июля 14 2010
Другой популярной темой политической драмы стала тема тоталитаризма, подавления личности в условиях сталинской системы. В пьесах М. Шатрова этих лет - “Диктатура совести” (1986) и “Дальше… дальше… дальше…” (1985) (как и в опубликованном в 1987 г. “Брестском мире”, 1962) - образу полновластного и единоличного диктатора Сталина противопоставлялся мудрого, дальновидного и справедливого “демократа” Ленина. Стоит ли говорить, что шатровские произведения потеряли свою актуальность, как только обществу были открыты новые факты о личности и характере деятельности “вождя мирового пролетариата”. Миф об идеальном Ильиче рухнул, а вместе с ним прекратилось и “мифотворчество” драматурга Шатрова.
Если М. Шатров работал над сталинской темой в рамках традиционного, реалистического театра, то вскоре появились пьесы, где была сделана попытка (безусловно, спорная и не всегда убедительная) представить мифологизированные советской идеологией фигуры в пародийном, гротесковом виде. Так, в 1989 г. скандальную известность получила “паратрагедия” в стихах В. Коркия “Черный , или Я, бедный Coco Джугашвили”, поставленная в Студенческом театре МГУ.
Когда к читателю хлынул целый поток мемуарной литературы о лагерном опыте тех, кому выпала жестокая судьба на себе испытать давление тоталитарной системы, на подмостки театров тоже вышли трагические герои эпохи ГУЛАГа. Большим и вполне заслуженным успехом пользовалась инсценировка повести Е. Гинзбург “Крутой маршрут” на сцене театра “Современник”. Оказались востребованы перестроечным и постперестроечным временем пьесы десяти- или двадцатилетней давности, за редким исключением в традиционной художественно-документальной форме осмыслявшие лагерный опыт: “Республика труда” А. Солженицына, “Колыма” И.Дворецкого, “Анна Ивановна” В. Шаламова, “Тройка” Ю. Эдлиса, “Четыре допроса” А. Ставицкого.
Выстоять, остаться человеком в нечеловеческих условиях лагеря - вот основной смысл существования героев этих произведений. Определение психологических механизмов, управляющих личностью, - их главная тема.
В конце 1980-х годов были сделаны попытки построить на том же материале иные эстетические системы, перевести конфликт личности и тоталитарного общества в более широкий, общечеловеческий , как это было в романах-антиутопиях Е. Замятина или Дж. Оруэлла. Такой драматургической антиутопией можно считать пьесу А. Казанцева “Великий Будда, помоги им!” (1988). Действие произведения происходит в “образцовой Коммуне имени Великих Идей”. Господствующий там режим отмечен особенной жестокостью ко всяческому инакомыслию, человеческая низведена до примитивного существа с первобытными инстинктами и единственным сильным эмоциональным проявлением - животным страхом.
В духе абсурдистского театра пытался представить тот же конфликт В. Войнович в “Трибунал” (1984, опубликована в 1989 г.). Попытку создать советский вариант театра абсурда в данном случае нельзя считать вполне удачной, явно ощутима здесь вторичность, прежде всего влияние “Процесса” Ф. Кафки. Да и сама советская действительность была настолько абсурдна, что попытка еще раз “перевернуть” многострадальный мир, превратить его в сплошную судебную процедуру над живым человеком не могла быть художественно убедительной.
Безусловно, стоит отметить, что проблема взаимоотношения личности и государства - одна из актуальнейших и всегда будет давать богатую почву для художественных открытий.
Возможность свободно говорить о ранее запретных темах, социальных и нравственных проблемах общества в перестроечный период привела к тому, что отечественную сцену заполнили прежде всего всевозможные персонажи “дна”: проститутки и наркоманы, бомжи и уголовники всех мастей. Одни авторы своих маргиналов романтизировали, другие по мере сил старались раскрыть перед читателем и зрителем их израненные души, третьи претендовали на изображение “жизненной правды” во всей ее неприкрытой наготе. Явными лидерами театральных сезонов 1987-1989 гг. стали именно такие произведения: “Звезды на утреннем небе” А. Галина, “Свалка” А. Дударева, “Женский стол в охотничьем зале” В. Мережко, “Спортивные сцены 1981 года” и “Наш Декамерон” Э. Радзинского.
Из названных выше драматургов А. Галин был первым, кто вывел на театральные сцены всей страны новых “героинь” времени, правда, уже тогда, когда тема проституции стала привычной в газетной и журнальной публицистике. К моменту создания “Звезд на утреннем небе” имя драматурга было достаточно известно. “Свое многолетнее победное шествие по сценам нашей страны и за рубежом, - пишет театральный критик И. Василинина, - А. Галин начал с пьесы “Ретро”. <...> Пусть не в каждой из своих пьес он докапывается до подлинных причин того или иного жизненного явления, но всегда очень точно находит современную болевую, конфликтную и уже в силу этого интересную ситуацию. Подчас не очень занятый социальной подоплекой женской судьбы, ее непростой зависимостью от общего экономического и политического климата страны, он зато непременно сочувствует женщине, проявляя к ней посильные интерес, внимание, доброту”.
Особенно справедливы эти слова по отношению к пьесе “Звезды на утреннем небе”. Прочитав галинское , мы понимаем, что драматург по отношению к своим героиням занял позицию добросовестного адвоката. Проституция есть данность нашей действительности, и обвинять в этом склонен кого угодно, только не самих проституток. Вот ханжеское и лицемерное общество, стыдливо спрятавшее “ночных бабочек” на 101-й километр, дабы не омрачать образцовый пейзаж олимпийской Москвы. Вот инфантильные или, напротив, по-звериному жестокие мужчины, утратившие к женщине всякое уважение. А вот и сами несчастные женщины - и что ни судьба, то “вечная Сонечка Мармеладова, покуда мир стоит”. Только, в отличие от героини Достоевского, здесь никто себя не казнит, более того, даже не задумывается о том, что, быть может, в какой-то момент была совершена ошибка, что все же была возможность выбора. И соответственно ни одна из четырех главных героинь не ищет достойного выхода из своего нынешнего положения. Не предлагает его и драматург, хотя намеренно подчеркивает библейские ассоциации в судьбе Марии, пожалуй, главной “страдалицы” на страницах пьесы. Христианские мотивы, думается, появляются в “Звездах на утреннем небе” все-таки напрасно, ибо сама рассказанная драматургом , несколько театральный, надуманный сюжет во многом “не дотягивают” до библейских высот.
Все более безоглядное погружение в проблемы “дна”, в цинизм и жестокость обыденности питали и питают одного из самых популярных драматургов нового поколения - Николая Коляды. На сегодняшний день у него поставлено более 20 пьес, что, без сомнения, является рекордом 1990-х годов. Насколько заслуженно такое внимание к драматургу, вопрос спорный, но причины этого внимания понять можно. Коляда, в отличие от драматургов “новой волны”, привнес в уже привычную бытовую драму бурную сентиментальность и сугубо театральную яркость. В большинстве его произведений (”Игра в фанты”, “Барак”, “Мурлин Мурло”, “Канотье”, “Рогатка”) нас встречает наипримитивнейшая обстановка - более или менее убогое типовое жилье: “Обои в квартире отваливаются. Все стены в кровавых пятнах. Хозяин квартиры будто назло кому-то давил клопов. За окном неясные, странные, неземные, непонятные звуки ночного города. Такие же странные эти два человека. Словно серебряные нити протянулись между ними и соединяют их” (”Рогатка”). Уже из приведенной ремарки видно, что грязь и убогость окружающего мира отнюдь не мешают страстной велеречивости драматурга.
На подобных контрастах вульгарного и возвышенного строит Коляда и характеры своих героев. Все их качества и свойства явно гиперболизированы, реакции экзальтированны, поэтому постоянная атмосфера действия здесь - скандал. Герои могут выяснять отношения исключительно на повышенных тонах. Только в последней реплике пьесы “Мурлин Мурло” насчитывается 25 восклицательных знаков. Нужно, правда, заметить, что ссорятся персонажи Коляды весьма изобретательно, ибо скандал для них - единственный в жизни праздник и развлечение.
Построение сюжета в произведениях этого драматурга также не отличается разнообразием. Обычно он следует одной беспроигрышной схеме: в провинциальном городишке с его монотонным и полунищим существованием вдруг появляется Некто Прекрасный, заезжий гость, нарушающий скучное, привычное течение жизни. Своим приходом он рождает в убогих местных обитателях надежду на лучшую , на любовь, взаимопонимание, очищение. Финал истории может быть разным, но чаще все-таки безнадежным. Герои остаются с разрушенной судьбой и обманутыми надеждами. В “Рогатке”, например, прекрасный пришелец по имени Антон хоть и возвращается, но слишком поздно - хозяин уже покончил с собой. А в “Мурлин Мурло” главный герой Алексей и вовсе оказывается трусом и предателем.
Критика справедливо отмечает, что самое слабое место в пьесах Коляды - это монологи героев, причем чем они длиннее, тем ощутимее бедность их языка, состоящего по большей части из штампов и вульгаризмов.
Произведения Н. Коляды любопытны прежде всего тем, что подводят своеобразный итог развитию “новой драмы”. Авангардные приемы, шокирующие подробности и маргинальные герои переходят здесь в разряд массовой культуры, лишаясь той надрывной и болезненной остроты, что была свойственна персонажам и конфликтам драм Л. Петрушевской.
Нужна шпаргалка? Тогда сохрани - » Русская современная драматургия . Литературные сочинения!Актуальность исследования обусловливается требованием изменения аппарата аналитического описания драмы, поскольку драма ХХ века отличается от античной, ренессансной, классической.
Новизна заключается в активизации авторского сознания в русской драме от рубежа ХIХ-ХХ вв. до наших дней, от «новой драмы», до новейшей.
Драма – это не только самый древний, но и самый традиционный род литературы. Считается, что основные принципы рецепции и интерпретации драматического текста можно применить к античной драме, и к «эпическому» театру Б. Брехта, и к экзистенциальной драме нравственного выбора, и к абсурдной пьесе.
Вместе с тем исследователи считают, что драма изменчива: в каждый исторический период она несет в себе определенный «дух времени», его нравственный нерв, изображает на сцене так называемое реальное время, имитирует «грамматическое настоящее», разворачивающееся в будущее.
Стало ясно, что законы рода, его теория, воспринятые со времен Аристотеля уже не соответствует новым процессам современной драматургии.
