Его отец был морским офицером. Он был знаком с Чеховым, Толстым и Волошиныным, в 1883 году был привлечен к суду за соучастие в народовольческом терроре, провел четыре года в одиночной камере и более десяти лет - на каторге на Сахалине, где наряду с мемуарными книгами «Восемь лет на Сахалине» и «Шлиссельбургская крепость» опубликовал мистические трактаты «Между миром и монастырем» и «Тайны Царства Небесного». Мать Хармса была дворянкой, и заведовала в 1900-е годы приютом для бывших каторжанок в Петербурге. Сам Хармс учился в санкт-петербургской привилегированной немецкой школе (Петершуле), где приобрел основательное знание немецкого и английского языков.
В 1924 году Даниил поступил в Ленинградский электротехникум, откуда через год был исключен за «слабую посещаемость» и «неактивность в общественных работах». С тех пор он целиком отдался писательскому труду и жил исключительно литературным заработком. Сопутствующее писательству разностороннее самообразование, с особым уклоном в философию и психологию, как о том свидетельствует его дневник, протекало чрезвычайно интенсивно. Он изначально чувствовал в себе литературный талант, и поэтому своим поприщем избрал поэзию, понятие о которой определилось у него под влиянием поэта Александра Туфанова, почитателя и продолжателя В.Хлебникова, автора книги «К зауми», и основавшего в марте 1925 года Орден Заумников, в ядро которого вошел и сам Хармс, взявший себе титул «Взирь зауми». Через Туфанова он сблизился с Александр Введенским, учеником более ортодоксального поэта-«хлебниковца» и обожателя Терентьева, создателя ряда агитпьес, в том числе сценической обработки «Ревизора», спародированной в «Двенадцати стульях» Ильфом и Петровым. С Введенским Хармса связала прочная дружба, и Введенский, без особых на то оснований, принимал на себя роль наставника Хармса. Однако направленность их творчества оказалась различна: у Введенского возникала и сохранялась дидактическая установка, у Хармса преобладала игровая. Об этом свидетельствовали его первые известные стихотворные тексты «Кика с Кокой», «Ваньки Встаньки», «Землю, говорят, изобрели конюхи» и поэма «Михаилы».
Введенский обеспечил Хармсу новый круг постоянного общения, познакомив его со своими друзьями Л.Липавским и Я.Друскиным, выпускниками философского отделения факультета общественных наук, отказавшимися отречься от своего учителя, высланного из СССР в 1922 году видного русского философа Н.О.Лосского, и пытавшимися развивать его идеи самоценности личности и интуитивного знания. Их взгляды повлияли на мировоззрение Хармса, и более 15 лет они были первыми слушателями и ценителями его произведений.
Из «взиря зауми» Хармс позже переименовался в «чинаря-взиральника», и быстро приобрел скандальную известность в кругах литераторов-авангардистов под своим новоизобретенным псевдонимом, которым стало множественное число английского слова «harm» - «напасти». Впоследствии свои произведения для детей он подписывал и иначе (Чармс, Шардам и т.д.), но собственной фамилией никогда не пользовался. Псевдоним был закреплен и во вступительной анкете Всероссийского Союза поэтов, куда Хармса приняли в марте 1926 года на основании представленных стихотворных сочинений, два из которых - «Случай на железной дороге» и «Стих Петра Яшкина - коммуниста», были напечатаны в малотиражных сборниках Союза. Кроме них до конца 1980-х годов в СССР было опубликовано лишь одно «взрослое» произведение Хармса - стихотворение «Выходит Мария, отвесив поклон» в 1965 году.
В качестве члена литобъединения Хармс получил возможность выступать с чтением своих стихов, но воспользовался ею только один раз в октябре 1926 года - другие попытки были тщетными. Игровое начало его стихов стимулировало их драматизацию и сценическое представление: в 1926 году он вместе с Введенским подготовил спектакль авангардистского театра «Радикс» - «Моя мама вся в часах», но дальше репетиций дело не пошло. Хармс познакомился с Казимиром Малевичем, и глава супрематизма подарил ему свою книгу «Бог не скинут» с надписью «Идите и останавливайте прогресс». Свое стихотворение «На смерть Казимира Малевича» Хармс прочел на панихиде по художнику в 1936 году. Тяготение Хармса к драматической форме выразилось в диалогизации многих стихотворений («Искушение», «Лапа», «Месть» и т.д.), а также в создании «Комедии Города Петербурга» и первого преимущественно прозаического сочинения - пьесы «Елизавета Бам», представленной 24 января 1928 года на единственном вечере «Объединения Реального Искусства» (ОБЭРИУ), куда, кроме Хармса и Введенского, входили Николай Заболоцкий, К.Вагинов и И.Бахтерев, и к которому примыкал Николай Олейников - с ним у Хармса образовалась особая близость. Объединение было неустойчивым, просуществовало менее трех лет с 1927-го по 1930-й годы, и деятельное участие в нем Хармса было скорее внешним, никак не затронувшим его творческих принципов. Характеристика, данная ему Заболоцким, составителем манифеста ОБЭРИУ, отличалась неопределенностью: «поэт и драматург, внимание которого сосредоточено не на статической фигуре, но на столкновении ряда предметов, на их взаимоотношениях».
