ли не всего Северного полушария. Тема России на историческом переломе решена юными авторами с неподкупной честностью и литературным старанием. Дети и подростки повествовали о ви­денном и пережитом, задавали трудные вопросы. Один из гимна­зистов спрашивал: «В России остался почти весь русский народ, а здесь остался очень маленький процент. Кто из них прав? Тот, кто остался и перенесет болезнь государства, или тот, кто избежал этого? Этот вопрос часто меня смушает». Писатели вместе с деть­ми искали ответы на подобные вопросы.

2 См.: Аня в Стране Чудес. Детская и юношеская литература русской эмигра­ции: В 2 т. / Сост., подгот. текстов, вступит, ст. и коммент. М.Д.Филина. - М., 2004.

В «Воззвании русских писателей, ученых, артистов и художни­ков», подписанном 8 мая 1926 года в Париже, были поставлены задачи воспитания: «Будущие граждане России должны будут спа­сти на родине культуру, ныне там гибнущую. Их поколению на­значено судьбой способствовать возвращению России должного ей места в рядах других государств, восстановлению гражданского порядка, возрождению русской мысли и русского творчества». Среди подписавших воззвание были писатели Иван Бунин, На­дежда Тэффи, Иван Шмелев, Марк Атданов, Борис Зайцев, Алек­сандр Яблоновский, Александр Куприн, Саша Черный, Алексей Ремизов, Марина Цветаева, Николай Рощин. Кроме того, лите­ратуру для детей создавали Михаил Первухин, Иван Наживин, Дон-Аминадо, Владимир Набоков, Арсений Несмелое, Сергей Перский, Василий Никифоров-Волгин, Михаил Осоргин, Ни­колай Байков и др 2 .

К оформлению детских изданий были привлечены лучшие ху­дожники: К.Сомов, И.Билибин, А. Бенуа, М.Добужинский, Н.Гончарова, Б.Григорьев, Н.Зарецкий, В.Масютин, С.Чехонин и др.

Несмотря на многие сложности, эмигранты всячески поддер­живали культуру детства. Ежегодно проводился праздник День рус­ского ребенка и выпускался альманах с тем же названием. Альмана­хи и сборники были предпочтительней журнальной формы, так как регулярный выход номеров было трудно обеспечить. Среди наи­более известных изданий - «Сборник стихотворений для детей», составленный Л.А. Коварским (Париж, 1921), двухтомная хресто­матия «Радуга. Русские поэты для детей», составленная поэтом Са­шей Черным (Берлин, 1922), «Молодая Россия: Сборник для де­тей» под редакцией Саши Черного (Париж, 1927), «Колос. Русские писатели русскому юношеству» (Шавиль, 1928), «Русская земля. Альманах для юношества (Ко Дню Русской Культуры)» под редак­цией Саши Черного и философа В. В. Зеньковского (Париж, 1928).

В отличие от советских писателей эмигранты имели только об­щественную поддержку, поэтому русских зарубежных изданий для детей значительно меньше, чем советских. Однако художествен­ный уровень эмигрантских произведений не уступал литературе метрополии, а в некоторых аспектах даже превосходил вышедшее в советской печати.

Особенности эмигрантской детской литературы обусловлены ее задачами и условиями развития. Это литература, созданная вне связи с «почвой», т.е. с геокультурным пространством, литерату­ра для читателей с билингвистическим мышлением.

Во многом ее питала славянофильско-народническая идеоло­гия: детям прививалось уважение к народу - носителю стихий­ной нравственной идеи (например, повесть в рассказах «Зеленя» И.Ф. Наживина, 1922). Впрочем, нашлось место и критике этой идеологии: И.А. Бунин в сказке «О дураке Емеле, который вы­шел всех умнее» (1923) представил злую карикатуру на мужика, а заодно и на царскую власть, так легко отдавшую трон «дураку». Горькая проповедь, одна из многих в бунинском наследии, пред­назначалась детям, которым надо набираться просвешенного ума. Увлечение фольклором, охватившее до революции многие слои общества, продолжилось: печаталось много русских народных ска­зок, песен. Красота и мудрость народной культуры были доводами в пользу любви к России.