Понятие «современная драматургия» очень емкое и в хронологическом, и в эстетическом плане (реалистическая психологическая драма – А.Арбузов, В.Розов, А.Володин, А.Вампилов; драматургия «новой волны» - Л.Петрушевская, А. Галин, В. Арро, А. Казанцев; постперестроичная «новая драма» - Н.Коляда. М.Уварова, М. Арбатова, А. Шипенко)
Современную драматургию характеризует жанровое и стилевое многообразие. В 60-90-е годы отчетливо усилились публицистическое и философское начала, что отразилось в жанрово-стилистической структуре пьес. Так, во многих «политических» и «производственных» пьесах основу составляет диалог-диспут. Это пьесы-споры, апеллирующие к активности зрителей. Для них характерна конфликтная острота, сшибка противоположных сил и мнений. Именно в публицистической драме мы чаще встречаемся с героями активной жизненной позиции, героями-борцами, пусть не всегда побеждающими, с открытыми финалами, побуждающими зрителя к активной работе мысли, тревожащими гражданскую совесть («Диктатура совести» М. Шатрова, «Протокол одного заседания» и «Мы, нижеподписавшиеся» А. Гельмана).
Тяготение современного искусства к философскому осмыслению проблем века усилило интерес к жанру интеллектуальной драмы, пьесы-притчи. Условные приемы в современной философской пьесе многообразны. Это, например, «обработка» заимствованных книжных и легендарных сюжетов («Дом, который построил Свифт» Гр. Горина, «Не бросай огонь, Прометей!» М. Карима, «Мать Иисуса» А. Володина, «Седьмой подвиг Геракла» М. Рощина); исторические ретроспекции («Лунин, или Смерть Жака», «Беседы с Сократом» Э. Радзинского, «Царская охота» Л. Зорина). Подобные формы позволяют ставить проблемы вечные, к которым причастны и наши современники: Добро и Зло, Жизнь и Смерть, война и мир, предназначение человека в этом мире.
В постперестроечное время особенно активно идет обновление театрального и драматургического языка. Можно говорить о современных авангардистских тенденциях, о постмодернизме, об «альтернативном», «другом» искусстве, линия которого была оборвана еще в 20-е годы, и которое много десятилетий пребывало в подполье. С «перестройкой» театральный андеграунд не просто поднялся на поверхность, но и «узаконился», уравнялся в правах с официальным театром. Эта тенденция, конечно же, предъявляет новые требования к драме, требует обогащения ее нетрадиционными формами. О современных пьесах такого рода говорят как о пьесах с элементами абсурдизма, где нелепость человеческого существования уловлена живо и художественно, выводя историю к притче или острой метафоре. Один из самых распространенных моментов современного авангардного театра - восприятие мира как, сумасшедшего дома, «дурацкой жизни», где разорваны привычные связи, трагикомически одинаковы поступки, фантасмагоричныситуации. Этот мир населен людьми-фантомами, «придурками», оборотнями («Чудная баба» Н. Садур, «Вальпургиева ночь, или Шаги Командора» Вен. Ерофеева) В последней фабула разворачивается в советской психушке и может быть изложена в нескольких словах: алкоголика Гуревича в качество наказания помещают в дурдом, где он уже бывал раньше; там он, с одной стороны, встречает свою бывшую возлюбленную Наталью, с другой - вступает в конфликт с санитаром Борькой мордоворотом, который наказывает Гуревича уколом «сульфы»; чтобы предотвратить действие укола, Гуревич, не без помощи На тальи, ворует из ординаторской спирт; однако веселая пьянка впалате оканчивается горой трупов, т. к. спирт, украденный Гуревичем, оказался метиловым; в финале разъяренный Борька-мордоворот топчет ногами ослепшего, умирающего Гуревича. Однако этих событий явно недостаточно для пятиактной трагедии, в которой немаловажную роль играет упоминание о том, что события происходят в ночь накануне 1 мая, т.е. в Вальпургиеву ночь, а также прямо обыгрываются ассоциации с «Дон Жуаном» и «Каменным гостем»: вколов Гуревичу «сульфу», Борька-мордоворот приглашает его на ночную вечеринку с Натальей, на что Гуревич, с трудом шевеля разбитыми губами, отвечает, подобно статуе командора: «Приду...» На самом деле, трагедийный сюжет и конфликт пьесы разворачивается в пространстве языка. Вместо классицистского конфликта между долгом и чувством Ерофеев разворачивает свою трагедию вокруг конфликта между насилием и языком. Насилие безъязыко - оно утверждает свою реальность через боль жертвы. Чем больше жертв, чем сильнее боль, тем основательнее эта реальность. Реальность хаоса. Язык свободен, но он может противопоставить этой беспощадной реальности только свою иллюзорность, изменчивость, нематериальность: создаваемая Гуревичем утопия языкового карнавала неуязвима в своей беззащитности. Человек же в этой пьесе обречен на существование на границе языка и насилия (кто-то, конечно, как Борькa, однозначно связывает свою жизнь с властью насилия). Силой сознания Гуревич создает вокруг себя языковой карнавал, но его тело - а в психиатрической клинике и сознание тоже - продолжает страдать от реальнейших пыток. В сущности, так возрождается средневековый сюжет о тяжбе между душой и плотью. Но у Ерофеева и душа, и плоть обречены: не только реальность насилия стремится растоптать творца веселых языковых утопий, но и последовательная устремленность к свободе, прочь от химер так называемой реальности, тоже ведет к самоуничтожению. Вот почему «Вальпургиева ночь» - это все-таки трагедия, несмотря на обилие комических сцен и образов}.
Помимо Ерофеева постмодернистская драма представлена такими авторами, как Алексей Шипенко (p. 1961) Михаил Волохов (p. 1955), О.Мухина (пьесы «Таня-Таня», «Ю»), Евг.Гриш-совец («Как я съел собаку», «Одновременно»), а также Владимиром Сорокиным (пьесы «Пельмени», «Землянка», «Доверие», «Достоевский-trip», киносценарий «Москва» [в соавторстве с кинорежиссером Александром Зельдовичем]). Однако, пожалуй, есть только один писатель новой генерации, которому удалось построить свой театр как самостоятельное культурное явление - со своей целостной эстетикой, философией, своим самобытным драматургическим языком. Это - Нина Садур.
Ключом к фантасмагорическому театру Нины Садур (р. 1950) и ее художественной философии может стать пьеса «Чудная баба»(1982)1. В первой части пьесы («Поле») рядовая совслужащая Лидия Петровна, присланная с «группой товарищей» на уборку картофеля и заблудившаяся среди бесконечных пустынных полей, встречается с некой «тетенькой», которая поначалу производит впечатление слабоумной юродивой. Однако при дальнейшем знакомстве «тетенька» обнаруживает черты лешачихи (она «водит» отставшую от группы женщину), она равна Природе и Смерти (ее фамилия Убиенько), а сама себя определяет как «зло мира». Очевидно, что в отличие от «деревенщиков» и других традиционалистов (Айтматова, Войновича и даже Алешковского), Садур не связывает с природным началом представления о «законе вечности», высшей истине жизни, противопоставленной лжи социальных законов и отношений. Ее «чудная баба» зловеща и опасна, обще ние с ней вызывает непонятную тоску и боль в сердце («как-то потянуло... неприятное чувство»). В сущности, этот персонаж воплощает мистическое знание о бездне хаоса, скрытой под оболочкой обыденного упорядоченного существования. «Чудная баба» Убиенько предлагает своей попутчице странное ритуальное испытание: «Расклад такой. Я - убегаю. Ты - догоняешь. Поймаешь - рай, не поймаешь - конец всему свету. Сечешь?» Неожиданно для себя Лидия Петровна соглашается на эти условия, но, в последний момент, уже догнав бабу, пугается ее угроз. В наказание за поражение «баба» срывает с земли весь «верхний слой» вместе с живущими на ней людьми и убеждает Лидию Петровну в том, что она осталась одна на всем свете и что вся ее нормальная жизнь - всего лишь муляж, созданный «тетенькой» для Лидиного спокойствия: «Как настоящие! Точь-в-точь! Не отличишь!»
Во второй части пьесы («Группа товарищей») Лидия Петровна признается своим сослуживцам в том, что после встречи с «полевой бабой» она действительно потеряла уверенность в том, что мир вокруг нее настоящий: «Даже в детях я сомневаюсь, понимаете? даже они теперь смущают и печалят мое сердце», - и далее, когда ее пытается поцеловать влюбленный в нее начальник отдела, она реагирует так: «Меня хочет поцеловать чучело. Макет, муляж Александра Ивановича... Вы даже меня не сможете уволить, потому, что вас нет, понимаете?» Самое поразительное, что сослуживцы, услышав признание Лидии Ивановны, неожиданно легко ей верят. Мистическое объяснение, предложенное «бабой», совпадает с внутренними ощущениями людей, пытающихся заслониться бытовыми заботами от безответного вопроса: «зачем мы живем?» Отсюда возникает главная проблема, которую пытаются решить все без исключения персонажи пьесы: как доказать, что ты живой? настоящий? Единственным заслуживающим внимания аргументом оказывается способность человека выйти за пределы своей привычной жизненной роли: «Только живой я могу выскочить из себя?» Но куда? Лидия Петровна «выскакивает» в безумие, но этот выход вряд ли приносит облегчение. В сущности, это выход в смерть - под вой сирены «скорой помощи» Лидия Петровна кричит: «Только мое, одно мое сердце остановилось. Я одна, только я лежу в сырой, глубокой земле, а мир цветет, счастливый, счастливый, живой!» Однако неспособность ни одного персонажа в пьесе (кроме «бабы», конечно) найти убедительные доказательства подлинности собственного бытия наполняет слова о «цветении мира» трагической иронией.
Завороженностъ красотой, даже если эта красота гибельна и рождена хаосом, даже если она влечет к катастрофе - и есть единственное возможное доказательство подлинности человеческого бытия, единственный доступный человеку способ «выскочить из себя» - иными словами, обрести свободу.