В конце 1927 года Олейников и Житков организовали «Ассоциацию писателей детской литературы» и пригласили в нее Хармса.
С 1928-го по 1941-й годы он постоянно печатался в детских журналах «Еж», «Чиж», «Сверчок» и «Октябрята», за это время у него вышло около 20 детских книг. Эти сочинения дали выход его игровой стихии, но, как о том свидетельствовали его дневники и письма, писались они исключительно для заработка (с середины 1930-х годов более чем скудного) и особого значения автор им не придавал. Печатались они стараниями Самуила Маршака, правда, отношение к стихам Хармса критики, начиная со статьи в «Правде», озаглавленной «Против халтуры в детской литературе», было однозначным. И жил он, действительно, не тем, что творил для детей. Это были рассказы, стихотворения, пьесы, статьи и даже любая строчка в дневнике, письмо или частная записка. Во всем, в любом избранном жанре он оставался оригинальным, ни на кого не похожим писателем. «Я хочу быть в жизни тем же, чем Лобачевский в геометрии», - записал он в 1937 году.
Его не напечатанные произведения газета «Смена» расценила в апреле 1930 года, как «поэзию классового врага», и статья стала предвестием ареста Хармса в конце 1931 года, квалификации его литературных занятий как «подрывной работы» и «контрреволюционной деятельности» и ссылки в Курск. В декабре 1931 года Хармс был вместе с рядом других обэриутов арестован, обвинен в антисоветской деятельности, и приговорен 21 марта 1932 года коллегией ОГПУ к трём годам исправительных лагерей. В итоге приговор был 23 мая 1932 года заменен высылкой («минус 12»), и поэт отправился в Курск, где уже находился высланный Введенский. Там Хармс прожил с весны до осени 1932 года.
Рассказывал Владимир Глоцер: «Позади остались две единственные «взрослые» публикации Даниила Хармса - по стихотворению в каждом - в двух сборниках Союза поэтов (в 1926-м и 1927 годах). Больше Даниилу Хармсу, как, впрочем, и Александру Введенскому, не удалось опубликовать при жизни ни одной «взрослой» строчки. Стремился ли Хармс к публикации своих «взрослых» произведений? Думал ли о них? Полагаю, что да. Во-первых, таков имманентный закон всякого творчества. Во-вторых, есть и косвенное свидетельство, что он свыше четырех десятков своих произведений считал готовыми для печати. Но при этом - вот сознание безвыходности! - не делал после 1928 года никаких попыток опубликовать что-то из своих «взрослых» вещей. Во всяком случае, о таких попытках пока неизвестно. Сам Хармс старался не посвящать своих знакомых в то, что писал. Художница Алиса Порет вспоминала: «Хармс сам очень любили рисовать, но мне свои рисунки никогда не показывал, а также все, что он писал для взрослых. Он запретил это всем своим друзьям, а с меня взял клятву, что я не буду пытаться достать его рукописи». Думаю, однако, что небольшой круг его друзей - А.Введенский, Л.Липавский (Л.Савельев), Я.С.Друскин и некоторые другие - были постоянными слушателями его сочинений в 30-е годы. А писал он - во всяком случае, стремился писать - ежедневно. «Я сегодня не выполнил своих 3-4 страниц», - упрекает он себя. И рядом, в те же дни, записывает: «Я был наиболее счастлив, когда у меня отняли перо и бумагу и запретили мне что-либо делать. У меня не было тревоги, что я не делаю чего-то по своей вине, совесть была спокойна, и я был счастлив. Это было, когда я сидел в тюрьме. Но если бы меня спросили, не хочу ли я опять туда или в положение, подобное тюрьме, я сказал бы: нет, НЕ ХОЧУ».
В 1932 году Хармсу удалось вернуться в Ленинград. Характер его творчества изменился - поэзия отошла на задний план, стихи он писал все меньше (последние законченные стихотворения относятся к началу 1938), зато больше создавал прозаических сочинений. Им была написана повесть «Старуха», а также произведения малого жанра - «Случаи», «Сцены» и т.д. На месте лирического героя-затейника, заводилы, визионера и чудодея появился нарочито наивный рассказчик-наблюдатель, беспристрастный до цинизма. Фантастика и бытовой гротеск выявляли жестокую и бредовую несуразицу «непривлекательной действительности» (из дневников), причем эффект ужасающей достоверности создавался благодаря скрупулезной точности деталей, жестов, речевой мимики. В унисон с дневниковыми записями («пришли дни моей гибели» и т.п.) последние рассказы «Рыцари», «Упадание», «Помеха» и «Реабилитация» были проникнуты ощущением полной безысходности, всевластия полоумного произвола, жестокости и пошлости.
Произведения Даниила Хармса были на что похожими камешками в мозаике литературы 1920-х и 1930-х годов. Рассказы и сценки из цикла «Случаи», посвященного его жене Марине Малич, удивительным образом передавали, несмотря на весь их лаконизм (иные вещи - в треть машинописной страницы) фантасмагоричность, атмосферу и быт 1930-х годов. Их юмор был юмором абсурда. «Меня, - писал Хармс 31 октября 1937 года, - интересует только «чушь»; только то, что не имеет никакого практического смысла».
