Ефим Зозуля - Мастерская человеков (сборник). Зозуля федор владимирович командующий каспийской флотилией

Современный прозаик.

Сын мелкого служащего.

В 1911 З. работает в одесских газетах, с 1914 занимается лит-ым и редакционным трудом в Петербурге.

В 1919 З. переселяется в Москву: основное место его работы как редактора - в изд-ве "Огонек" и в ред. "Прожектора", как писателя-общественника - в Федерации советских писателей.

Интеллигент, логикой вещей вплотную подведенный к революции, сказывается во всех произведениях З. В них можно выделить два основных цикла тем, особенно остро волнующих писателя.

В большинстве рассказов и новелл З. вскрывает многоликие проявления буржуазной пошлости и издевательского попирания человеческого достоинства, причем эта тема дается иногда в обобщенном виде, без выделения мотивов классовой эксплуатации, чаще - на осязательных примерах из механизированной жизни капиталистического города.

Отсюда и основной "типаж" "Недоношенных рассказов", "Фрески", "Эпохи" и др. Второй цикл тем З. разработан в его символических и социально-философских произведениях, в которых автор ставит основные социальные и этические вопросы, выдвинутые Октябрем.

З. наиболее интересуют взаимоотношения ведущего революционного начала и инертной массы. Рассказы из советского быта надо отнести также ко второму циклу. Основной творческий метод З. и в выборе героев и в анализе человеческих взаимоотношений - это психологический реализм, соединяющийся с юмором.

Являясь писателем фабульным, З. обычно тщательно избегает всякого местного фона действия, локальных признаков героев; отсюда присущая большинству рассказов З. некоторая, по-видимому сознательно вводимая, схематичность рисунка.

Библиография: I. Собр. сочин. Зозули в 4 тт., изд. "ЗИФ", М., 1928-1929 (т. I. Об Аке и человечестве; т. II. Гибель главного города; т. III. Эпоха); отд. изд.: Гибель главного города, изд. "Новый Сатирикон", П., 1918; Рассказы, т. I, "Круг", М., 1923; Лимонада, изд. биб-ки "Прожектора", М., 1925; Ив Москвы на Корсику и обратно, изд. "Прибой", Л., 1928; книжки в биб-ке "Огонек": Рассказы, 1925; Рассказ об Аке и человечестве, 1925; Весенние рассказы, 1926; Встречи, о пред. А. Луначарского, 1927; "По Европе" и "Интересная девушка", 1928. Автобиография - в сб. "Писатели", М., 1926, ред. В. Лидипа. II. "Ефим Зозуля", сб. статей и материалов.

Статьи Mих. Кольцова, Л. Гроссмана, А. Луначарского, А. Палея, Ю. Соболева, изд. "Academia"; Л., 1928 (здесь же и библиография о З.). Самая подробная ст. о З. - Мих. Кольцова в этом сб. и в I т. изд. ""ЗИФ"" сокр. - Главное о Е. Зозуле, "На литературном посту", 1926, № 7-8. III. Владиславлев И. В., Литература великого десятилетия, т. I, Гиз, М., 1928; Писатели современной эпохи, т. I, ред. Б. П. Козьмина, М., 1928. М. Лучанский. {Лит. энц.} Зозуля, Ефим Давидович (1891-1941). Рус. сов. прозаик, более известный произв. др. жанров.

Род. в Москве, детство и юность провел в Лодзи; рано занялся революционной деятельностью (в 1905 г. трижды арестовывался).

Жил в Одессе, СПБ, Москве, активно сотрудничал в газетах, СПБ журн. - "Солнце России" и "Нов. Сатирикон", первую мировую войну провел на фронте.

После Окт. революции занялся лит. деятельностью - работал во мн. газетах и изд-вах; вместе с Михаилом Кольцовым создал ж-л "Огонек" (инициатор создания "Б-ки "Огонька"). С нач. Великой Отечественной войны больной и уже немолодой З. вступил рядовым в нар. ополчение, участвовал в боях под Ельней, был секретарем ред. армейской газ. "На врага"; погиб под Ржевом.

Наиб. яркое произв.