Первое, что бросается в глаза в пьесах современных авторов,- отсутствие масштабных событий. Среда обитания современных героев - преимущественно бытовая, «заземленная», «среди своих», вне морального поединка с положительным героем. В большой степени все сказанное имеет отношение к драматургии Л. Петрушевской. В ее пьесах ошеломляет парадоксальное несоответствие между словами, вынесенными в их название, - «Любовь», «Анданте», «Уроки музыки», «Квартира Коломбины» - и обыденностью, бездуховностью, цинизмом как нормой существования героев. Пьеса Л. Петрушевской «Три девушки в голубом» - одна из самых известных. Образ, вынесенный в название, ассоциируется с чем-то романтическим, возвышенным, «романсовым». Однако он никак не соотносится с тремя молодыми женщинами, связанными отдаленным родством и общим «наследством» - полуразвалившейся половиной дачного дома, где они вдруг, синхронно, решили провести лето вместе со своими детьми. Предмет обсуждения в пьесе - протекающая крыша: кому и за чей счет ее чинить. Быт в пьесе - плен, одушевленный властелин. В результате вырастает фантасмагорический мир, причем не столько из событий (их в пьесе как бы и нет), сколько исключительно из диалогов, где каждый слышит только себя.
Сегодня в драматургию пришло новое поколение, «новая волна». Группа молодых современных драматургов, которая уже определилась (Н. Коляда, А. Шипенко, М. Арбатова, М. Угаров, А. Железцов, О. Мухина, Е. Гремина и др.), по мнению театроведов, выражает новое мироощущение. Пьесы молодых авторов заставляют испытывать боль от «неприятности достоверности», но в то же время после «шоковой терапии», «черного реализма» перестроечной драматургии эти молодые не столько клеймят обстоятельства, уродующие человека, сколько всматриваются в страдания этого человека, заставляя его думать «на краю» о возможностях выживания, распрямления. В них звучит «надежды маленький оркестрик под управлением любви»..
Александр Вампилов
(1937-1972)
Мотив духовного падения в пьесе А.Вампилова «Утиная охота»
Цель урока:
- Показать значение драматургии Вампилова для русской литературы, разобраться в художественных особенностях и идейном своеобразии пьесы «Утиная охота»
- Воспитать в учащихся духовное начало, способствующее развитию гармоничной личности через понятия доброты, чуткости, человеколюбия.
- Способствовать развитию речи, эстетических вкусов у учащихся.
Писать надо о том, от чего не
спится по ночам.
А. Вампилов
Ход урока
1. Вступительное слово учителя.
Театр! Как много значит слово
Для всех, кто был там много раз!
Как важно и порою ново
Бывает действие для нас!
Мы на спектаклях умираем,
С героем вместе слезы льем...
Хотя порой прекрасно знаем,
Что все печали ни о чем!Забыв про возраст, неудачи,
Стремимся мы в чужую жизнь
И от чужого горя плачем,
С чужим успехом рвемся ввысь!
В спектаклях жизнь как на ладони,
И все откроется в конце:
Кто был злодеем, кто героем
С ужасной маской на лице.
Театр! Театр! Как много значат
Для нас порой твои слова!
И разве может быть иначе?
В театре жизнь всегда права!
Сегодня мы поведем разговор о русской драматургии ХХ века. Мы поговорим о творчестве писателя, именем которого названа целая эпоха русской драматургии – вампиловская драма.
2. Биографическая справка о писателе (заранее подготовленный ученик) .
3. Работа над теоретическим материалом.
В: Что такое драма?
В: Какие виды драмы вам известны? Распределите соответствие.
- Трагедия
- Драма
- Комедия
Воссоздает острые, неразрешимые конфликты и противоречия, в которые вовлечены исключительные личности; непримиримое столкновение враждующих сил, одна из борющихся сторон гибнет.
Изображение личности в ее драматических отношениях с обществом в тяжелых переживаниях. Возможно благополучное разрешение конфликта.
Воспроизводит в основном частную жизнь людей с целью осмеивания отсталого, отжившего.
В: Докажите, что пьеса «Утиная охота» драма, передав сюжет этого произведения.
Итак, герой пьесы находится в глубоком противоречии с жизнью.
4. Работа с текстом.
Перед вами таблица. Распределите в таблицу основные конфликтные моменты из жизни Зилова. (по группам)
Работа |
Друзья |
Любовь, жена |
Родители |
Инженер, но к службе интерес потерял. Способный, но деловой хватки не хватает. Проблем избегает. Девиз «Спихнуть – и делу конец». Он давным-давно «сгорел на работе» |
Выполнить дома |
Рядом – прекрасная женщина, но она одинока с ним. Все хорошее – позади, в настоящем – пустота, обман, разочарование. Можно доверять технике, но не ему. Однако боится потерять жену «Я тебя замучил!» |
Давно не был, плохой сын. Отец, по его словам, старик-дурак. Смерть отца поражает «неожиданностью», но на похороны не торопится из-за свидания с девушкой. |
В: Какая фраза из русской классической драмы синонимична девизу «Спихнуть – и делу конец»? («Горе от ума») .
В: Как вы думаете, какой картиной знаменитого художника можно проиллюстрировать отношения Зилова с родителями? (Рембрандт «Возвращение блудного сына»).
Значит, тема заблудившегося в жизни человека, «блудного» сына. Волнует не одно поколение.
В: В каких еще произведениях, известных вам, затрагивается эта тема?
В: В чем, по вашему мнению, трагедия героя? Почему он потерял поражение во всех сферах жизни?
В: Почему пьеса названа «Утиная охота»? (Охота для героя – очищение) .
Развитие речи. Письменно выразите свое мнение по проблеме «Быть или не быть, или вечный сюжет о блудном сыне»
Вывод. Тема, поднятая в пьесе, вечная, рассматривается в разных аспектах, но итог всегда одинаков: попытка изменить жизнь. Герои испытывают запоздалое раскаяние и начинают лучшую жизнь или заходят в тупик и пытаются свести счеты с жизнью. Поэтому вечными звучат гамлетовские вопросы.
Быть или не быть – таков вопрос;
Что благородней духом – покоряться
Пращам и стрелам яростной судьбы
Иль, ополчась на море смут, сразить их
Противоборством?
Вечным останется и творчество драматурга Вампилова, об этом свидетельствует всероссийский фестиваль современной драматургии им. А. Вампилова.
Домашнее задание.
- Заполнить таблицу в разделе «Друзья»
- Нарисовать афишу к спектаклю (или использовать устное словесное рисование)
Использованная литература
- М.А. Черняк «Современная русская литература», Москва, Eksmo Education, 2007
- М.Мещерякова «Литература в таблицах», Рольф Москва 2000
- В.В. Агеносов «Русская литература ХХ века. 11 класс», издательский дом «Дрофа», Москва, 1999
- Н.Л. Лейдерман, М.Н. Липовецкий «Современная русская литература, 1950-1990 годы» , Москва, ACADEMA, 2003
(2 женск. 7 мужск.)
(Иллюзион в двух действиях)
Анатолий Юрьевич Мозжухин, состоятельный бизнесмен, склонный к рефлексии мужчина средних лет в кризисе. Он разорен. От него уходит жена. Как оказалось, единственным человеком, способным поддержать и разделить горечь несчастий является его старинный друг, "пропойца и бродяга" Каморин. Но и тот не в силах удержать главного героя от самоубийства. Роковой выстрел. Казалось бы, точка в этой печальной истории поставлена, однако, оказывается, что все только начинается. Игровая, исполненная юмора пьеса предоставляет актерам замечательную возможность проявить свои данные, блеснуть даром импровизации.
(Комедия в двух действиях)
Известный писатель, Дмитрий Андреевич Кобликов приглашает на дачу бывшую жену, звезду кино, Светлану Эдуардовну Мницкую. У него - юная жена, у нее - молодой любовник. Череда неожиданных событий, гамма новых чувств. Путаница, смятение. Все как в новом философском романе героя, именуемом "Антропология".
(Этюд)
Изящная философская миниатюра, выполненная в жанре "наивной" комедии, затрагивающая самые острые проблемы современности, вместе с тем исполнена высшим трагизмом. Этюд явился основой для создания пьесы MALUM IN SE.
(Наивная комедия в двух действиях)
При очевидной актуальности проблем, затрагиваемых в "наивной" комедии, невольно напрашивается сравнение со средневековым гобеленом. Философы, менестрели, загадочные жители леса, охотники и дикие звери незримо присутствуют на этом пиршестве в сумерках. Не смотря на высший трагизм событий, разворачивающихся в пьесе, автор умудрился сохранить легкость и остроту обозначенного им жанра.
(Драматический этюд)
Страсть и тоска, любовь и непонимание, нежность и ненависть. В жизни каждой женщины так много красок и нюансов. Всякий опыт уникален, всякий финал предрешен и неизбежен. Богатый материал, для актрисы, задумавшей драматическое соло.
(Пьеса в 2х действиях)
В песках пустыни Гоби (Шамо) живет семья дейти (прародителей монголов). У них свой, древний уклад, своя философия. Глава семьи, Дорж, роет песок, пытаясь добраться до внутреннего моря, обещающего счастье всему человечеству. Его дочь, Мун, взрослеет. Как гром среди ясного неба в жизни семьи возникает Тим, сбившийся с маршрута водитель. Что принесет его появление – счастье или гибель?
(Представление в двух действиях)
Некий чрезвычайно влиятельный современный режиссер, претендующий на кардинальное реформирование театра, создает «представление неискушенных», в котором традиционные актеры пытаются импровизировать, не имея представления о том, в чем заключается замысел постановки, какова ее литературная основа, каким будет финал. В конечном итоге все сводится к банальному торгу. Все очень напоминает несуразицу и неустроенность наших дней. Комедия наполнена неожиданными метафорами, острыми диалогами, одним словом, всем тем, что характеризует разрабатываемое автором направление парареализма.
(Стансы в двух действиях)
По стечению обстоятельств, имена пациентов десятой палаты онкологического отделения совпадают. Каждый - Павел Андреевич. И лечащий врач их - тоже Павел Андреевич. Это совсем разные по возрасту и мировосприятию люди. Один день пребывания в больнице, как целая жизнь - поиски радости, открытия, короткое счастье:
(Пьеса в двух действиях)
Пьеса-размышление о последних днях великой актрисы Марлен Дитрих. Материал предоставляет уникальную возможность воплощения образов Марлен и ее Alter Ego Нормы. Не смотря на очевидный трагизм фабулы, пьеса наполнена легкой иронией и юмором.
(Невидаль в двух действиях)
Пьеса представляет собой ироническую фантазию на тему сказки "Принцесса на горошине".
