Жизнь этого выдающегося поэта, писателя, переводчика была наполнена не только творческими успехами, но и эпизодами действительно драматичными.
Незаконный сын
Родился будущий классик в Петербурге, и настоящее его имя было Корнейчуков Николай Васильевич. Мама - крестьянка с Полтавщины. Работая прислугой в частном доме, родила сына от своего работодателя - Эммануила Соломоновича Левенсона. Отец отказался от ребенка. В Одессе, куда сын с мамой переехали, семья бедствовала, и Николая отчислили из гимназии. Это была настоящая дискриминация, поскольку официальная причина исключения заключалась в низком социальном статусе обучаемого. Однако трудности не сломили, а наоборот - закалили его.
Талант и целеустремленность
Дальнейшая биография Корнея Чуковского иллюстрирует его талант и целеустремленность в достижении мечты. Экзамены, сданные им за полный курс обучения в гимназии, позволили получить аттестат зрелости. Кроме того, он самостоятельно изучил английский язык и продолжал совершенствоваться в этом направлении. Начиная с 1901 года он пишет статьи в газету «Одесские новости». При этом начинает пользоваться своим литературным псевдонимом, который нынче общеизвестен: Корней Чуковский. Редакция, оценив перспективность нового сотрудника и приняв во внимание его знание английского языка, посылает его в Британию. Здесь Чуковского привлекла британская литература, он лично знакомится со здравствующими классиками Конан-Дойлем и с Гербертом Уэллсом.
Начало творческой деятельности
Биография Корнея Чуковского отображает его творческий поиск. Молодой человек был увлечен идеями революции 1905 г. Арестом обернулась попытка реализации сатирического журнала «Гудок» и профессиональная деятельность в жанре политической сатиры. Высмеивание института самодержавия было поставлено ему в вину. Поэт не был лишен свободы лишь благодаря умению адвоката. Далее биография Корнея Чуковского характеризуется финским периодом творчества (работа в городе Чукоккала). Во время революционных потрясений в соседней северной стране он встречается с представителями русской культурной элиты: Маяковским, Короленко, Репиным.
Талантливый критик и переводчик
Корней Чуковский публикует переводы Уолта Уитмена, критические литературные статьи. Однако настоящим успехом в те годы стало изучение и систематизация им творческого наследия Некрасова, а монография «Мастерство Некрасова» была отмечена государственной премией. Безупречный эстетический вкус определил его деятельность в области массовой культуры. Также он внес свой вклад в презентации современникам наследия Чехова.
Призвание к детской поэзии
Вскоре Максим Горький пригласил в детское издательство «Парус» Корнея Чуковского. Биография будущего детского классика ознаменовалась в 1916 году настоящими хитами в этом жанре: сборником «Елка», а также сказкой «Крокодил». Как известно, последняя послужила началом его творческой деятельности для детей.
Первым критиком, давшим зеленый свет и вдохновившим на дальнейший поиск форм и жанров, любимых детьми, стал его собственный сын. Его, болеющего, вез на поезде в Петербург Корней Чуковский. Биография (для детей поэт создал немало произведений) свидетельствует, что именно сын, которому понравилась папина сказка о крокодиле, попросил его сочинять дальше.
Пик творчества поэта
Работа в издательстве шла плодотворно. В средине 1920-х поэтом создаются настоящие шедевры на все времена: «Муха-Цокотуха», «Мойдодыр», «Тараканище», «Бармалей».
Однако, несмотря на столь очевидный успех, не ослабевают творческие изыскания Корнея Чуковского. Биография его в 1928 году фиксирует создание нового детского сборника, позже получившего знаменитое название «От двух до пяти».
Как он любил сочинять для детей! Высокий седой старик охотно с ними общался и даже играл. Он творил всегда и везде. Стихи и загадки рождались во время прогулок и при работе в саду. В состоянии занятия творчеством Корней Иванович был счастлив! Сам он говорил: "Хочется расцеловать всех вокруг!" К сожалению, период написания этих произведений к 1930-м годам завершился - об этом свидетельствует биография Корнея Чуковского. Для детей он писать перестал не по своему желанию.
Травля Мастера
Наш рассказ был бы недостаточно точным без упоминания о новых невзгодах, с которыми сталкивался один из лучших детских поэтов. Как часто бывает так, что действительно достойный человек имеет влиятельных врагов! «Повезло» и Корнею Чуковскому. В кровавые сталинские времена травлю против него возглавила вдова Ленина Надежда Константиновна Крупская. Она назвала сказку «Крокодил» «буржуазной мутью» (успех у детей и художественная ценность в расчет не брались). Деятели Пролеткульта же восприняли реплику Крупской как команду «фас». То, что написал Корней Чуковский для детей, подвергалось тенденциозной критике. Первой «обрушили» (запретили к изданию) «Муху-Цокотуху». Увы… Это было не смешно, а, скорее, грустно. Критики усмотрели, что муха по композиции произведения напоминает, по сути, принцессу, а комарик - принца. Кроме того (это уж совсем нелепо), на иллюстрации сказки муха и комарик чересчур близко стояли друг к другу…
Кто знает, куда бы зашла ситуация, если бы Сталин в одной из своих речей не процитировал отрывок из «Тараканища». После этого все кликуши, третировавшие любимого детьми поэта, замолчали.
Возвращение к переводческой деятельности
В 1930-е годы биография Корнея Ивановича Чуковского раскрывает последовательную и целенаправленную работу его как переводчика. Он, тонкий знаток английского языка и литературы, открыл советскому читателю творчество О. Генри, М. Твена, Г. Честертона… Его авторитет среди литературных деятелей становится неоспоримым. Корней Иванович (после революции он изменил свое ФИО в документах) в 1960-е годы становится почетным доктором литературы Оксфордского университета. Он также пишет замечательную статью о чистоте русского языка «Живой, как жизнь».
В 1962 г. начинает совершенно фантастический для атеистической страны проект популяризации Библии, издав книгу «Вавилонская башня». Уже напечатанная в 1968 г. книга своего читателя так и не увидела… Весь тираж был уничтожен. Вновь его издали лишь в 1990 г.
Вместо заключения
Как жаль, что оголтелая травля, развернутая людьми, далекими от высокого творчества, заставила Мастера в 1930-е годы свернуть со стези детской поэзии! Сколько новых стихов вне времени мы не досчитались?! Ведь творческая деятельность поэта длилась еще без малого сорок лет.
А как умер Чуковский Корней Иванович? Краткая биография его свидетельствует о достаточно хорошем здоровье. Конечно, в силу возраста должна была проводиться некоторая дополнительная терапия. Именно во время подобного профилактического лечения произошла фатальная ошибка: медсестра недостаточно стерилизованной иглой внесла в его организм вирусный гепатит. От этой болезни Корней Иванович и скончался в 1969 году.
Писатель, переводчик, сказочник и публицист. В своей семье он вырастил еще двух писателей - Николая и Лидию Чуковских. На протяжении многих лет он остается самым издаваемым детским писателем в России. Например, в 2015 году в свет вышло 132 его книги и брошюры общим тиражом почти два с половиной миллиона экземпляров.
Детство и юность
Корней Чуковский родился в 1882 году. Он появился на свет в Санкт-Петербурге. Настоящее имя Корнея Чуковского при рождении - Николай Корнейчуков. Потом он решил взять творческий псевдоним, под которым и были написаны практически все его работы.
Его отец был потомственным почетным гражданином, которое звали Эммануил Левенсон. Мать будущего писателя Екатерина Корнейчукова была крестьянкой, а в доме Левенсонов оказалась в качестве прислуги. Брак родителей героя нашей статьи не был официально оформлен, так как до этого требовалось бы крестить отца, который по вероисповеданию был евреем. Однако они все же прожили вместе около трех лет.
Примечательно, что Корней Чуковский не был их единственным ребенком. До него у пары родилась дочь Мария. Вскоре после рождения сына Левенсон оставил свой гражданскую супругу, заключив брак с женщиной из своего окружения. Практически сразу после этого он переехал в Баку. Мать Чуковского с детьми была вынуждена уехать в Одессу.
Именно в этом городе и прошло детство Корнея Чуковского, ненадолго с матерью и сестрой он уезжал в Николаев. С пяти лет Николай ходил в детский сад, который держала мадам Бехтеева. Как вспоминал позже сам писатель, в основном они там рисовали картинки и маршировали.
Некоторое время Коля учился в одесской гимназии, где его одноклассником был будущий путешественник и писатель Борис Житков. Между ними даже завязалась искренняя дружба. Однако окончить гимназию герою нашей статьи не удалось, из пятого класса его отчислили, как он сам утверждал, из-за низкого происхождения. Что произошло в действительности, неизвестно, никаких документов, относящихся к тому периоду, не сохранилось. События того времени Чуковский описал в своей автобиографической повести под названием "Серебряный герб".
В метрике ни у Николая, ни у его сестры Марии не было отчества, так как они были незаконнорожденными. Поэтому в разных дореволюционных документах можно встретить варианты Васильевич, Эммануилович, Степанович, Мануилович и даже Емельянович.
Когда Корнейчуков начал писать, он взял себе литературный псевдоним, к которому со временем присоединил фиктивное отчество Иванович. После революции имя Корней Иванович Чуковский стало его официальным именем.
Личная жизнь
В 1903 году Чуковский женился на Марии Гольдфельд, которая была на два года его старше. У них родились четверо детей. В 1904 году на свет появился Николай. Он занимался переводами стихов и прозы, женился на переводчице Марии Николаевне. У пары родилась дочь Наталья в 1925 году. Она стала микробиологом, заслуженным деятелем наук России, доктором медицинских наук. В 1933 году на свет появился Николай, который работал инженером-связистом, а в 1943-м - Дмитрий, в будущем - муж 18-кратной чемпионки СССР по теннису Анны Дмитриевой. Всего дети Корнея Чуковского подарили ему пятерых внуков.
В 1907 году у героя нашей статьи родилась дочь Лидия, известный советский диссидент и писательница. Ее самым значимым произведением считаются "Записки об Анне Ахматовой", в которых зафиксированы их беседы с поэтессой, которые Чуковская вела на протяжении многих лет. Лидия дважды была замужем. Первый раз за историком литературы и литературоведом Цезарем Вольпе, а затем за популяризатором науки и математиком Матвеем Бронштейном.
Благодаря Лидии, у Корнея Ивановича есть внучка химик и литературовед, лауреат премии Александра Солженицына. Она умерла в 1996 году.