Из дома вышел человек
С дубинкой и мешком.
И в дальний путь,
и в дальний путь
Отправился пешком.
Он шел все прямо и вперед
И все вперед глядел.
Не спал, не пил,
Не пил, не спал,
Не спал, не пил, не ел.
И вот однажды на заре
Вошел он в темный лес.
И с той поры,
И с той поры,
И с той поры исчез.
Но если как-нибудь его
Случится встретить вам,
Тогда скорей,
Тогда скорей,
Скорей скажите нам.
Хармса занимало чудесное. Он верил в чудо - и при этом сомневался, существует ли оно в жизни. Иногда он сам ощущал себя чудотворцем, который мог, но не хотел творить чудеса. Один из часто встречаемых мотивов его произведений - сон. Сон как самое удобное состояние, среда для того, чтобы свершались чудеса, и чтобы в них можно было поверить. Он словно знал об отпущенных ему 36 годах жизни. Бывали дни, когда он писал по два-три стихотворения или по два рассказа. И любую, даже маленькую вещь мог несколько раз переделывать и переписывать.
Его внешность легко могла стоить жизни. Вера Кетлинская, возглавлявшая в блокаду ленинградскую писательскую организацию, рассказывала, что ей в начале войны, приходилось несколько раз удостоверять личность Хармса, которого подозрительные граждане, в особенности подростки, принимали из-за его странного вида и одежды - гольфы, необычная шляпа, «цепочка с массой загадочных брелоков вплоть до черепа с костями», за немецкого шпиона.
23 августа 1941 года он был повторно арестован по доносу Антонины Оранжиреевой, знакомой Анны Ахматовой и многолетнего агента НКВД. Хармсу вменялись в вину его слова: «Если же мне дадут мобилизационный листок, я дам в морду командиру, пусть меня расстреляют; но форму я не одену». И другое высказывание: «Советский Союз проиграл войну в первый же день, Ленинград теперь либо будет осажден и мы умрем голодной смертью, либо разбомбят, не оставив камня на камне». Также Хармс утверждал, что город заминирован, а на фронт посылают безоружных солдат.
Чтобы избежать расстрела, Хармс симулировал сумасшествие, после чего военный трибунал определил «по тяжести совершённого преступления», что Хармса необходимо содержать в психиатрической больнице.
Слабея от голода, его жена Марина Малич пришла в квартиру, пострадавшую от бомбежки, вместе с другом Даниила Ивановича, Я.С.Друскиным, сложила в небольшой чемоданчик рукописи мужа, а также находившиеся у Хармса рукописи Введенского и Николая Олейникова, и этот чемоданчик как самую большую ценность Друскин берег при всех перипетиях эвакуации. Потом, когда в 1944-м году он вернулся в Ленинград, то взял у сестры Хармса, Е.И.Ювачевой, и другую чудом уцелевшую часть архива. В нем были и девять писем к актрисе Ленинградского ТЮЗа (театра А.Брянцева) Клавдии Васильевны Пугачевой, впоследствии артистки Московского театра сатиры и театра имени Маяковского. При очень небольшой дошедшей до нас эпистолярии Хармса они имеют особенную ценность, особенно - рукопись как бы неоконченной повести «Старуха», самого крупного у Хармса произведения в прозе.
Сочинения Хармса, даже напечатанные, пребывали в полном забвении до начала 1960-х годов, когда был издан сборник его тщательно отобранных детских стихотворений «Игра» в 1962 году. После этого ему около 20 лет пытались присвоить облик веселого чудака, массовика-затейника по детской части, совершенно не согласующийся с его «взрослыми» сочинениями. С 1978 года в ФРГ публикуется его собрание сочинений, подготовленное на основе спасенных рукописей М.Мейлахом и В.Эрлем. К середине 1990-х годов Хармс прочно занял место одного из главных представителей русской художественной словесности 1920-х и 1930-х годов, по сути дела противостоящей советской литературе.
Рассказывал Владимир Глоцер: «Мир удивился, узнав Даниила Хармса. Впервые прочитав его в конце 60-х - начале 70-х годов. Его и его друга Александра Введенского. До тех пор мир считал родоначальником европейской литературы абсурда Эжена Ионеско и Сэмюела Беккета. Но, прочтя наконец неизвестные дотоле и, к сожалению, еще не опубликованные у нас в стране пьесу «Елизавету Бам» (1927), прозаические и стихотворные произведения Даниила Хармса, а также пьесу «Елка у Ивановых» (1939) и стихотворения А.Введенского, он увидел, что эта столь популярная ныне ветвь литературы появилась задолго до Ионеско и Беккета. Но ни Хармс, ни Введенский уже не услышали, как их чествуют. Слом, разлад, разрушение устоявшегося быта, людских связей и прочее они почувствовали, пожалуй, острее и раньше других. И увидели в этом трагические последствия для человека. Так все ужасы жизни, все ее нелепости стали на только фоном, на котором разворачивается абсурдное действо, но и в какой -то мере причиной, породившей самый абсурд, его мышление. Литература абсурда оказалась по-своему идеальным выражением этих процессов, испытываемых каждым отдельным человеком. Но, при всех влияниях, на которые указывает сам Хармс, нельзя не видеть, что он наследует не только Гоголю, которого, как мы потом узнаем, он ставил выше всех писателей, но и, например, Достоевскому... И эти истоки свидетельствуют, что русский абсурд возник не вдруг и не на случайной почве».
