Ужанков лекции по древнерусской словесности читать. Александр Ужанков

Ужанков Александр Николаевич, родился в 1955 году в г. Щорс, Черниговской обл., на Украине. Профессор, доктор филологических наук, кандидат культурологии. Окончил русское отделение филологического факультета Львовского государственного университета им. И.Франко (1980).

На последнем курсе стал печататься в «Комсомольской правде», куда, после окончания университета, и был приглашен корреспондентом в «Пресс-бюро», затем перешел в отдел литературы и искусства (1981-82). После «Комсомолки» работал редактором отдела критики журнала «Октябрь», старшим редактором издательства «Советский писатель» СП СССР, Генеральным директором специализированного издательско-торгового предприятия «Наследие», созданного по распоряжению Совмина СССР при Академии наук СССР (1988-89).

С 1989 г. на научной работе в Институте мировой литературы им. А.М.Горького АН СССР, с 1992 г. - на преподавательской работе. Был деканом филологического факультета и проректором по научной работе Государственной академии славянской культуры. Инициатор создания и первый исполнительный директор «Общества исследователей Древней Руси» при ИМЛИ АН СССР (затем РАН).

С 2006 г. по н/в - проректор по научной работе Литературного института им. А.М. Горького. Профессор Московского государственного университета им. М. Ломоносова (МГУ), Российской Академии живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунова, Института истории культур (УНИК), Сретенской Духовной семинарии (СДС), Высших богословских курсов при Московской духовной академии.

Читал лекции в Карловом университете (Чехия, Прага), Университете Палермо (Италия), Львовском национальном университете (Украина), Балтийском федеральном университете (г.Калининград), Кемеровском госуниверситете и др.

Член Союза журналистов СССР (1985) и Союза писателей России (2000). Ответственный редактор (2006), затем Председатель редакционного совета «Вестника Литературного института им. А.М. Горького» (2012), член редколлегии серии «Религиозно-философское наследие Древней Руси» (ИФ РАН), член редколлегии литературно-публицистического альманаха «Русло» (С-Петербург). Автор и ведущий программы о русской литературе «Фактор времени» на телеканале «Просвещение» (с 2011), автор лекций на ТВ «Культура» в программе «Академия» (с 2011).

Почетный работник высшего профессионального образования Российской Федерации. Действительный член (академик) Академии Российской словесности.

Член Общественного совета при Министерстве культуры РФ.

Теоретик и историк русской литературы и культуры Древней Руси.

Ему принадлежат исследования по новой датировке «Слова о Законе и Благодати», «Жития Феодосия Печерского», «Чтения о Борисе и Глебе», «Сказания о Борисе и Глебе», «Слова о полку Игореве», «Слова о погибели Русской земли», «Повести о житии Александра Невского», «Летописца Даниила Галицкого» и др.

Он предложил новую концепцию осмысления древнерусского летописания, связав ее с эсхатологическими представлениями русских средневековых книжников; обнаружил следы влияния библейской «Книги пророка Иеремии» на «Слово о полку Игореве»; по-новому интерпретировал «Повесть о Петре и Февронии Муромских»; исследовал эволюцию изображения природы в древнерусской словесности; историю жанра древнерусской повести, разработал новую методику по датировке древнерусских произведений, создал новую «Историческую поэтику древнерусской словесности» и т.д.

Разработал теорию стадиального развития русской литературы ХI - первой трети ХVIII века и теорию литературных формаций Древней Руси.

Результаты его исследований вошли в вузовские и школьные учебники.

Работы А.Н.Ужанкова переведены на украинский, итальянский и английский языки.

Теоретиком и историком литературы и культуры Древней Руси, преподавателем Сретенской духовной семинарии, проректором Литературного института им. Максима Горького.

– Александр Николаевич, современный человек, живущий в постоянном цейтноте, безусловно, знает, что читать необходимо – для того чтобы понимать мир вокруг себя, понимать себя. Но у него есть и множество иных желаний, которые оттесняют чтение на второй план. Так какие книги должны заполнить этот «второй план»? Что нужно прочитать во что бы то ни стало?

– Тут вопрос приоритетов. И чтение чтению рознь. Скажем, газеты, периодику можно читать и в метро. Детективы, чтобы убить время (это потрясающее выражение: «убить время»), тоже можно читать в метро. Но Достоевского!.. Я не понимаю, когда читают Достоевского в метро.

Дань сегодняшнему времени – электронные книги. У меня их несколько, но я ими почти не пользуюсь. Я люблю держать в руках книгу изданную, напечатанную. У нее определенный шрифт, есть поля, без которых я не могу читать. Я всегда читаю с карандашом, и всегда на полях делаю какие-то пометы. И как потом интересно перечитывать! Интересно смотреть, какие места отмечены, видеть свои мысли, которые записал на полях, рядом.

Меня в свое время поразил Горький: он всегда очень быстро читал – и всегда с карандашом в руках. Все книги его библиотеки – она сохранилась, находится в Музее Горького, это около 10 000 книг, – так вот, все книги его библиотеки – с пометами! Он читал очень внимательно. А ведь он еще и молодым авторам отвечал. Но практически все литературоведы и все писатели читают с карандашом. Это, так сказать, аксиома.

Так что же нужно прочесть в первую очередь? Скажу так: лучше меньше, да лучше. Ведь даже в русской литературе очень много имен. Курс, который, например, я читаю в Сретенской семинарии, рассчитан почти на четыре года, и при этом я не говорю о многих писателях, на творчестве которых мне бы очень хотелось остановиться, причем это даже писатели не второго плана, а первого. Потому что лучше глубже разобрать произведения Пушкина, Гоголя, Лермонтова, Достоевского, Толстого, рассмотреть их более скрупулезно. Я даю самое главное – методику чтения текстов. А дальше пусть ребята идут уже сами, они научились правильно читать.

В принципе у преподавателя задача № 1 – научить читать. Казалось бы, в школе мы учимся читать, и мы умеем читать, но… мы умеем только глотать буквы, слова, предложения, сюжет постигать и потом его пересказывать – а в этом, кстати, особенно поднаторели всякие энциклопедии. Действительно, зачем читать четыре тома «Войны и мира», если можно 8 или 16 страниц пробежать какого-то непонятного текста – и будешь уже иметь представление о романе и слыть даже образованным человеком, потому что ты в принципе знаешь, о чем «Война и мир». Но спрашивается: зачем Толстому нужно было пять лет каторжного труда? Он сибарит, он любит балы, рулетку, карты, и он отказывается от всего этого ради того, чтобы написать роман, – причем не ради гонорара, подчеркиваю, и даже не ради славы, хотя он человек был тщеславный. Но он хотел что-то донести нам! А нам это не нужно, нам 8 страниц достаточно…

Главное ведь – наше отношение к тому, что мы читаем. По сути художественное произведение – это духовное зеркало, в которое мы смотрим, и оно показывает то, что мы видим. Если мы увидим только один детектив, значит – это такое наше содержание. Если мы увидим богословский смысл, значит, мы уже чуток продвинулись духовно, значит, мы уже видим то, что другой не замечает. Может быть, даже и автор сам не предполагал, что этот смысл у него есть, но мы его увидели. О чем это свидетельствует? О том, что у нас уже духовное зрение отточено, мы это можем видеть.

– Крайне важный для понимания прочитанного вопрос: каковы правила, следуя которым человек обретет радость от чтения? Ведь мы знаем, что духовную жизнь человек тогда начинает ценить, когда ощущает первые победы над собою.

– В чтении то же самое: когда будут первые открытия, когда человек в, казалось бы, уже давным-давно известном тексте вдруг найдет что-то неожиданное для себя.

Мы с бывшими студентами некоторых вузов, в которых я когда-то преподавал, практикуем следующее. Периодически – скажем, раз в месяц – мы встречаемся где-нибудь. И заранее договариваемся, какое произведение все читают. Это основное условие: чтобы все прочитали. На этих встречах мы его обсуждаем. И происходят открытия! Во-первых, когда они читали, они уже, оказывается, сделали кучу открытий, и теперь, когда мы собрались вместе и начинаем обсуждение, – каждый делится этими открытиями. Понимаете, как интересно?! Это гораздо интереснее, чем читать детективы, намного интереснее. И вы и представить себе не можете, как они радуются этим открытиям! Почему? Потому что это маленькие победы над собой, над, так сказать, рутиной. Все они «сидят» в интернете, большинство из них – журналисты, причем профессиональные журналисты, так что читают они очень много, и, тем не менее, для них это отдушина – прочитать небольшое произведение, а потом всем вместе его обсудить, его разобрать, посмотреть, открыть смыслы. И в этом тоже большая радость. И чем дальше они взрослеют, тем больше им открывается – это тот же самый духовный рост, только благодаря литературе.