З. - НФ роман "Мастерская человеков" (фрагм. 1922; фрагм. 1930; доп. 1990), оставшийся незаконченным ввиду острой сатирической направленности: результат поисков "нов. человека", похоже, пришелся не по вкусу идеологам нарождавшегося "соцреализма" (см. Сатирическая НФ, Социализм); из 2-й книги романа был напечатан только фрагм. - "Письмо Муреля" (1932). Из др. НФ произв.

З. представляет интерес р-з "Граммофон веков" (1919), в к-ром описан прибор, позволяющий считывать "осевшие" на предметах когда-либо прозвучавшие вблизи них звуки (см. Изобретения и открытия), а также филос.-сатирические сказки - "Студия любви к человеку" (1918), "Рассказ об Аке и человечестве" (1919) и др. Ряд НФ р-зов З. включен в сб. - "Гибель Главного города" (1918) и "Я - дома" (1962). И. Х. Лит.: "Ефим Зозуля.

Статьи и материалы" (1928). Зозуля, Ефим Давидович Род. 1891, ум. (погиб) 1941. Писатель, автор сборника сатирических рассказов "Я дома" (опубл. 1962).

Ефим Зозуля - один из выдающихся отечественных писателей, чье имя и творчество возвращаются в большую литературу после многолетнего незаслуженного забвения. В первые десятилетия 20 века он был широко известен и как блистательный автор "Сатирикона", и как один из создателей журнала "Огонек", но сегодня он интересен как автор сатирических, фантасмагорических антиутопий, в которых узнавались реалии жизни в СССР, содержались меткие и беспощадные пророчества.

Ефим Зозуля погиб в боях подо Ржевом в ноябре 1941 года. Выросло несколько поколений читателей, и не подозревающих о творчестве писателя, который тесно был связан с Одессой. В предлагаемом сборнике Евгений Голубовский собрал из старых изданий, ставших библиографической редкостью, самые яркие и значительные его произведения, которые интересны и актуальны и сегодня - в XXI веке

Ефим Давыдович Зозуля
Мастерская человеков

и другие гротескные, фантастические и сатирические произведения

Е. Голубовский. Много званых, но мало избранных

Эта евангельская формула всё время была в памяти, весь год, что я думал о книге Ефима Зозули, о значимости его творчества, о несправедливости судьбы, оставившей этого писателя не просто вне контекста русской литературы, но, по сути, вне современного корпуса сочинений русских писателей.

Думал о том, что именно из Одессы должно начаться второе прочтение Ефима Зозули, из города, где сто лет назад, в 1911 году, он, двадцатилетний юноша, вошел в ряд блистательных одесских фельетонистов.

Иногда говорят: складываются карты. Я бы сказал, что складывались числа. 10 декабря 1891 года, сто двадцать лет назад, будущий писатель родился в Москве, детство его прошло в Лодзи, юность в Одессе, где он и стал популярным литератором. Уже в 1914-м году его пригласили в Петербург, затем были Москва, Киев и вновь Москва…

В зловещие тридцатые, когда арестовывали ближайших друзей, его не арестовали, но просто перестали печатать, и каждый день казалось, что за ним придут… Но не пришли. А 23 июня 1941 года, на второй день войны, пятидесятилетний писатель пришел в военкомат и записался добровольцем в ряды Московского ополчения.

Он погиб подо Ржевом, в страшной ржевской мясорубке, 3 ноября 1941 года, семьдесят лет назад.

У Александра Твардовского есть стихотворение, читая которое не могу не думать о Ефиме Давидовиче Зозуле, хоть написано оно в память тысячах павших.

Я убит подо Ржевом,
В безымянном болоте.
В пятой роте, на левом,
При жестоком налёте…

Но вернемся к литературе – к делу жизни Ефима Зозули.

Дмитрий Карамазов в романе Ф. М. Достоевского произносит фразу, позже растасканную на цитаты: "широк человек, слишком даже широк, я бы сузил".

