Война - игра богов, «час истины, проба сил для государства» и общества, один из важнейших элементов «эволюционного отбора» для гипер-социального, «политического» вида существ, испытывающего проблемы с функционированием привычных видов «отбора естественного».
Не люблю войну.
Куда больше меня всегда интересовали проблемы политической и социально-экономической истории. Но что делать, если так много деталей этой самой истории можно увидеть и понять в кривом и кровавом зеркале военной истории?
Вот и обсуждавшаяся здесь относительно недавно проблема допетровского развития России XVII века в принципе не может быть разрешена без понимания сути и хода грандиозной войны в Восточной и Северной Европе, в которую реформируемое государство Алексея Михайловича со своей реформируемой армией вступило летом 1654 года.
Эта война, перекроившая весь расклад сил в Восточной Европе, оказалась тяжелым вызовом и уникальной возможностью для одного из наиболее слабых игроков за этим столом - для России.
С основными державами региона - Швецией, Речью Посполитой, Крымским ханством (да и с Гетьманщиной Хмельницкого) - Россия имела трудноразрешимые противоречия, практически исключавшие возможности для стратегических долгосрочных союзов. Только Дания и Империя - что было осознано русской дипломатией еще в XV веке - выглядели перспективными кандидатами в союзники. Но объективные и субъективные проблемы помешали русской дипломатии воплотить эти перспективы в реальность. Так что вопрос о будущем России и Восточной Европы решала на полях сражений новая армия первых Романовых.
Сейчас уже никого, думаю, не удивишь констатацией: на 1654 год действующая армия включала в свой состав 20 солдатских полков (полки Лесли, Гибсона, Яндера, Бутлера, Траферата и т.д. в основном 1653-54 годов формирования) общей численностью порядка 36 500 человек и 6 драгунских полков (Десевиля, де Грона, Фанговена, Эглина, Алента и Корсака) численностью 7038 человек
Так что почтеннейший Thor был совершенно прав, когда говорил о революционных изменениях в численности, вооружении, формировании русской армии в этот период. Но при этом ни в коем случае нельзя огульно сбрасывать со счетов такую резкую оценку новой русской армии:

«Русская армия, несмотря на все затраты, оставалась в азиатском состоянии-были пушки, были пушкари, были солдаты разных родов, но всё это плохо управлялось, плохо обучалось и воеводы боялись полевого сражения с армиями противника,даже обладая превосходящими силами».

Полки нового строя, думаю, неплохо выполняли экзерциции весной 1654 года пред царскими очами. «Что ж, остается только посмотреть, так ли хорошо они дерутся, как разворачиваются», - так прокомментировал (в интересных фантазиях мистера Корнуэлла) будущий первый герцог Веллингтон отличную строевую подготовку противостоящих ему частей Маратхской конфедерации. Последуем этому совету, и постараемся определиться со своим мнением, разобрав ход основных сражений и компанией с участием армии Алексея Михайловича.
Ну а суровыми и справедливыми судьями будут вооруженные силы Великого княжества литовского, Короны, Швеции, Крыма, Османской империи и Гетьманщины. В нулевом, нынешнем разделе начинающейся эпопеи мы как раз попробуем кратко обрисовать общественное положение, физическую форму и настроение уважаемых судей. Причем удобным эталоном для нас будет армия Королевства Шведов, Вандалов и Готов, успевшая померяться силами с ведущими державами Европы и подробно описанная в целой серии увлекательных исследований.
Речь Посполитая и Великое княжество литовское в частности первую половину XVII века провели отнюдь не в покое и неге. Именно на этот промежуток времени пришлась целая серия войн с нашей эталонной Швецией за Прибалтику и Москву. Выделим здесь некоторые важные и характерные моменты.
А) Войну 1600-1611 РП вела на несколько фронтов, численный перевес в Ливонских компаниях был, обычно, на стороне шведов. Однако высокие боевые качества польской кавалерии и талант гетмана Ходкевича принесли РП ряд важных побед: под Книпгаузеном, Вейссенштейном, Кирхгольмом, на реке Гауя.

Для примера разберем знаменитое сражение при Кирхгольме, 27 сентября 1605 года. Положение сторон перед этим сражением было весьма «прозрачно»: шведы владели инициативой и преимуществом в численности, а главное - они вели осаду Риги, главного приза в этой войне. Ян-Кароль Ходкевич, Великий гетман литовский, собрал войска Речи Посполитой в таборе под Дерптом и утром 25 сентября вывел их форсированным маршем на Ригу. Двухдневный 80-километровый марш закончился вечером 26 сентября недалеко от Кирхгольма и был сам по себе беспрецедентным для армии на труднопроходимых дорогах Прибалтики, в составе которой были и пехота, и артиллерия.
Шведский король, узнав 26 сентября про подход польско-литовской армии, лично, не считаясь с мнением шведских военачальников, вывел в ночь на 27 сентября почти всё своё войско навстречу Ходкевичу, оставив под Ригой только небольшие силы для поддержания осады. Сильный ночной ливень «удачно» измотал шведскую армию на марше. Так поляки за счет своей мобильности спровоцировали противника на контрмарши непосредственно перед сражением. К полю боя Ходкевич привел порядка 1000 пехоты, 2600 кавалерии, 5 орудий причем основу его сил составляли крылатые гусары из ВКЛ; у Карла IX Шведского было до 2500 кавалерии, 8868 человек пехоты (в том числе более двух тысяч опытных ветеранов), 11 орудий.
Ходкевич, имея меньшие силы, умело использовал «архаичную» степную тактику. Битва началась с атаки польско-литовской кавалерии под командованием Дубровы на шведский левый фланг, с дальнейшим притворным отступлением. Шведы решили, что противник начал отступать и устремили в погоню свою кавалерию, разрушая строй. Это входило в планы Ходкевича, пехота Речи Посполитой открыла огонь, нанеся шведам определённые потери, после чего гусары быстро перегруппировались и устремились на шведские боевые порядки. Шведские мушкетеры смогли сделать только один залп, после чего примерно 300 гусар из роты Винцента Войны вклинились в центр боевых порядков шведской пехоты, сковав основные силы противника.
В это время гусары Дубровы перешли в контратаку, отбросив и частично обратив в бегство шведскую кавалерию. Левое крыло шведов было разгромлено, на правом крыле гусары Сапеги вступили в бой. Карл испугался, и бросил на правое крыло все свои резервы, включая рейтар. В этот критический момент Ходкевич понял, что у шведов не осталось свежих войск, и отправил в бой хоругви Ляцкого, выполнившего обходной манёвр, и разгромившего королевских рейтар. Затем кавалерия Ляцкого обрушилась на шведскую и немецкую пехоту, после чего исход битвы был решён. Шведы и немцы сражались стойко, умирая с оружием в руках. Тех, кто обращался в бегство, настигала легкая кавалерия.
Результаты этой характерной битвы также были весьма характерными: Речь Посполитая удовольствовалась по сути лишь снятием осады с Риги, поскольку не было денег на оплату «военных членских взносов». А золотые шляхетские вольности (ярким примером проявления которых стал рокош Зебжидовского 1606 года) не способствовали наступательной внешней политике РП, не давая переносить войну на чужую территорию, не давая кормить войну войной.