В 1910 году у писателя родился сын Борис, который погиб в 1941 году вскоре после начала Великой Отечественной войны. Он был убит, возвращаясь из разведки, неподалеку от Бородинского поля. У него остался сын Борис, кинооператор.
В 1920 году у Чуковского на свет появилась вторая дочь, Мария, которая стала героиней большинства его детских рассказов и стихов. Сам отец часто называл ее Мурочка. В 9-летнем возрасте она заболела туберкулезом. Через два года девочка скончалась, до самой ее смерти писатель боролся за жизнь дочери. В 1930 году ее вывезли в Крым, некоторое время она оставалась в знаменитом детском костно-туберкулезном санатории, а затем жила с Чуковским на съемной квартире. В ноябре 1931 года она умерла. Долгое время ее могила считалась утраченной. По последним исследованиям удалось установить, что, скорее всего, ее похоронили на Алупкинском кладбище. Было даже обнаружено и само захоронение.
Среди близких родственников писателя также нужно вспомнить племянника, математика Владимира Рохлина, занимавшегося алгебраической геометрией и теорией меры.
В журналистике
Вплоть до Октябрьской революции Корней Чуковский, биография которого приведена в этой статье, занимался преимущественно журналистикой. В 1901 году он начал писать заметки и публикации в "Одесские новости". В литературу его привел друг Владимир Жаботинский, который был его поручителем на свадьбе.
Практически сразу после женитьбы Чуковский отправился корреспондентом в Лондон, соблазнившись высоким гонораром. Язык он самостоятельно выучил по самоучителю, в Англию поехал вместе с молодой женой. Параллельно Чуковский публиковался в "Южном обозрении", а также в нескольких киевских изданиях. Однако гонорары из России приходили нерегулярно, жить в Лондоне было тяжело, беременную жену пришлось отправить обратно в Одессу.
Сам герой нашей статьи вернулся на родину в 1904 году, вскоре окунувшись в события первой русской революции. Он дважды приезжал на броненосец "Потемкин", объятый восстанием, забирал у моряков письма к близким.
Параллельно он принимает участие в издании сатирического журнала вместе с такими знаменитостями, как Федор Сологуб, Александр Куприн, Тэффи. После выхода четырех номеров издание было закрыто за неуважение к самодержавию. Вскоре адвокатам удалось добиться оправдания, но Чуковский все-таки провел под арестом больше недели.
Знакомство с Репиным
Важным этапом в биографии Корнея Чуковского становится его знакомство с художником Ильей Репиным и публицистом Владимиром Короленко. В 1906 году герой нашей статьи сближается с ними в финском городке Куоккала.
Именно Чуковскому удалось убедить Репина всерьез отнестись к своим литературным трудам, выпустить книгу мемуаров под названием "Далекое близкое". Всего в Куоккале Чуковский провел около десяти лет. Там появился знаменитый рукописный юмористический альманах "Чукоккала", название подсказал Репин. Чуковский вел его до самых последних дней своей жизни.
В тот период своей творческой биографии герой нашей статьи занимается переводами. Публикует адаптации стихов Уитмена, что повышает его популярность в среде литераторов. К тому же, он превращается в достаточно влиятельного критика, который критикует современных ему беллетристов, поддерживает творчество футуристов. В Куоккале Чуковский знакомится с Маяковским.
В 1916 году он в составе делегации Государственной думы отправляется в Англию. Вскоре после этой поездки выходит книга Патерсона о еврейском легионе, сражавшемся в составе британской армии. Предисловие к этому изданию пишет герой нашей статьи, он же редактирует книгу.
После Октябрьской революции Чуковский продолжает заниматься литературной критикой, выпуская две свои самые известные книги в этой отрасли - "Ахматова и Маяковский" и "Книга об Александре Блоке". Однако в условиях советской действительности заниматься критикой оказывается неблагодарным делом. Он оставил критику, о чем позже не раз успел пожалеть.
Литературоведение
Как отмечают современные исследователи, у Чуковского был настоящий талант к литературоведению. Об этом можно судить по его очеркам о Бальмонте, Чехове, Горьком, Блоке, Брюсове, Мережковском и многих других, которые выходили до прихода к власти большевиков. В 1908 году даже вышел сборник "От Чехова до наших дней", который выдержал три переиздания.
В 1917 году Чуковский берется за фундаментальный труд о своем любимом поэте Николае Некрасове. Ему удается выпустить первое полное собрание его стихотворений, работу над которым он заканчивает только к 1926 году. В 1952 году он выпускает знаковую для понимания всего творчества этого поэта монографию "Мастерство Некрасова". За нее Чуковский был удостоен Ленинской премии.
Именно после 1917 году удается опубликовать большое количество стихов Некрасова, которые раньше запрещали из-за царской цензуры. Заслуга Чуковского состоит в том, что он ввел в оборот примерно четверть текстов, написанных Некрасовым. В 1920-е годы именно им были обнаружены прозаические тексты известного поэта. Это "Тонкий человек" и "Жизнь и похождения Тихона Тросникова".
Примечательно, что Чуковский занимался не только Некрасовым, а многими писателями XIX века. Среди них были Достоевский, Чехов, Слепцов.
Произведения для детей
Увлечение сказками и стихами для детей, которые и сделали Чуковского таким популярным, пришло к нему сравнительно поздно. К тому времени он уже был известным и состоявшимся литературным критиком, книги Корнея Чуковского многие знали и любили.
Только в 1916 году герой нашей статьи написал свою первую сказку "Крокодил" и выпустил сборник под названием "Елки". В 1923 году выходят знаменитые сказки "Тараканище" и "Мойдодыр", а еще через год "Бармалей.
"Мойдодыр" Корнея Чуковского был написан за два года до издания. Уже в 1927 году по этому сюжету был снят мультфильм, позже мультипликационные фильмы выходили в 1939 и 1954 годах.
В "Мойдодыре" Корнея Чуковского повествования ведется от лица маленького мальчика, от которого внезапно начинают убегать все его вещи. Ситуацию разъясняет умывальник по имени Мойдодыр, который объясняет ребенку, что все вещи от него бегут только потому, что он грязнуля. По приказу властного Мойдодыра мыло и щетки набрасываются на мальчика и насильно его моют.
Мальчик вырывается и выбегает на улицу, за ним гонится мочалка, которую съедает прогуливающийся Крокодил. После Крокодил грозится съесть и самого ребенка, если тот не начнет следить за собой. Стихотворная сказка завершается гимном чистоте.
Классика детской литературы
Стихи Корнея Чуковского, написанные в этот период, становятся классикой детской литературы. В 1924 году он пишет "Муху-цокотуху" и "Чудо-дерево". В 1926 году появляется "Федорино горе" Корнея Чуковского. Это произведение по замыслу похоже на "Мойдодыра". В этой сказке Корнея Чуковского главная героиня - бабушка Федора. От нее сбегает вся посуда и кухонная утварь, потому что она за ними не следила, вовремя не мыла и не убиралась в своем доме. Есть много знаменитых экранизаций произведений Корнея Чуковского. На эту сказку в 1974 году был снят Наталией Червинской одноименный мультфильм.
В 1929 году писатель пишет сказку в стихах про доктора Айболита. Корней Чуковский выбрал главным героем своего произведения врача, который отправляется в Африку, чтобы лечить заболевших зверей на реке Лимпопо. Помимо мультфильмов Наталии Червинской 1973 года и Давида Черкасского 1984 года, по этой сказке Корнея Чуковского был снят фильм Владимиром Немоляевым по сценарию Евгения Шварца в 1938 году. А в 1966 году вышел комедийный артхаусный приключенческий музыкальный фильм Ролана Быкова "Айболит-66".
Отречение от собственных произведений
Детские книги Корнея Чуковского этого периода выходили большими тиражами, но не всегда считались отвечающими задачам советской педагогики, за что их постоянно критиковали. Среди редакторов и литературных критиков даже возник термин "чуковщина" - так обозначали большинство стихов Корнея Чуковского. Писатель соглашается с критикой. На страницах "Литературной газеты" он отрекается от всех своих детских произведений, заявляя, что намерен начать новый этап своего творчества, написав сборник стихов "Веселая колхозия", но так его никогда и не закончил.
По стечению обстоятельств, его младшая дочь заболела туберкулезом практически одновременно с его отречением в "Литературной газете" от своих произведений. Сам поэт считал ее смертельную болезнь возмездием.
Мемуары и военные сказки
В 30-е годы в жизни Чуковского появляется новое увлечение. Он изучает детскую психику, особенно то, как малыши овладевают речью. Как литературоведа и поэта, это крайне интересует Корнея Ивановича. Его наблюдения за детьми и их словесным творчеством собраны в книге "От двух до пяти". Корней Чуковский этот психолого-публицистическое исследование, изданное в 1933 году, начинает с главы о детском языке, проводя многочисленные примеры невероятных словосочетаний, которые используют малыши. Их он называет "лепыми нелепицами". При этом он рассуждает о поразительном таланте детей воспринимать огромное количество новых элементов и слов.
Литературоведы пришли к выводу, что его исследования в области детского словообразования стали серьезным вкладом в развитие отечественной лингвистики.
В 1930-е годы советский писатель и поэт Корней Чуковский пишет мемуары, работу над которыми не оставляет до конца своей жизни. Публикуют их уже посмертно под названием "Дневники 1901-1969".
Когда началась Великая Отечественная война, писатель был эвакуирован в Ташкент. В 1942 году он пишет сказку в стихах "Одолеем Бармалея!". По сути, это военная хроника противостояния небольшой страны Айболитии против звериного царства Свирепии, которая наполнена сценами насилия, безжалостностью к врагу, призывами к мести. В тот момент именно такое произведение было востребовано читателями и руководством страны. Но когда в 1943-м в войне наметился перелом, на саму сказку и ее автора начались откровенные гонения. В 1944 году ее даже запретили и не переиздавали более 50 лет. В наше время большинство критиков признают, что "Одолеем Бармалея!" - один из главных творческих провалов Чуковского.
В 1960-е годы герой нашей статьи задумывает издать пересказ Библии для детей. Работы осложнялась существовавшей в то время антирелигиозной позицией советских властей. Например, цензоры требовали, чтобы слова "евреи" и "Бог" не упоминались в этом произведении. В результате был придуман волшебник Яхве. В 1968 году книга все-таки вышла в издательстве "Детская литература" под названием "Вавилонская башня и другие древние легенды".