– Свои лекции вы никогда не читаете «по бумажке» и уж тем более – никогда по напечатанному тексту. И если вы обращаетесь к каким-то вспомогательным материалам, то это всегда – ваши наброски от руки, сделанные на небольших листочках, которые, можно сказать, уникальны. И в этом плане уникальна и ваша манера подачи информации. Что мне, как читателю, может дать такой способ работы с текстом, когда я выписываю для себя что-либо от руки, делаю заметки, а не просто читаю упоминавшиеся уже электронные книги, планшеты, как это привычно для многих сегодня?

– Рукопись – это твое. Даже когда книгу пишешь, если пишешь от руки, – это твое. Достоевский когда-то говорил, что нужно непременно обмакивать перо в чернильницу: потому что пока перо несешь к ней, а потом к листу бумаги – обдумываешь мысль. Нужно всё время думать. Когда строчишь, обдумывание как бы пропадает; когда процесс письма идет медленно – есть возможность думать. Конечно, он говорил и с некоей иронией, но смысл в этом глубокий.

Когда ты пишешь своей рукой, этот текст действительно твой и ничей иной – и твоим почерком написан, и как бы твоя энергетика в нем сохраняется.

Когда же текст набран на компьютере, то я правлю всё равно рукой – делаю распечатку и в нее вношу изменения. Можно, конечно, и на компьютере править, но лучше – так: лучше видишь, где какое слово поменять, где сделать стилистическую правку.

А когда выходит книга – на нее смотришь как на совершенно чужеродное создание. С тобой ничто ее не связывает – печатные буквы, бумага, какой-то переплет… ну, может, разве что фамилия твоя. И то неизвестно еще, ты написал книгу или какие-то идеи пришли свыше. Поэтому и на фамилию тоже смотришь несколько с опаской: она там стоит, а твоя ли это книга? можешь ли ты сказать, что это моя книга?

А эти мои бумажки – я каждую букву в них знаю. И если надо что-то заменить – заменяю, пишу другую… Они копятся, потом эти заметки будут как-то использованы: в статье ли, в новой ли лекции, в докладе… Все они собираются сначала в конвертики, потом конвертики – в папки, потом в большую папку всё складывается. И всё систематизировано. Но самое важное – я об этом и студентам говорю, когда они пишут курсовые или дипломные работы: первые мысли, которые появляются при чтении текста, непременно фиксируйте – они бывают самыми интересными. Потом вы к ним вернетесь. Не зафиксировали – всё, вы их забудете. Это как сон: когда снится, ты помнишь и присутствуешь во сне, как только проснулся – еще, может быть, поначалу помнишь, а вечером уже нет. Вот точно так же с этой мыслью. Но она бывает крайне драгоценна. Ведь это тот самый контакт, особенно если духовную литературу читаешь, сверху посланный контакт. И чтобы он не прерывался – запиши, зафиксируй где-то. Потом к этому непременно вернешься. У меня даже есть специальный блокнот – не дневник, нет, а для каких-то попутных мыслей, что называется. И когда спустя какое-то время его перечитываешь – поражаешься: это не твои мысли, я так подумать не мог! Но эти мысли украсят любую статью, любой доклад, любую лекцию. Поэтому ребятам я всегда говорю: «Читать нужно с карандашом и эти попутные мысли непременно фиксировать».

– Александр Николаевич, приходится признать, что современная школа зачастую отбивает у учащихся интерес к чтению русской классики. Какие бы вы могли дать советы человеку, вновь желающему открыть для себя этот удивительно богатый духовный мир русской литературы?

– Совет один – читать. Как можно больше читать! Начну с самого элементарного. Когда я говорю со студентами, особенно на первой лекции, то задаю им «каверзные вопросы»: «Скажите, вы читали эти произведения?» – «Читали». – «И какая у них основная идея?» Они начинают вспоминать, пытаются что-то отвечать. Говорю: «А вы уверены?» И когда чуть поглубже начинаем копать, оказывается, что, действительно, изучение литературных произведений в школе – очень-очень поверхностное. Может быть, для школы, особенно для средних классов, это и позволительно, потому что там нужно учитывать и возраст ребенка, и его возможности – и психические, и психологические: насколько он может воспринимать те или иные произведения. В старших классах должен быть уже более серьезный подход. В этот период происходит формирование мировоззрения, там подход в изучении произведений будет намного сложнее.

Своим студентам я всегда говорю, что любое произведение русской литературы нужно читать как минимум два раза. Первый раз – это знакомство с сюжетом. Второй раз – знакомство с деталями.

Чтобы понять, какую идею несет или вносит писатель XIX века в свое сочинение, нужно обращать внимание как раз на детали. Когда-то у меня был замечательный учитель – профессор Алексей Владимирович Чичерин, который закончил гимназию еще до революции. И он говорил: «Нас учили медленному чтению – или пристальному чтению». То есть гимназисты не торопились читать, их не обучали скорочтению. Почему? Потому что если быстро читаешь, то не замечаешь детали, не постигаешь смысла.

И он нас также учил медленному чтению. Поэтому и я своих студентов тоже учу пристальному чтению. Я говорю им: «Я мостик между XXI и XIX веком. Почему? Потому что мои учителя родились в XIX веке, они учили меня, теперь я учу вас, уже в XXI веке».

Портал Православие.Ru предлагает читателям цикл бесед о русской словесности и культуре с профессором Александром Николаевичем Ужанковым, теоретиком и историком литературы и культуры Древней Руси, преподавателем Сретенской духовной семинарии, проректором Литературного института им. Максима Горького.

Деталь – царица смысла. Если мы замечаем детали, мы сможем понять смысл

Еще формалисты, сначала немцы в конце XIX века, потом и русские формалисты начала XX века, выявили, что в мировой литературе существует всего лишь 36 сюжетов – правда, некоторые насчитали 38. Но это не суть неважно: 36 или 38 сюжетов. А всё остальное – их вариации. Значит, сюжет не столь важен для раскрытия смысла. Важны детали. Деталь – царица смысла. То есть если мы замечаем детали, то мы тогда сможем понять смысл. Так вот: если мы берем древнерусскую словесность – то в ней нет художественности, там нет образов, и там происходит отражение действительности через идею или посредством идеи – это очень важно. Древнерусская литература – она вся идейна, но она и религиозна, естественно, но вся идейна. Когда в переходный период к Новому времени появляется образ, то тогда уже действительность отражается посредством образа. Посредством художественного восприятия мира и происходит его отражение в произведении.

Алексей Владимирович Чичерин

Так вот, посредством внимательного и вдумчивого чтения мы можем открывать смыслы. Даже в тех произведениях, которые, казалось бы, нам очень хорошо знакомы.

Скажем, «Преступление и наказание». Если мы будем говорить о сюжете – это просто детектив. Какой-то юноша-студент убил старуху – вот и преступление, а наказание – каторга; то есть уголовное преступление и уголовное наказание.

Второй уровень восприятия – это открытие нравственного преступления, потому что он преступил нравственную черту – заповедь «не убей» – и обретает нравственное наказание – угрызения совести. Он долго мучается и не может вынести «это», как он называет убийство. Он даже не в силах назвать всё своими именами: свое преступление – убийством. Он не может вынести «это», и для него выход самый простой – донести на себя. Но это неверный выход, это не есть покаяние, это не перемена ума или перемена сознания – как переводится с греческого языка слово «покаяние». Он просто готов понести наказание за совершенное убийство и пойти на каторгу.

Третий уровень понимания романа Достоевского – богословский. Почему? Потому что Раскольников – это новый Каин

И, наконец, третий уровень понимания – богословский уровень. Почему? Потому что Раскольников – это новый Каин. Если первый и второй уровни мы еще как-то самостоятельно можем увидеть и осмыслить, то для понимания третьего, богословского, уровня необходимы определенные знания. Чтобы увидеть и истолковать параллели между Раскольниковым и Каином, нужно неплохо знать, во-первых, Священное Писание, во-вторых, очень хорошо знать Евангелие. Вспомним, что Достоевский на каторге имел право читать только Новый Завет, который ему подарила Наталья Фонвизина, жена одного из декабристов. И он за пять лет выучил его чуть ли не наизусть. Поэтому все произведения, написанные Достоевским после каторги и ссылки, можно читать и раскрывать только с помощью ключа – Нового Завета, и прежде всего Евангелия, иначе не получится.