Кажется, этой решимостью "сузить" пользуются "большие" издательства. Вернули читателю Булгакова и Платонова, Пастернака и Мандельштама и многих других замечательных писателей и поэтов. Но остаются в забвении Андрей Новиков, сатирик, близкий друг Андрея Платонова, Леонид Грабарь, сатирик, которого почитал Михаил Зощенко, сатирик Михаил Козырев, написавший первый рассказ в Одессе в 1921 году, а в 1942-м расстрелянный за "сатиру на советскую власть"…

Таким же образом "сузили" Ефима Зозулю. В 1928 году в издательстве "Земля и фабрика" выходит его собрание сочинений в трех томах (четвертый не вышел, хоть был объявлен), издательство "Academia" выпускает сборник статей о Зозуле, среди авторов которого Анатолий Луначарский, Леонид Гроссман, Михаил Кольцов… Но это в двадцатые, а в тридцатые роман "Мастерская человеков", несмотря на конформистское предисловие прерывают в печати – в журнале "Молодая гвардия"… После Великой Отечественной войны, в 1962 году был выпущен куцый сборничек рассказов погибшего на фронте писателя с издевательским названием "Я дома". И все – дальше безмолвие.

Посмотрел Интернет. Признаюсь, обрадовался. Во Всемирную сеть выложен роман "Мастерская человеков", рассказ "Граммофон веков", воспоминания Е. Зозули "Сатириконцы".

Но еще больше обрадовало то, что есть читатели, для которых и сегодня Ефим Зозуля в числе самых любимых писателей. Вот абзац из текста в "Живом журнале", автора под ником "necrodesign"

"В этом году исполняется 120 лет со дня рождения одного из моих самых любимых писателей. Интересно, хоть кто-нибудь вспомнит? Выдающийся писатель. Да, все мы знаем Оруэлла, Замятина, но почему-то творчество Ефима Давидовича всегда оставалось в тени, что ещё больше привлекает моё внимание. Вполне возможно, что прямая подача его произведений воспринималась (точнее не воспринималась) критиками и обществом как удар сапогом в лицо! Или даже как плевок в общество. Поэтому на его произведения внимания не обращали. Подумать только, единственное издание – трёхтомник – был издан один раз ещё до Войны и больше ни разу не переиздавался!!!

Критику его я почти не читал, да и нет её вовсе. Только последнее время в Интернете можно было найти отрывки из его биографии".

Значит, действительно, широк человек и не сумели его ни сузить окончательно, ни унизить. Поэтому так важно противостоять энтропии культуры, а значит, переиздавать забытое, а то и украденное у нас, публиковать сохранившиеся в архивах тексты.

Как уже было сказано, в журналистику, в частности, в одесский журнал "Крокодил" Ефим Зозуля пришел в 1911 году. Но рассказ о его творчестве я хочу начать не с Одессы, даже не с Петербурга, где Зозуля был ответственным секретарем и, естественно, автором знаменитого "Нового Сатирикона", редактируемого Аркадием Аверченко. Большим писателем (не из "званых", а из "избранных") он стал после Октябрьского переворота, осознав, не только, что происходит, но и что может произойти.

"Новый Сатирикон" закрыт большевиками, Аверченко эмигрирует, Зозуля уезжает на юг, в Киев.

Редактировал его эсер-боевик С.Мстиславский. Затевался журнал в феврале при Директории, вышел в марте при большевиках как орган Наркомпроса, открывался "Рассказом об Аке и человечестве" Ефима Зозули. Можно сказать, что отдел прозы и "закрыл" этот журнал.

Если бы Зозуля не написал ничего, кроме этого текста, тогда еще не было термина "антиутопия", он вошел бы в большую литературу. С этого рассказа начались его гротескные, фантастические, но одновременно сатирические произведения. Много позже, для серии ЖЗЛ Е. Зозуля вместе с А.Дейчем напишут книгу о Свифте. Мне кажется, что уже в 1919 году Зозуля думал о Свифте, проникся гневом и иронией Свифта.

Жанр "Рассказа об Аке и человечестве" в двадцатые годы, когда его переиздавали, пытались определить как философскую сказку. Красиво, но ложно. Перед нами антиутопия, издевательская и точная в своем провидении. Уже опыт первых полутора лет советской власти подсказал Ефиму Зозуле сюжет фантастический и, увы, реальный.