Но в продажу книга так и не поступила. В последний момент весь тираж изъяли и уничтожили. Как позже утверждал один из ее авторов Валентин Берестов, причина была в начавшейся в Китае культурной революции. Хунвейбины подвергли критике Чуковского за то, что он засоряет детские головы "религиозными бреднями".
Последние годы
Последние годы Чуковский провел на своей даче в Переделкино. Он был всеобщим любимцем, получившим всевозможные литературные премии. В то же время умудрялся поддерживать контакты с диссидентами - Павлом Литвиновым, Александром Солженицыным. К тому же, видным правозащитником и диссидентом стала одна из его дочерей.
На свою дачу он постоянно приглашал окрестных детей, читал для них стихи, беседовал о всевозможных вещах, приглашал знаменитостей, среди которых были поэты, писатели, летчики и знаменитые артисты. Те, кто бывал на этих встречах в Переделкино, до сих пор с добротой и теплотой вспоминают о них, хоть уже и прошло с тех пор много лет.
Корней Иванович Чуковский скончался от вирусного гепатита в 1969 году там же, в Переделкино, где и прожил большую часть своей жизни. Ему было 87 лет. Похоронен на местном кладбище.
Этот очерк не о творчестве нескольких поколений семьи Чуковских – одной из самых удивительных в русской культуре, поскольку тема необъятная: пришлось бы писать о детской и взрослой прозе и поэзии, мемуарах, литературоведении, эпистолярном наследии, критике, литературных переводах... Некоторые из перечисленных жанров в какой – то мере были использованы в очерке, но не более того. Главной задачей была попытка проанализировать тему «Роль еврейского фактора в семье Чуковских».
Судьба и психология человеческая порою трудно объяснимы. Пример тому – жизнь выдающегося российского литератора Корнея Ивановича Чуковского (Николая Васильевича Корнейчукова). Он родился в 1882 году в Петербурге, умер в 1969 году в Кунцево под Москвой, прожив долгую, но далеко не безоблачную жизнь, хотя был и знаменитым детским писателем, и крупным литературоведом; его заслуги перед российской культурой, в конце концов, были оценены на родине (доктор филологических наук, лауреат Ленинской премии) и за рубежом (почётный доктор Оксфордского университета). Такова внешняя сторона его жизни.
Но была и внутренняя, потаённая. Сын украинской крестьянки Екатерины Осиповны Корнейчуковой и... (?). В документах Чуковский всякий раз указывал разные отчества (Степанович, ануилович, Васильевич, Н.Е. Корнейчуков). По метрике он был Николай Корнейчуков, т.е. незаконнорожденный. Однако, у него была родная сестра – Мария Корнейчукова, родившаяся в 1879 году. Исследователям удалось установить, что в тех документах Марии, где присутствует отчество, она названа Мануиловна, либо Эммануиловна. Предполагают, что отцом Корнея Чуковского является Потомственный Почётный Гражданин Одессы Эммануил Соломонович Леве(и)нсон, 1851 года рождения, сын владельца типографий, расположенных в нескольких городах. Отец всеми силами препятствовал «неравному браку» своего сына с простой крестьянкой и добился своего.
Еврейское происхождение отца Чуковского почти не вызывает сомнений. Вот что писал М. Бейзер в 1985 году в самиздатском «Ленинградском еврейском альманахе. Автор (в 1998 году жил в Израиле) беседовал с Кларой Израилевной Лозовской (эмигрировала в США), которая работала секретарём Чуковского. Она рассказала об Эммануиле Левинсоне, сыне владельца типографий в Петербурге, Одессе и Баку. Его брак с матерью Маруси и Коли формально не был зарегистрирован, так как для этого отец детей должен был креститься, что было невозможно. Связь распалась... О еврейском происхождении отца Корнея Чуковского свидетельствует также Нина Берберова в книге «Железная женщина». Сам писатель на эту тему не высказывался. «Он, каким он был, был создан своей покинутостью», - писала об отце Лидия Чуковская . Существует только один достоверный источник – его «Дневник», которому он доверял самое сокровенное.
Вот что пишет в «Дневнике» сам Корней Иванович: «Я, как незаконнорожденный, не имеющий даже национальности (кто я? еврей? русский? украинец?) – был самым нецельным, непростым человеком на земле... Мне казалось,... что я единственный – незаконный, что все у меня за спиной перешёптываются и что когда я показываю кому-нибудь (дворнику, швейцару) свои документы, все внутренне начинают плевать на меня... Когда дети говорили о своих отцах, дедах, бабках, я только краснел, мялся, лгал, путал... Особенно мучительно было мне в 16–17 лет, когда молодых людей начинают вместо простого имени называть именем-отчеством. Помню, как клоунски я просил даже при первом знакомстве – уже усатый – «зовите меня просто Колей», «а я Коля» и т.д. Это казалось шутовством, но это была боль. И отсюда завелась привычка мешать боль, шутовство и ложь – никогда не показывать людям себя – отсюда, отсюда пошло всё остальное».
«... У меня никогда не было такой роскоши как отец или хотя бы дед» - с горечью писал Чуковский. Они, конечно же, существовали (так же, как и бабушка), но все дружно отказались от мальчика и его сестры. Своего отца Коля знал. Об этом после смерти отца написала Лидия Чуковская в книге «Памяти детства». Семья жила тогда в финском местечке Куоккала и однажды, уже известный литератор Корней Чуковский неожиданно привёз в дом дедушку своих детей. Было обещано, что тот погостит несколько дней, но сын неожиданно и быстро выгнал его. Больше в доме об этом человеке никогда не говорили. Маленькая Лида запомнила, как однажды, мама вдруг позвала детей и строго сказала: «Запомните, дети, спрашивать папу о его папе, вашем дедушке, нельзя. Никогда не спрашивайте ничего». Корней Иванович навсегда был оскорблён за мать, но она всю жизнь любила отца своих детей – в их доме всегда висел портрет бородатого мужчины.
О своём национальном происхождении Чуковский не распространяется. И лишь в «Дневнике» он приоткрывает свою душу. Тем более обидно, что изданы они со множеством купюр (редактор «Дневника» - его внучка Елена Цезаревна Чуковская).
Лишь по отдельным отрывкам можно косвенно судить об его отношении к еврейскому вопросу. И здесь наблюдается необъяснимый парадокс: человек, тяжело переживший своё «байстрючество», виновником которого был отец – еврей, обнаруживает явное тяготение к евреям. Ещё в 1912 году он писал в дневнике: «Был у Розанова. Впечатление гадкое... Жаловался, что жиды заедают в гимназии его детей». Купюра не даёт возможности узнать тему разговора, хотя предположительно речь идёт об антисемитизме Розанова (свои взгляды по этому вопросу Розанов не скрывал). А вот, что пишет он о своих секретарях К. Лозовской и В. Глоцере: похвалив их за чуткость, самоотверженность, простодушие, он объясняет эти их качества тем, что «оба они – евреи – люди, наиболее предрасположенные к бескорыстию». Прочитав автобиографию Ю.Н. Тынянова, Чуковский записал: «В книге нигде не говорится, что Юрий Николаевич был еврей. Между тем та тончайшая интеллигентность, которая царит в его «Вазир Мухтаре», чаще всего свойственна еврейскому уму».
Через полвека после записи о Розанове, в 1962 году, Чуковский пишет: «... был Сергей Образцов и сообщил, что закрывается газета «Литература и жизнь» из-за недостатка подписчиков (на черносотенство нет спроса), и вместо неё возникает «Литературная Россия». Глава Союза писателей РСФСР Леонид Соболев подбирает для «ЛР» сотрудников, и, конечно, норовит сохранить возможно больше сотрудников «ЛЖ», чтобы снова провести юдофобскую и вообще черносотенную линию. Но для видимости обновления решили пригласить Образцова и Шкловского. Образцов пришёл в Правление, когда там находились Щипачёв и Соболев, и сказал: «Я готов войти в новую редакцию, если там не останется ни одного Маркова, а если там появится антисемитский душок, я буду бить по морде всякого, кто причастен к этому». Образцов уполномочил меня пойти к Щипачёву и сказать, что он в редакцию «ЛР» не входит...».
В начале 1963 года на страницах «Известий» возникла полемика между критиком-антисемитом В. Ермиловым и писателем И. Эренбургом по поводу книги мемуаров «Люди, годы, жизнь». 17 февраля Чуковский записал: «Вчера был Паустовский: «Читали «Известия – насчёт Ермишки?». Оказывается, там целая полоса писем, где Ермилова приветствует тёмная масса читателей, ненавидящих Эренбурга за то, что он еврей, интеллигент, западник...». Отдыхая в 1964 году в Барвихе, он пишет: « У меня такое впечатление, будто какая-то пьяная личность рыгнула мне в лицо. Нет это слишком мягко. Явился из Минска некий Сергей Сергеевич Цитович и заявил, подмигивая, что у Первухина и Ворошилова жёны – еврейки, что у Маршака (как еврея) нет чувства родины, что Энгельс оставил завещание, в котором будто бы писал, что социализм погибнет, если к нему примкнут евреи, что настоящая фамилия Аверченко – Лифшиц, что Маршак в юности был сионистом, что А.Ф. Кони на самом деле Кон и т.д.». Цитирование можно было бы продолжить, однако и приведенных записей достаточно, чтобы понять мировоззрение Чуковского: его позиция не только позиция передового русского интеллигента – антисемитизм воспринимается им болезненно, как личное оскорбление.
Ещё одно подтверждение еврейского происхождения отца Корнея Чуковского я обнаружил в очерке С. Новикова «Рохлин». Описывая жизнь своего старшего друга, выдающегося советского математика Владимира Абрамовича Рохлина, автор пишет: «Года за два до смерти он рассказал мне следующее. Его дедом по матери был богатый одесский еврей Левинсон. Горничная – девица Корнейчук – произвела от него на свет младенца мужского пола, которому с помощью полиции (за деньги) был изготовлен чисто русский православный паспорт... От себя замечу, что Корней получал образование, вероятно, на деньги Левинсона... Мать Рохлина – законная дочь Левинсона – получила медицинское образование во Франции. Она была начальником санинспекции в Баку, где её убили в 1923 году... Отец был расстрелян в конце 30-х г.г. Тогда Рохлин, оказавшись 16-ти летним юношей в Москве, испытывал большие трудности с поступлением в университет. Он попытался обратиться за помощью к Корнею, но тот его не принял. По-видимому, в тот период Корней безумно боялся Сталина (Рохлин прав, но он связывает это с «Тараканищем», не подозревая, что Большой террор именно в это время вошёл в семью Чуковских – В.О.)... После смерти Сталина, - как сказал мне Рохлин, - Корней искал контакта с ним, уже известным профессором. Но Рохлин из гордости отказался. Один физик, Миша Маринов... находился в хорошем контакте с Лидией Чуковской, дочерью Корнея. Она говорила ему об этом родстве с Рохлиным, как сказал мне Миша, когда я рассказал в обществе эту историю вскоре после кончины Владимира Абрамовича». Сын Рохлина Владимир Владимирович стал выдающимся прикладным математиком и ныне проживает в Америке.