Б) Под русской деревней Клушино в 1610 году в сражении участвовали до 8000 европейских наемников под командованием шведов Горна и Делагарди [Флоря Б. Н., Польско-литовская интервенция в Россию…, М, 2005, С. 166]. Блестяще оправдывавшая себя ранее «голландская тактика острожков», на этот раз была обращена Жолкевским против русских: острог воевод Валуева и Елецкого под Царевым-Займищем за счет очередного стремительного польского марша стал ловушкой для наших передовых сил, позволившей выманить для открытого сражения основные силы боярина князя Д. И. Шуйского. Тяжелый контмарш на выручку гарнизона острога в «самые варные дни» вымотал и русские, и наемные части, и в итоге кавалерийская атака поляков на дворянские сотни обратила последние в бегство. Это в свою очередь спровоцировало серию бунтов и измен среди наемников прямо на поле боя. [Белокуров С. А., Разрядные записи за Смутное время, М., 1907, С. 55; Жолкевский, Начало и успех войны московской, эл. текст; Ю. Видекинд, История десятилетней шведско-московитской войны, М., 2000, С. 123]

В) Но после этих примеров интересно и поучительно разобрать историю целой военной компании в исполнении РП. Возьмем в качестве этого примера компании 1626-29 годов . К этому моменту страшное уже случилось - Корона Польская по сути потеряла Ригу. Но Густав-Адольф, уже готовый увековечить славу шведского оружия на полях Германии, желал большего - его целью стала Пруссия и устье Вислы. После истечения срока очередного перемирия шведский флот во главе с королём в июне 1626 года вошёл в Гданьский залив. Войска шведов, численностью до 8 000 челловек, высадились у города Пиллау и двинулись к Гданьску. Польские прибрежные крепости, встречавшиеся на пути армии Густава II, сдавались почти без боя. После двух дней осады капитулировал Мариенбург. Шведы попытались с ходу взять Гданьск, но недалеко от города их встретили польские войска во главе с королём Сигизмундом III. После упорной битвы (продолжавшейся с 22 до 30 сентября) у деревушки с красивым названием Гнев польская армия отступила.
Во время суровой зимы 1626/1627 годов обе армии страдали от болезней, холода и нехватки провианта. А с наступлением весны поляки под командованием блистательного Станислава Конецпольского (общие силы под командованием которого не превышали 10 000 против почти 20 000 шведов) стремительным ударом окружили шведский отряд, зимовавший в Мариенбурге. Шведы попытались выйти из окружения, но в битве при Чарне (март-апрель 1627) были разгромлены и принуждены к капитуляции. «Партизанская» тактика мобильных отрядов неплохо оправдывала себя, однако огневой мощи полякам в сражениях решительно не хватало.
Это, конечно, не могло не взволновать Густава II Адольфа. Он попытался в ночь с 22 на 23 мая переправить свои войска через реку Вислу, чтобы ударить по городу Гданьску с западной стороны, но поляки с противоположного берега открыли по лодкам шведов артиллерийский огонь, и Густаву II с большими потерями пришлось отступить.
После этого шведская армия попыталась прорвать польскую оборону в Померании, но после кровопролитной битвы под Тчевом, продолжавшейся два дня (7—8 августа 1627 года), армия Густава Адольфа вынуждена была отступить. Выманить Конецпольского (порядка 7 500 человек) под огонь своей пехоты будущему Северному Льву (примерно 10 000) не удалось, а в столкновениях кавалерии удача, естественно, была на стороне ляхов. А в конце ноября 1627 года шведский король Густав II после нескольких поражений на суше решил попытать счастья на море, но про удивительное морское Оливское сражение ув. George_Rooke расскажет лучше, чем я.
После неудачного для шведов 1627 года Густав Адольф провёл широкую мобилизацию среди населения Швеции, собрав армию из 50 000 человек. Польские войска уже к началу 1628 года насчитывали в два раза меньшее количество солдат, чем шведские. К тому же на конец года суммарная задолженность перед наемниками составила более полутора миллионов злотых. . Лишь изощренные маневры Конецпольского (тому же Потоцкому у Гужно или Гонсевскому в Ливонии везло куда меньше) и широкое использование «партизанской» тактики позволило Речи Посполитой пройти этот год без особых потерь, хотя ряд важных замков в Пруссии пришлось оставить.
В 1629 году австрийский император Фердинанд II, надеявшийся, что шведская армия надолго увязнет в Польше и не сможет поддержать протестантских князей в Германии, против которых вела тогда войну Австрия, направил польскому королю Сигизмунду III несколько австрийских полков. Узнав об этом, Густав II решил воспрепятствовать соединению союзников, но неудачно: польские и австрийские войска встретили 17 июня 1629 года шведскую армию в битве у села Трстена. 1,300 гусар, 1,200 человек из легких хоругвей при поддержке 2,000 имперских рейтар разбили армию из 4 000 шведских драгун и 5,000 пехотинцев. Снова казачьи хоругви отлично выполнили отвлекающую пляску с лесом, и снова бешеный польский charge снес уже прославленную шведскую пехоту. По ходу дела сам грозный Адольфыч чудом избежал плена.
После поражения под Трстеном Густав II предложил полякам перемирие, которое вскоре и вскоре заключено вблизи Гданьска в померанской деревне Альтмарк. Тем удивительней «препохабные» альтмаркские условия, не только оставившие в руках шведов жемчужину Риги и ряд прусских земель, но и обложившие польскую морскую торговлю немаленьким шведским налогом.
Подведем итог К началу второй трети XVII века армия РП - это, безусловно, европейская армия, вполне конкурентоспособная на боевых полях континента. Польская гусария вообще не имела себе равных на континенте была особенно хороша. А в 1632 году Владислав Ваза продемонстрировал нам наглядно заготовку новой польской армии, куда более сбалансированной, насыщенной пехотой (пехота и драгуны составляли до 67% [см. Пенской В., Великая огнестрельная революция, М., 2010, С. 179]), способной успешно бороться со стойкой и упорной русской пехотой, рассевшейся по острожкам. К тому же РП в теории располагал целой плеядой талантливых и инициативных полководцев. Другими словами:

The term ”crisis” is overused by historians, but it is particularly applicable to the Commowealth’s experience in the aftermath of the Swedish deluge .

Бичом военной системы РП была слабость её нервно-денежной системы и порожденная этой слабостью убийственная мобилизационная несостоятельность. На 1648 год РП располагала следующими «регулярными» силами: 1200 «гвардейцев», 4200 порций на Украине, 6000 реестровых казаков. Но стоит помнить, что эти более чем скромные цифры несколько обманчивы: на это же время один «бешеный князь Ярёма» Вишневецкий содержал регулярное войско из 1500 человек и мог достаточно быстро посадить на коней еще 3000 .
Эта численность армии мирного времени по тем временам не была чем-то из ряда вон. Но вот нарастить эту численность в разумные сроки мешала специфика политической системы РП: в 1652-54 годах в условиях войны было сорвано два сейма из пяти, и даже принятые сеймами решения о «военных сборах» регулярно бойкотировались! Этого мало - вся та же политическая система РП вела к тому, что талантливые полководцы могли распоряжаться наличными силами Короны и Княжества только в теории. Так, Януш Радзивилл в 1654 году на белорусском направлении располагал 8000 против наступающей русской армады , да к тому же эти силы княжества оказались разделены между политическими противниками - Радзивиллом и Госевским.
Итак: если бы небывалая небывальщина - например, реальная угроза краха всего государства - вдруг заставила верхи Речи Посполитой прекратить грызню и объединить на время свои организационные, финансовые, военные усилия, то тогда этот опасный для соседей противник превратился бы в противника грозного .

Детали по Первой Северной Войне.

На основе дальнейшего развития производительных сил совершенствовалось и вооружение войска, в первую очередь ручное огнестрельное оружие. Ручное холодное оружие не претерпело значительных изменений, если не считать, что со времени образования полков нового строя в русском войске появились шпаги.

На основе дальнейшего развития производительных сил совершенствовалось и вооружение войска, в первую очередь ручное огнестрельное оружие.

Важнейшие улучшения в изготовлении ручного огнестрельного оружия относились к устройству замка. Существовавший ударно-кремневый замок имел серьезный недостаток: огниво не закрывало полку с порохом и над последней была устроена подвижная крышка, которую надо было каждый раз перед выстрелом отодвигать рукой. Теперь огниво перемещалось на самую полку таким образом, что открывало полку при ударе курка. К концу XVII в. ударно-кремневый замок получил в основном законченную форму и оказался настолько практически применимым, что без больших изменений существовал более двух столетий, до введения ударно-капсюльных ружей. Кремневый замок на Западе появился около 1670 г. 1. В. изобретении и употреблении таких замков Россия значительно опередила Западную Европу, так как такие замки были известны в России уже в первой половине XVII века.

Нарезное ручное огнестрельное оружие неоднократно упоминается в XVII в. Русские мастера XVII в. изготовляли заряжающееся с казенной части нарезное ручное оружие. Однако это изобретение не получило практического осуществления. Изобретательность русских мастеров опережала технические возможности страны.

Из ручного огнестрельного оружия в XVII в. употреблялись пищали, мушкеты, карабины и пистолеты. Мушкет представлял собой ту же пищаль, но имел более крупный размер, вес и калибр. Из мушкетов стреляли с вилкообразных сошек (подставок). Пищалями и мушкетами вооружалась пехота (солдаты, стрельцы) и частью драгуны.