В школе этого не проходят, то есть на этот уровень школьники никогда не выйдут, но даже и в вузах на этот уровень не выходят, поэтому, конечно же, очень многое зависит от преподавателя, как он заинтересует школьника или студента. Но важно также, чтобы была определенная база, потому что любое произведение русской словесности надо рассматривать, во-первых, в контексте своего времени; во-вторых, в окружении других произведений; и в-третьих, с позиции мировоззрения самого писателя. Вот почему нужно знать и мировоззрение писателя. Скажем, Пушкин в юности был атеистом, но стал глубоко верующим человеком. Следовательно, нельзя с одних и тех же позиций рассматривать его лирику периода Царскосельского лицея и те произведения, которые были написаны им в Михайловском и после Михайловского. Это два совершенно разных по мировоззрению писателя и поэта.

Владимир Кошевой (Раскольников). Кадр из фильма «Преступление и наказание»

Так что, не учитывая разные обстоятельства в жизни писателя и эволюцию его мировоззрения, мы обречены на непонимание и его творчества, и всей русской литературы. Да и мы сами меняемся с каждым годом, значит, изменяется и наше восприятие литературных произведений.

Многие произведения я перечитываю если не ежегодно, то раз в два года – несомненно, чтобы обновить в памяти. И когда готовишься к лекциям и практическим занятиям, чтобы выделить какие-то интересные моменты, то самое удивительное, что каждый раз что-нибудь новое находишь и для себя. В этом и величие, и сила русской словесности! Именно потому никогда не бывает скучно читать классику, ибо она пробуждает твою собственную мысль, приходят интересные озарения, осознание исторической связи прошлого и действительности, открытие многогранной личности писателя. Скажем, через лирику можно лучше понять поэта, через прозаические художественные произведения можно понять его мировоззрение и так далее.

Книга – это общение. Без книги не может развиваться личность

В минувшем году у нас широко отмечался юбилей Лермонтова – 200 лет со дня рождения. Но мало кто обращает внимание на то, как много читал Лермонтов. С самого детства, и когда учился в Благородном пансионе при университете, и когда два года был студентом философского факультета Московского университета, он очень много читал. У него мало было друзей – в общем-то, почти не было друзей, но самым настоящим его другом была книга. И многие отмечали, что на переменах его всегда видели сидящим на подоконнике с какой-нибудь книгой. Потому что книга – это особое общение. Без книги не может развиваться личность – это сразу я могу сказать. Многие полагают, что интернет может заменить знания, но в интернете нет знаний, есть лишь информация. Во-первых, знания – это определенная система. А во-вторых, в интернете можно отыскать текст, скажем, художественного произведения, но, чтобы его интерпретировать, нужно хорошенько поработать творчески самому, или с кем-то побеседовать из друзей, или поговорить с учителем, или вести дневник.

Вот то, что я всегда рекомендую своим студентам, – вести дневник. Почему? Потому что это – самонаблюдение. Это не просто отражение прочитанного, какая-то оценка действительности, но это наблюдение за собою, за своим ростом – каким ты был год назад или каким был 10 лет назад; ты можешь увидеть и круг своего общения, и чтения, и оценить ход своих мыслей, как они развиваются.

М.Ю. Лермонтов

Если же говорить о тех произведениях, которые непременно нужно прочесть, то это, собственно, вся школьная программа. Это, естественно, Пушкин: и «Евгений Онегин», и «Капитанская дочка», но между ними непременно должен быть и «Борис Годунов». Почему? Потому что в данном случае мы имеем пример переосмысления Александром Сергеевичем и сюжета, и самих исторических событий. И до Пушкина писали на этот исторический сюжет, но, правда, до него в центре внимания драматургов был Дмитрий Самозванец. Даже Лопе де Вега написал трагедию «Дмитрий Самозванец», и Сумароков написал. Пушкин же пишет по-другому, хотя поначалу он тоже думал писать о Дмитрии Самозванце, но в конечном итоге его привлек Борис Годунов, его заинтересовала трагическая судьба такой сильной личности, как Борис Годунов. А трагедия, в чем она заключалась? Убийца на троне, его нравственные терзания. Это было созвучно его времени, потому что император Александр I взошел на престол после трагической смерти своего отца. Виновен он или не виновен? Александр I всегда ощущал свою вину в гибели Павла I. Вот Пушкин неслучайно и взял этот сюжет, потому что что-то было в этой атмосфере созвучно Смутному времени. И в отношениях к императору многие видели отражение отношений к Борису Годунову. Но, с другой стороны, Пушкин обращает внимание и на ответственность народа в ходе истории. Почему? Потому что народ-то выкрикнул: «Бориску на царство»! Значит, народ тоже отвечает за преступника на троне, если он его избрал? Несомненно. Почему народ и безмолвствует в конце, понимаете? Он не хочет быть соучастником нового кровавого преступления.

То есть каждое произведение нужно уметь истолковать соответствующим образом.

Печорина нельзя воспринимать так, как его «проходят» в школе, – с ореолом романтичности

Если говорить о Лермонтове, то это непременно «Герой нашего времени». Но воспринимать его следует только не так, не романтически, как его «проходят» в школе: это герой замечательный, с ореолом романтичности, ну, правда, изгой, «лишний» человек – и всем его жалко. Но почитайте внимательно предисловие Лермонтова к этому сочинению: он свидетельствует, что обобщил все пороки современного ему общества в этом человеке. То есть это самый порочный человек, который только может быть. И тогда посмотрите на образ Печорина через эти пороки. Что мы видим? Я не говорю обо всех девятнадцати заповедях для христианина. Девять заповедей блаженства вообще не касаются Печорина, хотя человек он первоначально был религиозный, во всяком случае воспитывался в той среде. Вспомните «Тамань», когда он заходит в дом и сразу же поворачивается в красный угол, чтобы перекреститься, но не видит икон. «Дурной признак», – думает он. Понимаете, он-то замечает такие детали. Посмотрите: Печорин нарушает все десять ветхозаветных заповедей. Все десять заповедей, которые уберегают человека от греха. Вот болезнь, которую называет Лермонтов. Он говорит, что болезнь им указана, а как из нее излечиться – Бог весть. Понимаете? И, опять-таки, Лермонтов дает поле свободы воображению и сознанию читателя. Я, писатель, указал болезнь, а вот как вы будете из нее выходить, обнаружишь ли и ты, читатель, эту болезнь у себя? Диагноз поставлен. Посмотри на себя, если обнаружил такое – значит, меняйся. Русская литература как раз и способствует изменению человека.

У Гоголя – опять же-таки с правильным толкованием – могу рекомендовать и «Ревизор». Что такое финальная сцена в «Ревизоре»? Это картина Страшного суда. Нужно понимать, почему все они замерли. «В чем застану, в том и сужу», – сказал Господь. Когда настанет Божий суд, не сможешь уже пошевелить ни одним членом – ни рукой, ни ногой, и ничего уже не сможешь изменить в своей судьбе. Вот это должно воздействовать, сильно должно воздействовать на зрителя и читателя, полагал Гоголь.

Ревизор. Немая сцена. Московский Художественный театр. 1908 г.

Можно рекомендовать к чтению и его романтические произведения, но обязательно посмотреть, как они написаны и с какой целью. Почему человек сильнее нечистой силы, и когда он сильнее? Когда он с Богом, когда он верующий. Почему, скажем, Фома Брут погибает в повести «Вий»? Потому что он маловерный, хотя и бурсак, учится в семинарии – понимаете? – а веры в нем нет. Он и напивается для храбрости, так сказать, перед тем, как идти в храм отчитывать панночку. Почему? Потому что слаб верой, он не верит, что Господь его может спасти. А что, горилка поможет, храбрости добавит? Понимаете, вот в каждом произведении есть своя определенная изюминка, ее нужно непременно видеть.

“Портрет” и “Шинель” следует изучать вместе – вот как они стоят в цикле “Петербургские повести”

Очень сильные произведения – я считаю, обязательно нужно эти произведения знать – и «Портрет», и «Шинель». Но их следует изучать вместе. Вот как они стоят в цикле «Петербургских повестей» Гоголя, так их и нужно рассматривать. Почему? Потому что «Портрет» посвящен рассмотрению таланта у человека, тому, что талантом надо служить Богу. Вот этот безымянный художник, который написал портрет ростовщика, в котором воплотил нечистую силу, чем и согрешил, потом раскаялся, ушел в монастырь и послужил Богу – написал «Рождество». Понимаете, мы видим здесь преображение личности. И повесть «Шинель». Разбирая ее, мы говорим о духовной нищете маленького человека Акакия Акакиевича, который собирает земные богатства, а не духовные.