Таковы факты, подтверждающие, что Корней Иванович наполовину был евреем. Но не это волновало его. Он не мог простить отцу того, что он сделал: обманул любившую его всю жизнь женщину и обрёк на безотцовщину двух своих детей. После той семейной драмы, которую он пережил в детстве, вполне могло случиться и так, что он стал бы юдофобом: хотя бы из-за любви к матери, хотя бы в отместку за своё искалеченное детство. Этого не произошло: случилось обратное – его потянуло к евреям.
Понять и объяснить логику происшедшего трудно и, на первый взгляд, невозможно. В статье предлагается один из вариантов происшедшего. Известно, что Коля Корнейчуков учился в одной гимназии с Владимиром (Зеевом) Жаботинским – будущим блестящим журналистом и одним из наиболее ярких представителей сионистского движения. Отношения между ними были дружескими: их даже исключили из гимназии вместе – за написание острого памфлета на директора. Сведений о дальнейших взаимоотношениях этих людей (по понятным причинам) сохранилось немного. Но тот факт, что именно Жаботинского выбрал поручителем при оформлении своего брака Чуковский, говорит о многом – поручители случайными людьми не бывают. В «Дневнике» имя Жаботинского появляется лишь в 1964 году:
«Влад. Жаботинский (впоследствии сионист) сказал обо мне в 1902 году:
Чуковский Корней
Таланта хвалёного
В 2 раза длинней
Столба телефонного».
Только такую шутку Корней Иванович мог доверить в то время бумаге. Из переписки с жительницей Иерусалима Рахилью Павловной Марголиной (1965 год) выясняется, что всё это время он как драгоценность хранил рукописи В. Жаботинского. Вдумайтесь в значение данного факта и вы поймёте, что это был подвиг и что личность Жаботинского для него была священной. Чтобы показать, что именно такой человек мог вывести Колю из состояния душевной депрессии, позволю процитировать отрывок из его письма к Р.П. Марголиной: «... Он ввёл меня в литературу... От всей личности Владимира Евгеньевича шла какая-то духовная радиация. В нём было что-то от пушкинского Моцарта да, пожалуй, и от самого Пушкина... Меня восхищало в нём всё: и его голос, и его смех, и его густые чёрные волосы, свисавшие чубом над высоким лбом, и его широкие пушистые брови, и африканские губы, и подбородок, выдающийся вперёд... Теперь это покажется странным, но главные наши разговоры тогда были об эстетике. В.Е. писал тогда много стихов, - и я, живший в неинтеллигентной среде, впервые увидел, что люди могут взволнованно говорить о ритмике, об ассонансах, о рифмоидах... Он казался мне лучезарным, жизнерадостным, я гордился его дружбой и был уверен, что перед ним широкая литературная дорога. Но вот прогремел в Кишинёве погром. Володя Жаботинский изменился совершенно. Он стал изучать родной язык, порвал со своей прежней средой, вскоре перестал участвовать в общей прессе. Я и прежде смотрел на него снизу вверх: он был самый образованный, самый талантливый из моих знакомых, но теперь я привязался к нему ещё сильнее...».
Чуковский признаёт, какое огромное влияние оказала личность Жаботинского на становление его мировоззрения. Несомненно, В.Е. сумел отвлечь Корнея Ивановича от «самоедства» в отношении незаконорожденности и убедить в его талантливости. «Он ввёл меня в литературу...». Публицистический дебют девятнадцатилетнего Чуковского состоялся в газете «Одесские новости», куда его привёл Жаботинский, развивший в нём любовь к языку и разглядевший талант критика. Первой статьёй молодого журналиста была «К вечно-юному вопросу», посвящённая полемике о задачах искусства между символистами и сторонниками утилитарного искусства. Автор пытался нащупать некий третий путь, который примирил бы красоту и пользу. Едва ли эта статья смогла попасть на страницы популярной газеты – слишком она отличалась от всего, что там печаталось об искусстве, если бы не содействие «золотого пера» (так называли в Одессе Владимира Жаботинского). Он очень ценил философские идеи и стиль раннего Чуковского. Его по праву можно назвать «крестным отцом» молодого журналиста, что Корней Иванович прекрасно понимал и помнил всю жизнь. Недаром он сравнивал его с Пушкиным. И, возможно, по ассоциации вспоминал бессмертные строки, посвящённые лицейскому учителю Куницыну, перефразируя их:
(Владимиру) дань сердца и ума!
Он (меня) создал, он воспитал (мой) пламень,
Поставлен им краеугольный камень,
Им чистая лампада возжена...
Жаботинский разговаривал на семи языках. Под его влиянием Чуковский начал изучать английский язык. Так как в старом самоучителе, купленном у букиниста отсутствовала часть, посвящённая произношению, то разговорный английский язык Чуковского был весьма своеобразен: например, слово «writer» звучало у него как «вритер». Поскольку в редакции «Одесских новостей» он был единственным, кто читал приходившие по почте английские и американские газеты, то через два года по рекомендации всё того же Жаботинского, Чуковский отправляется корреспондентом в Англию. В Лондоне его ожидал конфуз: обнаружилось, что он не воспринимает английских слов на слух. Большую часть времени он проводил в Библиотеке Британского музея. Кстати, здесь же, в Лондоне, друзья виделись в последний раз в 1916 году, через десять лет после той памятной командировки. Роль Жаботинского в становлении К.И. Чуковского как личности и художника изучена совершенно недостаточно, однако имеющиеся в настоящее время материалы позволяют говорить об огромном влиянии, которое оказал будущий выдающийся сионист на развитие в Чуковском еврейской самоидентификации.
Вся его дальнейшая жизнь подтверждает этот тезис. В 1903 году он женился на еврейской девушке – одесситке Гольдфельд. В выписке из метрической книги Крестовоздвиженской церкви сказано: «1903 г. 24 мая крещена Мария. На основании указа Херс. Дух. Консист. От 16 мая 1903 г. за?5825 просвещена св. Крещением одесская мещанка Мария Аронова-Берова Гольдфельд, иудейского закона, родившаяся 6 июня 1880 г. во св. Крещении наречена именем Мария...». Через два дня состоялось бракосочетание.
«1903 г. 26 мая. Жених: Ни к какому обществу не приписанный Николай Васильев Корнейчуков, православ. вероисповед., первым браком, 21 года. Невеста: одесская мещанка Мария Борисова Гольдфельд, православного вероисповед., первым браком, 23 лет». Далее следуют фамилии поручителей со стороны жениха и невесты (по 2 человека). Среди поручителей со стороны жениха – никопольский мещанин Владимир Евгеньев Жаботинский.
Мария Борисовна Гольдфельд родилась в семье бухгалтера частной фирмы. В семье было восемь детей, которым родители стремились дать образование. Мария обучалась в частной гимназии, а один из её старших братьев Александр – в реальном училище (некоторое время в одном классе с Л. Троцким). Все дети родились в Одессе, у всех родной язык – еврейский. Брак Чуковских был первым, единственным и счастливым. «Никогда не показывать людям себя» - такая жизненная позиция сохранилась у Корнея Ивановича с детства. Поэтому о своей жене он даже в «Дневнике» пишет целомудренно, скупо: «На свадьбу пришли все одесские журналисты». И лишь иногда прорывается подлинное чувство. Посетив в 1936 г., через 33 года после свадьбы Одессу, он стоял около дома, в котором когда-то жила его невеста: многое вспомнилось. Появляется запись: «Мы здесь бушевали когда-то любовью». И ещё одна пронзительная запись, сделанная после смерти любимой женщины: «Смотрю на это обожаемое лицо в гробу..., которое я столько целовал – и чувствую, будто меня везут на эшафот... Хожу каждый день на могилу и вспоминаю умершую: ... вот она в бархатной кофточке, и я помню даже запах этой кофточки (и влюблён в него), вот наши свидания за вокзалом, у Куликова поля..., вот она на Ланжероне, мы идём с ней на рассвете домой, вот её отец за французской газетой...». Сколько любви, нежности и юной страсти в словах этого далеко не молодого человека, лишившегося жены и верной подруги уже после войны! Они делили и радость, и горе. Из четверых детей (Николай, Лидия, Борис и Мария) – выжили двое старших. Младшая дочь Маша умерла в детстве от туберкулёза. Оба сына были на фронте во время войны. Младший – Борис – погиб в первые военные месяцы; Николаю повезло – он вернулся. И Николай, и Лидия были известными писателями. Причём, если отец и старший сын писали, руководствуясь «внутренней цензурой» – К. Чуковский на всю жизнь запомнил шабаш ведьм против «чуковщины» в 30-х годах, возглавленный Н.К. Крупской, то для его дочери какие-либо ограничения отсутствовали. «Я счастливый отец – с юмором говорил он приятелям: если к власти придут правые, у меня есть Коля, если левые – Лида».
Вскоре, однако, юмор отступил далеко на задний план.
Во время Большого террора, когда в «общем потоке» был расстрелян муж Лидии Чуковской, выдающийся физик Матвей Бронштейн , после безумных ночей в очередях родственников около страшной тюрьмы «Кресты», где общее горе сблизило её на всю жизнь с великой Ахматовой (у неё тюрьма навсегда отняла единственного сына), после всех перенесенных ужасов Чуковская не боялась никого и ничего.