(Сцены из семейной жизни в двух действиях)
Заботы семейной жизни лежат на хрупких плечах Веры Андреевны Вальяжиной. Ее близкие - страстные, противоречивые люди. Муж боится выходить из дому и коллекционирует колокольчики. Сестра влюблена в ком-позитора Верди. Мать собирается замуж за маршала авиации. Взрывоопас-ную ситуацию может спасти только ее любовь.
(Пьеса в двух действиях)
Лишенное примет времени притчевое повествование о бегстве и гибели римского императора Нерона.
(Пьеса в двух действиях)
Пьеса о последней ночи в жизни Комитаса, выдающегося армянского композитора, фольклориста, певца и хорового дирижера. Искусством Коми-таса были покорены известные музыканты: Венсан д"Энди, Габриель Форе, Камиль Сен-Санс. В 1906 году после одного из концертов выдающийся французский композитор Клод Дебюси взволновано воскликнул: "Гениаль-ный отец Комитас! Преклоняюсь перед Вашим музыкальным гением!" Пе-реживший нужду, лишения, кошмар геноцида, Комитас уединился от внеш-него мира, укрылся в своих мрачных и тяжелых думах. В 1916 году здоровье Комитаса ухудшилось, и его поместили в психиатрическую клинику. Гений армянской музыки нашел свое последнее пристанище в Париже, в пригород-ной лечебнице Виль-Жуиф, проведя там почти 20 лет до самой смерти.
(Сценарий для кино)
Писатель Поваляев, получивший заказ на пьесу об А.С. Грине, отправляется для работы в город своего детства, где удивительные события, воспоминания и грезы обрушиваются на него, диктуя свой метафизический сценарий, ломая его мировосприятие и, в конечном итоге, саму жизнь.
(Комедия в двух действиях)
Некогда мечтавший заниматься физикой поклонник бессмертных идей великого Теслы, а ныне проигравшийся картежник Игорь Дмитриевич Пока-тилов отправляется в гостиницу с тем, чтобы покончить жизнь самоубийст-вом. Его телохранитель Эдуард принимает решение, во что бы то ни стало спасти своего патрона. Ему на помощь приходят совершенно неожиданные персонажи, в том числе и обитатели тонких миров.
(Комедия в двух действиях)
Старый муж, молодая жена и молодой человек. На первый взгляд ситуация банальная и явно анекдотичная. Если бы не… Здесь множество этих "если бы". Построенная по законам парареализма, пьеса несет в себе множество смыслов. Полифоническое звучание придает и классический для драматургии "театр в театре". Реализованная на сцене, пьеса предоставит актерам прекрасную возможность актерам продемонстрировать свое мастерство.
(Драма в двух действиях)
Что случается, когда музыка уходит из нашей жизни? Что заполняет образовавшуюся пустоту?
История блестящего пианиста, потерявшего возможность иг-рать, но не растратившего свой дар. Пьеса - размышление, одновременно являющая собой современный драматургический материал и подробный психологический этюд, наполнена музыкой С.В. Рахманинова.
(В десяти картинах)
Пьеса представляет собой репортаж об одном дне в пивной. Из тех, что отличаются теснотой, тяжелым светом, скользким полом и горластыми барменшами. Здесь встречаются самые разные люди. Точно шары в кегельбане сталкиваются их чаяния и судьбы.
(Драма в двух действиях)
Страсть художника, любовь художника, жизнь художника, его смерть- все непредсказуемо и остро. Судьбы его близких и его персонажей смешиваются, как краски и, кто знает, что может произойти с ними, когда эта смесь будет готова?
(Пьеса в 2х действиях)
Пьеса - фантазия о С. А. Есенине и А. Дункан.
Vertigo - испытываемое больным чувство, что либо он, либо окружающие его предметы находятся в постоянном движении. Ча-ще всего данное состояние сопровождается ощущением вращения окружающих предметов, однако, иногда человеку может казаться, что под ногами у него начинает вращаться земля.
(Мистификация в двух действиях)
Пьеса, в которой автор сделал попытку проанализировать те сложные процессы, которые происходят в сознании (подсознании, надсознании) человека, заболевающего шизофренией. Своеобразное обращение к истории жизни и смерти великого русского психиатра В.Х. Кандинского.
(Комедия в двух действиях)
Некогда очень популярный, но теперь всеми покинутый актер попадает в удивительную компанию людей, которые, кажется, знают, как изменить жизнь к лучшему. Ситуация, на грани реальности и абсурда, складывающаяся в результате этой встречи, заставляет героя пьесы, а вместе с ним и нас, пересмотреть свое отношение ко многому, что кажется несомненным и однозначным. Смелые повороты сюжета, парадоксальные решения, принимаемые действующими лицами пьесы, основываются скорее на интуиции, чем на какой- либо логике. Эта острая современная комедия таит в себе ряд загадок, в действенном поиске ответов на которые автор усматривает зрительский интерес.
(Пьеса в 2х действиях)
В известной степени толчком для написания этой пьесы яви-лось известие о трагической гибели известного чешского театраль-ного режиссера П. Лебла, девизом творчества которого могла бы стать крылатая фраза Выспяньского "Все, только не целовать". Автор пытается разобраться в том, что же такое сцена? Вместе со своими персонажами он совершает путешествие в зазеркалье, в са-мое чрево театра. Глубокий психологизм пьесы сочетается с гротеском, уместным при упоминании имени, так любившего этот жанр П. Лебла.
(Пьеса в 2х действиях)
Всегда ли музыка есть любовь? А если музыка замещает, вытесняет ее? Если музыка - наитие, предчувствие беды? А если музыка - сама трагедия? Музыка - гармония. Музыка - симметрия. То же, что и судьба. В силах ли человек противостоять ей? Выбор названий первого и второго действий, совпадающих с названиями программных произведений Г. Ф. Генделя "Музыка на воде" и "Музыка к фейерверку" не случаен. Пьеса современная, во многом новаторская, рассчитана на режиссеров и актеров психологического театра.
(В двух действиях)
Что происходит, когда две женщины, две совершенно непо-хожих друг на друга женщины живут вместе? Здесь может случиться все. Сплетаются их мелодии, туманности, смешиваются краски. Извечная борьба, скорее похожая на танец, наслаждение с привкусом боли, ожидание счастья, фантазии. Цветы. Цветы. Цветы.
Тайна женщины никогда не будет разгадана. Автор и не ста-вит перед собой эту задачу. Он только немного приоткрывает завесу, ровно настолько, чтобы зритель физически почувствовал на себе магию любви.
(Комедия в двух действиях)
Пьеса, казалось бы, выстроенная по законам комедии, изобилующая остроумными диалогами и смешными положениями, несет в себе щемящую тему женского одиночества. Комедия многослойна и полифонична. Являет собой богатый материал для исполнительницы роли главной героини.
(Комедия в двух действиях)
В жизни каждого человека случается "момент истины", репетиция Высшего Суда, когда забытые было грехи, давние мечты и утраченные иллюзии возникают из небытия и приобретают вполне осязаемые черты. Пьеса о "кризисе среднего возраста", выполненная в свойственной автору стилистике парареализма.
(Комедия в двух действиях)
В недавнем времени известный ученый Сергей Петрович То-милин с двумя дочерьми, не приняв перемен, решает поселиться в уединенном месте, вдалеке от людей. Однажды безмятежная жизнь отшельников нарушается приездом третьей, младшей сестры и ее друга. Это - люди нового времени, новых ценностей. Вместе с не-званой гостьей в дом Томилиных проникают беспокойство, сомне-ния, любовь.
(Сцены из семейной жизни в 2х действиях)
В этой пьесе все о семейной жизни с трагедиями и тайнами, смехом и волшебством, превращениями и смертью за порогом, птицами и детьми. Взгляд новый, нестандартный. Как будто некий фотограф, балансирующий на грани гениальности и сумасшествия, к изумлению домочадцев, в самый неожиданный момент сотворил ряд снимков и изменил их судьбу.
(Пьеса в 2х действиях)
Пьеса представляет собой выполненную в свойственной автору манере сценическую интерпретацию библейского сказания об Ионе, пророке, посланном Яхве возвестить грешным жителям Ниневии близкую гибель, но, оказавшемся во чреве морского чудовища.
(Ночная репетиция "Каштанки" А.П.Чехова в Театре-доме С.О.Зелинского в 2х действиях)
(Игра со светом в двух действиях.)
Актеры на пенсии, давно оставившие театр, собираются на даче с тем, чтобы сделать бенефис для своей "примы", неизлечимо больной актрисы Трухановой, некогда с блеском репетировавшей роль Аркадиной. Старый дом, пейзаж с "колдовским озером", даже совпадение имени актера на роль Треплева с именем персонажа как бы переплетает нити чеховской "Чайки" и разворачивающегося действа. Включаются метафизические законы театра, направляющие события в свое русло.
Пьеса рассчитана, главным образом, на исполнителей старшего поколения. Особая роль в постановке, по замыслу автора, отводится сценическому освещению.
(Пьеса в двух действиях)
Очень богатый человек, оказавшись перед лицом неизлечимой болезни, пытается заглянуть в себя, переосмыслить прожитую жизнь, что-то исправить, покаяться. Как в треснувшем зеркале, привычная, безмятежная действительность, неожиданно трансформируется, смешное становится трагическим, грустное, неожиданно приобретает оттенки смеха, из подсознания героя являются чудеса и химеры. Много неожиданного, непредсказуемого, парадоксального.
(Пьеса в 4-х действиях)
Пьеса представляет собой подробный анализ мотивов войны. Известный писатель Самсон Левин, действие пьесы которого про-исходит в Гомеле в 1942 году, вместе со своими персонажами пытается моделировать психологию человека в оккупации.
(Этюд в одном действии)
Театральная притча о бессмертии Великой Утопии, ее вождей и ее жертв.
(Драма в двух действиях)
Размышления о том, кто мы, что есть наша суетная жизнь, что есть конец света в восприятии русских людей. Сегодня и всегда.
(Пьеса в 4-х действиях)
Известный столичный театральный режиссер Корсак, заду-мавший постановку пьесы о Мусоргском, приезжает в провинци-альный городок с тем, чтобы пригласить на главную роль своего старинного друга, некогда блиставшего, но спившегося актера Дронова. Судьбы персонажей тесно переплетаются с судьбами Мусоргского и его современников. События пьесы, порой смешные, порой исполненные драматизма, получают неожиданное экзистенциальное развитие.