Карабины известны по сохранившимся образцам только гладкоствольные. При среднем калибре карабины имели ствол меньших размеров, были короче и легче пищалей. В этом и состояло основное преимущество карабинов как оружия конницы перед пищалями и мушкетами. К огнестрельному оружию принадлежали ручные гранаты весом в 1-5 фунтов, получившие широкое применение в пехоте с середины XVII в. /173/

Ручное холодное оружие не претерпело в XVII в. значительных изменений по сравнению с предыдущим периодом, если не считать, что со времени образования полков нового строя в русском войске появились шпаги. Шпаги были введены на вооружение иноземцами-инструкторами, обучавшими первых русских солдат. Боевого значения в русском войске они не получили и употреблялись только при обучении солдат, а во второй половине XVII века совсем исчезли с вооружения русского войска.

В XVII в. каждому роду войска стал соответствовать определенный комплект ручного оружия.

При посылке ратных людей на службу правительство требовало, чтоб «у гусар было по гусарскому древку да по паре пистолей, а у копейщиков по копью да по паре ж пистолей, а у рейтар по карабину да по паре ж пистолей, у всех свои добрые и к бою надежные, у стрельцов, солдат и у иных чинов пехотного строя людей мушкеты и бердыши были добрые» 1. Реальность этих требований подкреплялась тем, что все ратные люди нового строя получали огнестрельное оружие из казны (конница преимущественно за плату).

Введение единообразия вооружения в соответствующих родах войска составляло необходимое условие при обучении ратных людей новому строю. Нельзя было учить солдат, рейтар и других ратных людей единым приемам военного строя и обращения с оружием, если они не имели одинакового оружия. Введение такого оружия значительно повышало боеспособность войска, и в этом заключался основной смысл этого мероприятия.

Состояние русского наряда (артиллерии) XVII в. характеризуется прежде всего важными изменениями, происшедшими в изготовлении орудий. Эти изменения состояли в постепенном вытеснении кованых железных орудий литыми орудиями из меди и чугуна.

Выковка орудий из железа являлась искусством кузнечного дела, требовала квалифицированных мастеров, длительного времени для изготовления каждого орудия и, кроме того, дорого стоила. Литье пушек из меди и чугуна позволяло готовить продукцию в более короткий срок и по более низкой цене. Литые орудия из меди и чугуна отличались более высокими качествами. Производство железных орудий постепенно сокращалось и заменялось изготовлением /174/ их путем литья. К концу XVII в. изготовление железных орудий почти совсем прекратилось.

Меднолитейное производство в России в XVII в. не получило широкого распространения. Основная причина этого состояла в отсутствии собственного сырья; поиски медных руд и выплавка меди в России не дали значительных результатов. По своей конструкции и внешней отделке медные орудия были менее совершенными, чем орудия железные. Этим обстоятельством и следует объяснить тот факт, что более чем столетие меднолитейное производство орудий не могло вытеснить изготовление орудий из железа. Оба эти вида производства продолжали существовать и развиваться одновременно в XVI - первой половине XVII в.

Важнейшим достижением в развитии русской артиллерии было широкое применение чугуна для производства орудий.

Наряду с улучшениями в производстве орудий произошли изменения и в их конструкции. Заряжание орудий с казенной части, известное еще в XVI в., получило широкое распространение в XVII в. и позднее. Сохранившиеся орудия подобного рода были двух видов: у одних запирание казенной части производилось посредством винта, у других - посредством вдвижного клина.

Вторым важнейшим достижением было введение нарезных (винтовальных) орудий. Сохранившиеся нарезные орудия относятся к началу XVII в., такие же орудия в Западной Европе известны с конца XVII в. 1. Следовательно, в изготовлении и употреблении нарезных орудий русская артиллерия опередила Западную Европу почти на целое столетие.

В XVII же веке в России появились нарезные, заряжающиеся с казенной части орудия (с поршневыми и клиновыми затворами), в которых объединились два важнейших изменения в конструкции орудий: нарезка ствола и заряжание с казенной части. В таком виде орудия XVII в. имели все важнейшие элементы орудий позднейшего времени, отражающие высокий уровень технической мысли в России.

Дальнейшее усовершенствование получили скорострельные орудия, предназначенные для учащенной стрельбы залпами. Такие орудия в XVII в. были известны под общим /175/ названием органов и органок 1. Все орудия имели лафеты.

Изготовление и употребление орудийных снарядов XVII в. характеризуется широким применением разрывных снарядов (пушечных гранат), чему способствовало появление металлургических заводов и применение чугуна в производстве ядер. Впервые пушечные гранаты были применены во время войны за освобождение Украины. После войны производство гранат продолжало расширяться. В ближайшие пять лет после войны (1668-1673 гг.) правительство получило только с тульских заводов более 25 тыс. пушечных гранат2.

Гранатной стрельбе периодически устраивались смотры. До нашего времени дошло описание одного из таких смотров, происходившего 21 января 1673 г. в Москве на Ваганькове в присутствии царя и представителей иностранных государств. Успехи гранатной стрельбы вызывали восхищение и зависть иностранцев. Верховые пушки (мортиры), отлитые русскими мастерами в 1668-1669 гг., стреляли гранатами до 13 пудов весом, что являлось большим успехом русской артиллерии XVII в.3.

Артиллерия XVII в. имела и серьезные недостатки, основным из которых была многокалиберность орудий.

По своему назначению (роду службы) все артиллерийские орудия попрежнему делились на крепостные, осадные и полевые (полковые).

Наиболее многочисленным был крепостной городовой наряд. В 1678 г. в 150 городах и пригородах, подчиненных Разрядному приказу, имелось 3575 орудий4. Крепостной наряд состоял из среднекалиберных и малокалиберных орудий и предназначался для обороны городов.

В русско-польскую войну 1632-1634 гг. артиллерия участвовала в составе малого (полевого) и большого (осадного) «наряда». Всего под Смоленск было направлено 256 орудий, т. е. почти в два раза больше, чем было у Ивана Грозного при осаде Казани. Это свидетельствует о значительном росте осадного и полкового «наряда», несмотря на большой ущерб, нанесенный артиллерии интервентами начала XVII в. /176/

Значительные изменения произошли и в составе «наряда». Все указанные орудия делились на осадные (50 орудий) и полевые (206 орудий). Осадные (стенобитные) орудия были очень громоздкими и стреляли тяжелыми ядрами (каменными до 4 пудов). Полевые орудия подразделялись на войсковые и полковые.

Войсковые орудия находились при большом полку, подчинялись только воеводе этого полка и обслуживали все войско. Существование осадного и полевого (войскового) «наряда» известно и в XVI в.

Особого внимания заслуживает наличие полковой артиллерии, возникшей в русском войске еще в середине XVI в. Каждый полк нового строя имел 6-12 полковых орудий. Наличие своей артиллерии в каждом солдатском, драгунском, а позднее и стрелецком полку повышало маневренность артиллерии и увеличивало боеспособность каждого полка.

Не меньшее значение в развитии русской артиллерии имело появление в русско-польскую войну конной полковой артиллерии. Полковая конная артиллерия появилась вместе с полками нового строя и находилась при драгунском полку.

Крупные изменения в составе и устройстве осадного и полкового наряда произошли во время войны с Польшей. В результате потери всего «наряда», участвовавшего в русско-польской войне 1632-1634 гг., осадный «наряд» в тринадцатилетнюю войну был пополнен новыми верховыми пушками (мортирами), стрелявшими гранатами весом от 1 до 13 пудов. Каменные ядра стали выходить из употребления, действенность осадного «наряда» повысилась. Осадные пищали имели сплошные чугунные ядра в 15-30 фунтов. В результате осадный «наряд» потерял свою прежнюю громоздкость и стал более подвижным и боеспособным.

Значительно расширились в войну состав и применение полковой артиллерии. По опыту солдатских полков полковая артиллерия была введена в стрелецких приказах. Таким образом, полковую артиллерию теперь имела вся пехота. К началу 80-х годов количество орудий в каждом полку увеличилось с 2-7 до 5-21, а калибр полковых орудий уменьшился; эти орудия имели ядра в 1-3 фунта вместо 5-10 фунтов. Это значит, что полковая артиллерия стала более подвижной и боеспособной.