Несомненно, «Тараса Бульбу» нужно прочитать, особенно через призму тех событий, которые происходят сейчас на Украине. И обратить внимание именно на вторую авторскую редакцию повести – это тоже немаловажный момент. Существуют первая и вторая редакции. Во второй редакции слово «русский» в значении «православный» употреблено Гоголем, если не ошибаюсь, 36 раз, а в первой редакции, по-моему, три или четыре раза.

Русский – значит православный. Это синонимы, и Гоголь это знал.

А как сейчас перевели эту повесть на украинский язык? Там вместо «русский» – употреблено слово «украинец», а это – совершенно другой смысл. Потому что русский – значит православный. Это – синонимы, и Гоголь это знал. Так было в Древней Руси и в древнерусской словесности, точно в таком же значении Гоголь употребляет это понятие и в своей повести. Вот когда мы посмотрим на «Тараса Бульбу» именно с этих позиций, то открывается особый смысл… Почему? Потому что там за веру православную, за землю русскую они сражаются и за братьев своих православных… Понимаете, тогда это совершенно другое восприятие. И еще нужно вспомнить: «Ну шо, сынко, помогли тебе твои ляхи?» Это звучит как предостережение для нас: помогают ли ляхи, и Запад в целом, или нет?

У Ф.М. Достоевского нужно хотя бы три произведения прочесть, по нарастающей. Это «Преступление и наказание», «Идиот» и «Братья Карамазовы». Сложные произведения, но читать надо именно так, по нарастающей. Достоевского нужно рассматривать и читать после Гоголя, потому что он отталкивается от Гоголя. И попытаться рассмотреть, какую проблему поднимает писатель. В первом романе – проблему гордой личности. И роман «Идиот» первоначально замысливался как роман о проявлении смирения в гордой личности. Но Достоевский дважды начинал и дважды бросал его – не получалось. Почему? Потому что гордый человек, такой, каким был Раскольников, не смиряется. И поэтому нужно было уже кроткого человека показать – князя Мышкина. С другой стороны, Достоевский ставит вопрос: если Россия – православная держава, если русские себя считают православными, то сохранили ли они Православие, действительно ли они истинно православные? Готовы ли они ко Второму пришествию Христа – вот в чем вопрос. Если они – богоизбранный народ и если русская идея – это хранение Православия до Страшного суда, то сохранили ли они его или нет? Скажем, в «Преступлении и наказании» мы видим относительно здоровое общество, подчеркиваю – относительно здоровое общество и двух больных людей – Свидригайлова и Раскольникова, то, скажем, в «Идиоте» – наоборот: тут два относительно здоровых человека. Получается: Настасья Филипповна и князь Мышкин – два относительно здоровых человека и абсолютно больное общество. Достоевский показывает: а кто может принять Христа, если общество-то больное?

Достоевский показывает: а кто может принять Христа, если общество-то больное?

Ну и, конечно же, вершина творчества писателя – «Братья Карамазовы», с главнейшим вопросом: где есть спасение – в миру, в Церкви или между миром и монастырем, как у Алеши Карамазова? Но это незавершенное произведение, потому что в нем фигурируют три брата и, по замыслу Достоевского, каждому из них должен был быть посвящен роман, а в целом это должна была быть трилогия. И, соответственно, в каждом из этих романов предполагалась доминирующая идея. В написанном романе доминирует Иван Карамазов, с его рационализмом, рассудочным сознанием. Во втором – Дмитрий Карамазов, со своими страстями. Третий роман должен был быть об Алеше и духовном развитии и его самого, и общества, и других героев, и читателя.

Понимаете, вопрос даже не в том, что читать, вопрос – как читать. Потому что у каждого писателя мы можем найти произведения очень сильные и очень слабые. Это естественно: каждый человек способен на взлеты и падения, ошибки и достижения. Конечно, чтобы в какой-то степени сократить время на поиск нужных произведений, лучше попросить совета у наставника, у учителя, у преподавателя, что нужно почитать. Но повторяю: у каждого писателя мы можем найти совершенно замечательные произведения, но самое главное – как мы их будем читать.

Путь к идеалам Святой Руси. Вспоминая святого князя

15/28 июля, в день памяти святого равноапостольного князя Владимира, в России и на Украине установлено празднование Дня крещения Руси. Равноапостольный князь был не только просветителем и крестителем, он был любящим отцом для своего народа, подвигнувшим его державной рукой на путь в Царствие Небесное. А что же в наши дни? В чем и как могут люди, облеченные властью сегодня, подражать святому князю, чтобы приблизить свой народ к идеалам Святой Руси? А все мы чем и как можем по-настоящему почтить память святого князя в своей жизни, своих поступках и делах?

Ужанков Александр Николаевич

Ужанков Александр Николаевич – доктор филологических наук, профессор. Проректор по научной работе Литературного института имени Горького. Один из ведущих в стране медиевистов. Разработал теорию стадиального развития русской литературы и теорию литературных формаций. Создал новую историческую поэтику древнерусской словесности. Читает курсы лекций по истории русской литературы XVIII-XIX веков студентам пяти московских ВУЗов.

Сегодня речь пойдет, пожалуй, о самом таинственном, о самом мистическом писателе 19 века – Михаиле Юрьевиче Лермонтове. Сегодняшнюю лекцию я назвал «Неузнанный пророк». И начну я её с одного стихотворения. Хочу обратить ваше внимание, что это стихотворение написано 15-летним юношей. Стихотворение называется «Предсказание».

Когда царей корона упадет;

Забудет чернь к ним прежнюю любовь,

И пища многих будет смерть и кровь;

Когда детей, когда невинных жен

Низвергнутый не защитит закон;

Когда чума от смрадных, мертвых тел

Начнет бродить среди печальных сел,

Чтобы платком из хижин вызывать,

И станет глад сей бедный край терзать;

И зарево окрасит волны рек:

В тот день явится мощный человек,

И ты его узнаешь – и поймешь,

Зачем в руке его булатный нож;

И горе для тебя! – твой плач, твой стон

Ему тогда покажется смешон;

О чем это стихотворение? Я поражаюсь и преклоняюсь перед советскими литературоведами, которые помещали все время это стихотворение в собрания сочинений Лермонтова, всегда комментируя, что оно написано под впечатлением холерных бунтов 1830 года, когда погиб дядя бабушки Лермонтова, Столыпин.

Но скажите, пожалуйста, где здесь говориться о холерных бунтах? Здесь совершенно четко указывается:

Настанет год, России черный год,

Когда царей корона упадет.

Совершенно очевидно, что Лермонтов говорит о начале уже XX века. То есть, о тех событиях, которые будут происходить спустя 90 лет, после того, как было написано это стихотворение, а значит, это проникновение в будущее.

Но ведь это не только революция, не только, когда царей корона упадет, а и тогда, когда низвергнут и закон, то есть, когда не будет власти, когда не сможет защитить ни детей, ни женщин, когда смерть будет платком из хижин вызывать, потому что хижина – это дом, в котором человек может спрятаться. Но если начинается гражданская война, разве может кто-то спрятаться от нее. И когда зарево окрасит реки, потому что будут пожары. Смотрите, какое удивительное проникновение в будущее 15-летнего юноши. Значит это что, у него такой дар удивительный предвидения? И, наконец, последние строчки, об этом таинственном человеке с булатным ножом. Обратите внимание, что он подчеркивает высокий лоб, высокое чело.

И будет все ужасно, мрачно в нем,

Как плащ его с возвышенным челом.

Это кто в революции, в октябрьской революции 17-го года с возвышенным челом? То есть, поэт предугадывал этого главного разбойника? Получается, он его видел, он прозревал будущее. Кем был Михаил Юрьевич Лермонтов, откуда у него такой дар? Чтобы ответить на этот вопрос, я начну издалека.

Еще в конце XIII века, на границе между Англией и Шотландией, близ монастырского города Мильроза, у замка Эльсендорн, проживал довольно-таки известный, полумифический, полулегендарный шотландский рыцарь Томас Лермонт. Знали его как ведуна, колдуна, прозорливца. На высоком холме Эльсендорн под кроной могучего дерева собирал он людей, которые любили приходить туда, чтобы послушать, как он вещает, как он предсказывает, как он читает стихи.