К традиционной для русских либералов идеологии была при­вита идея западнического индивидуализма - для адаптации юных эмигрантов к условиям новой жизни. Личные интересы ребенка ставились писателями выше расплывчатой общей пользы или не­оправданных запросов других людей. Показателен эпизод в рассказе «"Крокодилка" и "Куцый"» (1922) Михаила Первухина: русская девочка Лена накануне переезда семьи дарит часть игрушек под­руге-немочке, а та требует подарить ей плюшевого медведика - любимца Лены. Но Лена отстаивает медведика сначала игровыми доводами («И если я его оставлю тебе, он опять простудится и совсем умрет»), а затем предлагает «хорошенький домик» и жи­вую ящерицу - «крокодильчика» («Мне он уже не нужен: мы ведь едем на остров Капри, и там папа купит живого крокодила. Боль­шого, пребольшого. Ведь, правда, папа? Ты мне обещал»). Автор с одобрением показывает, как ребенок учится отстаивать собствен­ные интересы. Безусловность идеала товарищества здесь поколеб­лена. Для писателя в СССР такая авторская позиция была бы за­труднительна, по меньшей мере.

Эмигранты были свободнее в выражении своих взглядов и ху­дожественном поиске, чем советские писатели. Лучшие страницы их произведений посвящены семье, дому. Они избегали мотива кровопролития в повествованиях о России, но были честны и от­кровенны в обращении к детям.

Гегельянский идеализм, утверждавший изначальную гармонию детства, на рубеже веков себя исчерпал (равно как и более старое учение Ж.Ж.Руссо), вылившись в обесцененную массовой дет­ской и пропагандистско-народнической литературой утопию дет­ства. Вместе с тем критика «золотого детства» вела к новым уто­пиям, вторившим Марксу и Энгельсу, - о ребенке как потенци­але общественного движения, а после трагического опыта рус­ской революции - к антиутопиям и поиску среди обломков со­крушенной культуры потерянной веры в ребенка. Так, А.И.Куп­рин в романе «Жанета» (1932) изобразил старого, одинокого про­фессора, обретающего вновь вкус к жизни в любви к шестилет­ней девочке, мечтающего об особой системе гармоничного раз­вития и воспитания для нее.

Реализм обрел дополнительное качество: писатели стремились так рассказать о потерянной родине, чтобы ее образ заменил чита­телям саму Россию. Отсюда необыкновенная четкость деталей, яв­ственность всех описаний. Однако чем реалистичнее был образ до­революционной жизни, тем скорее он воспринимался как полуре­альный, полувымышленный. Способствовали тому описания снов, видений, фантазий, включавшиеся в рассказы, повести и сказки. Само понятие действительности колебалось, особенно в восприя­тии ребенка: что иллюзия, а что реальность - силуэт России, на который взволнованно указывают отцы, или страна за порогом дома?

И.С.Шмелев, потерявший в революцию сына, создавал за рас­сказом рассказ проникнутую патриотеческим чувством идиллию о Москве старой, купеческой (романы в рассказах «Лето Господне. Праздники - Радости - Скорби», 1933, и «Богомолье. От Москвы до Троице-Сергиевой Лавры», 1935), о «своем» Пушкине на Твер­ском бульваре и... о красоте Всенощного бдения в детском приюте на рю Мюльсо в Париже (рассказ «Христова Всенощная», 1928). Перенести светлый образ родины на чужбину было возможно лишь в горько-сладостных мечтах о прошлом либо в гротескных фантазиях. Из стихотворения «Эйфелева башня» (1926) Петра Потемкина:

Красит кисточка моя Эйфелеву башню. Вспомнил что-то нынче я Родимую пашню.

Рифмуя «башню» с «пашней», поэт, как и многие другие, пы­тался сочетать европейские и русские начала культуры, настоя­щее и минувшее.

Весьма близким к мироощущению эмигрантов оказался пере­вод-переложение кэрролловской «Алисы», сделанный Сириным (псевдоним В. В. Набокова). Писатель русифицировал произведе­ние, дав ему название «Аня в Стране Чудес» (1923). К персонажам английской истории и речевой метафорики он добавил обязатель­ных в русской школе Рюриковичей и Мономаховичей. Аня поет, искажая стихи из русских хрестоматий: «Крокодилушка не знает / Ни заботы, ни труда...»