В целом русское войско в походе во второй половине XVII в. имело около 350-400 орудий. Ф. Энгельс указывал, что количество орудий, участвовавших в сражениях в /177/ XVII в., было весьма значительно и что артиллерийские парки в 100-200 орудий представляли собой обычное явление 1. Значит, по количеству орудий русская полковая артиллерия XVII в. превышала артиллерию любой западноевропейской армии.

Все улучшения в составе и организации русской артиллерии явились результатом крупнейших достижений в производстве орудий. Древнейшим центром пушечного производства был Московский пушечный двор. На Пушечном дворе работало постоянно более ста мастеров и рабочих; кроме того, к кузнечным и другим работам привлекались московские ремесленники. Производительность Пушечного двора не могла удовлетворить возраставшие потребности в орудиях, и одновременно с Московским (большим) двором существовали «малые» пушечные дворы в Устюге, Вологде, Новгороде, Пскове, Тобольске и других городах. В конце XVII в. упоминается еще новый пушечный двор в Москве.

До начала 30-х годов в разных районах существовала лишь кустарная добыча руды и выплавка железа в ручных домницах. Добываемое таким путем железо удовлетворяло потребности местных казенных и посадских ремесленников, но этого железа не хватало для казенного производства оружия. Возросшие потребности в металле заставили правительство принять меры по расширению собственной металлургической базы.

Начинаются поиски собственной руды. Многочисленные экспедиции на Север, в Приуралье, в Поволжье увенчались успехом. В XVII в. в России возникают первые казенные медные и железоделательные заводы (мануфактуры): Ницынский, Красноборский, Пыскорский, Казанский, Смоленский и др.

Кратковременность существования казенных заводов объясняется несколькими причинами. У правительства не было опыта организации таких заводов, отсутствовали и квалифицированные мастера. Отдаленность заводов от центров переработки металла тормозила бесперебойность их снабжения, а небольшой объем продукции не удовлетворял потребности страны в металле. При всех указанных обстоятельствах казенные заводы не могли конкурировать с частными и постепенно прекратили свое существование.

Более жизнеспособными оказались частные железоделательные заводы (всего 15), возникшие в 30-х годах XVII в. (тульские, каширские, алексинские, олонецкие и др.), работавшие на местной руде. Появление их было вызвано военными потребностями государства. По договорам с правительством заводы обязывались поставлять свою продукцию в казну; первое место в этой продукции занимали вооружение и снаряжение войска.

Особенно большую роль в снабжении войска сыграли тульские и каширские заводы, производившие пушки, снаряды, ручное огнестрельное оружие и т. д. Так, например, в 1668-1673 гг. у них было закуплено в казну гранат ручных 154 169, гранат пушечных 25 313, ядер 42 718, железа и чугуна около 40 тыс. пудов и другие изделия.

Частное предпринимательство проникло в XVII в. и в такую отрасль военного производства, как изготовление пороха, который поставлялся в казну преимущественно с частных пороховых мельниц (заводов).

Производительность казенных и частных металлургических заводов во второй половине XVII в. была настолько значительной, что не только удовлетворяла военные потребности государства, но позволила России вывозить за границу пушки, ядра, ручное оружие и т. д.1.

Кратко о статье: Средневековье - это острые шпили замков и рыцари с флажками на копьях. Новое время - пушки, треуголки и киверы, громоздкие ружья с кремнёвым замком. А что между ними? На ум приходят лишь перья на шляпах королевских мушкетёров. О XVII веке мы знаем меньше, нежели о том, что было до и после него.

Время мушкетёров
Тактика европейских армий XVII столетия

Затем, признав, что дым имеет свойство
Вздыматься к небесам, - наполнить им
Огромный шар и улететь, как дым!
Эдмон Ростан «Сирано де Бержерак»

Чем необычен XVII век? До сих пор среди историков нет единства, к какой эпохе его отнести. Иногда он рассматривается как закат средневековья, иногда как рассвет нового времени. Век начался, когда рыцари в полном вооружении уже выглядели нелепо, но ещё не исчезли с полей сражений, а сквозь разрывы и клубы порохового дыма уже блестели штыки.

В это странное время жили кардинал Ришелье и д’Артаньян; философ, поэт, солдат, безбожник и писатель-фантаст, позже сам ставший литературным персонажем, Сирано де Бержерак; математик и мыслительрационалист Рене Декарт; физик и по совместительству автор первого варианта «Новой хронологии» Исаак Ньютон.

Любой каприз за ваши деньги

В течение XVI-XVII веков традиционные феодальные армии во всё большей мере сменялись армиями наёмными. Что, впрочем, ещё не означало появления регулярного войска. С одной стороны, короли последовательно предпочитали полностью лояльных (пока жалование выплачивалось в срок) ландскнехтов своевольным вассалам. Такие необходимые для развития капитализма прогрессивные преобразования, как ликвидация феодальной раздробленности и появление централизованных национальных государств, были бы невозможны без концентрации всей военной силы в руках правителя. Но, с другой стороны, капитализм-то был развит ещё очень слабо. И на собранные налоги король постоянное войско содержать не мог. Наёмники (желательно иностранцы, чтобы уж точно гарантировать их независимость от местной знати) набирались только в случае войны, обычно сроком на полгода.

Герои «переходной эпохи» - наёмные аркебузир, алебардщик и пикинёр. Пикинёры занимали привилегированное положение.

Для ускорения процесса вербовки солдаты нанимались не «поштучно», а целыми сработавшимися коллективами. Уже с собственными командирами и, естественно, с оружием. В промежутках между наймами «банды» (полки) ландскнехтов обычно стояли на территориях карликовых германских государств, занимаясь боевой подготовкой и вербовкой личного состава. Передвижения безработных, а потому «нейтральных» полков по Европе, а также их правовой статус в местах базирования оговаривались в то время специальными законами.

Экстравагантность военного костюма во многом была связана с низким развитием искусства фехтования. Клинком удары почти не парировали. Вражеские выпады отбивали щитом-баклером или... рукавом.

ОТ КУЛЕВРИНЫ К ПУШКЕ

Уже к началу XVI века технологии позволяли высверливать дульный канал в сплошной бронзовой болванке, а не отливать ствол сразу в виде полой трубы, как это было в эпоху бомбард. Соответственно, можно было обойтись без ввинчивающейся казённой части и заряжать орудие со ствола. Пушки стали намного безопаснее.

Тем не менее качество отливки всё ещё оставляло желать лучшего. Закладывать много пороха в орудие опасались. Для того же, чтобы не слишком проиграть в начальной скорости снаряда, ствол удлинялся до 20-30 калибров. Ввиду этого даже после изобретения «жемчужного» - гранулированного - пороха заряжение пушки занимало много времени. Кулеврина же «осадной мощности» вообще имела 5-метровый ствол, «несовместимый с шомполом». Недостаточным было и рассеяние картечи. Поэтому для самообороны батареи в неё, кроме 8-10 кулеврин, включались 2-4 фальконета.

Массовую отливку орудий под мощный заряд, но со стволом, укороченным до 12-14 калибров, удалось наладить в течение XVII века.

Русские пушки «тощих» пропорций.

Наёмный солдат получал от своих командиров регулярную плату и обучался действиям в строю, но и только. Оружие, продовольствие и экипировку он приобретал сам. Сам нанимал себе прислугу и заботился о перевозке своего имущества (в результате чего нонкомбатантов в войске оказывалась больше, чем солдат). Сам же он оплачивал и уроки фехтования, если желал научиться владеть оружием. Порядок и боеспособность поддерживались каптенармусами (капитанами-оружейниками), следящими за тем, чтобы бойцы имели положенные по штату оружие и экипировку. Тем, кто пропивал свои пики и шпаги, грозило немедленное увольнение.

Снаряжение мушкетёра: мушкет, подпорка, кортик, рожок с порохом для полки, несколько зарядцев или рог с порохом для стрельбы. И никаких кавалерийских сапог - ботфортов.

Желая привлечь на свою сторону полк, наниматель устраивал смотр. При этом в расчёт принималось не только вооружение, но и средний рост солдат, а также их внешний вид. Солдаты, смахивающие на разбойников или бродяг, не котировались, ибо возникали справедливые опасения, что они именно те, кем кажутся... Из боевых качеств проверялись только строевая подготовка, от которой зависела возможность применить пики, и умение мушкетёров набивать свои «трубы».