К самому Хармсу жизнь становилась все суровее. В 1937-м и 1938-м годах нередки были дни и недели, когда они с женой жестоко голодали. Не на что было купить даже совсем простую еду. «Я все не прихожу в отчаянье, - записывает он 28 сентября 1937 года. - Должно быть, я на что-то надеюсь, и мне кажется, что мое положение лучше, чем оно есть на самом деле. Железные руки тянут меня в яму».
Но в те же дни и годы, безнадежные по собственному ощущению, он интенсивно работал. Рассказ «Связь», например, был датирован 14-м сентября 1937 года. Хармс, как художник, исследовал безнадежность и безвыходность, писал о ней. Им был написан 30 января 1937 года рассказ «Сундук», 21 июня 1937 года - сценка «Всестороннее исследование», 22 августа 1937 года - «О том, как меня посетили вестники» и т.д. Абсурдность сюжетов этих вещей не поддается сомнению, но также несомненно, что они вышли из-под пера Хармса во времена, когда то, что кажется абсурдным, стало былью. Рассказывавшие о Хармсе современники писали, как был изумлен дворник, читая на дверях его квартиры табличку каждый раз с новым именем.
Возможно, что так все и было. Вот подлинная записка, сохранившаяся в архиве Хармса: «У меня срочная работа. Я дома, но никого не принимаю. И даже не разговариваю через дверь. Я работаю каждый день до 7 часов». «Срочная работа» у не печатающегося писателя...
Умер Хармс в Ленинграде 2 февраля 1942 года - в заключении, от истощения во время блокады Ленинграда, в наиболее тяжёлый по количеству голодных смертей месяц, в отделении психиатрии больницы тюрьмы «Кресты».
..............................................
Copyright: Даниил Хармс
Советский поэт, прозаик, драматург, детский писатель. Один из центральных представителей русского авангарда начала XX века. При жизни Хармса его произведения не только не печатались, но и были известны очень узкому кругу людей.
Даниил Иванович Хармс, настоящая фамилия Ювачев, родился 30 декабря (17 декабря по старому стилю) 1905 года в Санкт-Петербурге. Его отец был морским офицером. В 1883 году за соучастие в народовольческом терроре он был привлечен к суду, провел четыре года в одиночной камере и более десяти лет на каторге, где пережил религиозное обращение: наряду с мемуарными книгами "Восемь лет на Сахалине" (1901 г. ) и "Шлиссельбургская крепость" (1907 г. ) он опубликовал мистические трактаты "Между миром и монастырем" (1903 г. ), "Тайны Царства Небесного" (1910 г. ).
Мать Хармса имела дворянское происхождение, заведовала в 1900-е годы приютом для бывших каторжанок в Петербурге.
После революции она стала кастеляншей в Барачной больнице имени С.П. Боткина, отец работал старшим ревизором Государственных сберегательных касс, а позже - заведующим счетным отделением рабочего комитета на строительстве Волховской ГЭС.
В 1915 г . Даниил поступает в первый класс реального училища, входившего в состав Главного немецкого училища святого Петра в Петрограде (Петершуле). Во время революции и Гражданской войны Хармс с родителями то переезжает в Повольжье, то возвращается обратно в Петербург. С 1922 г. Хармс учится в Царском Селе, в школе, где директором была его тетка - Наталья Ивановна Колюбакина. После окончания школы в 1924 г . Хармс поступил в Ленинградский электротехникум. Однако, не имея ни малейшей тяги к профессии, он уже через год был отчислен. В это время он выбирает себе псевдоним «Хармс». Начало литературной деятельности Хармса приходится на 1925 год . Он вошел в небольшую группу ленинградских поэтов, «заумников», возглавлявшуюся А. Туфановым. В течение этого года у Хармса образовались две тетради стихотворений, которые он 9 октября 1925 г . представил вместе с заявлением о приеме в Ленинградское отделение Всероссийского союза поэтов, и 26 марта 1926 г. был в него принят. В 1925 г. Хармс вступил в брак с Э.А. Русаковой (развелись в 1932 г.)
