Начало января 1995-го. Северный — аэропорт Грозного. Центральное здание аэропорта серо и угрюмо, как человек с пулей во лбу – большой дырой с почерневшими краями от прямого попадания снаряда в нентр фасада. С правой стороны аэропорта, где стоят ангары, в том
Числе ангар с бывшим личным самолётом Дудаева с надписью вдоль фюзеляжа «STIGL» и с эмблемой на киле в виде «кольца скрученной глисты в красном круге». – стоят ряды разбитых и изуродованных АН-2 и пара ТУ-134 с оторванными двигателями и крыльями, фюзеляжами, разломившимися пополам. Ощущение хаоса, остающегося на поле боя, нарушается ровными рядами боевой техники и палаток личного состава, который уже обживает отбитую у противника территорию. На бетонной взлетке, расчищенной от хлама, ровными рядами стоят вертолёты огневой поддержки Ми-24.
Возле только что приземлившегося вертолета — группа людей в камуфляже. Розыскивая командование Н-ской части, подхожу ближе. Один из стоявших в группе первым протягивает мне руку и говорит «Здравствуйте». Это обращение режет ухо. Парень как парень, камуфляж, такой же небритый, как все мы, в очках. Только теперь я обратил внимание на сумку видео-камеры у него на плече и черный футляр гитары в руках. Ещё один -турист»?
Выяснив расположение нужного подразделения, ухожу в центральное здание аэропорта, встретившее меня пустым залом, бетонный пол которого усеян битым стеклом, покорёженными алюминиевыми дверями.
Спустя десять минут кто-то заскакивает в комнату, где мы сидим, и приносит весть, что приехал Шевчук из группы «ДДТ». В центре зала стоит парень, с которым я здоровался на взлетке. Гитара на груди, лицо смущенное. Со всех сторон окружен людьми. Танкисты, артиллеристы, вертолетчики — каждый стремится потрогать руками человека, которого они видели на экранах телевизоров и чью кассету я привез в Чечню еще в августе 94-го. До сознания многих еще не может дойти реальность происходящего.
У людей, приехавших сюда по приказу и прошедших уже первые бои, не мог уложиться в голове факт приезда человека, бросившего квартиру, красивые улицы Питера и приехавшего к ним в эту грязь и кровь, в разбитый город, наполненный смрадом смерти. Каждый стремится протиснуться ближе и пожать ему руку, выразить благодарность. Этими руками они уже вытаскивали окровавленные тела своих товарищей из-под обломков зданий и башенных люков горящих танков.
Прилетевший одним рейсом с Шевчуком помощник Егора Гайдара, понимая всю никчемность своего присутствия, смущенно отходит в сторону.
Парень с гитарой
Я отпросился у командовании сходить на прикрытие Шевчука в Грозном. Юра сразу внес ясность в цель своего прибытия: «Хочу увидеть все своими глазами, мне надо быть там, где погибают сейчас наши российские ребята». Окружающие начали отговаривать его, но, поняв по его лицу, что это бесполезно, отступили.
В январе 1995-го шли страшные бои в центре города за здание Совмина и дудаевского дворца. Эдик (отчаянный разведчик 74-й юргинской бригады) и я на БТРах решили двинуться в центр Грозного, усадив Юру на всякий случай внутрь — под броню. Пожелав нам счастливо добраться до места, не напороться на мину и снайпера, ребята отправляют нас в путь.
Не знаю, что чувствовал этот питерский парень, внимательно разглядывая в триплекс БТР проносившиеся мимо нас разбитые дома, сожженные танки, трупы людей и собак (собак мы сами стреляли, так как они начали питаться трупами). Стараемся быстрее проехать это проклятое кладбище. Прячась за надгробными плитами умерших сородичей, точно так же, как и за юбками своих матерей, жен и сестер, дудаевские боевики не раз устраивали на этом участке дороги засады. Об этом напоминают обгоревшие остовы БМП-2 и нескольких бензовозов.
Узкая улочка на подступах к Совмину. В добротном одноэтажном доме — штаб батальона связи 74-й бригады. Весть о том, что к ним ехал Юрий Шевчук, летела впереди нас. Его уже здесь ждали. Счастливые лица ребят: солдат, прапорщиков, офицеров. Здесь нет места фальши. Все действительно были рады, что о них не забыли и не пренебрегли.
К нашей группе подходят бойцы, смушенно улыбаются.
— Юра, мы сейчас около костра сидим, чистим оружие и кассету с последним твоим концертом слушаем.