Лидия Корнеевна, как и её отец, прожила долгую и трудную жизнь (1907-1996 г.г.). Главную роль в её жизни сыграли отец, муж и Самуил Яковлевич Маршак – друг отца. Вот что писала она отцу – двадцатилетняя, из саратовской ссылки, куда она попала за написанную в институте антисоветскую листовку: «Ты действительно не знаешь, что я по-прежнему, по-детски, по-трёхлетнему, люблю тебя...? Не поверю я этому никогда, потому что ведь ты – ты». После ссылки Чуковскую взял на работу в ленинградское отделение «Детгиза», которое он возглавлял, Маршак. Забегая вперёд, укажем, что он и во время войны оказался её добрым ангелом-хранителем. Вот что писал в декабре 1941 г. Корней Иванович Самуилу Яковлевичу: «... Я благодарю Вас и Софью Михайловну (жена С.Я. – В.О.) за дружеское отношение к Лиде. Без Вашей помощи Лида не доехала бы до Ташкента – этого я никогда не забуду». (Маршак помог Л.К., перенесшей тяжёлую операцию, выбраться из голодного и холодного Чистополя).
1937 год, оказавшийся переломным в жизни и мировосприятии молодой женщины, застал её в маршаковском «Детгизе»: арест и расстрел мужа, разгон редакции и аресты её членов (Чуковской «повезло» - она стала «всего лишь» безработной) на всю жизнь сформировали её диссидентский характер. Надо сказать, что особой любовью к новой власти в семье Чуковских не отличался никто и никогда. Вот что писал Корней Иванович в «Дневнике» в 1919 году после вечера памяти Леонида Андреева: «Прежней культурной среды уже нет – она погибла и нужно столетие, чтобы создать её. Сколько-нибудь сложного не понимают. Я люблю Андреева сквозь иронию, но это уже недоступно. Иронию понимают только тонкие люди, а не комиссары». От себя можно добавить, что Чуковский был большим оптимистом: уже скоро столетие, а культура целенаправленно загоняется в угол.
Злополучная листовка, написанная девятнадцатилетней девушкой, преследовала Лидию Корнеевну много десятков лет. В записке председателя КГБ Ю. Андропова в ЦК КПСС от 14 ноября 1973 года сказано: «Антисоветские убеждения Чуковской сложились ещё в период 1926-1927 г.г., когда она принимала активное участие в деятельности анархистской организации «Чёрный крест» в качестве издателя и распространителя журнала «Чёрный набат»... Это «дело» всплывало в КГБ в 1948, 1955, 1956, 1957, 1966, 1967 г.г. Воистину, у страха гебистов глаза велики: ни с каким анархистским журналом она никогда не была связана, а её антисоветские настроения были рождены советской властью. Известны дата и адрес рождения: 1937 год, г. Ленинград, очередь у тюрьмы «Кресты».
Куда они бросили тело твоё? В люк?
Где расстреливали? В подвале?
Слышал ли ты звук
Выстрела? Нет, едва ли.
Выстрел в затылок милосерд:
Вдребезги память.
Вспомнил ли ты тот рассвет?
Нет. Торопился падать.
В феврале 1938 года, выяснив в Москве формулировку приговора мужу – «10 лет без права переписки», она решила бежать из любимого города. Лидия Корнеевна «всё-таки вернулась в Ленинград, но на квартиру к себе не пошла, на Кирочную – тоже. Два дня жила у друзей, а с Люшей (дочь от первого брака с литературоведом Ц. Вольпе), ... с Корнеем Ивановичем виделась в скверике. Простилась, взяла у Корнея Ивановича деньги и уехала». Так власть ковала инакомыслящих. И какое значение для вдовы, для всей семьи имел факт реабилитации Матвея Бронштейна после смерти Сталина? Ведь они никогда не верили обвинению в том, что он враг народа. До ареста Бронштейн и Чуковская не успели зарегистрировать свой брак. «Чтобы получить право охранять труды Бронштейна, – пишет она, – мне пришлось оформить наш брак уже тогда, когда Матвея Петровича не было в живых. Брак с мёртвым. Оформить по суду».
В период реабилитации, когда приоткрылись архивы НКВД, исследователи нашли «дело» Бронштейна. «Бронштейн Матвей Петрович, 02. 12. 1906 г. рождения, урож. г. Винницы, еврей, беспартийный, с высшим образованием, научный сотрудник Ленинградского физико-технического института, осуждён 18 февраля 1938 года Военной Коллегией Верховного суда СССР «за активное участие в контрреволюционной фашистской террористической организации» по ст. 58-8 и 58-11 УК РСФСР к высшей мере уголовного наказания – расстрелу, с конфискацией всего, лично ему принадлежащего, имущества». Суд заседал 18 февраля с 8.40 до 9.00 часов. За эти 20 минут была решена судьба одного из столпов советской физики. Письма в его защиту писали будущие академики Тамм, Фок, Мандельштам, Иоффе, С. Вавилов, Ландау, писатели Чуковский и Маршак – они не знали, что Бронштейна уже нет в живых: их усилия были тщетны. Последним напоминанием о погибшем муже был лист из архивной папки с записью 1958 года: «возместить Л.К. Чуковской стоимость бинокля, изъятого при обыске 1 августа 1937 года».
Я шла к Неве припомнить ночи,
Проплаканные у реки.
Твоей гробнице глянуть в очи,
Измерить глубину тоски.
Нева! Скажи в конце концов,
Куда ты дела мертвецов?
Характерно взаимное влияние этих двух выдающихся личностей – физика и лирика. «Солнечное вещество» - так называется одна из научно – популярных книг Бронштейна. Вот что впоследствии сказал о ней выдающийся физик, лауреат Нобелевской премии Лев Ландау: «Читать её интересно любому читателю – от школьника до физика - профессионала». О рождении этой удивительной книги и о появлении нового детского писателя свидетельствует его дарственная надпись от 21 апреля 1936 года: «Дорогой Лидочке, без которой я никогда не смог бы написать эту книгу». В оставшиеся полтора года жизни он создал ещё два таких же шедевра. Так она – профессиональный литератор, сумела вдохновить выдающегося физика на создание книг, жанр которых был ему до сих пор неизвестен. Его влияние на неё было потрясающим: при жизни она им гордилась и наслаждалась общностью мыслей и чувств. После его гибели ожесточилась: «Я хочу, чтобы винтик за винтиком была исследована машина, которая превращала полного жизни, цветущего деятельностью человека, в холодный труп. Чтобы ей был вынесен приговор. Во весь голос. Не перечеркнуть надо счёт, поставив на нём успокоительный штемпель «уплачено», а распутать клубок причин и следствий, серьёзно, тщательно, петля за петлёй, его разобрать...».
Вот отрывок из её письма от 12.10. 1938 г., в котором она описывает свои впечатления от фильма «Профессор Мамлок»: «Да, фашизм – страшная вещь, гнусная вещь, с которой необходимо бороться. В фильме показана травля профессора-еврея... Пытки, применяемые на допросах, очереди матерей и жён к окошку гестапо и ответы, которые они получают: «О вашем сыне ничего не известно», «сведений нет»; законы, печатаемые в газетах, о которых фашистские молодчики откровенно говорят, что это законы лишь для мирового общественного мнения...». Фактически, это черновой набросок её будущих произведений. Чуковская ясно даёт понять, что фашизм и советский «коммунизм» - близнецы, что антисемитизм – чудовищное зло мирового масштаба.
И Корней Иванович, и Лидия Корнеевна Чуковские своими жизненными поступками доказали, что быть евреем – гордое право порядочных людей. Это надо подчеркнуть особо, так как Корней Иванович видел и обратный пример – своего отца-еврея, которого он презирал за его непорядочность. Судьба свела его с выдающимся человеком – евреем Жаботинским. Именно этот человек стал примером для него на всю жизнь. Еврейские идеалы привели к его женитьбе на еврейке, были привиты детям. Такова еврейская «сага» Чуковских.
В заключение хотелось бы коснуться ещё одного вопроса. Оба Чуковских – и отец, и дочь очень тонко чувствовали правду и настоящий талант. Известна фраза Чуковского на машинописной книжке стихов опального поэта Александра Галича: «Ты, Галич, бог и сам того не понимаешь». Особенно любопытны их взаимоотношения с советскими Нобелевскими лауреатами: состоявшимися и будущими. И отец, и дочь писали письма советскому руководству в защиту арестованного за «тунеядство» будущего лауреата Иосифа Бродского. О взаимоотношении Л. Чуковской и лауреата Нобелевской премии за мир Андрея Дмитриевича Сахарова много писать не стоит – это были идейные соратники по правозащитному движению. Героический поступок совершила Л. Чуковская, выступившая в 1966г. с открытым письмом лауреату Нобелевской премии М Шолохову в ответ на его выступление на съезде партии, в котором он потребовал смертной казни писателям Синявскому и Даниэлю. Она писала: «Литература Уголовному суду не подсудна. Идеям следует противопоставлять идеи, а не лагеря и тюрьмы... Ваша позорная речь не будет забыта историей. А литература сама отомстит за себя... Она приговорит Вас к высшей мере наказания, существующей для художника, - к творческому бесплодию...».
Литература была его хлебом и воздухом, его единственно нормальной средой, его человеческим и политическим убежищем. Он расцветал при малейшем упоминании любимого автора и, напротив, чувствовал глубочайшее уныние в обществе людей, читавших исключительно газеты и говоривших исключительно о модах или водах… Он легче переносил одиночество, нежели соседство с неучами и бездарями. Завтра, 31 марта, мы отмечаем 130-летие со дня рождения Корнея Ивановича Чуковского.
Корней Иванович Чуковский (настоящее имя Николай Иванович Корнейчуков) родился в 1882 году в Санкт-Петербурге. Он прожил долгую, но далеко не безоблачную жизнь, хотя был и знаменитым детским писателем, и крупным литературоведом; его заслуги перед российской культурой, в конце концов, были оценены и на родине (доктор филологических наук, лауреат Ленинской премии), и за рубежом (почётный доктор Оксфордского университета).
Мать Чуковского, Екатерина Осиповна Корнейчукова, украинская крестьянка из Полтавской губернии, работала прислугой в доме отца Чуковского, петербургского студента Эммануила Соломоновича Левенсона, сына владельца типографий, расположенных в нескольких городах. Брак родителей Чуковского формально не был зарегистрирован, поскольку еврею Левенсону пришлось бы предварительно креститься, а он этого делать не собирался.
Что было бы с ним, если бы не литературные способности? Шансы незаконнорожденного пробиться в люди до революции были весьма невелики. В довершение всех бед Николай и внешность имел несуразную: слишком высокий и худой, с непомерно большими руками, ногами и носом… Современные медики предполагают, что у Чуковского был синдром Марфана - особый гормональный сбой, приводящий к гигантизму тела и одаренности ума.