Сотрудничество с «заумниками» было недолгим. В 1925 г. Хармс знакомится с А.И. Введенским и входит в основанный им союз «чинарей», в который также входили Я. С. Друскин и Л.С.Липавский – ставшие верными друзьями Хармса. В 1925-1928 годах Хармс создает ряд недолговечных литературных (и не только) организаций. Выступления Хармса и его единомышленников на публике отличаются нетрадиционным подходом к искусству, провокационностью и вызывают резкую критику в «официальной» прессе. Осенью 1927 года Хармс, А. Введенский, И. Бахтерев и Н. Заболоцкий создают новую литературную группу - Объединение реального искусства (сокращенно - ОБЭРИУ). По замыслу создателей это объединение должно было включать в себя не только литераторов, но и художников и музыкантов. Глобальным планам не суждено было сбыться. 24 января 1928 года в Ленинградском Доме печати состоялось самое известное выступление обэриутов, включавшее чтение стихов и постановку пьесы Хармса «Елизавета Бам». Это выступление (также как и все предыдущие) было раскритиковано в прессе, но небольшие выступления Хармса с друзьями происходили вплоть до весны 1930 г. Материальное положение Хармса на протяжении всего этого времени оставалось очень плачевным. В марте 1929 г. Хармс за неуплату членских взносов даже был исключен из Союза поэтов. Для того чтобы хоть как-то заработать на жизнь Хармс начал писать стихи для детей, поскольку это было единственное, что он мог напечатать.10 декабря 1931 г. Хармса арестовали и приговорили к 3-м годам лагерей, но потом приговор смягчили и заменили на ссылку в Курск (туда же был сослан и А. Введенский). В 1932 г. Хармсу и Введенскому удалось вернуться в Ленинград. С этого времени ни о каких публикациях и выступлениях речи идти не могло. Хармс (как и большинство его друзей) даже не пытался опубликовать свои «взрослые» сочинения. Общение бывших обэриутов и близких им людей проходило теперь на квартирах. Единственным источником средств к существованию оставались произведения для детей, но и их удавалось напечатать все реже. В 1935 г. Хармс вступает во второй брак с М. Малич. После публикации в 1937 году в детском журнале стихотворения «Из дома вышел человек с дубинкой и мешком», некоторое время Хармса не печатают вовсе, что ставит его с женой на грань голодной смерти. Не смотря на крайне неблагоприятные обстоятельства Хармс продолжает работать: он пишет множество коротких историй, театральных сценок и стихов для взрослых, создает цикл миниатюр «Случаи», повесть «Старуха». 23 августа 1941 года Хармса арестовали «за пораженческие настроения». По воспоминаниям друзей, он действительно пессимистично оценивал перспективы СССР в войне и крайне негативно относился к перспективе службы в армии. В свете обстоятельств Хармса трудно в этом винить. О дальнейшей судьбе поэта практически ничего не известно, точно не установлены ни дата смерти, ни её причина. Известно, что скончался он в тюремной психиатрической лечебнице, о чем 4 февраля 1942 г. было сообщено его жене М. Малич. По видимому Хармс симулировал сумасшествие, чтобы избежать расстрела, а умер скорее всего от голода.
Хармс в записных книжках называет следующие причины его отчисления из Электротехникума: «1) Неактивность в общественных работах. 2) Я не подхожу классу физиологически».
У Хармса было около 20-ти псевдонимов. Столь большое число литературных имен объясняется с одной стороны склонностью Хармса к мистификациям и театрализации своей жизни, с другой стороны, цензура постоянно запрещала произведения Хармса, и он публиковал их под новыми псевдонимами.
Значение псевдонима «Хармс» доподлинно неизвестно. Исследователи творчества Хармса предполагают, что оно образовано по созвучию с французским «charme» - «шарм, обаяние» и английским «harm» - «вред». Некоторые заходят и еще дальше и ищут истоки псевдонима в санскритском «dharma» - "религиозный долг" и имени египетского мага Гермеса (Hermes) Трисмегиста.
О характере выступлений Хармса и его товарищей можно судить по нескольким любопытным фактам. Так, во время выступления "чинарей" на собрании литературного кружка Высших курсов искусствоведения (1927 г.) разразился скандал, во время которого Хармс, взобравшись на стул, заявил: «Я в конюшнях и публичных домах не читаю!».
На свое последнее выступление в общежитии студентов ЛГУ (1930 г. ) обэриуты явились с плакатами: "Пошла Коля на море", "Шли ступеньки мима кваса", "Мы не пироги?" и т. п. По свидетельству Л. Я. Гинзбург, в ответ на попытки выяснить смысл последнего лозунга поэты резонно замечали: "А разве мы - пироги?".
К. Малевич подарил Хармсу свою книгу "Бог не скинут" с дарственной надписью: "Идите и останавливайте прогресс!"
Литературное объединение ОБЭРИУ является уникальным не только в отечественной но и в мировой литературе. Уникальность его в том, что все публикации всех членов этого объединения (за исключением Н. Заболоцкого) можно пересчитать по пальцам одной руки. Это при том, что творческий потенциал и оригинальность идей обэриутов сейчас очевидны.
Судьба большинства обэриутов была трагической. А. Введенский, арестованный в одно время с Хармсом, погиб при пересылке. В. Вагинов умер от туберкулеза в 1934 г. Олейников был расстрелян в 1938 г. Б. Левин и Л. Липавский погибли на фронте. Н. Заболоцкий восемь лет (1938-1946) провел в лагерях и ссылке.
Литературное наследие Хармса сохранил его друг Я. Друскин, который после известия о смерти Хармса, пришел в его брошенную квартиру и забрал чемодан с рукописями. Я. Друскин не прикасался к чемодану 20 лет и только в 60-х годах начал разбор рукописей.
Культовая фигура среди отечественных хиппи - Анна Герасимова (Умка) является специалистом по творчеству Д. Хармса и обэриутов.