Аня - это не второе имя викторианской умницы Алисы. Роди­на Ани там, где и растущие ее ноги, по русскому адресу - «Гос­поже правой ноге Аниной. Город Коврик. Паркетная губерния». Иными словами, Россия для человека, покинувшего ее, - это он сам, два его следа на коврике. И в то же время родина - за преде­лами Страны Чудес, где-то даже за пределами книги. Ребенок как бы пробирается по двойному лабиринту: два языка, две культу­ры, два пространства прорастают друг в друга, где-то соединяясь-разъединяясь дверкой, где-то образуя тупички и ловушки. «Куда лучше было дома! - думала бедная Аня. - Никогда я там не рас­тягивалась и не уменьшалась, никогда на меня не кричали мыши да кролики. Я почти жалею, что нырнула в норку, а все же, а все же - жизнь эта как-то забавна!»

Зарубежная жизнь в произведениях для детей представала в ос­новном в светлых тонах. Писатели понимали, что Ницца и Париж для детей - что Ливадия и Петербург для их родителей, что любовь к России не должна мешать любить иноязычный город.

Нелегкие вопросы звучат в цикле автобиографических расска­зов «Детство императора Николая II» (1953) Ильи Сургучева. «Милый Ники», как называли когда-то наследника, расстрелян. Его товарищ детства, «вольная птаха», подсаженная для здорового воспитания «райских птичек» - царских детей, остался жив. И, по законам создания жития, свидетельствует о простом, но чудесном для него самого факте, что император был когда-то ребенком - избранным и несчастным, лишенным свободы, главной ценности детства. Если и совершал он впоследствии роковые ошибки, то по незнанию реальной жизни, а не по низости натуры. В бытовых эпи­зодах раскрывается тайна Николая-мученика: почти по Блоку, «он весь дитя добра и света», только без торжества свободы. Понадоби­лось однажды мальчикам вареное яйцо для воробья - и они, в нарушение этикета, зашли на дворцовую кухню, вызвав там страш­ный переполох. Спрятанный от глаз взрослых лубок с героями 1812 года - вот и вся их «нелегальщина». Деликатным, чуть замет­ным пунктиром соединил писатель образ Ники с образом ребенка Иисуса, как он сложился в православной традиции. В той же исто­рии с воробьем наследник молится («мало ли у Него воробьев?») и, в добавление к умелой заботе «простого» мальчика, птица спа­сена. Просвещенный читатель непременно вспомнит, как ожили глиняные воробьи, вылепленные ребенком Иисусом. Для такого же читателя рассказывается, как между Володей и Ники однажды прошла трещина, да так и не затянулась во всю жизнь. Было в детских стычках нечто символическое. Красный воздушный шарик, принесенный Володей с «воли», из недоступного царским детям балагана, стал предметом раздора с «царенком» - таких чудес у бедняги никогда не было. Другой раз Ники подстроил товарищу каверзу и получил первую и последнюю трепку от отца. И шарик, и трепку Николай Второй помнил, а друг его забыл, только удив­лялся спокойно-доброжелательному отчуждению со стороны им­ператора. Не та ли самая трешина разделила царскую семью и так называемое «общество», о котором в предсмертном дневнике царя, процитированном писателем, сказано: «Крутом - трусость и изме­на»? Писатель, которому выпало провести детство рядом с буду­щим царем, приходит к выводу, который сегодня не вызывает со­мнений: все начинается с детства, судьба человека и судьба наро­дов закладываются задолго до свершений.

Юный читатель произведений писателей-эмигрантов внимал критике «просвещенного» общества. Не самооправдание, а при­знание - цель писателей, обращавшихся к детям. Таково эссе-послание И.Савина «Моему внуку», написанное в 1927-м куда-то в 1960-е годы, когда появится, может быть, тот самый внук от несуществующего пока сына: «Еще в школе ты читал в учебнике истории, что вторую русскую революцию - некоторые называют ее великой - подготовили социальные противоречия и сделали распустившиеся в тылу солдаты петербургского гарнизона. Не верь! Революцию подготовили и сделали мы. Революцию сделали кава­леры ордена Анны третьей степени, мечтавшие о второй».