(Драма в двух действиях)
Мойра - судьба. Мойра - метафизическое пространство, где, по убеждению стареющего и спивающегося "баловня судьбы", литератора Агрова сосредоточены нити жизни. Как вернуть людям веру, как сделать, чтобы жизнь, очевидно напоминающая клоунаду, не осталась бессмыслицей, чтобы "эпоха беспамятства" не сделалась привычной и комфортной для людей? Он пытается ответить на эти вопросы довольно странным способом, способом, который у окружающих его людей вызывает непонимание, недоумение, смех.
(Комедия в двух действиях в пространстве классической поэзии и прозы Кореи.)
Завораживающее, полное волшебства и иронии действие, в сочетании с фрагментами классической прозы и поэзии Кореи, на-веянное изысканным цветочным ароматом.
(Драма на торгу в двух действиях)
Динамичная комедия о женщинах, мужчинах, людях, птицах, людях - птицах, облаках и силках, орнитологии и таксидермии.
(Криминальная хроника в двух действиях)
Влюбленный сыщик, Аристарх Петрович Крещенов, рассле-дует самое известное за всю историю человечества преступление. Пьеса, обозначенная как криминальная хроника, на деле являет собой комедию, выполненную по всем канонам парареализма, где легкая ирония способна превратиться в музыкальную фразу, острый диалог приобретает черты графики, а напряженная сюжетная линия обращает зрителя в участника событий, происходящих на сцене.
(Трагедия с переодеваниями в двух действиях)
Театральная история о том, как актер пропитывается запахами персонажа, как при этом меняется его судьба и как пьеса, порой, оказывается значительно реальнее самой жизни.
(В двух действиях)
Пьесы "Сатира", "Чайная церемония" и "Дивертисмент" ав-тор объединяет в единый драматический цикл "Танцы". И действительно эти пьесы, каждая из которых являет собой диалог, необыкновенно пластичны. Их основная задача - "озвучить молчание полов". "Сатира" - пьеса на двух мужчин. Лейтмотив - взаимоотношения отцов и детей. Возможно ли преодолеть пропасть между поколениями? Что есть мужское начало - только ли разрушение и смерть? Что такое одиночество мужчины? Что ждет всех нас впереди? На эти вопросы пытается найти ответ автор и его персонажи.
(Подвижные игры для взрослых в двух действиях)
Действие пьесы происходит в Новогоднюю ночь. Старинные друзья проводят время, устраивая веселые игры и конкурсы. Одна из игр, затеянная женщинами - свинг, обмен мужьями. На определенном этапе события разворачиваются в совершенно неожиданном ракурсе. В ироничных, подчас гротесковых диалогах угадываются приметы нашего неоднозначного, полного драматизма времени.
(Элегия для Андрея Тарковского в двух действиях)
Смерть осуществляет заключительный монтаж нашей жизни. После смерти, по истечение потока жизни, появляется смысл этого потока. (Пьер Паоло Пазолини)
(Комедия в двух действиях)
Телевизионному журналисту Инессе Кругловой удается разыскать известного в советские времена барда Кирилла, о смерти которого было официально заявлено в прессе. За минувшие со времени его смерти пятнадцать лет он превратился в бездомного бродягу. Вероника совершает попытку вернуть его обществу.
(Комедия в 2х действиях с вариациями)
Врач Василий Ильич Коврогов не готов к перемене эпох, до неузнаваемости изменившей страну, общество, опрокинувшей привычные представления о ценностях и смысле жизни, исказившей уклад его семьи. Мучительный анализ происходящего для героя больше чем "кризис среднего возраста", это - резекция души. Спасение его - в иронии, эликсире от смерти и сумасшествия во все времена.
(Сон в двух действиях)
Сколько странностей и тайн, шорохов и мелодий, тепла и от-чаяния сокрыто в призрачном пространстве любви! Порой создается впечатление, что персонажи пьесы находятся в этом пространстве века, а иногда они ведут себя так, как будто впервые видят друг друга. Созданный ими мир способен излучать свет, но он опасен и непредсказуем, когда свет этот меркнет. Что есть связь между мужчиной и женщиной? Праздник? Казнь? Игра? Трудно сказать. Так или иначе, все очень похоже на восточную церемонию, длиною в жизнь.
(Контрольные отпечатки в двух действиях)
Конфликт времен. Трагедия пожилого фотографа на фоне нарождающегося тысячелетия. Пьеса написана в непривычной манере "контрольных отпечатков", позволяющей придать происходящим в ней событиям оригинальный аналитический ряд, особый ритм и дополнительный объем.
(Этюд в жанре драматической клоунады)
Выполненный в гротесковой манере этюд-притча о поисках истины в слепом пространстве утраченной гармонии.
(Метаморфозы нового времени в двух действиях.)
Пьеса - конструкция мира, в котором мы живем, в воспри-ятии человека мыслящего шахматными категориями вечности, че-ловека находящегося в состоянии шаткого равновесия между жиз-нью и смертью, нормой и патологией, находящегося в той субстанции, где юность и старость, передразнивая друг друга, издают звуки хаоса, именуемые музыкой.
(Фантазия по сказке Э. Т. А. Гофмана в двух действиях с диковин-ными механизмами, чудесными превращениями, музыкой кавалера Глюка и ангелом в двух действиях.)
Новое прочтение известной сказки Э. Т. А. Гофмана, предложенное автором, наполняет пьесу особой атмосферой. Точные психологические портреты персонажей придают сюжету черты реальности. Виртуозные метаморфозы волшебного действа соседствуют с сосредоточенностью анализа. Философское звучание гармонично сочетается с легкой иронией и озорством. Пьеса представляет интерес, как для детей, так и для взрослых.
(Пьеса в 2х действиях)
Эрмитаж толкуется как келья отшельника, уединение. Герой пьесы, уже немолодой, одинокий человек, которого зовут Абсентом, находит уединение в несколько необычном пространстве, кафе. Наблюдая за происходящими вокруг событиями, долгое время он остается безучастным. Однако судьба неумолимо вносит коррективы в его безмятежное существование. Любовь, смятение, конфликт поколений, тревога за будущее кардинально меняют и наполняют новым смыслом его жизнь. Острая, современная, проникнутая иронией и освещенная особой, свойственной автору мелодикой, пьеса представляет собой одновременно калейдоскоп ярких персонажей и философскую притчу.
(Комедия в 2х действиях)
Действие комедии разворачивается в гостиничном кафе. По-сетители, мужчины и женщины разного возраста, с разной судьбой объединены вечной темой несостоятельности любви. Одиночество, порожденное иллюзией несвободы. Чудаковатый официант со странным именем Эрос, искренне пытаясь помочь персонажам разобраться в житейских коллизиях, на деле оказывается заложником их страстей.
(Драма в двух действиях)
Пьеса-фантазия о великом французском скульпторе Огюсте Родене и его ученице Камилле Клодель.
(Идиллии в 2х действиях)
Два пожилых человека, муж и жена, Якут и Мура, перенесшие большую трагедию, решают кардинально изменить свою жизнь. Они уходят от людей в поисках идиллии. Место, принявшее их - Якутия, Рай, как кажется им сначала. Но вот в их безмятежном существовании начинают происходить перемены…
(История любви в двух действиях)
Изобилующая комедийными и драматическими ситуациями полная нежности пьеса о любви пожилых людей. Бенефисные роли для актеров старшего поколения.
Федеральное агентство по образованию
Государственное образовательное учреждение
Высшего профессионального образования
«Челябинский государственный университет»
Миасский филиал
Кафедра филологии
Современная драматургия.
Пьесы И.Вырыпаева («Кислород»),
братьев Пресняковых («Изображая жертву»),
Е. Гришковец («Как я съел собаку»)
Выполнил: К.Р. Каримова
Группа: МР-202
Проверил: к.ф.н., доцент
С.М. Шакиров
Введение…………………………………………………………………………….стр. 2
Глава 1. Современная драматургия ……………………………………………….стр. 3
а) «Новая драма»…………………………………………………………………стр. 4
б) «Вербатим»…………………………………………………………………… стр. 6
в) «Театр.doc»……………………………………………………………………… стр.7
Глава 2. Лица современной драматургии
а) Е. Гришковец («Как я съел собаку»)………………………………………… стр. 10
б) Братья Пресняковы («Изображая жертву»)………………………………… стр. 12
в) И. Вырыпаев («Кислород»)…………………………………………………. стр. 14
Заключение…………………………………………………………………………… стр. 16
Список литературы………………………………………………………………….стр. 17
Введение.
В том, что сегодня кипит-шумит драматургический бум, сомнений, кажется, уже нет. Когда молодые литераторы активно пишут пьесы - а не стихи или, скажем, романы; когда эти пьесы сотнями (без преувеличений) выкладываются в Интернете, когда сплошным потоком сменяют друг друга многочисленные фестивали, когда появляются молодые режиссеры, чей почерк складывается под прямым воздействием пьес ровесников (назовем Кирилла Серебренникова, Ольгу Субботину, Владимира Агеева, Александра Галибина); когда возникают целые театры новой драматургии (по крайней мере, «Театр.doc» Михаила Угарова и Елены Греминой и Центр драматургии и режиссуры Михаила Рощина и Алексея Казанцева), - то становится ясно, что дело не только в привлекательности театральных гонораров (сегодня не таких уж, кстати, и больших), а в чем-то еще.
Глава 1 посвящена современной русской драматургии в целом. Во 2 главе рассматривается творчество известных драматургов современности таких как Е. Гришковца, братьев Пресняковых, И. Вырыпаева.
Глава 1. Современная драматургия.
Мы говорим не о «современной драматургии» - современным сегодня может быть и Чехов, - а о «новой драме», которая ворвалась в театр каким-то стремительным потоком, словно кран прорвало: Гришковец, Вырыпаев, Максим Курочкин, Ольга Мухина, братья Пресняковы, Василий Сигарев. Самое яркое, что просматривается в этих текстах, - желание высказаться, сообщить что-то очень важное другим.