У него было еще одно прозвище – Томас Рифмач. Кстати, Вальтер Скотт написал даже поэму о нем. Этот Томас Лермонт, между прочим, предсказал и шотландскому королю Альфреду III неожиданную и случайную смерть. То есть, он был прозорливцем и предвидел будущее. Интересна его судьба, и как она завершается. Говорили, что за ним пришли два белых оленя из царства фей, что он дружил с царством фей, и получал некие пророчества или дар пророчества. Они забрали его – и больше он уже не вернулся, больше его никто не видел.

А спустя четыре столетия, в начале XVII века, в 1613 году русские войска захватили Белую крепость. В плен к русским попал некий шотландец, с такой же фамилией – Георг Лермонт. Он вскоре перешел из кальвинистской веры в православную, попросился на службу к Михаилу Фёдоровичу, русскому царю, который принял его на службу, даже наградил его 8-ю деревнями, и он стал служить.

Уже его внуки были стольниками на русской службе, и то ли в седьмом колене, как говорит «Лермонтовская энциклопедия», то ли в восьмом, как сказал Владимир Соловьев, известный религиозный писатель и поэт конца XIX века, и родился Михаил Юрьевич Лермонтов.

Что же за человек был Лермонтов? Поражает, конечно, масштаб его дарования. Никто не сомневался, что он был гением. Его звезда, хотя и ярко взошла, и промчалась по небосводу русской поэзии, оставила заметный след, но не до конца не просияла. Мы совершенно забываем, что он мог быть на Пушкинской площади, когда открывали памятник, и Достоевский, и Толстой. Ведь он был чуть-чуть старше их. И как бы развивалась тогда русская литература, если бы остался жив Лермонтов. Правда, мы знаем, что история не знает сослагательного наклонения, поэтому давайте разбираться в том, что осталось. Давайте посмотрим и на человека, и на его поэзию.

Между прочим, о Лермонтове очень много мы не знаем, потому что не сохранились письма, разве что самая малость. Почти нет воспоминаний о нем, дневниковых записей, как у Достоевского, Толстого, и мы можем представить эти фигуры. А о Лермонтове почти ничего нет. Осталась его поэзия, его творчество, и проза естественно.

Можем ли мы восстановить его образ через поэзию? Можем, но частично. Почему? Потому что, если сравнивать Лермонтова с Пушкиным – а Пушкин для него был кумиром, он его очень любил – то мы увидим, сколь противоположны эти два человека. Они по-разному и живут, и по-разному отражают свою жизнь в поэзии. «Ты царь, живи один», – говорит Пушкин, потому что у Пушкина очень много друзей, и он всегда среди друзей.

«И как преступник перед казнью ищу кругом души родной» – это Лермонтов, видите, он ищет в поэзии родственную какую-нибудь душу, потому что друзей у него нет. Почему о нем очень мало воспоминаний. Говорят, что у него очень тяжелый взгляд, никто не мог выдержать этого взгляда.

Я обратил внимание, что даже в тех небольших мемуарах, что сохранились о Лермонтове, мы не найдем точного описания его глаз. Какого они были цвета? Кто-то говорит, что они были темные, не акцентируя внимания на цвете, кто-то говорит, что они были карие, кто-то просто говорит, что это был очень тяжелый взгляд. Некоторые не выдерживали, уходили в соседнюю комнату, а если он пристально на кого-то смотрел, тот непременно поворачивался, и как-то вздрагивал от этого взгляда.

Значит, он проникал даже в душу человека, он видел всё насквозь? Да, можно сказать и так. С другой стороны, многие отмечают, что он не любил читать свои стихи. Во многом они как бы писались для себя самого. Это какой-то всплеск его мыслей, всплеск его эмоций, его размышления, но поэзия поражает глубиной своей мысли.

Вы знаете, по стихам Лермонтова трудно установить его возраст. Я приведу пример. Одно из его стихотворений, как вы уже догадываетесь, раннее стихотворение, но пока возраста не расскажу. Какие темы, какие проблемы затрагивает Лермонтов в этом стихотворении:

Не обвиняй меня, всесильный,

И не карай меня, молю,

За то, что мрак земли могильный

С ее страстями я люблю…

Обращение к Богу… Вообще в поэзии Лермонтова довольно-таки мало стихотворений, в которых он обращался бы к Богу. Есть много стихотворений с названием «Молитва», есть много стихотворений, в которых он обращается к Богородице, а вот к Творцу, причем, говорит на равных – это крайне редко бывает в русской поэзии. Почему? Потому что нужно учитывать, что все поэты XIX века находятся в контексте православной культуры. Естественно, что они отражают и мировоззрение православное, и, зная эту культуру, вольно или невольно, отражают её в своих стихах. Значит, и у Лермонтова это есть.

Другое дело, здесь есть и персональное отношение к той проблеме, которую он затрагивает. В данном случае, религиозная проблема, даже можно сказать богословская – отношение человека и Бога, отношение человека и Творца. Опять-таки напомню, что Лермонтов знает стихи Пушкина, знает его «Пророка»:

Восстань, пророк, и виждь, и внемли,

Исполнись волею моей,

И, обходя моря и земли,

Глаголом жги сердца людей.

Если талант от Бога, то нужно своим талантом служить Богу. А здесь 15-летний юноша. Он просит, чтобы Творец не обвинял его в тех человеческих качествах, которые проявляются повсеместно:

За то, что редко в душу входит

Живых речей твоих струя…

Смотрите, он не воспринимает божественные слова, как воспринял это Пушкин:

За то, что в заблужденье бродит

Мой ум далёко от тебя.

Значит, он далек от Творца, он понимает, что Он есть, но отдает себе отчет, что он слишком далек пока от Творца.

За то, что лава вдохновенья

Клокочет на груди моей;

За то, что дикие волненья

Мрачат стекло моих очей.

То есть страсти застилают глаза. Пушкин преодолел многие из них, и поэтому наполнился удивительным духовным содержанием, и отразил это наполнение в своем творчестве. Лермонтов не успел этого сделать. Он как будто бы все время на развилке двух дорог: куда пойти – налево или направо. Все время у него есть этот выбор, удивительный выбор.

Но угаси сей чудный пламень,

Всесожигающий костер,

Преобрати мне сердце в камень,

Останови голодный взор.

От страшной жажды песнопенья

Пускай, творец, освобожусь,

Тогда на тесный путь спасенья

К тебе я снова обращусь

Тоже удивительно. Если в стихотворении Пушкина «Пророк» поэт показывает, как происходит преображение личности человека, когда из груди вынимается сердце и «огненный угль» вверстывается в грудь, чтобы он глаголом жег сердца людей, то здесь процесс по сути дела обратный – пламенное сердце вынуть, чтобы холодное и рассудительное вставить туда.

Когда сравнивают Пушкина с Лермонтовым, мы видим, сколь они различны. Пушкин более материален, Лермонтов более мистичен. Я приведу несколько стихотворений или примеров из стихотворений, чтобы показать, как по-разному оба поэта будто бы воспроизводят одно и тоже. Например, Пушкин:

Последняя туча рассеянной бури

Одна ты несешься, по чистой лазури

Мы можем это представить или нарисовать картину? Очень легко. Потому что она очень материальна. Это Пушкин. Теперь Лермонтов:

В то утро был небесный свод,

Так чист, что ангела полет

Прилежный взор следить бы мог.

Вот так, мы каждый день выходим и смотрим, как летают ангелы. Можно написать эту картину? Конечно же, нет. Хотя картина вроде бы зримая, он использует совершенно другие мировоззренческие элементы, чтобы воссоздать эту картину, поэтическую картину.

И мы видим, сколь различны эти два поэта. Жили, по сути, в одно и тоже время, принадлежат одной и той же культуре. Когда мы знакомимся с поэзией Лермонтова, даже с ранней его поэзией, то удивляет его некоторое признание о себе. Например, в 15 лет он пишет:

Я счет своих лет потерял.

Что, не может считать до 15? Это, конечно смешно. Значит, здесь он подразумевает нечто другое: не эти 15 лет он прожил здесь на земле. Он подразумевает, что время имеет большую протяженность, и признается в других стихотворениях:

А много было взору моему

Доступно и понятно, потому

Что узами земными я не связан,

И вечностью и знанием наказан.

Наказан знанием и вечностью, знанием прошлого. Кто из нас помнит, что с нами было до рождения? Парадоксальный вопрос, но такое ощущение, что Лермонтов знал. У него даже есть одно стихотворение:

По небу полуночи ангел летел,

И тихую песню он пел;

И месяц, и звезды, и тучи толпой

Внимали той песне святой.

Он пел о блаженстве безгрешных духов

Под кущами райских садов;

О боге великом он пел, и хвала

Его непритворна была.