Если до двадцатого века, начиная с Платона, Кампанеллы, Томаса Мора вплоть до Жюля Верна утопии были достаточно распространенным, а главное, позитивным, дающим надежду, жанром, то двадцатый век, с его кровавой историей, создал жанр антиутопий – мрачных пророчеств, основанных на реалиях исторической повседневности.

О чем же этот рассказ, так высоко мною ценимый?

Переворот. Коммунистическая доктрина в действии. Хоть подобные слова не названы. Всем изначально сулят блага. Но во главе – диктатура и диктатор. Название-то какое придумал Зозуля для правительства – "Коллегия Высшей решимости". А чтобы всем было хорошо, а всех оказывается, как всегда много, нужно вначале уничтожить "нежизнеспособных" И начинается "проверка права на жизнь", чтобы, как обещают оставшимся, проложить обещанный путь к светлому будущему.

Диктатор Ак (нужно думать, партийный псевдоним) мне кажется, карикатурно высмеянный Ленин. Но поскольку в 20-е годы этого категорически никто не замечал, не буду упорствовать, это может быть и Ленин, и Троцкий, и Сталин, и далее по Краткому курсу истории ВКП(б). Ак иногда жалеет человечество и тогда прячется среди папок с делами "нежизнеспособных". НЭП что ли готовит? А потом машина вновь запускается в действие. Машина уничтожения.

Особым декретом победителей правительство Главного Города было смещено, а парламент распущен.
Вместо того и другого победители предложили Главному Городу выбрать «Правительство Покорности» из шести человек.
1. Министр Тишины. Его задача - сведение шума Главного Города к минимуму, чтобы не тревожить обитателей будущего Верхнего Города.
2. Министр Вежливости. На его обязанности - оградить кадры рабочих и инструкторов, строящих Верхний Город, от агитации, эксплуатации чувства жалости, а также от оскорблений, насмешек и причинения всяческих неприятностей.
3. Министр Ответственности. Он отвечает за благонадежность жителей Главного Города, гарантирует путем создания строго научной системы абсолютную физическую и психологическую невозможность покушений снизу на благополучие и спокойствие Верхнего Города.
4. Министр Количества. Обязанность - нормировка и, если нужно, сокращение прироста населения, чтобы перегруженность Главного Города не отразилась как-нибудь на благополучии Верхнего Города.
5. Министр Иллюзий. Обязанности - грандиозными декорациями создавать иллюзию неба, где это представится возможным.
6. Министр Надежд.
Последний должен развивать в жителях Главного Города дух мудрой надежды на улучшение обстоятельств в будущем.

Очень много чего напоминает, правда? "Правительство покорности", как вам?! А ведь это 1918 год! Хотя, вполне возможно, что Зозуля показывал не совсем то, что увидел я. Но ведь это и есть искусство! Каждый видит в произведении что-то своё; то, что может или хочет увидеть...
"Живая мебель" – с помощью античеловеческой сатиры в достаточно гротескном стиле показано капиталистическое общество. А на самом деле - любая современная модель мира, практически любой страны. Обычные люди, низы, пролетариат, в конечном счёте для правительства и власть имущих ничто, пыль, быдло, пролы, нумера, "живая мебель"...
В ультрамизантропском «Рассказе об Аке и человечестве» рассматривается идея выбраковки человеков по критерию нужности/ненужности.
Ещё идея пришла, что было бы здорово экранизировать какой-нибудь рассказ Зозули в стиле старых депрессивных кукольных мультиков! Это была бы бомба! Вот только кишка тонка у наших режиссёров и продюсеров поднять такой проект.
...Под катом читайте заметку о забытом писателе от Бориса Ефимова.

Ефим Зозуля? - может спросить иной читатель нового поколения. - Что-то не знаю такого.
Охотно этому верю. И потому позволю себе сразу же привести коротенький рассказ-новеллу несправедливо забытого писателя.