Характерная особенность новой драматургии - компактность текста, его насыщенность. Успеть быстро сказать или прокричать только самое важное и побежать дальше. Сегодня люди стали очень ценить свое время - заставить современного человека 4 часа просидеть в театре - большая роскошь. Поэтому спрессованность, концентрированность текста так важна. Когда захлестывает столько событий, когда человек молод, его взгляд охватывает огромное количество явлений и нигде не может остановиться. Но это не значит, что он не фиксирует и не отражает этих вещей. В короткой пьесе или в спектакле на 1 час можно успеть сказать и сделать очень многое. Время, в которое мы живем, требует не созерцательности, не осмысления, а поступка и действия. В новой драме даже слово - это уже поступок (сказать: «Я не хочу», - или закричать:«Я не могу»).
В чем современность, острота новых пьес, сформулировать и понять трудно, это ускользающее, то, о чем специально не думаешь, то, чем живешь. Что-то выхваченное из воздуха, энергия, которую авторам удается аккумулировать и передать -с помощью языка, построения текста…
«Новая драма».
Впервые понятие «новая драма» появилось в театроведении на рубеже 19-го и 20-го веков. В пьесах Золя, Шоу, Ибсена, Стриндберга, Метерлинка, Уайльда, Чехова и Горького действовали нестандартные персонажи, которые говорили непривычно простым, бытовым языком.
В конце 20 века жесткие, наполненные насилием и неадекватными героями документальные пьесы чаще всего ставились в британском экспериментальном театре «Ройял Корт». Наиболее прославились такие образцы западной «новой драмы», как «Язык тела» Стивена Долдри и «Монологи вагины» Ив Энслер, созданные в 90-х годах ХХ века. Первый спектакль - тончайший монтаж фрагментов аудиоинтервью мужчин о своем теле - образованные белые лондонцы между 20 и 40 годами. Еще одна пьесы конца девяностых - где из интервью женщин об их половых органах сложился крик автора о социальной несправедливости общества к сегодняшним женщинам.
Задаваясь вопросом о современном состоянии драматургии и театра невозможно обойти стороной вопроса о «новой драме». Только очень ленивый театральный критик умудрился бы остаться вне двух враждующих лагерей - ярых хулителей или столь же ярых апологетов этого явления в современном театре. Золотой середины в отношении к «новой драме» не наблюдается. И это понятно: слишком яркое, непривычное, социально острое, временами эпатажное новое драматическое искусство. Кто-то ставит «новую драму» в оппозицию традиционному репертуарному театру, кто-то считает необходимой струей неприукрашенной жизненной правды на сцене, кто-то относит ее к авангардному искусству, кто-то видит в «новой драме» магистральное направление русского театра. В любом случае, в последнее время стало очевидно, что «новая драма» пережила стадию «полуподвальной» «молодежной субкультуры» и претендует на нечто большее: у нее есть своя сцена, свои режиссеры, свой зритель, свой фестиваль.
Если на сцене вам рассказывают про инцест, изнасилование, убийство или однополую любовь, чередуя действия с разговорами о смысле жизни, пересыпанными обильным матом, знайте: это Новая Драма.
По-научному ее вышеперечисленные признаки называются натурализмом и погружением в язык улицы. Термин появился сто лет назад, когда Новую драму творили Ибсен, Золя, Стриндберг, Гауптман и др. С тех пор волны Новой драмы возникают каждые 20-30 лет, означая смену общественного климата, сперва вызывая всевозможные упреки, а со временем попадая в разряд классиков.
В России движение за право драматурга быть фигурой, равнозначной режиссеру, началось в 90-х и вылилось в «новую драму», которая сегодня и задает тон в русском театре. Репертуарный театр, где режиссер упражняется в оригинальности метафор на поле классической драматургии, постепенно стагнирует, ему необходимо подпитываться сегодняшними смыслами, пусть сиюминутными и неглубокими. В этом главная задача театра - быть не рафинированным и вычищенным временем, но - пульсом времени, пусть сбивчивым, несуразным и однодневным. Такова природа театра - зрелища, родившегося на площади.
В самом начале возникновения «новой драмы» в ней присутствовал антибуржуазный пафос, она не была рассчитана на сытых обывателей, которые идут в театр в надежде увидеть нечто ожидаемое и предсказуемое (именно удовлетворение ожиданий среднестатистического зрителя условно и можно назвать буржуазным театром). «Новая драма» намного более ершиста, она все время предлагает зрителю не то, что он ожидал увидеть, а нечто иное, раздражительное.
В театр ведь ходит не сто процентов населения, а только определенная его часть, и эта часть до некоторых пор была приучена к тому, что она смотрит на сцене жизнь людей, чьи представления об этике, лексике, гигиене совпадали с ее собственными - тогда вообще никакого шока нет. Но вдруг зрителю стали показывают жизнь маргиналов, наркоманов, садомазохистов, то есть жизнь тех людей, с которыми подавляющее число зрителей не встречаются в жизни. Есть ненормативная лексика, а я бы сказала, что есть такие ненормативные социальные слои. Так вот рисовать жизнь этих людей на сцене - это по-прежнему главная тенденция «новой драмы».
«Вербатим».
Сейчас на пике моды в России - документальный театр, который также называют новой драмой. Они основаны на технике создания театрального спектакля, которая называется «вербатим» (от латинского «verbatim» - «дословно»). Шокирующие пьесы братьев Пресняковых, Максима Курочкина, Евгения Гришковца, Ивана Вырыпаева не только коммерчески успешны, они неоднократно получали престижные театральные премии, например «Золотую маску» в номинации «Новация». Кто они - новые русские драматурги и что такое «театр.doc»?
«Вербатим» появился в Англии в середине 1990-х на волне современной драматургии, называемой «New Writing», а ее русскоязычный аналог звучит как «новая драма». Материалом для каждого спектакля в технике «вербатим» служат интервью с представителями социальной группы, к которой принадлежат герои постановки. Расшифровки интервью с реальными людьми составляют основу «документальной» пьесы. Сами британцы, кстати, утверждают, что техника «вербатим» изобретена не ими, а советским театром «Синяя блуза», где спектакли в жанре «обозрения» ставились не по пьесам, а по сценариям, каждый раз заново создаваемым на актуальном жизненном материале.
Чаще всего в «вербатим»-спектакле один акт, его общая продолжительность не более часа, постоянно поддерживается стремительный ритм - все это не похоже на то, что происходит в обычном театре. Актеры играют без грима, декорации используются минимально, музыка и танец допустимы, если их использование оговорено автором в тексте пьесы. Герои подчас говорят вещи, шокирующие своей откровенностью, поэтому многие критики упрекают «новую драму» в чрезмерной злободневности и социальности.
Техника вербатим - была одной из важнейших тенденций в современной драматургии. Этот термин предполагает, что автор пьесы (иногда их несколько) вступил в непосредственный контакт с теми людьми, о которых он собрался описать, и как-то зафиксировал, запротоколировал их речь. Иногда это может быть работа с диктофоном, а иногда просто «скачкой» информации с интернет-сайтов, форумов, переписка по ICQ. Это конкретная очень живая фактура жизни, которая потом каким-то образом обрабатывается, авторского текста может быть минимум.
«Театр. doc ».
«Документальный театр» вернулся в Москву в 2000 году - представители английского движения «новая драма» провели ряд семинаров. Английский драматург и режиссер Стивен Долдри, так объяснял московским участникам проекта «Документальный театр» свои ощущения от работы над пьесой: «В начале работы ты не знаешь ни тему, ни персонажей: у тебя есть только предмет, который ты изучаешь… Процесс работы довольно страшен, потому что ты начинаешь с нуля, и может выйти, что у тебя будут нулевые результаты. Но ты должен довериться себе. Довериться предмету. И - самое важное - довериться людям, у которых ты берешь интервью.»
Новая «вербатим»-технология нашла сторонников в России, и в феврале 2002 года в подвале жилого дома в центре Москвы была открыта постоянная площадка документальной драмы «театр.doc», за год она стала культовой сценой Москвы. Авторы док-пьес сознательно работают с «социальным злом»: наркоманами, бомжами, потенциальными самоубийцами, заключенными. Наиболее скандальна док-работа «Большая жрачка» («verbatim из жизни телевизионных деятелей искусств»). Ее авторы - Александр Вартанов и Руслан Маликов, сами бывшие участники съемочной группы одного из скандальных телешоу, тайком записывали на диктофон своих коллег, которые, услышав самих себя в спектакле, отказывались верить, что это говорили они. Напряженный, наэлектризованный спектакль разряжается грандиозной дракой в прямом эфире. Еще один док-спектакль «Преступления страсти» - моноспектакль Галины Синькиной на материале, собранном ею в женской колонии строгого режима - о женщинах, отбывающих срок за тяжкие преступления, на которые они пошли из-за любви. Автор спектакля «Кислород» Иван Вырыпаев, получил «Золотую маску» за пьесу, представляющую собой современное прочтение 10 библейских заповедей устами подмосковного юнца - наркомана и убийцы.
Несколько лет назад «Театр.doc» и ассоциация «Золотая Маска», организовали в России фестиваль спектаклей по современным русским и зарубежных пьесам «Новая
Театр.doc - маленький театр в одном из подвалов Трехпрудного переулка вырос из семинара, проведенного в Москве лондонским театром “Ройял Корт”, главным в Европе специалистом по Новой драме, обучившим Россию технике “Verbatim”. Это когда драматург хватает диктофон и с головой погружается в жизнь, скажем, шахтеров (так поступили в Кемеровском театре “Ложа”) или бомжей (“Песни народов Москвы” в Театре.doc), или обитательниц колонии (“Преступления страсти”, там же) и т.д. Умения превратить набранный материал в спектакль и сыграть его со стопроцентной достоверностью, естественно, не хватает. Поэтому пока этот театр страдает от непрофессионализма, который прикрывается громкими криками о новизне. Лет пятнадцать назад такое, кстати, наблюдалось в перестроечном кино, когда неумение навести фокус выдавалось за операторское мастерство высокого класса.
Все же на сегодня лидером Театра.doc остается Иван Вырыпаев – сибирский актер с сумасшедшими глазами и удивительно талантливой скороговоркой – спектаклем “Кислород” (режиссер Виктор Рыжаков), – современной интерпретацией десяти заповедей, которые Вырыпаев, захлебываясь в ритме рэпа, пропевает-протанцовывает вместе со своей партнершей Ариной Маракулиной.