Он душу младую в объятиях нес

Для мира печали и слез.

И звук его песни в душе молодой

Остался - без слов, но живой.

И долго на свете томилась она,

Желанием чудным полна,

И звуков небес заменить не могли

Ей скучные песни земли.

Это стихотворение называется «Ангел». Душа запомнила песню, которую пел ей ангел, она помнит то, что было до рождения. Интересное признание Лермонтова. Он ведь почти не помнил свою мать. Ему не было еще 3 лет, когда она скончалась.

Но Лермонтов говорит, что помнит песни, которые пела его мать. Говорит: я не помню слов, я не помню мелодию, но если бы я услышал эту песню, я бы тотчас её узнал. Смотрите, это другое совершенно восприятие. Какая-то глубинная, историческая память, не только того, что было в земной жизни, но и того, что было и прежде.

Если говорить о его пророчествах, о его земной жизни, хотел бы обратить внимание на его предсказание собственной гибели.

На месте казни - гордый, хоть презренный -

Я кончу жизнь мою.

Это в 16 лет.

Я предузнал мой жребий, мой конец,

Кровавая меня могила ждет,

Могила без могил и без креста,

На диком берегу ревущих вод.

Я хочу, чтобы вы запомнили эти слова, потому что мы к ним еще в конце лекции вернемся, когда мы будем говорить о дуэли Лермонтова, о его гибели. И, наконец, в стихотворении “Сон”, которое было написано между маем и июлем 1841 года, а погиб он 17 июля, Лермонтов напишет:

Глубока еще дымилась рана

По капле кровь сочилася моя.

Князь Васильчиков, секундант Лермонтова, спустя тридцать лет, в своих воспоминаниях заметит: «В правом боку дымилась рана, в левом сочилась кровь, пуля пробила сердце и легкие». Князь Васильчиков использует те же самые глаголы «дымилась» и «сочилась», что и в стихотворении Лермонтова, хотя этого стихотворения он не знал. Удивительное совпадение? Конечно же.

Так кто же такой был Лермонтов? Характеристики самые разные. У него не было друзей, но Наталья Николаевна, вдова Александра Сергеевича Пушкина, когда незадолго до гибели Лермонтова познакомилась с ним, заметила, что это самый удивительный, самый тонко чувствующий, самый умный человек, с которым она познакомилась уже после смерти Александра Сергеевича. Наталья Николаевна хорошо знала людей.

Но другие говорили, что он невыносим совершенно, и кажется, что в этих записках и характеристиках, которые дошли до нас, мы видим два совершенно разных человека. Кто-то с большим уважением к нему относится, а кто-то его ненавидит.

Почему так получается? Дмитрий Мережковский написал большую статью «М. Ю. Лермонтов. Поэт сверхчеловечества», пытаясь разобрать феномен Лермонтова. Кто он, как отнестись и к поэзии Лермонтова, и его богоискательству (а сверхчеловечество – это и есть богоискательство), и, естественно, к его поведению?

Владимир Соловьев очень жестко характеризует Лермонтова, показывает самые разные страсти. Он даже выводит идею, что Лермонтова одолевали три демона – кровожадности, сладострастия и гордыни. Самый главный – это демон гордыни, который не позволял Лермонтову смириться, и, может быть, поэтому не позволил Лермонтову стать тем, кем стали Пушкин, Достоевский, Толстой. Во-первых, прожить более долгую жизнь. А с другой стороны, максимально развить свой талант.

Действительно, если мы посмотрим на воспоминания некоторых людей, близко знавших Лермонтова, то он поражает своими поступками. Он увлекся как-то Екатериной Александровной Хвостовой, преследовал везде, на всех балах, во всех домах. Лермонтов старался влюбить её в себя, он говорил, что если она полюбит его, то он поверит, что есть Бог. Прессинг был настоль велик, что, наконец, Екатерина Александровна сдалась, она тоже влюбилась в Михаила Юрьевича.

Из записок Екатерины Александровны: «Он поработил меня совершенно. Мне стало страшно за себя. Я как будто чувствовала бездну под своими ногами. Он уговаривал меня на побег и тайный брак». И она согласилась, представьте себе. Когда он уже почувствовал, что Екатерина готова на все, он пишет ей анонимное письмо, от третьего лица. Пишет о себе, точнее, о Лермонтове: «Поверьте, он недостоин вас. Для него нет ничего святого. Он никого не любит. Я ничего не имею против него, кроме презрения, которое он вполне заслуживает».

Письмо было перехвачено домашними, разразился скандал, и Екатерина Александровна пишет: «Удивительно, как в ту ночь я не выплакала все свое сердце, и осталась в своем уме. Он убил во мне душу». А потом, спустя какое-то время, когда Екатерина Хвостова увидела Лермонтова на балу, он сделал вид, что ее не замечает. Улучив момент, она подошла к нему спросить: «Ради Бога, скажите, за что вы сердитесь?» «Я вас больше не люблю, – ответил Лермонтов. – Да, кажется, никогда и не любил».

Что, подлец, негодяй? Не судите так быстро и так скоро. Лермонтов в дневнике запишет: «Теперь я не пишу романов, я их переживаю». В другой раз он о своей жертве заметит: «Я на деле заготовляю материал для моих сочинений». Так что это такое? Он действительно ставит эксперименты на людях? Если человек тщеславен, он старается быть не таким, как все. Он старается выделиться: одеждой, разговором, речью, поступками. Лермонтову это было не нужно. Такое ощущение, что он стремился, чтобы о нем говорили, что он такой, как и все. И в этом стремлении быть таким, как все, и есть Лермонтов. Вы спросите почему?

Соловьев, анализируя творчество Лермонтова, пришел к выводу, что поэт очень многое взял от западноевропейской философии, религиозной мысли и поэзии. Во всяком случае, по мнению Соловьева, отношение к человеческой жизни, человеческой душе у него было взято из «Божественной комедии» Данте. Там рассказывается, что произошла война на небесах. Архангел Михаил с белым воинством победил дракона, который был низвергнут в бездну, превратился в сатану, и вместе с черными ангелами они в той бездне пропали.

Но души человеческие, это и есть те ангелы, которые на небесах не сделали окончательного выбора. Они не выбрали между белыми и черными ангелами, поэтому Господь их посылает на землю. Кто близ небес, тот не сражен земным. Эта мысль весьма заметна в творчестве Лермонтова. Значит, и его жизнь – это есть тоже испытание. Он должен на земле выбрать свой путь: с кем он – с белыми ангелами или с черными. Этот выбор окончательный. Если он полагает, что вечная человеческая душа здесь происходит испытание, может, поэтому не очень-то и стремится остаться на земле?

В одном из своих стихотворений он обращается к Творцу:

Устрой лишь так, чтобы тебя отныне

Недолго я еще благодарил.

Это святотатство. Он просит, чтобы Творец сократил его собственную жизнь. Почему? Потому что ему тяжело здесь жить. Он хочет поскорее уйти из этого мира: «Спастись от думы неизбежной, и незабвенное забыть…», – говорит он в одном стихотворении; «О, как мог бы я забыть, что незабвенно», – говорит в другом стихотворении.

И я счет своих лет потерял

И крылья забвенья ловлю: -

Как я сердце унесть бы им дал!

Как бы вечность им бросил мою!

Бросить свою вечность – это потрясающе. У него нет ощущения временности бытия, но есть ощущение вечности, которое он в себе носит.

Немного поговорив о том, как Лермонтов заглядывает в будущее, он предсказывает свою гибель, он не думает о том, что по старости лет умрет, он предчувствует свою гибель, я хотел бы внимание, что точно так же, как можно прозревать будущее, можно и рассматривать прошлое. У Лермонтова был и этот дар. Почему? Потому что «и знанием, и вечностью наказан». Он знает то, что было, и в качестве примера я хочу разобрать известную вам «Песню про купца Калашникова».

Мы называем ее сокращенно «Песня про купца Калашникова», но на самом деле у Лермонтова более длинное название и более правильное, потому что Лермонтов удивительно проникает в XVI век.

Как медиевист, изучающий культуру древней Руси, я хочу обратить ваше внимание, что в этой песне я не нашел ни одной исторической ошибки. В любом сочинении его можно найти, потому что художественная фантазия автора может позволить, воспроизведя историческую правду, что-то добавить от себя. Лермонтов этим не пользуется. Такое удивительное ощущение, что он сам везде там присутствовал, что он все это наблюдал, и все это сам описал.