Сам писатель на тему своего еврейского происхождения высказывался редко. Существует только один достоверный источник - его «Дневник», которому он доверял самое сокровенное: ««Я, как незаконнорожденный, не имеющий даже национальности (кто я? еврей? русский? украинец?) был самым нецельным, непростым человеком на земле… Мне казалось, что я единственный - незаконный, что все у меня за спиной перешёптываются и что когда я показываю кому-нибудь (дворнику, швейцару) свои документы, все внутренне начинают плевать на меня… Когда дети говорили о своих отцах, дедах, бабках, я только краснел, мялся, лгал, путал…»
После той семейной драмы, которую Корней Иванович пережил в детстве, вполне могло случиться и так, что он стал бы юдофобом: хотя бы из-за любви к матери, хотя бы в отместку за своё искалеченное детство. Этого не произошло: случилось обратное - его потянуло к евреям. Прочитав, к примеру, биографию Юрия Тынянова, Корней Иванович записал в дневнике: «В книге нигде не говорится, что Юрий Николаевич был еврей. Между тем та тончайшая интеллигентность, которая царит в его “Вазир Мухтаре”, чаще всего свойственна еврейскому уму».
Коля Корнейчуков учился в одной гимназии с Владимиром (Зеевом) Жаботинским - будущим блестящим журналистом и одним из наиболее ярких представителей сионистского движения. Отношения между ними были дружескими: их даже вместе исключили из гимназии - за написание острого памфлета на директора.
Сведений о взаимоотношениях этих людей, когда оба покинули Одессу, сохранилось (по понятным причинам) немного. В «Дневнике» Чуковского имя Жаботинского появляется лишь в 1964 году: «Влад. Жаботинский (впоследствии сионист) сказал обо мне в 1902 году:
Чуковский Корней
Таланта хвалёного
В 2 раза длинней
Столба телефонного.
Чуковский признаёт, какое огромное влияние оказала личность Жаботинского на становление его мировоззрения. Несомненно, Владимир Евгеньевич сумел отвлечь Корнея Ивановича от «самоедства» в отношении незаконорожденности и убедить его в собственной талантливости. Публицистический дебют девятнадцатилетнего Чуковского состоялся в газете «Одесские новости», куда его привёл Жаботинский, развивший в нём любовь к языку и разглядевший талант критика.
В 1903 году Корней Иванович женился на двадцатитрехлетней одесситке, дочери бухгалтера частной фирмы, Марии Борисовне Гольдфельд, родной сестре супруги Жаботинского. Ее отец-бухгалтер мечтал выдать дочку за солидного еврея с капиталом, а вовсе не за полунищего иноверца-байстрюка, к тому же младше ее на два года. Пришлось девушке бежать из дома.
Брак был единственным и счастливым. Из четверых родившихся в их семье детей (Николай, Лидия, Борис и Мария) долгую жизнь прожили только двое старших - Николай и Лидия, сами впоследствии ставшие писателями. Младшая дочь Маша умерла в детстве от туберкулёза. Сын Борис погиб в 1941 году на фронте; другой сын, Николай, тоже воевал, участвовал в обороне Ленинграда. Лидия Чуковская (родилась в 1907) прожила длинную и трудную жизнь, подвергалась репрессиям, пережила расстрел мужа, выдающегося физика Матвея Бронштейна.
После революции Чуковский благоразумно оставил журналистику, как слишком опасное занятие, и сосредоточился на детских сказках в стихах и прозе. Однажды Чуковский написал Маршаку: «Могли погибнуть ты и я, но, к счастью, есть на свете у нас могучие друзья, которым имя - дети!»
Кстати, во время войны Корней Иванович и Самуил Яковлевич не на шутку поссорились, не общались почти 15 лет и принялись конкурировать буквально во всем: у кого больше правительственных наград, кого легче запоминают наизусть дети, кто моложе выглядит, о чьих чудачествах ходит больше анекдотов.
Очень интересен и до сих пор обсуждается литературоведами вопрос об источниках образа Доктора Айболита. Долгое время считалось, что прообразом доктора Айболита является доктор Дулитл, герой одноименной книги американского детского писателя Хью Лофтинга. Но вот письмо самого писателя, посвященное тому, что помогло ему создать столь обаятельный образ:
«Эту сказку я написал очень, очень давно. А задумал ее написать еще до Октябрьской революции, потому что я познакомился с доктором Айболитом, который жил в Вильно. Звали его доктор Цемах Шабад. Это был самый добрый человек, какого я только знал в жизни. Он лечил детей бедняков бесплатно. Придет, бывало, к нему худенькая девочка, он ей говорит:
Ты хочешь, чтобы я тебе выписал рецепт? Нет, тебе поможет молоко, приходи ко мне каждое утро и ты получишь два стакана молока.
И по утрам, я замечал, выстраивалась к нему целая очередь. Дети не только сами приходили к нему, но и приносили больных животных. Вот я и подумал, как было бы чудесно написать сказку про такого доброго доктора».
Вероятно, самыми трудными для писателя стали 30-е годы. Кроме критики собственного творчества, ему пришлось пережить тяжелые личные потери. От болезни умерла его дочь Мария (Мурочка), в 1938-м был расстрелян зять, физик Матвей Бронштейн. Чуковский, чтобы узнать о его судьбе, несколько лет обивал пороги инстанций. Спасла от депрессии работа. Он работал над переводами Киплинга, Марка Твена, О. Генри, Шекспира, Конан Дойля. Для детей младшего школьного возраста Чуковский пересказал древнегреческий миф о Персее, переводил английские народные песенки («Робин-Бобин Барабек», «Дженни», «Котауси и Мауси» и др.). В пересказе Чуковского советские дети познакомились с «Приключениями барона Мюнхгаузена» Э. Распе, «Робинзоном Крузо» Д. Дефо, с «Маленьким оборвышем» малоизвестного Дж. Гринвуда. Дети в жизни Чуковского стали поистине источником сил и вдохновения.
В 1960-х годах Корней Иванович затеял пересказ Библии для детей. К этому проекту он привлёк нескольких подающих надежды детских писателей и тщательно редактировал их работу. Проект, в связи с антирелигиозной позицией властей, продвигался с большим скрипом. Так, редакция поставила условие, чтобы в книге не упоминалось слово «евреи». Книга под названием «Вавилонская башня и другие древние легенды» вышла в издательстве «Детская литература» в 1968 году, однако весь тираж был уничтожен властями и в продажу не поступил. Первое переиздание, доступное массовому читателю, состоялось в 1990 году.
В последние годы жизни Чуковский - всенародный любимец, лауреат множества премий и кавалер разнообразных орденов. При этом он поддерживал контакты с Солженицыным, Бродским и другими диссидентами, видным правозащитником была его дочь Лидия. На даче в Переделкине, где писатель постоянно жил в последние годы, он устраивал встречи с окрестными детьми, беседовал с ними, читал стихи, приглашал на встречи известных людей, знаменитых летчиков, артистов, писателей, поэтов. Бывшие переделкинские дети до сих пор вспоминают те посиделки на даче у Чуковского.
Однажды некий подросток, гостивший в Переделкине, поинтересовался:
- Корней Иванович, говорят, вы страшно богаты. Это правда?
- Видишь ли, - серьезно ответил Чуковский, - есть два рода богатых людей. Одни думают о деньгах и делают их - эти становятся состоятельными. Но настоящий богач о деньгах не думает вовсе.
Подписывайтесь:
Весьма любопытен и парадоксальный совет Чуковского, данный им начинающим литераторам: «Друзья мои, работайте бескорыстно. За это лучше платят».
Незадолго до смерти Чуковский читал чьи-то воспоминания о Маршаке, скончавшемся за несколько лет до того, и обратил внимание на такую вещь: оказывается, свой психологический возраст Самуил Яковлевич определял пятью годами. Корней Иванович загрустил: «А мне самому не меньше шести. Жаль. Ведь чем младше ребенок, тем он талантливее…»
(наст. имя - Никола́й Васильевич Корнейчуко́в , 19 марта 1882, Санкт-Петербург, - 28 октября 1969, Москва) - русский советский поэт, публицист, литературный критик, переводчик и литературовед, детский писатель, журналист. Отец писателей Николая Корнеевича Чуковского и Лидии Корнеевны Чуковской.
Происхождение
Чуковский, Корней Иванович родился 31 марта 1882 года в Санкт-Петербурге. Часто встречающаяся дата его рождения 1 апреля появилась в связи с ошибкой при переходе на новый стиль (прибавлено 13 дней, а не 12, как должно для XIX века).
Матерью Николая была крестьянка из Полтавской губернии Екатерина Осиповна Корнейчукова, работавшая горничной в Санкт-Петербурге в семействе Левенсонов. Она проживала в гражданском браке с сыном семейства, студентом Эммануилом Соломоновичем Левенсоном. У родившегося мальчика уже была трёхлетняя сестра Мария от этого же союза. Вскоре после рождения Николая студент Левенсон оставил свою незаконную семью и женился «на женщине своего круга». Екатерина Осиповна была вынуждена переехать в Одессу.
Детство Николай Корнейчуков провёл в Одессе и Николаеве. В Одессе семейство поселилось во флигеле, в доме Макри на Новорыбной улице, № 6. В 1887 году Корнейчуковы сменили квартиру, переехав по адресу: дом Баршмана, Канатный переулок, № 3. Пятилетнего Николая отдали в детский сад мадам Бехтеевой, о пребывании в котором он оставил следующие воспоминания: «Мы маршировали под музыку, рисовали картинки. Самым старшим среди нас был курчавый, с негритянскими губами мальчишка, которого звали Володя Жаботинский. Вот когда я познакомился с будущим национальным героем Израиля - в 1888 или 1889 годах!!!» . Какое-то время будущий писатель учился во второй одесской гимназии (впоследствии стала пятой). Одноклассником его в ту пору был Борис Житков (в будущем также писатель и путешественник), с которым у юного Корнея завязались дружеские отношения. Окончить гимназию Чуковскому так и не удалось: его отчислили, по его собственным утверждениям, из-за низкого происхождения. Эти события он описал в автобиографической повести «Серебряный герб».
По метрике у Николая и его сестры Марии, как незаконнорождённых, не было отчества; в других документах дореволюционного периода его отчество указывалось по-разному - «Васильевич» (в свидетельстве о браке и крещении сына Николая, впоследствии закрепилось в большинстве поздних биографий как часть «настоящего имени»; дано по крёстному отцу), «Степанович», «Эммануилович», «Мануилович», «Емельянович», сестра Маруся носила отчество «Эммануиловна» или «Мануиловна». С начала литературной деятельности Корнейчуков использовал псевдоним «Корней Чуковский», к которому позже присоединилось фиктивное отчество - «Иванович». После революции сочетание «Корней Иванович Чуковский» стало его настоящим именем, отчеством и фамилией.