Это интересно

Процедура заряжания мушкета: отделить фитиль, высыпать в ствол порох из зарядца, извлечь шомпол из ложа, забить шомполом первый пыж из подсумка, забить шомполом пулю, забить второй пыж, убрать шомпол в ложе, открыть полку и высыпать на неё порох из рожка, закрыть полку, присоединить фитиль... В то время редко делали более одного залпа за сражение.

Помимо наёмников элитных, составлявших в XVII веке главную ударную силу армии, существовала ещё и обширная категория бойцов «для числа». Как только начиналась война, к армии за символическую плату присоединялись «охочие люди»: итальянцы, немцы, гасконцы, шотландцы, а также искатели приключений уже неопределимой на глаз национальности. Вооружение их было очень разнообразным: тесаки, кортики, клейморы, алебарды, копья, самопалы, арбалеты, луки, круглые щиты. Некоторые приводили и верховых лошадей класса «Росинант».

Воин со стальным щитом - рондашем.

Мушкетёры восточноевропейского образца.

Организация у наёмников этого сорта отсутствовала. И быстро привнести её было невозможно. Ведь король не располагал «лишними» сержантами и офицерами. Уже на месте из добровольцев стихийно формировались отряды, скорее заслуживающие именоваться ватагами.

Ввиду нулевой боевой ценности задачи этих формирований обычно сводились к охране тылов и коммуникаций.

В мирное время военные силы государства ограничивались гвардией - фактически телохранителями короля. Хрестоматийными примерами подобных подразделений являлись известные из произведений Дюма королевские мушкетёры и гвардейцы кардинала. Не менее знаменитая (хотя и преувеличенная писателем) вражда между которыми была обусловлена тем, что гвардейцы занимались поддержанием порядка в Париже (в других городах ещё не было полиции), а мушкетёры в свободное от охраны Его Величества время слонялись по улицам и хулиганили.

Обычный в XVI-XVII веках шлем морион: снабжённый защищающими лицо полями, обтекаемый, усиленный гребнем от рубящего удара.

АРТИЛЛЕРИЯ

«Ахиллесовой пятой» артиллерии XVII века являлась не материальная часть, а примитивная организация. На каждую пушку приходилось до 90 человек прислуги. Но почти поголовно это были рабочие-нонкомбатанты.

Перевозили пушку и боекомплект нанятые или мобилизованные гражданские возчики, позицию для неё готовили землекопы. Лишь перед боем к орудию направлялись несколько солдат, часто не имевших никакой подготовки. Они могли заряжать пушку и стрелять из неё (это было несложно). Но наводил по очереди каждое из 12 орудий батареи единственный канонир.

В результате артиллерия хорошо показывала себя в обороне. Благо, конница той эпохи окончательно растеряла боевой пыл, а баталии наползали медленно и печально. Но в наступлении пушки были бессильны. Сменить позицию после начала боя они не могли. Ни возчики, ни их лошади просто не пошли бы под огонь.

Пушки XVI-XIX веков крепились на позициях канатами за ступицы колёс или за кольца на лафете ко вбитым в землю кольям. После выстрела они откатывались, гася энергию отдачи.

Гвардию не распускали в мирное время, но в остальных отношениях её бойцы ничем не отличались от наёмников. Точно так же они приобретали снаряжение сами (за исключением форменного плаща) и сами же учились владеть оружием. Отряды эти предназначались для выполнения церемониальных и полицейских функций, а потому боеспособность их не выдерживала практических испытаний. Так, в первом же настоящем бою обе роты королевских мушкетёров устремились в конную атаку со шпагами наголо, были разбиты и расформированы. Сражаться ни в конном, ни в пешем строю (то есть крутить «караколе» с мушкетами) соратники д’Артаньяна не умели.

К началу XVII века вооружение пехоты было довольно пёстрым. Главную силу войска составляли панцирные отряды пикинёров с 4-5-метровыми «габсбургскими» пиками. Функции лёгкой пехоты выполняли алебардщики и стрелки с аркебузами или арбалетами. В ходу оставались круглые щиты (в том числе и «противопульные» рондаши), тесаки и мечи. На вооружении сохранялись и длинные луки. Они, кстати, использовались англичанами ещё в 1627 году в боях за ту самую Ла-Рошель, под стенами которой герой- ствовал д’Артаньян.

Основой тактики оставалось наступление «баталиями» - компактными построениями 30 на 30 человек, способными отразить атаку конницы с любого направления. Алебардщики и стрелки прикрывали пикинёров.

Основной угрозой пехоте ещё в XVI веке стали пушки. Попадание ядра в баталию влекло огромные потери. Опасность представлял также охват - ведь пики подразделения могли быть направлены лишь в какую-то одну сторону. Поэтому предпринимались попытки усовершенствовать строй. В Испании была изобретена «терция»: построение 20 рядов в глубину и 60 - по фронту. Обойти её было труднее, да и число жертв артиллерийского огня несколько сокращалось.

Пикинёр в позиции для отражения конной атаки.

«Крепким орешком» для артиллеристов XVI-XVII веков стала проблема снаряда. Каменные ядра, бывшие в употреблении в средние века, уже не соответствовали духу времени. Будучи выпущенными из кулеврины, они при ударе о землю раскалывались и рикошета не давали. Обмотанные верёвкой железные болванки летели намного дальше, но очень неточно. С точки зрения дальности стрельбы лучшим материалом являлся свинец. Но при ударе о землю или крепостную стену мягкий металл расплющивался в тонкий блин.

Оптимальным решением было использование бронзы, сочетавшей твёрдость и упругость с технологичностью. Но такие снаряды стоили бы слишком дорого. Находкой оказался чугун - дешёвый и пригодный для литья металл. Но для его производства требовались доменные печи, поэтому даже в начале XIX века Турция, например, испытывала нехватку чугунных ядер.

Из чугуна, кстати, можно было отлить и сами пушки, хотя при той же мощности их стволы оказывались на 10-15 процентов тяжелее бронзовых. По этой причине до конца XIX века бронза оставалась предпочтительным «артиллерийским металлом». Чугун же позволял изготовлять массу дешёвых орудий для вооружения кораблей и крепостей.

Так как ядра из камня высекали каменотёсы, а не скульпторы, геометрической строгостью формы они не отличались.

Но больший успех имело построение колоннами 30 человек в глубину и всего 16 по фронту. Казалось бы, 4 колонны являлись столь же лёгкой целью для вражеских ядер, как и 2 баталии. Но первое впечатление обманчиво. Колонне было проще выбирать дорогу, и простреливаемое пространство она преодолевала значительно быстрее. Кроме того, до конца XIX века пушки не имели механизма наведения по горизонтали. Ориентируясь на борозды, оставляемые на земле рикошетирующими ядрами, командир мог пытаться провести свой отряд между линиями огня двух соседних орудий. Наступление колоннами хорошо зарекомендовало себя и практиковалось более 200 лет.

В случае войны король по-прежнему мог рассчитывать на ополчения городов (роль которых, впрочем, сводилась к защите стен) и верных вассалов, выставляющих конницу. Ведь военную обязанность знати никто не отменял. Но боевое значение рыцарства уже с начала XVI века стало сходить на нет. Времена изменились. Помещики теперь подсчитывали доходы от своих имений и уже не стремились участвовать в войнах - разве что по традиции. Да и сами короли меньше всего стремились к тому, чтобы магнаты начали набирать личные армии.

Но конница всё-таки была нужна. Поэтому властители начали прибегать к услугам наёмных рейтаров.

«Рейтар» - это третья (после «рыделя» и «рыцаря») попытка русских выговорить немецкое слово «риттер» - всадник. В европейских языках никакой разницы между рыцарем и рейтаром нет. Её не было и на самом деле. Как рыцарская, так и рейтарская конница состояла преимущественно из бедных дворян, не имевших своих поместий. Только прежде они служили в качестве вассалов некоему крупному феодалу за натуральное довольствие, а в XVI-XVII веках за деньги - всякому, кто заплатит их.

Рыцарские доспехи, правда, в основном уже как турнирное и парадное снаряжение, продолжали совершенствоваться до начала XVII века.

Восточноевропейская тяжёлая кавалерия в XVII веке сохраняла на вооружении копья (так как дело с пикинёрами ей приходилось иметь редко). В целом она была значительно боеспособнее западной.

Наём рейтаров, впрочем, редко оправдывал себя. Уже с XVI века кавалерия находилась в глубоком кризисе. Длинные пики не оставляли ей шансов. Наиболее эффективный тактический приём - наезд - стал невозможным. Использовать же кавалерию для фланговых охватов в Европе не умели. Да и не годились тяжеловесные рыцарские клинья для манёвров.