— Юра. а мы тебя за месяц до отправки в Чечню, по телевизору видели, а ты тут собственной персоной, мы и представить себе не могли, что ты окажешься здесь.
Командир батальона Николай Андреевич, высокий, статный полковник, потерявший за полмесяца 50% личного состава, качает головой:
- К центру Грозного едут с оружием, а этот — с гитарой.
Если бы я сказал, что Юра прислал давать в Грозном концерты — это было бы пошло. Какие к черту концерты под боком у смерти! Шло обычное человеческое общение. Вопросы сыпались градом:
— Как там в Москве?
— Юра, как там в Питере?
В большой комнате, где набилось мною народа, есть ребята, которые десять минут назад вышли из боя. Юра говорил о жизни, о Боге, много шутил и. конечно, пел. Пел про осень, которая взрывается желтой листвой, про ветер, про дом в четыре окна.
Сидящий на пату старший лейтенант с СВД в руках попросил спеть песню «Не стреляй» (через несколько дней Юра признался мне, что это было для него неожиданно – когда люди вокруг то и делают, что стреляют, значит, не до конца очерствели души этих молодых ребят, брошенных в бойню и забытых на этой войне).
Подвалы
Быстро продвигаемся по улице. На перекрестах бежим пригнувшись (эти места наиболее простреливаемые). Первый перебежавший перекресток занимает позицию за стоящим рядом сгоревшим БТРом, взяв на прицел окна напротив стоящего дома. На счет «три - четыре» выскакиваем и бежим мы. Бегу справа от Юрки. Первая мысль — «как хорошо, что без бронежилета», бежится легко. И тут посередине перекрестка вылетает один магазин от АКМ. Юрка с ребятами уже за кирпичной кладкой разбитого здания – в безопасности. Жаль магазин. Бегом обратно на перекресток уже без прикрытия. Хватаю магазин и догоняю группу.
Переходы по подвалам здания нефтяного техникума. До Совмина метров 60 от силы. Подвалы отличные, с бетонным перекрытием, лестница, ведущая направо и вниз. В темноте мерцают огоньки солдатских сигарет. Ребята только что сменились, выйдя из боя.
Выходим в следующий проход. Справа от нас ахнула танковая пушка. Напротив нас — большой пролом в стене. Здесь уже светлей. Кирпичная пыль стоит столбом. Быстро через этот пролом исчезли ребята из огнеметного взвода РПО («Шмель»), ушли под развалины строений. Им нельзя здесь оставаться – их ждут на позиции.
Вернувшиеся с позиций ребята принесли весть – дудаевцы вывесили в окнах Совмина трупы и раненых наших ребят и под их прикрытием ведут огонь. Ребята плачут, но приходится стрелять по подвешенным телам своих же товарищей, некоторые из которых еще живы: видно, как изо рта у них судорожно вырывается пар. Серые от пыли лица, каски надвинуты на усталые глаза, бронежилеты пол мышками — в белых, соляных разводах от пота. Усталые глаза, в которых смешалась боль от всего увиденного. недосыпание и апатия ко всему происходящему вокруг.
Юрка снова поет про осень, про ветер, играющий рваными цепями, про город, таюший во мгле. Танковая пушка бьет рядом, после каждого выстрела, сверху на нас сыпется пыль и мелкая кирпичная крошка...
И снова подвалы. В «колодце» двора звонко бьет 82-мм миномет, бегом бежим через двор, ныряем в подвал. Здесь штаб 74-й бригады сибиряков. Идем длинным, темным переходом. На каждом повороте – один-двое бойцов на посту. Откидываю полог иэ солдатской плащ-палатки, прикрывающей вход в более просторное помещение, но такое же темное, едва освещаемое керосиновой лампой. На столе — оперативная карта Грозного. Командир бригады в каске и бронежилете живо выходит из-за стола, улыбается. Причина улыбаться у него есть:
— Сижу, работаю с картой, наношу оперативную обстановку. Вдруг, начинается ажиотаж Забегали люди. Что случилось? Идет группа ДДТ! Какая такая группа ДДТ, в донесениях о действиях такой группы сведений нет. И вообще, как эта группа смогла прорваться в расположение бригады?..
Говорю: «Ну вот. Юра, можешь по приезде в Питер рассказать, как твоя группа без шума и без выстрела заняла расположение бригады ВДВ».
Сидяший на снарядном яшикс капитан вдруг вскакивает:
— Это что, тот самый Шевчук? Из ДДТ?!
До него только сейчас дошло, кто с кем и о чем говорит.