Библиография
Литературное наследие Д. Хармса невелико: стихи и рассказы для детей, стихи для взрослых, несколько пьес, проза представлена короткими рассказами. Среди его «взрослых» произведений наибольшей известностью пользуются цикл «Случаи» и повесть «Старуха».
Экранизации произведений, театральные постановки
Художественные фильмы
Клоунада (1989) реж. Д. Фролов
Стару-ха-рмса (1991) реж. В. Гемс
Счастливые дни (1991) реж. А. Балабанов
Концерт для крысы (1996) реж. О. Ковалов
Падение в небеса (2007) реж. Н. Митрошина
Мультипликационные фильмы
Самовар Иван Иванович. (1987) реж. Ц.Оршанский
Однажды (1990) реж. А.Гурьев
Случай (1990) реж. А.Туркус
Ключевые слова: Даниил Хармс, Биография Даниила Хармса, Подробная биография, полная биография, читать биографию хармса, творчество Даниила Хармса, абсурд, русский авангард, произведения, читать онлайн, бесплатно, скачать, русская литература, проза, обериуты
Даниил Хармс родился в Санкт-Петербурге 30 декабря 1905 года. Его отцом был Иван Ювачев - революционер-народник, который пережил ссылку на Сахалине, был знаком с Львом Толстым, Антоном Чеховым и другими знаменитыми русскими писателями своего времени.
Ранние годы
Благодаря отцу-литератору Даниил рано увлекся литературой. Он учился в нескольких школах, в том числе Петришуле - старейшей школе Санкт-Петербурга. В 1925 году молодой человек вступил во Всероссийский союз поэтов. Еще до того он стал использовать псевдоним Хармс, с которым и приобрел широкую известность. Наибольшее влияние на его творчество в то время оказывали Велимир Хлебников, Казимир Малевич, Алексей Крученых.
Начинающий писатель Даниил Хармс вступал в самые разные литературные кружки, расцвет которых пришелся как раз на 1920-е гг. Одним из них было содружество «чинарей» - молодых философов и писателей Ленинграда. В него также входили Леонид Липавский, Александр Введенский и Яков Друскин.
Главным занятием «Чинарей» были выступления с чтением собственных стихов. Иногда на таких встречах устраивались танцы, особенно крайне популярный тогда фокстрот. Союз поэтов, расположения полков, где служили его друзья - вот лишь некоторые места, где выступал сам Даниил Хармс. Биография для детей может и обойтись без этих фактов, однако для будущего детского писателя события того периода жизни были крайне важны для становления его творческого стиля. Постепенно публичные декламации авангардных стихов становились все сложнее. С каждым годом Советское государство становилось все более придирчивым к тому, что предлагала обществу интеллигенция.
ОБЭРИУ
Постепенно Даниил Хармс, биография которого в то время больше всего была связана с жизнью внутри ленинградской богемы, собрал вокруг себя кружок преданных сторонников. Эта группа называлась то «Левым флангом», то «Академией левых классиков». В 1927 году она была переименована в Объединение реального искусства - ОБЭРИУ. Группа распалась в начале 1930-х гг. Наибольшим успехом ее деятельности можно считать «Три левых часа» - творческий вечер, на котором прошла премьера хармсовской пьесы «Елизавета Бам».
По замыслу создателя ОБЭРИУ должна была объединить все силы левого искусства Ленинграда. Поэтому изначально группа делилась на пять секций: литературную, изобразительную, музыкальную, театральную и кинематографическую. Ко всему этому приложил руку Даниил Иванович Хармс. Биография для детей, издаваемая в СССР, конечно, не упоминала об этих, порой, радикальных экспериментах писателя.
Сотрудничество с детскими журналами
Чем еще оказался знаменит молодой Даниил Хармс? Биография писателя часто ассоциируется у массового читателя с его работами в жанре детской литературы. Хармс стал писать для детей по наущению Самуила Маршака, Бориса Житкова и Николая Олейникова. В 1930-е гг. он работал в детских журналах «Чиж», «Еж» и «Сверчок». Множество рассказов и головоломок в них оставил Даниил Хармс. Биография (презентация 2 класса) не может обойтись без упоминания этой части его творчества.
Детская литература долгое время оставалась едва ли не единственным постоянным заработком автора. Интересно, что даже невинные произведения для самой маленькой публики на некоторое время оказались запрещены цензурой. Так случилось, например, с «Озорной книжкой» - сборником рассказов и стихов. Она пребывала в цензурных списках в 1951 - 1961 гг.
Даниил Хармс, биография которого - это еще и биография переводчика, переводил некоторые детские произведения. Благодаря ему в СССР прочитали Вильгельма Буша и его книгу юмористических стихов «Плих и Плюх». Также писатель издавал произведения, сочиненные в сотрудничестве с коллегами по творческому цеху. Так в 1937 году вышли «Рассказы в картинках». Иллюстрации нарисовал Николай Радлов, а вот сам текст написали Нина Гернет, Наталья Дилакторская и Даниил Хармс. Биография автора долгое время была известна в основном именно по этой книге.