Временный выход был найден в замене копий на длинные колесцовые пистолеты. Предполагалось, что всадник сможет расстреливать пехоту с безопасного расстояния в 5-10 метров. Неторопливо разъезжающая по полю боя и останавливающаяся для выстрела и заряжания конница наверняка производила неизгладимое впечатление. Но никакой пользы от неё не было. Тяжеловооружённый конный стрелок - это нонсенс. Сравнительно с азиатским всадником «огнестрельный» рейтар оказывался вдесятеро дороже и примерно в такой же пропорции хуже. Ибо преимуществами лёгкой кавалерии (скоростью и массовостью) не обладал.

Всё более широкое применение огнестрельного оружия пехотой сделало неспешные атаки «с пистолетом наголо» и вовсе невозможными. Конницу наконец стали переводить на фланги, чтобы использовать для нападения с холодным оружием на лёгкую пехоту врага. Но и там она не добивалась успеха, как вследствие медлительности, так и потому, что... рейтары скверно ездили верхом! В атаку конница устремлялась шагом, в лучшем случае рысью.

ПОЛКОВЫЕ ПУШКИ

Едва ли не самым радикальным нововведением Густава-Адольфа стало создание полковой артиллерии, произведшей настоящую сенсацию на полях сражений. Причём конструкция пушек не содержала ничего нового: это были самые заурядные фальконеты калибром 4 фунта. Иногда даже использовались кожаные орудия.

Революционной была организация. Каждая из пушек получила упряжку могучих казённых лошадей, постоянно содержавшихся в королевских конюшнях и приученных к грохоту выстрелов и виду крови. А также расчёт из отборных солдат, виртуозно владеющих шомполом и банником. Причём один офицер приходился уже не на 12, а всего на 2 орудия.

В результате пушки, которые до сих пор лишь держали оборону на заранее подготовленной позиции, получили возможность наступать впереди пехоты и даже преследовать противника, осыпая его картечью. Если враг пытался приблизиться, передки подъезжали и отвозили орудия.

Весовой калибр полковых пушек колебался от 3 до 6 фунтов. Стрельба велась почти исключительно картечью - лёгкие ядра давали слабые рикошеты.

Тесно связанная с искусством конного боя «рыцарская» культура Западной Европы пришла в упадок. Не существовали уже орденские и королевские конные школы, в которых рыцарей учили атаковать клином. Между тем движение «стремя к стремени» галопом и конная рубка требуют хорошей подготовки как всадников, так и лошадей. Рейтарам негде было её приобрести.

У всадников начала XVII века даже не имелось оружия, которым они могли бы пользоваться в движении. Кавалерийская шпага, конечно, была длиннее и тяжелее пехотной, но разрубить шлем ею было нельзя. Попытка же колоть противника с наскоку чревата не только потерей клинка, но и переломом запястья.

Реформы Густава-Адольфа

Может сложиться впечатление, что армии XVII века были громоздкими, малоэффективными и избыточно сложными. У правителей той эпохи оно, во всяком случае, сложилось.

Не последнюю роль в этом сыграл технический прогресс. Пушки стреляли всё чаще, потери пехоты росли. Наконец, постепенное вытеснение аркебуз мушкетами, дальность эффективного огня которых превышала 200 метров, делало невозможным прикрытие баталии алебардщиками. Им пришлось бы отойти слишком далеко от пикинёров, а кто бы тогда защитил их самих от вражеской конницы?

В Европе подпорка, снабжённая лезвием и превращённая в бердыш, именовалась «шведским пером». Хотя сами шведы скоро отказались от подпорок вообще.

В 30-х годах XVII века шведский король Густав-Адольф решился реформировать армию, радикально упростив организацию. Из всех родов пехоты - пикинёров, аркебузиров, арбалетчиков, алебардщиков, мушкетёров, мечников - он сохранил лишь два: мушкетёров и пикинёров. Для снижения потерь от вражеского огня были приняты и менее глубокие построения: для мушкетёров в 4 ряда вместо 10, и 6 вместо 20-30 рядов для пикинёров.

Для повышения мобильности пикинёры были лишены защитного снаряжения, а сами пики укорочены с 5 до 3 метров. Теперь пику можно было не только с трудом удерживать наперевес, зажав тупой конец под мышкой, или упирать в землю, превращая в выставленную на пути вражеской конницы рогатину, но и наносить ею удары. Мушкеты также были значительно облегчены и стали применяться без подпорки.

В России перевооружение по европейскому образцу было начато не при Петре I, а ещё при Алексее Тишайшем. Просто он реформы проводил тихо.

Перечисленные меры, конечно, лишили армию Густава-Адольфа иммунитета к атакам конницы. Но, учитывая боевые качества рейтаров, шведы ничем не рисковали. Со своей стороны, король предпринял шаги, направленные на усиление шведской кавалерии. Всадникам запретили использовать доспехи (к тому времени у других народов всё ещё мало отличавшееся от рыцарских лат). От них начали требовать умения атаковать галопом, в строю, холодным оружием. Шведы справедливо полагали, что проблема не в пиках, а в недостаточной манёвренности кавалерии, неспособной обойти баталии.

Наконец, в Швеции армия впервые была переведена на постоянную основу, превратившись в подобие гвардий других государств. Конечно же, это влетало шведам в копеечку, но казну регулярно пополняли контрибуции с побеждённых.

«Реформированная» Швеция, малонаселённая, практически не имевшая в то время городов и вынужденная закупать оружие (но выплавлявшая половину железа в Европе и монопольно снабжавшая Англию и Голландию лесом для строительства кораблей), устроила настоящий террор на континенте. В течение столетия от шведов не было житья. Пока они не узрели под Полтавой кузькину мать.

В военном деле XVII век окончился так же, как и начался: досрочно, вопреки календарю. В 80-90-х годах по Европе прокатилась новая волна перевооружений. Облегчённые мушкеты и «шведские» пики спешно сменялись единообразными кремнёвыми ружьями со штыком. В течение нескольких лет армии приобрели тот вид, который практически без изменений и сохраняли до первой трети XIX века. И это была уже другая эпоха.

Что почитать?
Маркевич В. «Ручное огнестрельное оружие»
Прочко Е. «История развития артиллерии»
Разин Е. «История военного искусства XVI-XVII вв.»
Сирано де Бержерак «Иной свет, или Государства и империи Луны»
Что посмотреть?
Три мушкетёра (1921, 1939, 1948, 1961, 1973, 1993, 2005)
Четыре мушкетёра (1934, 1974)
Д’Артаньян и три мушкетёра (1979)
Во что поиграть?
«Казаки: Последний довод королей» (2001)
«Казаки: Снова война» (2002)
«Завоевание Америки» (2003)

В это странное время жили кардинал Ришелье и д’Артаньян; философ, поэт, солдат, безбожник и писатель-фантаст, позже сам ставший литературным персонажем, Сирано де Бержерак; математик и мыслитель-рационалист Рене Декарт; физик и по совместительству автор первого варианта «Новой хронологии» Исаак Ньютон.

Любой каприз за ваши деньги

Герои «переходной эпохи» - наёмные аркебузир, алебардщик и пикинёр. Пикинёры занимали привилегированное положение

Наёмный солдат получал от своих командиров регулярную плату и обучался действиям в строю, но и только. Оружие, продовольствие и экипировку он приобретал сам. Сам нанимал себе прислугу и заботился о перевозке своего имущества (в результате чего нонкомбатантов в войске оказывалось больше, чем солдат). Сам же он оплачивал и уроки фехтования, если желал научиться владеть оружием. Порядок и боеспособность поддерживались каптенармусами (капитанами-оружейниками), следящими за тем, чтобы бойцы имели положенные по штату оружие и экипировку. Тем, кто пропивал свои пики и шпаги, грозило немедленное увольнение.

Желая привлечь на свою сторону полк, наниматель устраивал смотр. При этом в расчёт принималось не только вооружение, но и средний рост солдат, а также их внешний вид. Солдаты, смахивающие на разбойников или бродяг, не котировались, ибо возникали справедливые опасения, что они именно те, кем кажутся… Из боевых качеств проверялись только строевая подготовка, от которой зависела возможность применить пики, и умение мушкетёров набивать свои «трубы».