Затем были встречи в госпиталях, в подразделениях спецназа. Вместе с Юрой едем к Руслану Лабазанову. Кассету с записью группы ДДТ я подарил Руслану ешё в 1994 году, и он постоянно крутил ее в своем «Мерседесе 600».
Война продолжалась...
Данный текст отрывок из статьи Андрея Майями (псевдоним):
Майми А. Оппозиция // Soldier of fortune. 1996
Начало 1995 года вошло в новейшую историю России одним из кровавых боев - штурм Грозного. В 1995 году состоялась поездка Юрия Шевчука в Чечню. Он беседуют с солдатами в блиндажах и укрытиях, выступает с акустическими концертами, несколько раз попадает под обстрел. В этой поездке Шевчук делает трагическую по своей сути видеосъемку, где просит представиться солдатам и назвать свой родной город. Через несколько лет стало известно, что из двух десятков парней, увековеченных на пленке, с войны вернулся только один.
В то же время Шевчук остро реагирует на события в стране — вооружённое противостояние 1993 года, войну в Чечне и старается быть всегда в центре событий, часто выступает с критикой российских властей, даёт интервью на острые социальные темы. В 1995 году состоялась поездка Юрия Шевчука в Чечню. Он беседует с солдатами в блиндажах и укрытиях, выступает с акустическими концертами, несколько раз попадает под обстрел. В этой поездке Шевчук делает трагическую по своей сути видеосъёмку, где просит солдат представиться и назвать свой родной город. Через несколько лет стало известно, что из двух десятков парней, увековеченных на плёнке, с войны вернулся только один.
Мы дали три больших концерта в Чечне: в Ханкале, в Грозном и аэропорту «Северном». Была нелетная погода, поэтому мы сформировали колонну и пошли на Моздок. Перед нами шел «Урал» без охраны, который и был обстрелян. Водитель тяжело ранен. Мы там простояли часа два, пока местная комендатура прочесывала кусты, дома. Потом тронулись дальше. Кто-то пустил слух, что именно нас обстреляли. Наши родные места себе не находили, а сообщить им мы ничего не могли, так как связи не было. Концерты у нас прошли благополучно. Мы ездили туда, как простые граждане, нас не ангажировала никакая партия. Мы хотели поддержать мир, потому что рок-н-ролл всегда «рубился» за это. На концертах была и чеченская сторона, и российская, с оружием, но они не стреляли друг в друга. Этого мы и добивались. Это было здорово.
Есть у меня одна песня «чеченская», от души. «Мертвый город. Рождество». Это о рождественских днях в Грозном.
Был такой момент, когда утром после ночного артобстрела выпал снег. Я вышел на улицу из подвала, весь в пыли. Тишина. Развалины медленно покрываются, как саваном, белым снегом… А наутро выпал снег…
После подписания Хасавюртовского договора о мире Юрий Шевчук провёл концерт на стадионе «Динамо» в Грозном осенью 1996 года для жителей Чеченской республики. Это был его ответ на критику Бориса Гребенщикова, который высказывался против того, что российские музыканты выступают перед солдатами в Ханкале, когда они должны также петь и для людей в Чечне.
Шевчук не тользо замечательный певец, но и достойный человек. Шевчук во время Чеченских войн ездил в горячие точки к русским солдатам и исполнял свои песни, пока всякие "Карамельки" безвылазно кучковались в Москве.
В 1995 году состоялась поездка Юрия Шевчука в Чечню. Он беседует с солдатами в блиндажах и укрытиях, выступает с акустическими концертами, несколько раз попадает под обстрел. В этой поездке Шевчук делает трагическую по своей сути видеосъёмку, где просит солдат представиться и назвать свой родной город. Через несколько лет стало известно, что из двух десятков парней, увековеченных на плёнке, с войны вернулся только один.
"Мы дали три больших концерта в Чечне: в Ханкале, в Грозном и аэропорту «Северном». Была нелетная погода, поэтому мы сформировали колонну и пошли на Моздок. Перед нами шел «Урал» без охраны, который и был обстрелян. Водитель тяжело ранен. Мы там простояли часа два, пока местная комендатура прочесывала кусты, дома. Потом тронулись дальше. Кто-то пустил слух, что именно нас обстреляли. Наши родные места себе не находили, а сообщить им мы ничего не могли, так как связи не было. Концерты у нас прошли благополучно. Мы ездили туда, как простые граждане, нас не ангажировала никакая партия. Мы хотели поддержать мир, потому что рок-н-ролл всегда «рубился» за это. На концертах была и чеченская сторона, и российская, с оружием, но они не стреляли друг в друга. Этого мы и добивались. Это было здорово."