Личная жизнь
В первый раз писатель женился в 1928 году. Его супругой стала Эстер Русакова. Большинство произведений, написанных Хармсом во второй половине 20-х - начале 30-х, было посвящено этой девушке. В 1932 году пара развелась. Позже Русакова была репрессирована.
Затем Хармс жил короткими романами. Такими были отношения с художницей Алисой Порет. Во второй раз писатель женился в 1934 году - на этот раз на Марине Малич. Супруги были вместе вплоть до гибельного ареста Хармса в 1941 году.
Ссылка в Курск
Впервые Хармс был арестован в 1931 году. Тогда, якобы, была раскрыта «антисоветская группа писателей», к которой причислили в том числе и 26-летнего Ювачева. Сначала его приговорили к трем годам в лагерях. Затем наказание осужденному было изменено на ссылку в Курск.
Там же оказался товарищ Хармса Александр Введенский. Помимо него, писатель общался лишь с художниками Эрбштейном, Сафоновой и Гершовым. Компания эта была значительно меньше той, с которой ссыльный поддерживал контакт в Ленинграде. И, тем не менее, писателю повезло. Он и сам воспринял новость о высылке в Курск вместо тюрьмы с радостью, и относился к ней не иначе, как к творческой командировке.
В ссылке главной проблемой был недостаток денег и проблемы с жильем. Все это с большим трудом переживал Даниил Хармс. Биография, кратко известная по тогдашним письмам, говорит, что единственной отрадой для осужденного были эти самые письма друзей и родственников. Главными корреспондентами Хармса оставались сестра, отец, тетка, Борис Житков и Тамара Мейер. В Курске у писателя возникли первые проблемы со здоровьем. Они были вызваны плохим питанием и отсутствием хороших врачей. Но даже в провинциальных амбулаториях литератору ставились неутешительные диагнозы - плеврит и нервное расстройство.
Перемены в стиле
Осенью 1932 года писатель вернулся в Ленинград. После первого суда жизнь Хармса сильно изменилась. Его группа ОБЭРИУ оказалась под фактическим запретом - ее активная публичная деятельность прекратилась. Снизились тиражи детских книг Ювачева. Он стал бедствовать - чувствовался явный недостаток денег. В связи с этим изменился весь творческий стиль автора.
До дела против «антисоветской группы» писатель Даниил Хармс, биография которого в этом смысле повторяла судьбы многих других коллег, уделял много внимания утопическим проектам и темам. После 1932 года он постепенно отказывается от прежней концепции. Кроме того, писатель все больше уделяет внимания прозе и все меньше - поэзии.
Проблемы с изданием книг
Невозможность издавать свои взрослые произведения - вот от чего сильнее всего страдал Даниил Хармс. Биография, стихи и рассказы автора в современном понимании являются важной частью русской культуры XX века. Однако при жизни Хармс вовсе не имел такого почетного статуса. Отчаяние привело его к тому, что он стал строить фантастические планы издания самиздатовского журнала «Тапир». Этот замысел так и не осуществился.
В 1933 году Хармс переболел паратифом. Даже после выздоровления он находился в творческом кризисе. Например, за первую половину 1933 года писателем были закончены лишь дюжина стихотворений и две миниатюры, позже вошедшие в цикл «Случаи». Но именно эти наброски, в том числе «Математик и Андрей Семенович» стали новой отправной точкой, от которой позже отталкивался Хармс Даниил Иванович. Биография литератора была похожа на аттракцион - после длительного периода застоя он, наконец, стал плодотворно работать с новой формой.
Жизнь в Ленинграде
Пребывая в Ленинграде, Хармс иногда проводил целые недели у своей тети в Царском Селе. Таким было лето 1933 года, когда он увлекся шахматными задачами и с головой погрузился в индийскую тематику. Интересно, что писатель еще в 20-е занимался хатха-йогой.
1933 - 1934 гг. были периодом многочисленных встреч чинарей на Гатчинской улице в доме Леонида Липавского. Этот философ и писатель долгое время оставался лучшим другом Хармса. Тогда же к их кружку присоединился специалист по немецкому языку Дмитрий Михайлов. Его увлечения были близки Хармсу, так как тот сам горячо любил все, что связано с Германией.
Новые события
В это время писатель зарабатывал в основном своими выступлениями в ленинградских школах. Также он выезжал в пионерские лагеря. Он умел ладить с детьми, которые каждый раз оставались в восторге от визитов известного детского писателя. Этот период относительного финансового благополучия прервался в 1935 году. Тогда же умер Малевич, с которым Хармс пребывал в давних теплых творческих и человеческих отношениях. Литератор выступил со своим стихотворением на гражданской панихиде по художнику.
Летом 1935 Хармс Даниил Иванович, биография которого по-прежнему была крепко связана с детскими журналами, написал пьесу «Цирк Шардам». Ее премьера состоялась в октябре в театре марионеток Шапориной. В дальнейшем финансовые проблемы донимали Хармса все чаще. Он неоднократно обращался в Литературный фонд за ссудами.
Расцвет творчества
В 1930-е годы Хармс написал свои главные произведения. Это были «Случаи» (цикл рассказов), «Старуха» (повесть) и множество рассказов в рамках малой прозы. Издать их автору так и не удалось. При жизни Хармс был, в первую очередь, известен именно как писатель в жанре детской литературы. Его «подпольное» творчество стало известно много позже.