"Был один медник, очень недовольный жизнью. Ему ничего не нравилось. Лицо у него было косое, злое и испуганное. В будни он работал, а в праздники бродил по городу, изливался желчью и все критиковал. Но никому о критике своей не говорил. Боялся.
Так прошло тридцать лет.
К косому и испуганному лицу его прибавилась седая, косая, ехидная борода. А он все злился и все критиковал.
Наконец решил излить злобу. Придумал пакость.
Сам изобрел и выстроил огромную медную трубу, которая, если завести в ней особую пружинку, могла прорычать на весь город самое неприличное ругательство.
Десять лет он строил эту трубу. И вот ночью собрал трубу, высунул в окно, завел пружину на семь часов утра, затем быстро уложил свои вещи, побежал на вокзал и - уехал.
В заведенный час труба прорычала свое ругательство. Но был уже рассвет. Пели петухи. Звенел трамвай. Грохотали телеги. Оглушительно свистели поезда.
И рёв медниковой трубы потерялся в звуках жизни. При синем небе и восходящем солнце, в свежей радости утра неприличное слово прозвучало, как благословение.
А отсутствия старого медника никто не заметил".

Эта, на первый взгляд, простенькая, несколько забавная притча пронизана тем светлым жизнеутверждающим мировоззрением, лежащим в основе всего творчества Зозули.
Нелегкими были молодые годы писателя. Он познал и изнурительный труд чернорабочего, и издевательскую муштру царской казармы, и неволю тюремной камеры за участие в революционном движении. Но это не мешает ему получить серьезное самообразование, изучать философию, увлекаться учением Спинозы, увлекаться искусством, писать о нем статьи, которые, впрочем, никто не печатал.

Но никакие жизненные испытания не лишают его оптимизма, тяги к творчеству. И он добивается своего - его рассказы, новеллы, очерки появляются в печати.

Я познакомился с Зозулей в бурном восемнадцатом году в Киеве и как-то сразу с ним подружился. Уже тогда он мне понравился своим добродушным лукавым юмором, какой-то мудрой рассудительностью. Остросюжетные события, и это естественно, происходили не только в политической и общественной, но и личной жизни людей. Под гром и тревоги гражданской войны люди жили своей жизнью: влюблялись, ревновали, сходились, расходились. Как-то Зозуля познакомил меня и моего брата Михаила со своими друзьями из Москвы - поэтом Александром Вознесенским и его женой актрисой Верой Юреневой. И так случилось, что между Михаилом и Юреневой начался роман. Зозуля был этим крайне недоволен.

Зачем это? - говорил он мне, слегка потряхивая головой (у него был легкий тик). - Не будет из этого ничего хорошего.
И, как положено писателю, мыслящего образами, продолжал:
- Застанет их Вознесенский, ударит Кольцова палкой, выбьет глаз. Что тут хорошего?
- Зозулечка, - засомневался я. - Ну, почему обязательно выбьет глаз? Может быть, обойдется серьезным разговором?
- Не знаю, не знаю, Боречка, мне представляется именно такая картина. Палкой в глаз.
Это предположение, не скрою, весьма меня напугало, и я даже решился заговорить на эту тему с братом, но он только от меня отмахнулся. Действительно, никаких трагедий не произошло - Вознесенский примирился с фактом и скоро нашел утешение в лице одной из слушательниц созданной им Студии экранного искусства, а Кольцов и Юренева вступили в добрые супружеские отношения.
- Ну вот, Зозулечка, все и обошлось, - сказал я.
- Жизнь - это сложная штука, Боречка, - наставительно и с легкой улыбкой ответил он. - Одна семья распалась, другая образовалась. Глаз остался, но осталась и палка.

Начавшаяся в Киеве дружба с Зозулей, крепкая, искренняя, душевная, продолжалась и в Москве.
Зозуля был в числе маленькой группы писателей и журналистов, по инициативе которых в 1923 году возник журнал "Огонек". Он с увлечением и жаром окунулся с первого же номера в работу по редактированию и выпуску журнала, с радостью вдыхая в себя, как он сам выражался, "воздух типографии - нежную и суровую смесь краски, скипидара, свинца и пыли". Пятнадцать лет Зозуля проработал в руководстве "Огонька". С его именем связано также создание популярной Библиотечки "Огонька".