Он прекрасно знает, до мельчайших подробностей, быт XVI века. Сразу же замечу, что Лермонтов не знал «Домостроя», который будет опубликован несколько позднее. Да и, в общем-то, Лермонтову, воевавшему на Кавказе, было не до «Домостроя». Но как он точно уловил суть этого важнейшего произведения XVI века, особенно, что касается семьи как малой церкви?

Итак, «Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова». Это и есть иерархия, которая совершенно четко прослеживается уже в самом названии. Песня про кого? Прежде всего, про царя, потом молодого опричника, потому что это слуга царя, а потом уже про купца Калашникова. А мы же ее называем «Песня про купца Калашникова», то есть, немножко переставили местами, тем самым акцентируя на том подвиге, который совершает Степан Парамонович Калашников. В какой-то степени эта песня – стилизация под былинно-разговорный склад, который был в древней Руси:

Ох ты гой еси, царь Иван Васильевич!

Про тебя нашу песню сложили мы,

Про твово любимого опричника,

Да про смелого купца, про Калашникова.

Прежде всего, обращение к царю, речь о нем.

Мы сложили ее на старинный лад,

Мы певали ее под гуслярный звон

И причитывали да присказывали.

Православный народ ею тешился…

Тоже немаловажное замечание. Значит, писано для православных, потому что есть определенный код восприятия того поведения и той обстановки, о которой будет говорить Лермонтов. Чтобы тешились именно православные люди.

На следующий день, на Москва-реке, кулачный бой, одиночный, и выходит Кирибеевич. Трижды он бросает клич, но никто не хочет выйти против него, потому что знают его, как великолепного бойца. Иван Грозный обещал наградить победителя, а кто будет побежден, тому Бог простит. Это очень важно – слова Ивана Грозного о награде победителю. И вот сошлись два бойца – Кирибеевич и Степан Парамонович. Поскольку Степан Парамонович защитник, он не может первым нанести удар. Кирибеевич бьет первый:

Размахнулся тогда Кирибеевич

И ударил впервой купца Калашникова,

И ударил его посередь груди -

Затрещала грудь молодецкая,

Пошатнулся Степан Парамонович;

На груди его широкой висел медный крест

Со святыми мощами из Киева,

И погнулся крест и вдавился в грудь;

Как роса из-под него кровь закапала.

Случайно ли, что удар приходится на крест? Конечно же, нет. Как венец Церкви Христос, так венец малой церкви – муж. Он ударяет по Христу, но мощи святых сохраняют Степана Парамоновича от этого смертоносного удара. И тогда уже Степан Парамонович изловчился, ударил в левый висок, и упал Кирибеевич, как подрубленный. В левый висок… Говорят, справа ангел-хранитель, а слева бес-искуситель. Смотрите, какова реакция Ивана Грозного:

Отвечай мне по правде, по совести,

Вольной волею или нехотя

Ты убил насмерть мово верного слугу,

Мово лучшего бойца Кирибеевича?

«Я скажу тебе православный царь,

Я убил его вольной волею,

А за что, про что не скажу тебе .

Ведь чтобы сказать ему правду, нужно опозорить публично свою жену, Алену Дмитриевну, поэтому он тайну унесет с собой в могилу. И тогда Иван Грозный приказывает казнить Степана Парамоновича. Вы спросите: как же так, ведь Иван Грозный обещал его наградить? А это и есть награда царская, потому что никто так не может наградить человека, как царь. В его праве казнить или миловать. Ведь Степан Парамонович убил человека, нарушил заповедь. Это один из смертных грехов – убийство. Как искупить этот грех? Только мученической смертью. И он будет казнен.

Обратили вы внимание или нет, что очень многие герои Лермонтова заканчивают мученической смертью свою жизнь или умирают. «Бэла»: Печорин не вернулся в Россию из своего путешествия, Вулич и многие другие. Получается, что для Лермонтова эта смерть, неожиданная, мученическая, очень важна, в том числе, и в богословском, религиозном плане, потому что этой мученической смертью искупаются человеческие грехи.

А теперь я хочу перенестись к дуэли Лермонтова. 12 апреля 1841 года. На прощальном вечере у Карамзиных Лермонтов был очень грустен, и говорил, что он в скором времени умрет. Никто, конечно, не обратил внимания на эти слова Лермонтова. Но совсем незадолго до дуэли с Мартыновым он написал стихотворение «Сон», в котором описал себя, лежащего в долине Дагестана, смертельно раненым. Я хотел бы обратить ваше внимание на протекание самой дуэли.

Поводом для нее была какая-то шутка, пущенная Лермонтовым в сторону Мартынова, который давно просил Лермонтова, чтобы тот не шутил, особенно при дамах. Но Лермонтов не удержался, и Мартынов, выходя из дома, придержал за рукав Лермонтова и сказал: «Вы знаете, Лермонтов, что я очень часто терпел ваши шутки, но не люблю, чтобы их повторяли при дамах». На что Лермонтов спокойным голосом ответил: «А если не любите, то потребуйте у меня удовлетворения».

Кто из них вызвал кого на дуэль – Мартынов Лермонтова или Лермонтов Мартынова, непонятно совершенно. Даже секунданты Лермонтова разбирались три дня в этом столкновении, если не друзей, то знакомых людей. Мартынов ведь учился на курс ниже Лермонтова, и они были очень хорошо знакомы. Лермонтов бывал в его московском доме. И вот теперь такой разлад, причем самое главное, никто из секундантов не знал, кто должен сделать первым шаг к примирению. В принципе, это тот, кто вызывает на дуэль. А кто вызвал на дуэль?

Как рассказывает князь Васильчиков, где-то в 6-м или 7-м часу вечера они направились к подножию Машука, где обычно проходили дуэли. Они выбрали небольшую тропинку, которая вела в горы, чтобы было поменьше людей, отсчитали барьер – 10 шагов. И еще по 10 шагов, в разные стороны, всего 30 шагов развели секундантов.

Князь Васильчиков обратил внимание, что черная туча медленно поднималась на горизонте и окутывала всё небесное пространство. Когда развели дуэлянтов, Лермонтов остался стоять на том месте, где его поставили, только прикрыл висок пистолетом. Мартынов же быстро подошел к барьеру, долго целился, так что один из секундантов воскликнул: «Ну, стреляйте же, наконец, или я вас разведу!» Раздался выстрел. В это время разразилась страшнейшая гроза, и полил дождь. Бросились к Лермонтову. Он уже был бездыханным. Удивительная смерть, под оглушительные раскаты грома.

Помните предка Лермонтова Фому Лермонта, рифмача? Говорят, по средневековым представлениям душа колдуна не покидает землю, она переселяется из поколения в поколения по мужской линии. «Я счет своих лет потерял», – говорит Лермонтов. Но Лермонтов был последним в этом роду, и опять же, по средневековым представлениям, если некому передать свои способности и свое знание, то этот человек закончит жизнь свою трагически. «Я знаю, что голова, любимая тобою, с твоей груди на плаху перейдет» – это слова Лермонтова. Она знал, что его участь закончится трагически.

Что можно сказать о Лермонтове в этих заключительных словах? Смотрите, мученическая смерть, как у Степана Парамоновича, значит, он этой мученической смертью искупил те грехи, которые накопились за его жизнь. Почему он так часто возвращался к этой смерти, и почему он ее описывал? Он ее предчувствовал, он ее знал, и может быть, даже надеялся, что такой уход освободит его от многих грехов. Вот на этом я хотел бы сегодня завершить свой рассказ.

Вопросы аудитории

Папавян Геворк, Московский государственный университет им. Ломоносова : Скажите, пожалуйста, Александр Николаевич, можно ли найти в произведениях Лермонтова правдивые предсказания, обращенные к нынешнему времени, к его народу, государственности, или может быть даже религии? Спасибо.

– Непосредственно к нашему времени, пожалуй, что нельзя. Но к будущему России и народу, да, несомненно. Его поэзия, да в общем-то, и проза была нацелена на одно – чтобы Россия была очень цельной страной, очень сильной страной, и для Лермонтова была очень важна русская культура. Его жизнь и творчество показывают, что в истории можно найти две опорные точки – прошлое и настоящее, и, опираясь на них, можно провести вектор в будущее.

Когда Лермонтов рассматривал прошлое, говорил, что в самобытности Руси её сила, её спасение. В том числе, и в православии, он к этому шел. Для Лермонтова русская культура – это, прежде всего, православная культура, и Россия как самодержавная страна – в основе своей православная.

Екатерина . Как мне кажется, творчество Лермонтова было не до конца понято современниками. Как вы считаете, если бы он жил на несколько десятилетий позже, сложилась бы его жизнь по-другому? Спасибо.