По воспоминаниям К. Чуковского, у него «никогда не было такой роскоши, как отец или хотя бы дед», что в юности и в молодости служило для него постоянным источником стыда и душевных страданий.
Его дети - Николай, Лидия, Борис и умершая в детстве Мария (Мурочка), которой посвящены многие детские стихи отца - носили (по крайней мере, после революции) фамилию Чуковских и отчество Корнеевич/Корнеевна.
Журналистская деятельность до Октябрьской революции
С 1901 года Чуковский начал писать статьи в «Одесских новостях». В литературу Чуковского ввёл его близкий гимназический друг, журналист В. Е. Жаботинский. Жаботинский также был поручителем жениха на свадьбе Чуковского и Марии Борисовны Гольдфельд.
Затем в 1903 году Чуковский, как единственный корреспондент газеты, знающий английский язык (которому обучился самостоятельно по «Самоучителю английского языка» Олендорфа), и соблазнившись высоким по тем временам окладом - издатель обещал 100 рублей ежемесячно - отправился корреспондентом «Одесских новостей» в Лондон, куда выехал с молодой женой. Кроме «Одесских новостей» английские статьи Чуковского публиковались в «Южном обозрении» и в некоторых киевских газетах. Но гонорары из России поступали нерегулярно, а затем и вовсе прекратились. Беременную жену пришлось отправить обратно в Одессу. Чуковский подрабатывал перепиской каталогов в Британском музее. Зато в Лондоне Чуковский основательно ознакомился с английской литературой - прочитал в оригинале Диккенса, Теккерея.
Вернувшись в Одессу в конце 1904 года, Чуковский поселился с семьёй на улице Базарной № 2 и окунулся в события революции 1905 года. Чуковский оказался захвачен революцией. Он дважды посетил восставший броненосец «Потёмкин», кроме прочего приняв письма к близким у восставших моряков. В Петербурге начал издавать сатирический журнал «Сигнал». Среди авторов журнала были такие известные писатели как Куприн, Фёдор Сологуб и Тэффи. После четвёртого номера его арестовали за «оскорбление величества». Его защищал знаменитый адвокат Грузенберг, добившийся оправдания. Чуковский находился под арестом 9 дней.
В 1906 году Корней Иванович приехал в финское местечко Куоккала (ныне Репино, Курортный район Санкт-Петербурга), где свёл близкое знакомство с художником Ильёй Репиным и писателем Короленко. Именно Чуковский убедил Репина серьёзно отнестись к своему писательству и подготовить книгу воспоминаний «Далёкое близкое». В Куоккале Чуковский прожил около 10 лет. От сочетания слов Чуковский и Куоккала образовано «Чукоккала» (придумано Репиным) - название рукописного юмористического альманаха, который Корней Иванович вёл до последних дней своей жизни.
В 1907 году Чуковский опубликовал переводы Уолта Уитмена. Книга стала популярной, что увеличило известность Чуковского в литературной среде. Чуковский стал влиятельным критиком, громил бульварную литературу (статьи о Лидии Чарской, Анастасии Вербицкой, «Нате Пинкертоне» и др.), остроумно защищал футуристов - как в статьях, так и в публичных лекциях - от нападок традиционной критики (познакомился в Куоккале с Маяковским и в дальнейшем с ним приятельствовал), хотя сами футуристы далеко не всегда были ему за это благодарны; вырабатывал собственную узнаваемую манеру (реконструкция психологического облика писателя на основании многочисленных цитат из него).
В 1916 году Чуковский с делегацией Государственной думы вновь посетил Англию. В 1917 году вышла книга Паттерсона «С еврейским отрядом в Галлиполи» (о еврейском легионе в составе британской армии) под редакцией и с предисловием Чуковского.
После революции Чуковский продолжал заниматься критикой, издав две наиболее знаменитые свои книги о творчестве современников - «Книга об Александре Блоке» («Александр Блок как человек и поэт») и «Ахматова и Маяковский». Обстоятельства советского времени оказались неблагодарны для критической деятельности, и Чуковскому пришлось этот свой талант «зарыть в землю», о чём он впоследствии сожалел.
Литературоведение
С 1917 года Чуковский принялся за многолетний труд о Некрасове, его любимом поэте. Его стараниями вышло первое советское собрание стихотворений Некрасова. Чуковский закончил работу над ним только в 1926 году, переработав массу рукописей и снабдив тексты научными комментариями. Монография «Мастерство Некрасова», вышедшая в 1952 году, много раз переиздавалась, а в 1962 году Чуковский был удостоен за неё Ленинской премии. После 1917 года удалось опубликовать значительную часть стихов Некрасова, которые ранее были либо запрещены царской цензурой, либо на которые было наложено «вето» правообладателями. Примерно четверть известных в настоящее время стихотворных строк Некрасова была введена в оборот именно Корнеем Чуковским. Кроме того, в 1920-е годы им были обнаружены и изданы рукописи прозаических сочинений Некрасова («Жизнь и похождения Тихона Тросникова», «Тонкий человек» и других).
Помимо Некрасова, Чуковский занимался биографией и творчеством ряда других писателей XIX века (Чехова, Достоевского, Слепцова), чему посвящена, в частности, его книга «Люди и книги шестидесятых годов», участвовал в подготовке текста и редактировании многих изданий. Самым близким себе по духу писателем Чуковский считал Чехова.
Детские стихи
Увлечение детской словесностью, прославившее Чуковского, началось сравнительно поздно, когда он был уже знаменитым критиком. В 1916 году Чуковский составил сборник «Ёлка» и написал свою первую сказку «Крокодил».
В 1923 году вышли его знаменитые сказки «Мойдодыр» и «Тараканище».
В жизни Чуковского было ещё одно увлечение - изучение психики детей и того, как они овладевают речью. Он записал свои наблюдения за детьми, за их словесным творчеством в книге «От двух до пяти» (1933).
Все другие мои сочинения до такой степени заслонены моими детскими сказками, что в представлении многих читателей я, кроме «Мойдодыров» и «Муха-Цокотуха», вообще ничего не писал.
Чуковский в 1930-е
«Такая болтовня - неуважение к ребёнку. Сначала его манят пряником - весёлыми, невинными рифмами и комичными образами, а попутно дают глотать какую-то муть, которая не пройдёт бесследно для него. Я думаю, „Крокодила“ ребятам нашим давать не надо…»
По мнению исследователя Л. Сильного, выступление вдовы В. И. Ленина означало в то время фактически «запрет на профессию» , а в среде партийных критиков и редакторов вскоре возник термин - «чуковщина».
В декабре 1929 года в «Литературной газете» публикуется письмо Чуковского с отречением от сказок и обещанием создать сборник «Весёлая колхозия». Чуковский тяжело переживал отречение (у него к тому же заболела туберкулёзом дочь): он действительно после этого не напишет ни одной сказки (до 1942 года), как, впрочем, и упомянутый сборник.
1930-е годы ознаменованы двумя личными трагедиями Чуковского: в 1931 году умерла после тяжёлой болезни его дочь Мурочка, а в 1938 году был расстрелян муж его дочери Лидии физик Матвей Бронштейн. В 1938 году Чуковский переезжает из Ленинграда в Москву.
Другие произведения
В 1930-е годы Чуковский много занимался теорией художественного перевода («Искусство перевода» 1936 года переиздали перед началом войны, в 1941 году, под названием «Высокое искусство») и собственно переводами на русский язык (М. Твен, О. Уайльд, Р. Киплинг и другие, в том числе в форме «пересказов» для детей).
Начинает писать мемуары, над которыми работал до конца жизни («Современники» в серии «ЖЗЛ»). Посмертно опубликованы «Дневники 1901-1969».
Как доносило НКГБ в ЦК, в годы войны Чуковский высказывался: «…Всей душой желаю гибели Гитлера и крушения его бредовых идей. С падением нацистской деспотии мир демократии встанет лицом к лицу с советской деспотией. Будем ждать».
Чуковский и Библия для детей
В 1960-е годы К. Чуковский затеял пересказ Библии для детей. К этому проекту он привлёк писателей и литераторов и тщательно редактировал их работу. Сам проект был очень трудным в связи с антирелигиозной позицией Советской власти. В частности, от Чуковского потребовали, чтобы слова «Бог» и «евреи» не упоминались в книге; силами литераторов для Бога был придуман псевдоним «Волшебник Яхве». Книга под названием «Вавилонская башня и другие древние легенды» была издана в издательстве «Детская литература» в 1968 году. Однако весь тираж был уничтожен властями. Обстоятельства запрета издания позже описывал Валентин Берестов, один из авторов книги: «Был самый разгар великой культурной революции в Китае. Хунвейбины, заметив публикацию, громогласно потребовали размозжить голову старому ревизионисту Чуковскому, засоряющему сознание советских детей религиозными бреднями. Запад откликнулся заголовком „Новое открытие хунвейбинов“, а наши инстанции отреагировали привычным образом». Книга была опубликована в 1990 году.
Последние годы
В последние годы Чуковский - всенародный любимец, лауреат ряда государственных премий и кавалер орденов, вместе с тем поддерживал контакты с диссидентами (Александр Солженицын, Литвиновы, видным правозащитником была также его дочь Лидия). На даче в Переделкине, где он постоянно жил последние годы, он устраивал встречи с окрестными детьми, беседовал с ними, читал стихи, приглашал на встречи известных людей, знаменитых лётчиков, артистов, писателей, поэтов. Переделкинские дети, давно ставшие взрослыми, до сих пор вспоминают эти детские посиделки на даче Чуковского.
В 1966 году подписал письмо 25 деятелей культуры и науки генеральному секретарю ЦК КПСС Л. И. Брежневу против реабилитации Сталина.
Умер Корней Иванович 28 октября 1969 года от вирусного гепатита. На даче в Переделкино, где писатель прожил большую часть жизни, ныне действует его музей.