Редакционная работа сочеталась у него с писательской. Из-под пера Зозули выходит ряд рассказов и новелл. Его литературная манера отличается какой-то особой, присущей ему острой наблюдательностью, вдумчивым и зорким интересом ко всем бесконечно большим и бесконечно малым явлениям окружающего мира. С неиссякаемой писательской любознательностью Зозуля подходит к сложной путанице человеческого общества. Он смотрит на жизнь не через натуралистические очки, а прибегает к социальной фантастике, образно говоря, чередуя в своих руках микроскоп и телескоп, рассматривая то обобщенные социально-философские схемы ("Гибель главного города", "Рассказ об Аке и человечестве", "Студия любви к человеку"), то ничтожные происшествия серенькой жизни маленьких людей ("Прислуга", "Хлеб", "Тиф").

Много и плодотворно трудясь как писатель и редактор, Зозуля одновременно вел большую общественную работу как воспитатель литературной молодежи. Он организовал при "Огоньке" известные литературные декадники, на которых для чтения и обсуждения новых стихов собирались за "круглым столом" молодые поэты. При отеческой помощи и внимании Зозули многие из них именно на страницах Библиотечки "Огонька" увидели свои произведения впервые напечатанными. Среди них ставшие впоследствии широко известными, С. Михалков, К. Симонов, Е. Долматовский, М. Алигер, С. Васильев, Я. Смеляков и другие. Вот как вспоминает об этом поэт Сергей Васильев:

Был такой Ефим Зозуля,
друг поэтов молодых,
как по компасу, бывало,
выводил он в люди их.
...Все там были - ели-пили,
начинали путь с азов -
Михалков, Ошанин, Кедрин,
Коваленков, Железнов.
Все нетвердо танцевали
от заглавной буквы "А" -
Алигер и Долматовский,
и покорный ваш слуга.

В середине 20-х годов после долгого перерыва стали возможными для советских граждан зарубежные поездки, и мы задумали с Зозулей поехать в Берлин. То была нелегкая затея - получить французскую визу на советский паспорт представлялось невозможным. Нам пришлось приложить немало усилий, чтобы устранить все препятствия. В то же время при пересечении нами германско-французской границы никто не поинтересовался ни нашими паспортами, ни нашими визами. Мы просто перешли с одной вокзальной платформы на другую и сели в поезд, который через несколько часов доставил нас на Гардю Нор (Северный вокзал) Парижа. Не зная усталости бродим по улицам, площадям и бульварам знаменитого города, поднимаемся на Эйфелеву башню, не без волнения стоим у импозантного мемориала Наполеона, гуляем вдоль бурлящих Елисейских полей, по узкой каменной лестнице поднимаемся на вершину Собора Парижской Богоматери, почтительно стоим у стены Коммунаров на кладбище Пер-Лашез. Короче говоря, совершаем классическое, элементарное знакомство с достопримечательностями Парижа.
...Промчались годы. И все они были отмечены неизменной, "нержавеющей" дружбой с Кольцовым и со мной. Но пришли тяжелые времена. Безвременная гибель Кольцова была тяжелым ударом не только для меня, его родного брата, но и для Зозули, его ближайшего друга. Само собой, он был не только отстранен от работы в "Огоньке" - перед ним закрылись двери издательств, произведения его больше не печатали.
...Писатель Ефим Давыдович Зозуля погиб на фронте суровой военной осенью 1941 года. Четвертого июля пятидесятилетний писатель ушел в ряды московского ополчения. Ушел, чтобы драться за свою страну, за свою Москву, в которой он родился, за все, что он любил и чем дорожил в жизни.
Ушел, чтобы больше не вернуться в свою маленькую семью, к своим незаконченным рукописям...

Ефи́м Дави́дович Зозу́ля (1891-1941) - русский советский прозаик и журналист.

Биография

Сын мелкого служащего. Детство прошло в Лодзи и Одессе . С 1911 он работал журналистом в Одессе, а в 1914-1918 - в Петрограде .

В 1919 переехал в Москву; в 1923 вместе с М. Кольцовым основал журнал «Огонёк» (был составителем номеров, постоянным автором, позднее организовал книжную серию «Библиотека „Огонька“»). В 1927 году принял участие в коллективном романе «Большие пожары », публиковавшемся в журнале.