Юрий Шевчук в Чечне, 1995 год
"Есть у меня одна песня «чеченская», от души. «Мертвый город. Рождество». Это о рождественских днях в Грозном. Был такой момент, когда утром после ночного артобстрела выпал снег. Я вышел на улицу из подвала, весь в пыли. Тишина. Развалины медленно покрываются, как саваном, белым снегом… А наутро выпал снег…"
После подписания Хасавюртовского договора о мире Юрий Шевчук провёл концерт на стадионе «Динамо» в Грозном осенью 1996 года для жителей Чеченской республики. Это был его ответ на критику Бориса Гребенщикова, который высказывался против того, что российские музыканты выступают перед солдатами в Ханкале, когда они должны также петь и для людей в Чечне.
В 1997 году писателем Вячеславом Мироновым была написана книга под названием «Я был на этой войне», книга, описывающая реальные события проходившие на территории Чечни во время военных действий, включает в себя отрывок, содержащий описание пребывания на территории Чечни Шевчука во время проведения военных действий.
«…В нашей колонне на пятой машине едет привезенный из второго батальона лидер или солист, хрен их разберет, группы „ДДТ“ Юрий Шевчук. Привезли его вместе с раненым начальником штаба и ещё тремя ранеными бойцами. Классный парень оказался этот Шевчук, все ожидали, что будет из себя строить недотрогу, звезду. Ни фига, простой, как три копейки, просидев три дня в подвале под обстрелом и контратаками духов вместе со вторым батальоном, по словам очевидцев, не прятался. Вел себя как настоящий мужик, помогал раненым. Оружие ему не давали, один черт — слепой, как крот, да и, не дай Бог, зацепят. Но в остальном мировой парень. Якобы духам по радиостанции, когда те предложили сдаться, сказали, что у них Шевчук, так те не поверили. Дали послушать, как тот поет, потом поговорил он с ними. Они предложили его вывезти, гарантии давали. Тот отказался. И ещё Шевчук обещал (и, как впоследствии оказалось, сделал) отправлять раненых, и не только из нашей бригады, за свой счет и за счет своих друзей на лечение в Германию. Он покупал им протезы, коляски инвалидные и при этом не устраивал показухи. Не было репортеров, пресс-конференций, тихо, скромно. Одним словом — Мужик…»
И еще о Юрии Шевчуке в Чечне. Из пиьма Вячеслава Миронова:
"Штурм Грозного в 1995 г. был таков, что были рады любой помощи. Потери в нашей бригаде были бешенными. И когда остатки батальона попали в «котёл», когда духи обложили, и многие уже бились чтобы только продать подороже жизнь, Шевчук был с нами. «Чехи» вышли на нашей волне по радиостанции и предложили сдаться. Комбат им сообщил, что с нами Шевчук. Те не поверили, тогда Шевчук с ними пообщался, спел пару песен. Духи предложили ему устроить коридор для выхода, пообещав ему неприкосновенность. Он отказался. И был с нами до прорыва из окружения. Несколько раз пытался взять в руки автомат и прорываться со всеми. Так как зрение у него плохое, и сам он штатский, оружие ему не давали. Шевчук помогал раненым. Делал перевязки, давал пить, помогал морально. А вот после всего этого, Шевчук на свои собстенные деньги организовал лечение и протезирование инвалидов. Это те, кто защищал Родину в ЧР, потерял конечности, только Родина про них быстро забыла. Также он попросил своих друзей и они также помогали в этом деле. При этом он не орал про это по ТВ, делая себе пиар."
Вячеслав Миронов. Участник БД, награжден Орденом Мужества, член Союза российских писателей, лауреат многих литературный премий, в н.в. - полковник.
Источники:
Шевчук не тользо замечательный певец, но и достойный человек. Шевчук во время Чеченских войн ездил в горячие точки к русским солдатам и исполнял свои песни, пока всякие "Карамельки" безвылазно кучковались в Москве.
В 1995 году состоялась поездка Юрия Шевчука в Чечню. Он беседует с солдатами в блиндажах и укрытиях, выступает с акустическими концертами, несколько раз попадает под обстрел. В этой поездке Шевчук делает трагическую по своей сути видеосъёмку, где просит солдат представиться и назвать свой родной город. Через несколько лет стало известно, что из двух десятков парней, увековеченных на плёнке, с войны вернулся только один.