Из воспоминаний Ю. Г. Оксмана:
Лидия Корнеевна Чуковская заранее передала в Правление московского отделения Союза писателей список тех, кого её отец просил не приглашать на похороны. Вероятно, поэтому не видно Аркадия Васильева и других черносотенцев от литературы. Прощаться пришло очень мало москвичей: в газетах не было ни строки о предстоящей панихиде. Людей мало, но, как на похоронах Эренбурга, Паустовского, милиции - тьма. Кроме мундирных, множество «мальчиков» в штатском, с угрюмыми, презрительными физиономиями. Мальчики начали с того, что оцепили кресла в зале, не дают никому задержаться, присесть. Пришёл тяжело больной Шостакович. В вестибюле ему не позволили снять пальто. В зале запретили садиться в кресло. Дошло до скандала.
Гражданская панихида. Заикающийся С. Михалков произносит выспренние слова, которые никак не вяжутся с его равнодушной, какой-то даже наплевательской интонацией: «От Союза писателей СССР…», «От Союза писателей РСФСР…», «От издательства „Детская литература“…», «От Министерства просвещения и Академии педагогических наук…» Всё это произносится с глупой значительностью, с какой, вероятно, швейцары прошлого века во время разъезда гостей вызывали карету графа такого-то и князя такого-то. Да кого же мы хороним, наконец? Чиновного бонзу или жизнерадостного и насмешливого умницу Корнея? Отбарабанила свой «урок» А. Барто. Кассиль исполнил сложный словесный пируэт для того, чтобы слушатели поняли, насколько он лично был близок покойному. И только Л. Пантелеев, прервав блокаду официозности, неумело и горестно сказал несколько слов о гражданском лике Чуковского. Родственники Корнея Ивановича просили выступить Л. Кабо, но когда в переполненном помещении она присела к столу, чтобы набросать текст своего выступления, к ней подошёл генерал КГБ Ильин (в миру - секретарь по оргвопросам Московской писательской организации) и корректно, но твёрдо заявил ей, что выступать ей не позволит.
Похоронен на кладбище в Переделкине.
Семья
- Жена (с 26 мая 1903 года) - Мария Борисовна Чуковская (урождённая Мария Арон-Беровна Гольдфельд, 1880-1955). Дочь бухгалтера Арона-Бера Рувимовича Гольдфельда и домохозяйки Тубы (Таубы) Ойзеровны Гольдфельд.
- Сын - поэт, прозаик и переводчик Николай Корнеевич Чуковский (1904-1965). Его жена - переводчица Марина Николаевна Чуковская (1905-1993).
- Дочь - писательница и диссидент Лидия Корнеевна Чуковская (1907-1996). Её первым мужем был литературовед и историк литературы Цезарь Самойлович Вольпе (1904-1941), вторым - физик и популяризатор науки Матвей Петрович Бронштейн (1906-1938).
- Сын - Борис Корнеевич Чуковский (1910-1941), погиб в Великую Отечественную войну.
- Дочь - Мария Корнеевна Чуковская (Мурочка) (1920-1931), героиня детских стихов и рассказов отца.
- Внучка - Наталья Николаевна Костюкова (Чуковская), Тата (род. 1925), микробиолог, профессор, доктор медицинских наук, Заслуженный деятель науки России.
- Внучка - литературовед, химик Елена Цезаревна Чуковская (род. 1931).
- Внук - Николай Николаевич Чуковский, Гуля (род. 1933), инженер-связист.
- Внук - кинооператор Евгений Борисович Чуковский (1937-1997).
- Внук - Дмитрий Чуковский (род. 1943), муж известной теннисистки Анны Дмитриевой.
- Правнучка - Мария Ивановна Шустицкая (род. 1950), врач-анестезиолог-реаниматолог.
- Правнук - Борис Иванович Костюков (1956-2007), историк-архивист.
- Правнук - Юрий Иванович Костюков (род.1956), врач.
- Правнучка - Марина Дмитриевна Чуковская (род.1966),
- Правнук - Дмитрий Чуковский (род. 1968), главный продюсер дирекции спортивных каналов «НТВ-Плюс».
- Правнук - Андрей Евгеньевич Чуковский (род. 1960), химик.
- Правнук - Николай Евгеньевич Чуковский (род. 1962).
- Племянник - математик Владимир Абрамович Рохлин (1919-1984).
Адреса в Санкт-Петербурге - Петрограде - Ленинграде
- август 1905-1906: Академический переулок, 5;
- 1906 - осень 1917: доходный дом - Коломенская улица, 11;
- осень 1917-1919: доходный дом И. Е. Кузнецова - Загородный проспект, 27;
- 1919-1938: доходный дом - Манежный переулок, 6.
- 1912: на имя К. И. приобретена дача (не сохранилась) в п. Куоккала (п. Репино) наискосок от «Пенатов» И. Е. Репина, где Чуковские жили и зимой. Вот как описывают современники местоположение этой дачи:
Адреса в Москве
- ул. Горького, дом 6, кв. 89
Награды
Чуковский был награждён орденом Ленина (1957), тремя орденами Трудового Красного Знамени, а также медалями. В 1962 году ему была присвоена в СССР Ленинская премия, а в Великобритании удостоен степени Доктора литературы Honoris causa Оксфордского университета.
Список произведений
Сказки- Собачье царство (1912)
- Крокодил (1916)
- Тараканище (1921)
- Мойдодыр (1923)
- Чудо-дерево (1924)
- Муха-цокотуха (1924)
- Бармалей (1925)
- Путаница (1926)
- Федорино горе (1926)
- Телефон (1926)
- Краденое солнце (1927)
- Айболит (1929)
- Айболит и воробей
- Английские народные песенки
- Топтыгин и Лиса (1934)
- Одолеем Бармалея! (1942)
- Приключения Бибигона (1945-1946)
- Топтыгин и Луна
- Цыплёнок
- Что сделала Мура, когда ей прочли сказку «Чудо-дерево»
- Приключения белой мышки
- Так и не так
- Джек - покоритель великанов
- Храбрый Персей
- Доктор Айболит (По Хью Лофтингу)
- Обжора
- Слониха читает
- Закаляка
- Поросёнок
- Ёжики смеются
- Бутерброд
- Федотка
- Черепаха
- Свинки
- Огород
- Песня о бедных сапожках
- Верблюдица
- Головастики
- Бебека
- Радость
- Пра-пра-правнукам
- Муха в бане
- Курица
- Солнечная
- Серебряный герб
- Принципы художественного перевода (1919, 1920)
- Искусство перевода (1930, 1936)
- Высокое искусство (1941, 1964, 1966)
- От двух до пяти (1933)
- Чукоккала: Рукописный альманах Корнея Чуковского / Предисл. И. Андроникова; Коммент. К. Чуковского; Сост., подгот. текста, примеч. Е. Чуковской. - М.: Русский путь, 2006. - С. 584. - ISBN 5-85887-254-9.
- Дневник (1901-1929). / Подготовка текста и комментарии Е. Ц. Чуковской. Вступительная статья В. А.Каверина. - М.: Советский писатель, 1991. - С. 544. - ISBN 5-265-01523-X.
- Дневник (1930-1969). / Составление, подготовка текста, комментарии Е. Ц. Чуковской. - М.: Современный писатель, 1995. - С. 558. - ISBN 5-265-02547-2.
- Современники
- Воспоминания о Репине
- Юрий Тынянов
- Борис Житков
- Ираклий Андроников
- Живой как жизнь. Архивировано из первоисточника 26 ноября 2012.
- К вечно-юному вопросу. Архивировано из первоисточника 26 ноября 2012.
- История моего «Айболита»
- Как была написана «Муха-Цокотуха»
- Признания старого сказочника
- Страничка Чукоккалы
- О Шерлоке Холмсе
- Госпиталь № 11. Архивировано из первоисточника 26 ноября 2012.
- Вербицкая (она же позднее - Нате Пинкертон)
- Лидия Чарская
- Чуковский К. И. Собрание сочинений в шести томах. - М.: Художественная литература, 1965-1969.
- Чуковский К. И. Сочинения в двух томах. - М.: Правда - Огонёк, 1990. / составление и общая редакция Е. Ц. Чуковской
- Чуковский К. И. Собрание сочинений в 5 томах. - М.: Терра - Книжный Клуб, 2008.
- Чуковский К. И. Собрание сочинений в 15 томах. - М.: Терра - Книжный Клуб, 2001-2009 (электронная версия - 2013).
- Чуковский К. И. Чукоккала. Рукописный альманах Корнея Чуковского / Предисл. И. Андроникова; Коммент. К. Чуковского; Сост., подгот. текста, примеч. Е. Чуковской. - 2-е изд. испр. - М.: Русский путь, 2006. - 584 с. - 3000 экз. - ISBN 978-5-85887-280-1.
- 1927 - «Тараканище»
- 1938 - «Доктор Айболит» (реж. Владимир Немоляев)
- 1939 - «Мойдодыр» (реж. Иван Иванов-Вано)
- 1939 - «Лимпопо» (реж. Леонид Амальрик, Владимир Полковников)
- 1941 - «Бармалей» (реж. Леонид Амальрик, Владимир Полковников)
- 1943 - «Краденое солнце» (реж. Иван Иванов-Вано)
- 1944 - «Телефон» (реж. Михаил Цехановский) - изображён художником в качестве автора
- 1946 - «Павлиний хвост» (реж. Леонид Амальрик, Владимир Полковников)
- 1954 - «Мойдодыр» (реж. Иван Иванов-Вано)
- 1960 - «Муха-Цокотуха» (реж. Борис Дёжкин)
- 1963 - «Тараканище» (реж. Владимир Полковников)
- 1966 - «Айболит-66» (реж. Ролан Быков)
- 1973 - «Айболит и Бармалей» (реж. Наталия Червинская)
- 1974 - «Федорино горе» (реж. Наталия Червинская)
- 1974 - «Путаница» («Весёлая карусель» № 6)
- 1976 - «Муха-Цокотуха» (реж. Борис Степанцев)
- 1978 - «Краденое солнце» (реж. Натан Лернер)
- 1981 - «Бибигон»
- 1982 - «Путаница»
- 1983 - «От двух до пяти»
- 1984 - «Ваня и крокодил»
- 1985 - «Доктор Айболит» (реж. Давид Черкасский)
- 1985 - «Чудо-дерево» («Весёлая карусель» № 16).
Память
- Именем Корнея Чуковского названы улицы в различных населённых пунктах государств бывшего СССР.
В 1992 году энтомологом А. П. Озеровым был описан новый род и вид мух-муравьевидок, названный в чеcть самого известного литературного героя из отряда Diptera - Mucha tzokotucha .
Загрузка...