В 1927-1929 было издано его собрание сочинений в трёх томах (запланированный 4-й том так и не вышел). Два романа 3озули, писавшиеся около 1930, остались незавершёнными. В 1930-е годы печатался мало и только в журналах.

С началом войны пошёл в ополчение рядовым, два месяца служил в артиллерии, затем получил назначение во фронтовую газету. Военный корреспондент газеты 31-й армии "Иду на врага" Зозуля Е.Д. умер от ран 3.11.1941 года . Причиной стала гангрена пальцев ног и пневмония . Похоронен в г. Рыбинске, на Старо-Георгиевском прицерковном кладбище.

Творчество 3озули было забыто, его произведения не издавались. Единственное посмертное издание выходило в 1962.

Творчество

3озуля - большой мастер психологического рассказа, его творчество вначале развивалось в традиции А. Чехова . Его внимание привлекают отношения между людьми и события повседневной городской жизни, которые писатель как бы рассматривает в микроскоп, увеличивая некоторые частности, а иногда делая сатирические обобщения. 3озуля обладал удивительной наблюдательностью, помогавшей ему открывать типичные черты и явления в случайностях жизни.

Книги

Собрания

• Сочинения. Т. 1. М.-Пб.: Круг, 1923. - 270 с.
• Собрание сочинений / С критико-биогр. очерком Мих. Кольцова и портр. автора. М.-Л.: Земля и фабрика.
  • Т. 1: Рассказ об Аке и человечестве. 1927. - 261, с., л. портр.
  • Т. 2: Гибель Главного города. 1928. - 248, с., л. объявл.
  • Т. 3: Эпоха. 1929. - 278 с., л. объявл.
• Собрание новелл. М.: Федерация, 1930. - 218, с., л. объявл.

Рассказы

• Гибель Главного города. Пг.: Новый Сатирикон, 1918. - 128 с.
• Граммофон веков: Рассказ. М.: Аврора, 1923. - 28, с. (Избр. произв. худ. лит-ры. № 1).
• Гибель Главного города: Рассказы. [М.]: Рабочая Москва, 1925. - 74 с. (Всеобщая б-ка. № 3).
• Лимонада: Рассказы. М.: [Правда], 1925. - 63 с. (Б-ка «Прожектор». № 9).
• Рассказ об Аке и человечестве. М.: Огонёк, 1925. - 62, с. (Б-ка «Огонёк». № 70).
• Рассказы. М.: Огонёк, 1925. - 62, с. (Б-ка «Огонёк». № 8).
  • То же. Изд. 2-е.
• Весенние рассказы. М.: Огонёк, 1926. - 48 с. (Б-ка «Огонёк». № 127).
• Интересная девушка и другие рассказы. М.: Огонёк, 1927. - 35 с., с. объявл. (Б-ка «Огонёк». № 303).
• Рассказы. М.: Огонёк, 1929. - 51 с., с. объявл. (Б-ка «Огонёк». № 453).
• Маленькие рассказы. М.: Огонёк, 1929. - 40 с. (Б-ка «Огонёк». № 489).
• Слава. М.: Огонёк, 1929. - 40 с. (Б-ка «Огонёк». № 490).
• Поэмы. М.: Огонёк, 1930. - 38 с., с. объявл. (Б-ка «Огонёк». № 565).
• Рассказы. М.: Жур.-газ. объед., 1932. - 36, с., 2 с. объявл. (Б-ка «Огонёк». № 20 (674)). На обл. загл.: Маленькие рассказы.
• 52 новеллы из цикла «Тысяча». М.: Жур.-газ. объед., 1935. - 80 с. (Б-ка «Огонёк». № 44-45 (815-816)).
• Пятьдесят новелл из цикла «Тысяча». М.: Жур.-газ. объед., 1935. - 80 с. (Б-ка «Огонёк». № 25-26 (868-869)).
• Новеллы [из цикла «Тысяча»]. М.: Радио-издат., 1936. - 16 с. (Микрофонные материалы Упр-ния местного вещания Всес. радиоком-та. Лит.-худ. ред. № 9). На правах рукописи.
• Разные новеллы. М.: Жур.-газ. объед., 1936. - 48 с. (Б-ка «Огонёк». № 61 (976)).
• Новеллы из цикла «Тысяча». М.: Жур.-газ. объед., 1937. - 60, с., 2 с. объявл. (Б-ка «Огонёк». № 51-52 (1038-1039)).
• Я дома: Рассказы / [Вступ. ст. А. Дейча]. М.: Сов. писатель, 1962. - 250 с.