"Мы дали три больших концерта в Чечне: в Ханкале, в Грозном и аэропорту «Северном». Была нелетная погода, поэтому мы сформировали колонну и пошли на Моздок. Перед нами шел «Урал» без охраны, который и был обстрелян. Водитель тяжело ранен. Мы там простояли часа два, пока местная комендатура прочесывала кусты, дома. Потом тронулись дальше. Кто-то пустил слух, что именно нас обстреляли. Наши родные места себе не находили, а сообщить им мы ничего не могли, так как связи не было. Концерты у нас прошли благополучно. Мы ездили туда, как простые граждане, нас не ангажировала никакая партия. Мы хотели поддержать мир, потому что рок-н-ролл всегда «рубился» за это. На концертах была и чеченская сторона, и российская, с оружием, но они не стреляли друг в друга. Этого мы и добивались. Это было здорово."
Юрий Шевчук в Чечне, 1995 год
"Есть у меня одна песня «чеченская», от души. «Мертвый город. Рождество». Это о рождественских днях в Грозном. Был такой момент, когда утром после ночного артобстрела выпал снег. Я вышел на улицу из подвала, весь в пыли. Тишина. Развалины медленно покрываются, как саваном, белым снегом… А наутро выпал снег…"
После подписания Хасавюртовского договора о мире Юрий Шевчук провёл концерт на стадионе «Динамо» в Грозном осенью 1996 года для жителей Чеченской республики. Это был его ответ на критику Бориса Гребенщикова, который высказывался против того, что российские музыканты выступают перед солдатами в Ханкале, когда они должны также петь и для людей в Чечне.
В 1997 году писателем Вячеславом Мироновым была написана книга под названием «Я был на этой войне», книга, описывающая реальные события проходившие на территории Чечни во время военных действий, включает в себя отрывок, содержащий описание пребывания на территории Чечни Шевчука во время проведения военных действий.
«…В нашей колонне на пятой машине едет привезенный из второго батальона лидер или солист, хрен их разберет, группы „ДДТ“ Юрий Шевчук. Привезли его вместе с раненым начальником штаба и ещё тремя ранеными бойцами. Классный парень оказался этот Шевчук, все ожидали, что будет из себя строить недотрогу, звезду. Ни фига, простой, как три копейки, просидев три дня в подвале под обстрелом и контратаками духов вместе со вторым батальоном, по словам очевидцев, не прятался. Вел себя как настоящий мужик, помогал раненым. Оружие ему не давали, один черт - слепой, как крот, да и, не дай Бог, зацепят. Но в остальном мировой парень. Якобы духам по радиостанции, когда те предложили сдаться, сказали, что у них Шевчук, так те не поверили. Дали послушать, как тот поет, потом поговорил он с ними. Они предложили его вывезти, гарантии давали. Тот отказался. И ещё Шевчук обещал (и, как впоследствии оказалось, сделал) отправлять раненых, и не только из нашей бригады, за свой счет и за счет своих друзей на лечение в Германию. Он покупал им протезы, коляски инвалидные и при этом не устраивал показухи. Не было репортеров, пресс-конференций, тихо, скромно. Одним словом - Мужик…»
И еще о Юрии Шевчуке в Чечне. Из пиьма Вячеслава Миронова:
"Штурм Грозного в 1995 г. был таков, что были рады любой помощи. Потери в нашей бригаде были бешенными. И когда остатки батальона попали в «котёл», когда духи обложили, и многие уже бились чтобы только продать подороже жизнь, Шевчук был с нами. «Чехи» вышли на нашей волне по радиостанции и предложили сдаться. Комбат им сообщил, что с нами Шевчук. Те не поверили, тогда Шевчук с ними пообщался, спел пару песен. Духи предложили ему устроить коридор для выхода, пообещав ему неприкосновенность. Он отказался. И был с нами до прорыва из окружения. Несколько раз пытался взять в руки автомат и прорываться со всеми. Так как зрение у него плохое, и сам он штатский, оружие ему не давали. Шевчук помогал раненым. Делал перевязки, давал пить, помогал морально. А вот после всего этого, Шевчук на свои собстенные деньги организовал лечение и протезирование инвалидов. Это те, кто защищал Родину в ЧР, потерял конечности, только Родина про них быстро забыла. Также он попросил своих друзей и они также помогали в этом деле. При этом он не орал про это по ТВ, делая себе пиар."
Вячеслав Миронов. Участник БД, награжден Орденом Мужества, член Союза российских писателей, лауреат многих литературный премий, в н.в. - полковник.
Загрузка...