Процедура заряжания мушкета: отделить фитиль, высыпать в ствол порох из зарядца, извлечь шомпол из ложа, забить шомполом первый пыж из подсумка, забить шомполом пулю, забить второй пыж, убрать шомпол в ложе, открыть полку и высыпать на неё порох из рожка, закрыть полку, присоединить фитиль… В то время редко делали более одного залпа за сражение.

Ввиду нулевой боевой ценности задачи этих формирований обычно сводились к охране тылов и коммуникаций.

Мушкетёры восточноевропейского образца

Артиллерия

Пехота

Пикинёр в позиции для отражения конной атаки

От кулеврины к пушке

Русские пушки «тощих» пропорций

Конница

Но конница всё-таки была нужна. Поэтому властители начали прибегать к услугам наёмных рейтаров.

Восточноевропейская тяжёлая кавалерия в XVII веке сохраняла на вооружении копья (так как дело с пикинёрами ей приходилось иметь редко). В целом, она была значительно боеспособнее западной

Всё более широкое применение огнестрельного оружия пехотой сделало неспешные атаки «с пистолетом наголо» и вовсе невозможными. Конницу наконец стали переводить на фланги, чтобы использовать для нападения с холодным оружием на лёгкую пехоту врага. Но и там она не добивалась успеха, как вследствие медлительности, так и потому, что… рейтары скверно ездили верхом! В атаку конница устремлялась шагом, в лучшем случае рысью.

Ядро

Так как ядра из камня высекали каменотёсы, а не скульпторы, геометрической строгостью формы они не отличались

Реформы Густава-Адольфа

В Европе подпорка, снабжённая лезвием и превращённая в бердыш, именовалась «шведским пером». Хотя сами шведы скоро отказались от подпорок вообще

В России перевооружение по европейскому образцу было начато не при Петре I, а ещё при Алексее Тишайшем. Просто он реформы проводил тихо

Полковые пушки

* * *

Начало десятых годов застало нашу армию в тяжёлом состоянии: имелись кадровые военные, ополченцы, достойные разработки в военной технике и даже экспорт вооружений. Но оборону пришлось восстанавливать из глубокой разрухи, вызванной недавней смутой. Несмотря на недостаток денег, армию взялись восстанавливать спешно, - быстрее, чем что-либо другое в государстве. Упавшую квалификацию личного состава лечили резкой модернизацией отдельных частей с переходом на передовые стандарты.

Всё это было четыре века назад - в начале XVII века.

В начале XVII столетия русская армия была представлена тремя основными частями: дворянское ополчение, стрельцы и артиллерия (наряд). Они были разными по способу формирования, социальному составу и качеству.

Дворянское ополчение или поместное войско - конница, состоящая из «служилых людей по отечеству», т.е. детей боярских и дворян (далее по отношению ко всем ним будем использовать для краткости понятие «дворяне») и их боевых холопов («боярских людей»).

Внутри дворянства выделялись «московские чины» (стольники, стряпчие, московские дворяне и жильцы) и городовое (провинциальное) дворянство. Из дворян одной местности формировались сотни, командирами которых назначался кто-то из «московских чинов». В сотне могло быть больше или меньше 100 человек. По такому же территориальному принципу формировались холопские сотни, получавшие командиров из дворян. В мирное время сотни могли объединяться в более крупные единицы. Те из дворян, кто не мог выйти на службу конно, несли её в гарнизонах (городовая служба), в стрельцах или в пехоте.

Дворянская служба была пожизненной и наследственной. Инвалидность далеко не всегда была основанием для исключения из неё. В службу вступали в возрасте 18 лет. Ввод в службу назывался «верстанием» и сопровождался назначением жалованья. «Новики» получали чин своего отца, что очень затрудняло карьеру провинциальных дворян.

Периодически делались смотры ополчения, но никаких совместных учений или слаживания сотен в мирное время не было. Не было и учебных стрельб. Одна половина ополчения полгода несла полевую или сторожевую службу, другая - городовую (гарнизонную), после чего происходила их ротация. Формально отпуска были предусмотрены лишь по ранению или болезни. Основная часть полевых сотен была сосредоточена в южных уездах для отражения возможного вторжения крымцев.

За свою службу дворяне получали земельное (в виде поместья) и денежное жалованье. Со времени Бориса Годунова минимальный размер поместья определялся в 100 четей (четь равна примерно 0.5 десятины пашенной земли), а денежного жалованья - в 5 руб. в год. У московских чинов жалованье было значительно выше, чем у городовых дворян. Деньгами платили только за полевую и сторожевую службы, городовая не оплачивалась. Конь, оружие и питание свое, холопа (холопов) и лошадей - за свой счет. Минимальная стоимость боевого коня - 15 рублей, огнестрельного оружия - 10 рублей.

К концу XVI века произошло исчерпание поместного фонда. «Новики» стали получать поместья значительно меньше нормы, появились случаи, когда приходилось ждать верстания поместьем в течение нескольких лет. Это резко негативно отразилось на вооружении ополченцев. В начале XVII века каждый ополченец обязан был иметь: пищаль или карабин, пистолет и саблю или саадак, пистолет и саблю, но это не выполнялось. Но практически большинство из них не могли выполнить предъявляемые требования.

Вот пример того, чем были вооружены на смотру городовые дворяне (правда, он относится к более позднему времени): в полку воеводы Львова в 1645 году из 665 помещиков 425 имели пистолеты (преимущественно один), 44 - карабин, только 16 - карабин и пистолет, 79 - саадак (лук со стрелами), 87 - саблю, 1 - рогатину, 6 - без оружия. Трудно представить, чем в таком случае были вооружены их холопы.

Численность дворянского ополчения составляла вместе с их холопами около 50 тысяч человек. Дворян и холопов в нём было примерно поровну. Формированием ополчения занимался Разрядный приказ, наделением землей - Поместный. Т.о. у ополчения была двойная соподчиненность.

Стрельцы представляли собой постоянное войско, находившееся на жаловании. Они объединялись в приказы, состоящие из 5 сотен воинов, руководимые «головами». 4 приказа были конными и расположенными в Москве, один из них, «Стремянной» занимался охраной государя (стоял у его стремени). Остальные приказы были пехотными. Более крупных, чем приказы, объединений стрельцов не было.

Стрельцы числились «служилыми людьми по прибору» и изначально набирались из различных категорий тяглового населения страны, но постепенно стрелецкая служба становилась наследственной. Командный состав (головы, сотники и пятидесятники или «начальные люди») формировался из дворян, для которых служба в стрельцах заменяла службу в ополчении и также наследовалась.

Стрельцы носили униформу, у командиров были знаки различия. Оружие (пищаль, бердыш, сабля и пистолет командирам) было унифицировано и выдавалось из казны. Боеприпасы также шли за счёт казны, кони и корм для них в конных приказах. Кони давались и командному составу в пехоте. Приказы производили тренировки в маневрировании и раз-два в неделю учебные стрельбы. В бою стрельцы выдерживали строй и могли стрелять линиями. Стрельцы несли полевую и городовую службы. Изначально на них возлагались некоторые полицейские функции (охрана порядка, патрулирование).

Стрельцы получали денежное, хлебное и солевое жалованье. Деньгами давали от 3 рублей в год. Жалованье московских стрельцов было выше, чем городовых. Жили стрельцы семьями в специальных слободах. При вступлении в службу стрельцу выделялось в такой слободе дворовое место и 2-3 рубля на постройку избы. Это место и изба переходили по наследству независимо от того, вступали ли наследники в службу или нет. Их можно было продать. В целом условия стрелецкой службы были для того времени вполне сносными.

Общее количество стрельцов - до 25 тысяч человек. Все они находились в ведении Стрелецкого приказа. На их содержание собиралась специальная подать - «стрелецкая», но ее не всегда хватало.

Артиллерия («наряд») Русского царства вызывала уважение иностранцев. «Полагают, что ни один из христианских государей не имеет такого хорошего запаса военных снарядов, как русский царь, чему отчасти может служить подтверждением Оружейная палата в Москве, где стоят в огромном количестве всякого рода пушки...», - писал Джильс Флетчер («О государстве Русском»). Имелась осадная, крепостная и полевая артиллерия. Вся она обслуживалась пушкарями и затинщиками, условия службы которых были сходны со стрелецкими.