Очерки

• Что запомнилось: Революционные дни в Петрограде. [Пг.]: Скобелевск. ком., 1917. - 16 с. (Дешёвая нар. б-ка).
• Встречи / Предисл. А. Луначарского. М.: Огонёк, 1927. - 49, с., 1 с. объявл. (Б-ка «Огонёк». № 288).
• Из Москвы на Корсику и обратно. Л.: Прибой, 1928. - 149 с., с. объявл.
• По Европе. М.: Огонёк, 1928. - 43 с., с. объявл. (Б-ка «Огонёк». № 339).
• Два портрета: [Блюхер, Гугель]. М.: Жур.-газ. объед., 1932. - 35 с., 1 с. объявл. (Б-ка «Огонек». № 53).
• Будет ли «Максим Горький» летать 1-го мая. [М.]: тип. Госбанка СССР, . - 4 с.
• Громов осваивает машину. [М.]: тип. Госбанка СССР, . - 4 с.
• Моя Москва. М.: Жур.-газ. объед., 1936. - 45, с., 1 с. объявл. (Б-ка «Огонёк». № 7 (922)).

Документальная

• Свифт, 1933 (Жизнь замечательных людей , в соавторстве с А. Дейчем)

Источники

• Казак В. Лексикон русской литературы XX века = Lexikon der russischen Literatur ab 1917 / [пер. с нем.]. - М . : РИК «Культура», 1996. - XVIII, 491, с. - 5000 экз. - ISBN 5-8334-0019-8 .

Напишите отзыв о статье "Зозуля, Ефим Давидович"

Ссылки

• Е. Зозуля. (в бумажном виде не выходили)
• - статья из Литературной энциклопедии 1929-1939
• Ефимов Б.
• / Левин Ю. А. Солдаты Победы. Документальная проза: повесть, рассказы, очерки, публицистика. - (сер. «Время. Судьбы. Портреты») - Екатеринбург: Банк культурной информации, 2005. - 784 с., ил. - Тираж 1000. - ISBN 5-7851-0543-8
• Харламов Т. // За знания (Комсомольск-на-Амуре). - 1987. - 19 февр. - С. 4.
• Дейч А.

Отрывок, характеризующий Зозуля, Ефим Давидович

У Ростовых, как и всегда по воскресениям, обедал кое кто из близких знакомых.
Пьер приехал раньше, чтобы застать их одних.
Пьер за этот год так потолстел, что он был бы уродлив, ежели бы он не был так велик ростом, крупен членами и не был так силен, что, очевидно, легко носил свою толщину.
Он, пыхтя и что то бормоча про себя, вошел на лестницу. Кучер его уже не спрашивал, дожидаться ли. Он знал, что когда граф у Ростовых, то до двенадцатого часу. Лакеи Ростовых радостно бросились снимать с него плащ и принимать палку и шляпу. Пьер, по привычке клубной, и палку и шляпу оставлял в передней.
Первое лицо, которое он увидал у Ростовых, была Наташа. Еще прежде, чем он увидал ее, он, снимая плащ в передней, услыхал ее. Она пела солфеджи в зале. Он внал, что она не пела со времени своей болезни, и потому звук ее голоса удивил и обрадовал его. Он тихо отворил дверь и увидал Наташу в ее лиловом платье, в котором она была у обедни, прохаживающуюся по комнате и поющую. Она шла задом к нему, когда он отворил дверь, но когда она круто повернулась и увидала его толстое, удивленное лицо, она покраснела и быстро подошла к нему.
– Я хочу попробовать опять петь, – сказала она. – Все таки это занятие, – прибавила она, как будто извиняясь.
– И прекрасно.
– Как я рада, что вы приехали! Я нынче так счастлива! – сказала она с тем прежним оживлением, которого уже давно не видел в ней Пьер. – Вы знаете, Nicolas получил Георгиевский крест. Я так горда за него.