Тема удушья в крошечном зале Театра.doc звучит очень актуально. “Запомните поколение родившихся в 70-е – это поколение задохнувшихся” – заканчивает спектакль Вырыпаев. Прошлой весной вместе с Гришковцом он даже заявил о создании движения “Кислород”, цели и задачи которого пока не ясны, ясно другое: настойчивое противопоставление своего поколения другим, крик о помощи, “звук колоссального неблагополучия” (как отозвался Бродский о стихах Цветаевой).
«Театр.doc» возник в Москве как независимая площадка, противопоставляющая себя классическим театрам. Этот театр, казалось бы, отменяет все формы условности, принятые в классическом театре: маленькое подвальное помещение вместо архитектурно сложных зданий больших московских театров; «сцена», плавно
перетекающая в «зрительный зал» на 30 мест, вместо разделения на сцену, партер, бельэтаж и балкон; полное отсутствие служебного персонала и какой бы то ни было
принятой организации театра, с его традиционными «вешалкой» и «администрацией». В этом маленьком театре драматурги и режиссеры сами
продают зрителям билеты на свои спектакли, а зрители часто оказываются вовлеченными в представление. Театр позиционирует себя как «странный», «по всем своим позициям не похожий на театр», «бедный и независимый», «скандальный» и использует более специфические, но не менее маркирующие самоопределения: «единственный в Москве театр только новых текстов», театр, «где группам на сцене разрешается все, кроме громоздких декораций», где «в одном спектакле можно видеть признанных звезд, в другом – никому не известных непрофессиональных артистов», «документальный театр, пьесы, постановки, сценические акции, где театр транслирует голоса реальных людей».
В Театре.DOC художественное слово полностью заменяется разговорной речью, драма обретает форму подсмотренных на улице сцен, разрушается привычное сюжетно-композиционное строение текста для театра. Умение перевоплотиться в бомжа или гея по-прежнему ценится, но режиссеры уже задумываются, а не лучше ли было бы вывести на сцену настоящего гея или бомжа. Пока Угаров говорит об этом довольно осторожно, рассказывая на мастер-классе по работе с актерами как по 5-6 часов проводил кастинг, чтобы уставшие актеры заговорили естественным языком, забыв об уроках сценической речи. Тем не менее, очевидно, что Театр.DOC, как и «новая драма», - это в значительной степени режиссерский, экспериментаторский театр, целью которого является превратить в зрелище факты жизни общества.
Е. Гришковец («Как я съел собаку»).
Среди представителей «новой драмы» уже появились коммерчески успешные авторы. Новые драматурги вступили в жизнь совсем недавно - им недалеко за 30.
Ставший в последние годы супер-популярным драматург и актер Евгений Гришковец по духу близок к «документальному театру» - в своих моно-спектаклях он выходит на практически пустую сцену без грима и костюма, рассказывая о своих впечатлениях, воспоминаниях и снах. Сам Гришковец утверждает, что постоянно что-то добавляет, меняет в своих спектаклях, на ходу сочиняет текст заново… Сам Гришковец определяет свое творчество как «новый сентиментализм», он - обладатель двух «Золотых масок» и лауреат молодежного «Триумфа».
В герое Гришковца, как и во всех нас, нет ничего героического. И не то чтобы он из-за этого очень переживал. Все хотят быть безумными гениями, экстремалами, бандитами, мужчинами и женщинами со своими пикантными странностями. Кем угодно, лишь бы выделиться из общей массы, инертной и заурядной. Каким способом? Деньгами, внешним видом, цветом мобильного телефона и вообще какой-нибудь подлостью. Норма сегодня не в моде, нормального человека можно лишь пожалеть.
Вот Гришковец и жалеет его по-своему. Вернее, жалел до самого последнего времени. А потом вдруг что-то сломалось. Что-то изменилось - и в нем и вокруг него. Кончился некий этап. Конец его остро ощутился повсюду: в стране, в литературе, в тонких межпланетных вибрациях. Надо подводить итоги и думать, что будет дальше.
Этим и занимается Гришковец. Он стремительно выпустил два итоговых сборника. Там в законченном виде представлено все то, чем занимался этот до загадочности нормальный человек на московских подмостках в последнее пятилетие. От знаменитых «Как я съел собаку» и «Одновременно» до цикла «Сейчас»,
часть которого вошла в совместный альбом Гришковца и рок-группы под названием «Бигуди». От «Записок русского путешественника» и «Зимы», за которые он получил Антибукера и две «Золотые маски», до псевдогероических «Дредноутов» с подзаголовком «пьеса для женщин».
Каждый из его великолепных и сомнительных экзерсисов - фрагмент эпоса о человеке по имени Гришковец, в котором большинство нормальных людей легко узнает себя. Что будет с ним дальше - такая же загадка, как и то, что станет в России с нормальными людьми.
Это пьеса, слушая которую человек может увидеть отражение своего детства и юности, найдя много схожего с самим собой, она заставляет почувствовать вас, то ребенком закутанным в теплое одеяло зимним утром не желающем из под него вылезать и быстро бежать по холодному полу, умываться, чтобы затем идти в школу, то взрослеющим моряком, бороздившим морские просторы наперекор ветрам, а также вызывает массу разнообразных эмоций, то добрую улыбку, то вдруг наворачиваются слезы, и прослушав всю пьесу, на какое-то время в тебе что-то меняется, добрые и теплые чувства еще очень долго перебирают струны твоей души, а воспоминания об услышанном остаются на всю жизнь.
Его монолог «Как я съел собаку» - самый удачный пример личного обращения автора к слушателям, потому что здесь автор и персонаж с бескозыркой в руках несомненно совпадали в своём стремлении высказаться, точнее, выговориться до какого-то предела, чтобы потом рухнуть от усталости. В этой милой неловкости, даже неуклюжести проглядывали нотки исповедальности, некой передаваемой зрителям причастности к общей судьбе. Она, эта судьба, угадывалась в стирании границ между сценой и залом, сближении произносимого текста с жизнью. Вот я пришёл с улицы, как бы говорил Гришковец, и рассказываю вам о себе, слушайте, это о вас.
Братья Пресняковы («Изображая жертву»).
Братья Владимир и Олег Пресняковы - выпускники филологического факультета Уральского университета в Екатеринбурге. Оба преподавали в том же университете.
Первая пьеса «3 о.b.» (автор - Владимир Пресняков) была опубликована в «молодежном» выпуске журнала «Урал» в 1999 году. С 1998 года братья совместно руководят студенческим театром имени Кристины Орбакайте при УрГУ14. В 2000 году их общая пьеса «Половое покрытие» была замечена на фестивале молодой драмы в Любимовке.
То, что у Владимира и Олега Пресняковых все герои переживают кризис идентичности, видно даже по спискам действующих лиц их пьес. Редко у кого есть собственное имя: чаще всего - 1-й мужчина, 2-й мужчина, 1-я женщина, 2-я женщина, Мать, Дядя, Юноша, Девушка, Мужчина-гость, Женщина-свидетельница...
Сюжет «Изображая жертву» сегодня не знает только ленивый. Молодой парень Валя разыгрывает роль жертвы в следственных экспериментах, в то время как ночью ему является призрак то ли отравленного, то ли просто мертвого отца-моряка, девушка наседает, мечтая замуж, а мать развлекается с братом отца – дядей Петей. Милицейские вариации братьев Пресняковых на тему «Гамлета» принесли славу не только им самим, но и режиссеру Кириллу Серебренникову, сперва поставившему эту пьесу на подмостках МХТ им. Чехова, а потом снявшему по ней фильм, получивший главный приз «Кинотавра-2006» и награду «Золотой Марк Аврелий» за лучший фильм Первого римского международного фестиваля.
Пьеса очень интересно, смело и свободно (от штампов драматургии) построена. Можно даже сказать «собрана» или «сконструирована». Два сна (в начале и в конце), три следственных эксперимента в трех стихиях (воздух, вода, огонь), три разговора (с матерью, с подругой и с отчимом). Отсылки к «Гамлету». При этом у Пресняковых взгляд социологов, изучающих предмет отстраненно. Пресняковы пишут «про них», а не «про себя», может поэтому интересно, забавляет, но не цепляет.
В финале герой – «присоединяется к большинству», где отец в белом кителе, где бравые черные морячки, женщина машет платочком с берега. Все содержательное осталось в прошлом.
Братьев Пресняковых надо любить за две вещи: за то, что их пьесы на ура ставят на Западе - а такие факты всегда ласкают наше отечественное тщеславие,- и за то, что их пьеса, сценарий, а теперь уже и роман «Изображая жертву» вдруг предложили изумленной общественности что-то похожее на героя, которого так недостает отечественному культурному пространству.
Настоящее - бессодержательно (об этом монолог милицАнера), люди не живут, а изображают жизнь. Будущего - нет (нет в самом буквальном смысле - «все умерли»).
И. Вырыпаев («Кислород»).
Спектакль «Кислород»уже три года идёт и в маленьком помещении «Театра.doc»в Трёхпрудном переулке, и в ночных клубах, что идет только на пользу. Представление «про главное», поставленное режиссером Виктором Рыжаковым, длится чуть меньше часа, и в нем участвуют всего три человека: два актера и девушка-диджей за пультом. Под виниловые скретчи Он (сам Иван Вырыпаев) и Она (актриса Арина Маракулина) путано, но завораживающе рассказывают историю безудержных сердец. Впрочем, рассказывают – неверное слово. Выпаливают слова, выстреливая в зрителя и друг в друга бешено ритмизированный текст, смесь горячечной скороговорки, рэповой читки и своеобразных песен с зачином и рефреном. Десять «композиций» соответствуют евангельским заповедям, пропущенным через историю любви homo simplicissimus Саши из Серпухова и столичной штучки, тоже Саши, курящей траву у памятника Грибоедову. Заповеди кружатся в полоумной карусели: такой, как «не прелюбодействуй», не существует, а заповедь «не убий» Саша не услышал, «потому как был в плеере, и поэтому пошёл и убил свою жену лопатой».
Я думаю, «Кислород» Ивана Вырыпаева - потрясающий, ключевой для нашего времени текст. Наверное, он будет иметь свою судьбу, может быть, более интересную, чем в первом своем воплощении. Зрители говорят иногда: «Многое я не услышал, надо сходить второй раз, все расслышать до конца, потому что произносятся очень важные слова». Для меня это критерий. Возможно, «Кислород» созвучен в чем-то людям, тому, что они чувствуют и переживают сегодня. Даже не из-за того, что там упоминается о событиях 11 сентября и Норд-Осте. Дело в том, как эти все события касаются человека, его жизни, как, говоря о них, нельзя оставаться безучастным. Важен не внешний интерес, а то участие, когда человек на секунду может стать добрее, что-то внутри себя изменить, переключить.