Савин призывал будущее поколение: «Внуки же клеветавших на жизнь нытиков должны ценить всякую жизнь, ибо всякая жизнь играет поистине Божьим огнем. <...>

Не гаси же его, дорогой внук! <...> Не ной, не хныкай, не брюзжи, чтобы не очутиться у разбитого корыта, как твой вздор­ный дед. Не опрокидывай жизни вверх дном!

И не делай революций... Бог с ними!»

Чаще всего писатели представляли детство ретроспективно, ав­тобиографически - на фоне воспоминаний о довоенной России. Таковы книга стихов «Детский остров» (1920-1921) Саши Чер­ного, повесть «Детство Никиты» (1920: отдельным изданием вышла в 1922 году под названием «Повесть о многих превосходных вешах. Детство Никиты») А. Н.Толстого, а также упомянутый роман «Лето Господне» И.С.Шмелева. Эти и другие подобные произведения отличают идиллические черты. Время детства вписано в круг семей­ных и общенародных обычаев. Интерьер уютной детской гармони­рует с пейзажем вокруг родного дома. Дети разных сословий дружат, взрослые и дети живут в ладу с собой и миром. В ретроспективном образе детства нет места мотивам войны, революции, семейных кризисов. Образ детства в своей идеальности синонимичен образу родины. Детство и родина - единое пространство мечты о прош­лом. Ретроспектива может сочетаться с изображением современ­ности, но в таком случае идиллия прошлого противопоставляется трагедии настоящего. В стихотворном цикле Саши Черного «С прия­телем» (1920) образ ребенка связывает прошлое «русской Помпеи» через настоящее «эмигрантского уезда» с будущим возрождением родины. Поэт призывал: «Зрей и подымайся, русская надежда».

Я, увы, не увижу... Что поделаешь, - драма...

Ты дождёшься. Чрез лет пятьдесят -

(Говорила в Берлине знакомая дама) -

Вся земля расцветёт, словно сад...

Спит мальчишка, не слышит.

Разметался и дышит.

В небе мёртвые звёзды горят.

Поэт не включат стихотворение в прижизненные издания, пред­почитая, по всей видимости, публиковать произведения более оп­тимистичные и менее дидактичные.

1 Радость - одно из ключевых эстетических понятий христианства, она про­тивоположна смеху - понятию языческой культуры (по древнегреческому по­верью, когда боги смеются, на земле падают камни; смех языческого карнавала есть свобода, переходящая во вседозволенность). Заметим, что «радость», «раду­га» были любимыми словами К.И.Чуковского, С.Я.Маршака, и хотя эти слова не соединялись в их стихах с библейской образностью, во внутренней форме слов сохранилось их традиционное значение. «Радуга» в христианской символике означает завет, данный Богом человечеству. М.Горький использовал этот сим­вол, учредив издательство «Радуга», в котором в 20-х годах вышло немало заме­чательных книг для советских детей.

Саша Черный. Владимир Набоков в творчестве для детей стре­мились к преодолению трагизма существования. Радость 1 христи­анского мироощущения преобладала в пафосе эмигрантской ли­тературы для детей.

по оое стороны |раницы писатели связывали оораз де1С1ва с образом России, но видели эту связь по-разному. Советский ребе­нок был неотделим от страны строящегося социализма, а ребе­нок-эмигрант виделся «новым Робинзоном», которому предстоит после долгого отсутствия возвратиться в отечество. Среди неосу­ществленных замыслов Саши Черного осталась книжка для детей «Возвращение Робинзона», вероятно, по мотивам второго тома романа Д.Дефо, где, как известно, возвратный путь героя лежит через Россию.

Литература, созданная для детей в эмиграции, выполнила свое предназначение: воспитала чувство русской родины, избавила сознание поколения изгнанников от ненависти и жажды мщения.