– Вы абсолютно правильно заметили. В общем, творчество Лермонтова, не только его современниками было недостаточно оценено, но и его потомками. С одной стороны, мы вроде знаем, и очень много, о Лермонтове. Но сегодняшней лекцией я хотел как раз пробудить интерес к Лермонтову, потому что о нем стали постепенно забывать. И здесь очень важно изучение его творчества.

Что касается второй части вашего вопроса, это очень интересно, можно порассуждать почему. Ведь Достоевский вышел не столько из Гоголевской «Шинели», сколько из Лермонтова. Все герои Достоевского, они как раз стоят постоянно перед выбором, как, собственно, и Лермонтов, и его герои. Там все время нравственный выбор. Поэтому, если бы Лермонтов прожил дольше, я думаю, что он бы оказал ощутимое влияние и на Достоевского, и на Толстого. Это было бы совсем другое развитие литературы. Но, повторяю, большинство героев Достоевского выходит из Лермонтова.

Елена . Почему предполагается, что Лермонтов не мог знать о таких мелочах, как например, сладкое заморское вино или, допустим, названий, имен. Неужели, если мы сейчас знаем, неужели он тогда в свое время не мог знать о давно ушедших столетиях такие мелочи. Спасибо.

– Понимаете, все эти исследования проводились в советское время, то есть в XX веке. Скажем, тот же «Домострой», хотя и был опубликован в середине XIX века, но Лермонтов его еще не знал. Что касается заморского вина, или этих нюансов с именем – это не просто традиции православной культуры, это традиции именно XVI века. Если бы он писал об этом в XVII веке, то было бы все нормально. В XVII веке об этом знали, и воспринялось бы совершенно нормально, для XVI века, это детали, которые можно знать только в XVI веке, прибывая, занимаясь специально XVI веком.

Лермонтов не был историком, у Карамзина этого нет. Понимаете, тогда еще исторические исследования были в таком, я бы не сказал, что в зачаточном состоянии, но самый важный труд по истории – это «История государства Российского» Карамзина.

Подготовила Наталия Мюселимян

Обсуждаем материал Анны ГАГАНОВОЙ « »

Анастасия

В коем веке зашла на ЛР, а тут такая «желтуха». Удивили. Я несколько лет назад закончила Иняз (МГЛУ). Александр Николаевич <Ужанков> читал у нас курс классической литературы. Иногда его лекции переносили в актовый зал, и народ ещё стулья тащил; подтягивались послушать и с других факультетов. Преподавал и иностранцам. Мощный профессор. Кстати, после нас он ехал читать в МГУ (на заметку автору странной корреспонденции). Впервые слышу словосочетание «девушки-семинаристки» - насколько мне известно, в семинарию принимают только юношей. Древнерусская литература вся стоит на православии, уж такой исторический пласт. У меня есть его монография (писала курсовую), там более 600 ссылок на др. авторов. Кто такая Анна Г. не знаю, а вот Ужанкова А.Н. буду помнить всегда. И если вправду 99% «протухшей рыбы» Литинститута поддержали уход Ужанкова, то это только делает ему честь.

Макс ([email protected] )

Как можно печатать такую гадость? Как можно доверять материалу, который начинается со слова «говорят» и строится явно на домыслах, сплетнях, инсинуациях, а автор настолько труслив, что просит об анонимности? Т.е. вылить ушат грязи мы можем, но только втихаря, чтоб не нести ответственность? И это всё публикует «Литературная Россия». Браво. Дно найдено. Спасибо, что хоть имя озвучили, теперь буду знать, кого не надо читать.

Ужанков реально крутой учёный, я бы сказал, гений нашей современности. С удовольствием смотрю/ищу все его лекции (подписался даже на его группу ВКонтакте), лично бывал на лекциях, общался потом. Могу сказать, что он человек порядочный, принципиальный, увлечённый наукой. Видимо, кому-то дорогу перешёл…

Михаил ([email protected] )

«Мракобесием» это странное трёхимённое существо называет нашу тысячелетнюю веру, святое Православие? Оскорбляет канонизированную святую деву Февронию? Что ж, свой приговор эта задорная комсомолка, опоздавшая в 20-е, себе произнесла сама.

Старый друг ([email protected] )

Знаю я эту Анну Гаганову, её отшил, по-моему, не только Ужанков, но и все, к кому она подходила со своей диссертацией, в связи с не просто не компетентностью (это дело наживное), а её откровенным желанием именно схавать корочку, не обременяя себя глубокими знаниями - убеждённо полуграмотная особа. Ужанков её и послал в журналистику.
А про Ужанкова, как друг детства, скажу: «чужие труды» он начал изучать ещё в школе, будучи одержим медиевистикой; все деньги, которые мать ему давала на обед, тайком тратил на книги. За полвека собрал библиотеку в 10 тысяч книг, знает в какой и на какой странице что найти - все в его пометах.

Ужанков не просто интеллектуал, он учёный мирового масштаба, который постоянно востребован и в России (исколесил всю с докладами и лекциями), и в Европе, США, и в Японии. В его голове умещаются все библиотеки мира. От концентрации информации в его лекциях закипает мозг. Его концептуальные труды изложены более чем в двухстах работах, двадцати книгах, монографиях, учебных пособиях и т.д. (многие у меня есть - читал взахлёб). Кстати, по грантам в Лите вышло всего две его книжки. Похоже, Анна даже не в курсе, что Ужанков создал концепцию развития русской литературы, точно датировал «Слово о полку Игореве» и даже открыл его автора, что вообще-то тянет на Госпремию. Что касается его проректорства, то Варламов заявил, что Литинституту, как творческому вузу, наука не нужна, чем весьма удивил даже меня.

Столько желчи, оскорблений, бесовщины от бездарности к маститому учёному, наверное, в истории не ново. Но уж очень противно.

САДОВСКИЙ

Она же, по её собственному заявлению (письмо в «Лит.Россию») - «профессиональный филолог». Интересно словосочетание!

Александр ТУРЧИН

Ну, что тут скажешь, по поводу содержания материала? Чудны дела твои, Господи…

А вот раскрытие псевдонима, как я понял, без согласования с автором не понимаю. Рекомендую редакции признать сей шаг совершенно
ошибочным.

ГАГАЕВ А.А

А.Н. Некрасов отметил, что в России нет не обиженных людей. Кто не обижен - тот не русский. Мухаммад: «Не обижайте, и вы не будете обиженны!» (Св. Коран, 2 Корова, 279(279)). Но, будучи автором работ по Св. Сергию Радонежскому, св. Аввакуму, русской и восточной сказке, прослушал лекции А.Н. Ужанкова в интернете по указанным темам и пришёл к выводу об отсутствии у него оригинальных суждений. К примеру, текст сказки «Репка» восходит к претексту индийской сказки «Репа», а текст в теории понимания и интерпретации сказки (или космо-психо-логос, или В.Я. Проппа) содержит смыслы: претекста, включая религии и их догматику, номинальный смыл, реальный смысл, деконструктивный смысл, эпохальный смысл, русский смысл, смысл последействия текста, собственное намерение текста, смысл аккультурации, рецепции реторсии, субъективные смыслы, соответствующие или игнорирующие изложенную теорию истинностного смысла сказки. Только дедушка и бабушка в сказке - деконструктивный социологический смысл неполной семьи в реальности непрерывных войн и рекрутского набора. Между тем с 1054 г. по 1461 г. - 245 войн. С 1240 г. по 1461 - каждый год - война. С 1380 по 1918 - 537 лет, из которых - 334 года войны с 2-8 противниками. Русский суперэтнос, славяне, угро-финны, татары вместе выдержали 700 польскую интервенцию, в 1551-1703 гг. - 140 - польско-литовско-ливонскую интервенцию, в 1475-1812 гг. - 340-ю турецкую экспансию. В 1240-1480 - татаро-монгольскую оккупацию. В 1918-1921 выдержали Западную интервенцию, потеряв 8 млн. человек. В 1941-1945 выдержали Вторую Западную интервенцию, потеряв 37 млн. человек. Смыслы сказки имеют реальный социологический смысл. Это не фантастика!

Девушка <Гаганова> подняла и серьёзный вопрос, нерешение которого ведёт к деградации науки: если это научный совет, то какое отношение к нему имеет присвоение научной степени за то, что человек верит в Господа? Все религии - истинны; ни одна наука - не истинна; ни одна наука не является религией!

У нас масса докторов наук и академиков, а науки, в том числе филологической - нет!