Иван Вырыпаев - «экстримал», в нем есть чувство бунта, протеста - то, что многих пугает. Хотя более созидательного, думающего и совестливого человека, чем Иван, я не знаю. И его «Кислород» - это настоящая модель сегодняшнего мира.
Если верить Вырыпаеву, то в пьесе «идет речь о том, как два молодых, прогрессивных человека пытаются каким-то образом сопоставить десять заповедей со своей собственной жизнью». Очень интересный «образ» выбирает режиссер для иллюстрации тезиса.
20:20 - правильное время для показа фильма под названием Кислород.
Много противоречивых слов было о нем сказано, и самый эффективный способ убедиться в них или опровергнуть это посмотреть его. Его действительно нужно посмотреть, говорю нужно так, как бывает необходим глоток свежего воздуха после дня в душной комнате, как проясняется погода и становится легче дышать после грозы, как парашютисты вдыхают кислород на подъеме в горы, как ребенка хлопают по попе, чтобы он сделал вдох и впервые закричал.
Признаюсь, первые несколько 10-15 минут я просто в ступоре пыталась привыкнуть, что все, что я видела в кино до этого нужно забыть. Попробуйте, на час с небольшим представить, что у вас амнезия. И как только мне это удалось, я вытянулась в кресле и дальше наслаждалась. Но поймите меня правильно, это отнюдь не попкорновое кино.
На мой взгляд, в этом фильме (оговорюсь, это даже все-таки не фильм в полном смысле слова, а скорее "полнометражная серия короткометражек") вас будет встряхивать. От абсурда и очевидности, от той реальности, которую все знают, но о ней не говорят. Ее даже объяснить толком нельзя, настолько то, о чем говорится в фильме, близко любому живому человеку. Это "главное", то главное, ради чего происходят или не совершаются плохие и хорошие вещи. Тем не менее, это главное не возможно сформулировать. Оно на языке, но произнести его ни герои, ни зрители не могут решиться.
Фильм богат образами, даже скорее символами. Самый сильный, конечно, это огненногривая девушка, "горение" которой поддерживается кислородом, который она сама же излучает.
Но как суждено всякому огню рано или поздно погаснуть, а запалившемуся от него куску дерева сгореть, так и герои и их сущности погибают без кислорода, перекрыв его себе сами, либо предоставив эту роль другим.
Заключение.
На Западе, особенно в Германии, хотя Англия тоже сюда подверстывается, у зрителей сформировался своеобразный мазохистский комплекс. Он (зритель) приходит в театр с заведомой готовностью увидеть в нем нечто неприятное, режущее слух, не радующее глаз, играющее на нервах. Он готов не к встрече с волшебным миром прекрасного, а скорее с миром ужасного - с диковинными извращениями, физиологическими откровениями, смердящими социальными язвами. Более того, он словно бы жаждет этой встречи. Это стало уже каким-то культурным ритуалом.
И несложно установить простую закономерность: чем охотнее публика воспринимает агрессивное, воздействующее на нервы искусство, тем благополучнее жизнь в ее стране. Такое искусство пройдет на ура в Голландии, Германии, Финляндии, но уже в соседней Латвии будет пользоваться куда меньшим успехом. С ним имеет большой смысл ехать во Францию, в Болгарию тоже имеет, но несколько меньший. В Белоруссии оно потерпит сокрушительное фиаско. В Украине будет оплевано. В Молдавии за смелые творческие поиски - независимо от их результата - могут накостылять по шее. Из этого правила можно при желании найти исключения, но в самой тяге к сильнодействующим эстетическим средствам есть очевидный элемент компенсаторики.
То, что подобное искусство относительно недавно вызывало бешеное отторжение у российской публики, а сейчас тоже вызывает, но все же не такое страстное, связано не только с постепенной сменой приоритетов определенной части нашей аудитории, но и со стабилизацией жизни. Художественные достоинства у радикальных произведений искусства разные, терапевтический эффект один - они восполняют в обществе дефицит сильных ощущений. Чем спокойнее жизнь, тем больше нужны энерджайзеры - театральные, кинематографические, изобразительные. Чем терпимее публика в театре, тем благополучнее ее существование за его пределами.
Список литературы.
1. Гришковец Е. Как я съел собаку / Е. Гришеовец // Зима: Все пьесы / Е.Гришковец. – М., 2006.
2. Черняк М.А. Современная русская литература / М.А. Черняк. – СПб. :
Изд-во «Форум», 2004. – 336 с.
3. Большев А., – СПб.: Филол. фак. С.-Петерб. гос. ун-та, 2000. – 320 с.
4. Немзер А. Замечательное десятилетие рус. лит. / А. Немзер. – М., 2003. – 218 с.
5. Тух Б. Первая десятка современной рус. лит.: Сб. очерков / Б. Тух. – М.:
Оникс 21 век, 2002. – 380 с.
6. Громова М.И. Русская драматургия конца ХХ - начала ХХI века: учебное пособие. – М., Флинта, 2005
7. Скоропанова И.С. Русская постмодернистская литература. – М., 1999
8. Смелянский А. Предлагаемые обстоятельства. Из жизни русского театра второй половины ХХ века. – М., 1999
Понятие "современная драматургия " очень емкое как в хронологическом (конец 1950-х - 60-е годы), так и в эстетическом плане. А. Арбузов, В. Розов, А. Володин, А. Вампилов - новые классики значительно обновили традиционный жанр русской реалистической психологической драмы и проложили путь к дальнейшим открытиям. Свидетельством тому является творчество драматургов "новой волны" 1970-80-х годов, среди которых Л. Петрушевская, А. Галин, В. Арро, А. Казанцев, В. Славкин, Л. Разумовская и др., а также постперестроечная "новая драма", связанная с именами Н. Коляды, М. Угарова, М. Арбатовой, А. Шипенко и многих других.
Современная драматургия представляет собой живой многоаспектный художественный мир, стремящийся преодолеть шаблоны, стандарты, выработанные идеологической эстетикой социалистического реализма и косными реалиями застойного времени. Именно советская драматургия открыто провозгласила необходимость перестройки общества, социальной, экономической и нравственной. Драматурги 60-х - начала 80-х годов и их герои с завидным упорством и мужеством показывали с театральных подмостков пороки системы, преступно разрушающей страну, природу, человеческое сознание. В условиях идеологического диктата гражданское мужество проявляли и талантливые театральные режиссеры, такие как Г. Товстоногов, Ю. Любимов, О. Ефремов, А. Эфрос, М. Захаров. Их колоссальными усилиями создавались публицистически страстные спектакли-митинги "Человек со стороны" (по пьесе И. Дворецкого), "Протокол одного заседания" А. Гельмана, "Так победим!" и "Диктатура совести" М. Шатрова; спектакли-притчи с глубоким социально-философским подтекстом по пьесам Гр. Горина ("Забыть Герострата!", "Тот самый Мюнхгаузен"), Э. Радзинского ("Беседы с Сократом", "Театр времен Нерона и Сенеки"), А. Володина ("Две стрелы", "Ящерица"), национальных советских драматургов (И. Друцэ, А. Макаенка, К. Саи и др.). В годы застоя непростая судьба была у и неувядающей "чеховской ветви", отечественной психологической драмы, представленной пьесами Арбузова, Розова, Володина, Вампилова. Эти драматурги неизменно обращали зеркало внутрь человеческой души и с явной тревогой фиксировали, а также пытались объяснить причины и процесс нравственного разрушения общества, девальвацию "морального кодекса строителей коммунизма".
Вместе с прозой Ю. Трифонова и В. Шукшина , В. Астафьева и В. Распутина, песнями А. Галича и В. Высоцкого, скетчами М. Жванецкого, киносценариями и фильмами Г. Шпаликова, А. Тарковского и Э. Климова пьесы этих авторов были пронизаны кричащей болью: "С нами что-то приключилось.
Мы одичали, совсем одичали... Откуда это в нас?!" Подобное происходило в условиях самой жесткой цензуры, в период рождения самиздата, эстетического и политического диссидентства, андеграунда. В середине 1980-х годов на волне "перестройки" многим произведениям удалось пробиться в печать и на сцену. Прежде всего, это антисталинские и антигулаговские пьесы ("Колыма" И. Дворецкого, "Анна Ивановна" В. Шаламова, "Тройка" Ю. Эдлиса, пьесы А. Солженицына), а также "Брестский мир" М. Шатрова, "Кастручча" и "Мать Иисуса" А. Володина. В пьесе "Седьмой подвиг Геракла" М. Рощин придумал оригинальный образ богини лжи Аты, которая, выдавая себя за Истину и называя черное белым и наоборот, беспрепятственно властвовала в нищей Элладе "развитого социализма". Горбачевская перестройка, начавшаяся в советском обществе, серьезно изменила и культурную ситуацию.
И тогда же возникла парадоксальная психологическая реакция. Получив, наконец, долгожданную свободу и гласность, многие попросту растерялись. Однако в этом были и свои плюсы, когда возникло мудрое желание "не бежать, а остановиться, чтобы понять смысл происходящего". Самым положительным было и то, что в новых обстоятельствах не срабатывали призывы чиновников от искусства к писателям быть "командой быстрого реагирования", создавать пьесы "на злобу дня", "не отставать от жизни", как можно скорее "отразить", провести конкурс на "лучшую пьесу о... "перестройке".
Об этом справедливо говорил на страницах журнала "Советская культура" В. С. Розов: "Да простят меня, это что-то в духе прежних времен... Не может быть такой специальной пьесы "о перестройке".
Пьеса может быть просто пьесой . А пьесы бывают о людях. Подобные же тематические ограничения породят неизбежно поток псевдоактуальной халтуры". Итак, началась новая эпоха, когда была высоко поднята планка критериев правды и художественности в размышлениях драматургов о сегодняшнем дне. "Сегодняшний зритель намного обогнал и театральную скоропреходящую моду и отношение к себе сверху вниз со стороны театра - он изголодался, заждался умного, несуетного разговора о самом главном и насущном, о... вечном и непреходящем", - справедливо отмечает Ю.Эдлис.
Загрузка...