Константин Георгиевич Паустовский (1892-1968 гг) родился и умер в Москве, но провел детство и юность в Киеве. Семья писателя интернациональна - украинско-польско-турецкая. Дед по отцу, украинский казак, женился на турчанке. Бабка со стороны матери - из рода польских шляхтичей. В семье кроме Константина было еще трое детей: два старших сына и дочь. Старшие братья писателя погибли в один день на Первой мировой войне, в разных местах фронта.

Очерк жизни и творчества

В детстве Паустовского увлекали мечты о дальних странах. Он подолгу рассматривал географические карты, выискивая на них места, где бы ему хотелось побывать. Дядя по матери был путешественником и немного авантюристом. Участвуя в разных войнах и стычках (например, в Африке воевал на стороне буров против колонистов), он привозил разные байки, которые на мальчика производили большое впечатление. Неудивительно, что повзрослев, Паустовский сам стал неутомимым «странником земли».

Будущий писатель получил среднее образование в знаменитой Первой киевской гимназии, из которой вышли многие ученые, конструкторы, литераторы и философы.

Первым литературным опытом школьника стали стихи, во многом подражательные. Позже Паустовский пропросил Бунина оценить свое поэтическое творчество, на что получил рекомендацию оставить поэзию и заняться прозой. Первым опубликованным в журнале рассказом стал «На воде» (1912), его написал уже студент.

Становлению писателя, как это нередко и бывает, способствовали грандиозные события, которые происходили в стране и в воронку которых он оказывается втянут. Первую мировую войну юноша встретил патриотическим порывом и, несмотря на плохое зрение, пошел служить в полевой госпиталь. Паустовский переезжает в Москву к матери и сестре в 1914 году и возвращается сюда же с фронта. Работает репортером в газетах. После начала гражданской войны вся семья возвращается на Украину. Здесь молодого человека сначала мобилизуют в украинскую белогвардейскую армию, затем в Красную армию.

После окончания гражданской войны много путешествовал по югу России, Кавказу, бывал в Персии. Паустовский жадно впитывал жизненные впечатления, ловил и запоминал картины природы, собирал образы - их читатель встретит в позних произведениях автора. Писал немного, в основном очерки и небольшие рассказы, некоторые были изданы в 1925 году и составили сборник «Морские наброски». Был начат роман «Романтики». Произведения этого времени отличает некоторая расплывчатость образов, идей и мыслей. Писатель слишком восторжен, чтобы увидеть суть происходящего. Однако красивый литературный слог уже показывает будущего мастера слова.

(Константин Паустовский с Владимиром Луговским )

В Москуву возвращается в 1923 году и начинает печататься - собранные впечатления требуют перенесения на бумагу. Первым професиональным литературным трудом считается повесть «Кара-Бугаз» (1933). Это - о преобразователях природы, осушающих малярийные болота, возводящих в пустынях города. Паустовский не кривил душой, восхищаясь великими «романтиками», меняющими мир - он горд, что является свидетелем преобразований великой страны. Повесть была замечена читателями и критиками, высоко оценена М. Горьким и Р. Ролланом.

Паустовский, как талантливый мастер художественного слова, окончательно находит свое признание в описании и трогательном восхищении красотой природы. Во второй половине 30-х годов был написан сборник рассказов «Мещерская сторона». Писатель стал «персональным художником» этого уголка России. Он по многу месяцев жил в Мещере и писал о ней до конца своих дней.

В годы Великой Отечественной войны Паустовский начал свой самый грандиозный проект - цикл автобиографических произведений, в которых запечатлена история страны первой половины-середины ХХ столетия. Произведения последних двадцати лет жизни писателя так или иначе имеют автобиографическую принадлежность. В том числе одно из самых глубоких по мысли, красивых произвендений «Золотая роза» (1956). Цикл художественной автобиографии составляют «Повесть о жизни» (1945 и 1955 гг), «Начало неведомого века» (1957), «Время больших ожиданий» (1959), «Бросок на юг» (1960) и «Книга скитаний» (1963). Писатель хотел завершить рассказ 50-ми годами века, но не успел. Умер К. Г. Паустовский 14 июля 1968, похоронен в Тарусе.