Общее количество стволов превышало 2 тысячи. В поход могли вывести 300 - 350 орудий разного калибра. Стреляли ядрами, среди которых всё больше становилось чугунных. Все орудия были литые и обладали лафетами. Производством пушек занимались несколько пушечных дворов (два из них - в Москве), они полностью обеспечивали нужды армии и даже могли работать на экспорт (поставка стволов в Персию).

На государевой службе, кроме того находилось до 7 тысяч казаков, получавших денежное и хлебное жалованье. Подчинялись они своим атаманам и использовались на полевой и гарнизонной службах.

В целом в начале XVII века армия мирного времени насчитывала, включая не перечисленных выше чинов мелкого служебного люда «по прибору», до 100 тысяч человек. Её слабым местом была дворянская конница. Стрелецкая пехота была неплоха, а артиллерия хороша. Она могла успешно действовать против степняков и литовцев, но уступала в полевом бою полякам и шведам.

В случае войны армия дополнялась «даточными» и «посошными» людьми, но они использовались, в основном, на вспомогательных операциях. К боевым операциям привлекались татарская иррегулярная конница и «вольные» казаки.

В поход армия выходила в составе сторожевого, передового и большого полков и полков правой и левой руки. По-видимому, наибольшая численность полевой армии могла достигать 70-75 тысяч человек (без «посохи»).

Состояние армии после Смуты

За время «Великого глада», гражданской войны и интервенции население нашей страны уменьшилось примерно на 20%. Вероятно, что такую же убыль, если не больше, понесли и «чины», составлявшие армию. Со Швецией ценой территориальных уступок был заключен «вечный мир» (1617), а с Речью Посполитой - лишь перемирие на 14 с половиной лет (1618). Владислав Ваза не снимал своих претензий на московский трон. Опасность возобновления войны была велика. Кроме того, по стране продолжали бродить банды «разбоев». По этим причинам требовалось срочно восстановить численность вооруженных сил.

Это приходилось делать в условиях экономической разрухи и при пустой казне, поэтому власть стремилась заменить части «чинов», преимущественно провинциальных, городовых, хлебное жалованье на выдачу земельных наделов. Так произошло с городовыми стрельцами, пушкарями и казаками. Им были выданы наделы от 4 до 10 четей в зависимости от наличия свободной земли в уездах. Всем им, включая московских, было разрешено в свободное от службы время заниматься промышленно-торговой деятельностью при льготном налогообложении. В дворянство было поверстано несколько сот казаков, холопов и тяглецов, принимавших участие в 1-м и 2-м ополчениях.

Первые 14 лет после окончания Смуты «Московское государство полнилось и приходило в достоинство». К 1631 году была восстановлена численность армии мирного времени (численность же всего населения страны - лишь к 1650 г.). В этом году на службе числилось 24 900 дворян и около 26 000 стрельцов (Милюков П.Н. «Государственное хозяйство России в первой четверти 18 столетия и реформы »).

Обратим внимание на то, что число стрельцов превысило довоенное («досмутное»). Это объясняется тем, что в годы Смуты эти «служилые люди по прибору» показали большую стойкость по сравнению с дворянством. Именно они обороняли Новгород-Северской и Смоленск; они хранили верность той власти, которая находится в Москве, тогда как дворянство рассыпалось между всеми претендентами. Кроме того, на стрельцов стали всё больше возлагать функции полицейских сил: они занимались борьбой с «разбоями» и силовым сопровождением при сборе налогов.

Но качество армии образца 1631 года было ниже, чем армии 1600 года. Если дворянское ополчение осталось на том же уровне, то боеспособность стрельцов понизилась: по необходимости кормить свои семьи они больше времени стали уделять занятиям промыслами и торговлей.

Это падение боеспособности старались компенсировать приёмом на службу иноземцев-наемников, количество которых достигло 3 тысяч. Из них были сформированы солдатские и рейтарские роты. Занимался ими Иноземский приказ. Стоили они казне очень дорого, и 3 тысячи бойцов в 90-тысячной армии погоды не делали.

Тогда решили, используя иноземцев как командный состав, сформировать из русских «полки иноземного (нового) строя», т.е. конные и пехотные полки и обучить их действовать по стандартам европейского воинского искусства. Это требовалось сделать до окончания перемирия с Речью Посполитой (1632 г.), т.к. русское правительство собиралось начать с ней войну за возвращение потерянных территорий и отказ Владислава Ваза от претензий на московский трон.

Первые полки нового (иноземного) строя

Их созданием власть пыталась решить и еще одну задачу: найти место для беспоместных и малопоместных дворян, которые не могли нести полноценную службу в ополчении по причине бедности. Количество таковых все возрастало, и правительство осознавало опасность наличия нескольких тысяч людей, лишённых средств к существованию (их не отпускали ни в посадские, ни в крестьяне, ни в дворовые) и обладающих оружием.

В 1630 году последовал указ о наборе беспоместных дворян на добровольной основе в Москву для «ратного изучения» у иноземцев. Собирались набрать два солдатских полка по 1000 рядовых каждый. Условия были приемлемы: деньгами 5 руб. в год и 3 коп. в день на «корм» (цены по Москве: 10 яиц - 1 коп., курица - 2 коп., поросенок - 3-4 коп., пара пирогов - 0.5 коп., фунт черной икры - 3-5 коп.). Казна предоставляла пищаль или мушкет, порох и свинец.

Но солдаты - пехота, и служба в ней дворян не привлекла. Тогда разрешили набирать татар, казаков и посадских. В результате быстро сформировали два солдатских полка в 1600 рядовых и 176 начальных людей каждый. Рота состояла из 200 рядовых (120 пищальников/мушкетеров и 80 копейщиков) и 22 начальников, которые все от барабанщика до полковника были иноземцами. В каждой роте было по два толмача (переводчика). В 1632 г. количество полков увеличили до шести.

В середине 1632 г. начали комплектовать рейтарский полк в составе 2000 воинов. Оплата: 3 рубля в год человеку и 2 рубля в месяц на корм лошади. В полку было 14 рот во главе с ротмистрами. Кроме того, сформировали отдельные «швадроны» (батальоны) рейтар. Служба была конной, дворянскому достоинству урона она не наносила, и дворяне на неё пошли охотно.

В ходе войны набрали и драгунский полк из, преимущественно, даточных людей. В нем было 1600 человек (12 рот по 120 рядовых) и батарея из 12 малых пушек.

Роль иноземцев и судьба первых полков нового строя

В ходе Смоленской войны (1632 - 1634) выяснилось, что надежды, возлагавшиеся на иноземцев властью, были чрезмерны.

Во-первых, оказалось, что многие из них воинского дела просто не знают. Во-вторых, далеко не все из них в бою проявили стойкость - наоборот, порой они генерировали панику. В-третьих, почти все они не знали и не желали изучать русский язык и общались с русскими только через переводчика. Из-за разного этнического происхождения и между ними самими был языковой барьер, часть иноземцев плохо знала немецкий язык - «лингва франка» наёмников.

Если использование иноземцев для обучения русских новому строю себя оправдало, то доверие только им командования в полках оказалось ошибочным.

По окончании войны часть иноземцев просто выслали из России, с другими прервали контракты, но службу оплатили, остальных оставили в службе. Последним предложили, кроме денежного жалованья, и поместья, справедливо полагая, что это укрепит их связь со страной. Большая часть из них стала впоследствии родоначальниками русских родов иноземного происхождения (например, Лесли и Лермонтовы) и приняла православие.

Наёмников продолжили набирать, но только офицеров и унтер-офицеров с предъявлением патентов и рекомендаций и демонстрацией своих умений в обращении с оружием и исполнении строевых приёмов.

В конце 1634 - начале 1635 годов все полки нового строя были распущены, хотя опыт их использования был признан положительным. Основные причины роспуска две: «пустошь в казне» и недоукомплектованность командным составом.

В первом опыте формирования этих полков проявились характерные черты в их социальном составе: рейтары - это дворяне, солдаты - вольнонаёмные из числа свободных тяглецов, драгуны - даточные люди, т.е. рекруты, включая набранных из крепостных. Временно рейтары будут по необходимости в военное время пополняться тяглецами и казаками, но в мирное время их социальный состав будет сводиться к единообразию. Русские начальные люди полках нового строя будут только из дворян.

Восстановление полков нового строя произойдёт в 1640-х годах. Тогда же будет положено начало русской регулярной армии. Но об этом в следующей части.