Считается, что в 1936 году появился новый тип хармсовской прозы. Яркими примерами подобных произведений были «Судьба жены профессора», «Кассирша», «Отец и дочь». Эти рассказы в основном были посвящены тематике смерти. Показательно также то, что в тот год Хармс написал лишь два стихотворения «Сон двух черномазых дам» и «Вариации».
В конце 1936 года советская печать начала готовиться к столетию со дня смерти Пушкина. «Нашему все» Хармс посвятил два произведения. Первое - рассказ «Пушкин - для детей», второе - анонимный очерк о Пушкине, опубликованный в «Чиже».
Второй арест и смерть
В 1937 году детское издательство Хармса было разгромлено. Многих его друзей и товарищей репрессировали (Николая Заболоцкого, Николая Олейникова, Тамару Габбе и т. д.). Сам Хармс был уже во второй раз арестован в августе 1941 года - на третий месяц войны с Германией. Его обвинили в распространении пораженческих настроений.
В разгар голода во время блокады города писателя отправили в психиатрическую больницу, расположенную в знаменитых «Крестах». Там он и умер 2 февраля 1942 года. Хармс был реабилитирован лишь спустя 18 лет.
Архив писателя был спасен литератором Яковом Друскиным. Рукописи автора в чемодане вынесли из дома автора, сильно пострадавшего от бомбежки. Публикации этих «взрослых» произведений начались в 1960-е гг. Однако и во время оттепели их тиражи оставались невысокими. Гораздо большей популярностью наследие Хармса пользовалась в самиздате. В 1974 году его избранные сочинения вышли в США. Наиболее полное четырехтомное издание появилось в Бремене в 1980-е гг. В СССР купирование произведений Хармса прекратилось лишь в перестройку. Именно тогда отечественные читатели впервые смогли в полной мере познакомиться с творчеством поэта и прозаика.
К середине 1990-х годов Хармс прочно занимает место одного из главных представителей русской художественной словесности 1920–1930-х годов, по сути дела противостоящей советской литературе.
Родился 17 (30) декабря 1905 в С.-Петербурге. Отец его, в бытность морским офицером привлеченный к суду в 1883 за соучастие в народовольческом терроре, провел четыре года в одиночной камере и более десяти лет на каторге, где, по-видимому, пережил религиозное обращение: наряду с мемуарными книгами Восемь лет на Сахалине (1901) и Шлиссельбургская крепость (1907) он опубликовал мистические трактаты Между миром и монастырем (1903), Тайны Царства Небесного (1910) и др. Мать Хармса, дворянка, заведовала в 1900-е годы приютом для бывших каторжанок в Петербурге. Хармс учился в санкт-петербургской привилегированной немецкой школе (Петершуле), где приобрел основательное знание немецкого и английского языков. В 1924 поступил в Ленинградский электротехникум, откуда через год был исключен за «слабую посещаемость» и «неактивность в общественных работах». С тех пор целиком отдался писательскому труду и жил исключительно литературным заработком. Сопутствующее писательству разностороннее самообразование, с особым уклоном в философию и психологию, как о том свидетельствует его дневник, протекало чрезвычайно интенсивно.
Изначально он чувствовал в себе «силу стихотворства» и своим поприщем избрал поэзию, понятие о которой определилось у него под влиянием поэта А.В.Туфанова (1877–1941), почитателя и продолжателя В.В.Хлебникова, автора книги К зауми (1924) и основателя (в марте 1925) Ордена Заумников, в ядро которого входил и Хармс, взявший себе титул «Взирь зауми».Через Туфанова сблизился с А.Введенским, учеником более ортодоксального поэта-«хлебниковца» и обожателя А.Крученыха И.Г.Терентьева (1892–1937), создателя ряда агитпьес, в том числе «актуализующей» сценической обработки Ревизора, спародированной в Двенадцати стульях И.Ильфа и Е.Петрова. С Введенским Хармса связала прочная дружба, тот, порой без особых оснований, принимал на себя роль наставника Хармса. Однако направленность их творчества, родственного в плане словеснических поисков, с начала до конца принципиально различна: у Введенского возникает и сохраняется дидактическая установка, у Хармса преобладает игровая. Об этом свидетельствуют первые же известные его стихотворные тексты: Кика с Кокой, Ваньки Встаньки, Землю говорят изобрели конюхи и поэма Михаилы.
Введенский обеспечил Хармсу новый круг постоянного общения, познакомив его со своими друзьями Л.Липавским и Я.Друскиным, выпускниками философского отделения факультета общественных наук, отказавшимися отречься от своего учителя, высланного из СССР в 1922 видного русского философа Н.О.Лосского, и пытавшимися развивать его идеи самоценности личности и интуитивного знания. Их взгляды безусловно повлияли на мировоззрение Хармса, 15 с лишним лет они были первыми слушателями и ценителями Хармса, во время блокады Друскин чудом спас его сочинения.
Еще в 1922 Введенский, Липавский и Друскин основали тройственный союз и стали называть себя «чинарями»; в 1925 к ним присоединился Хармс, который из «взиря зауми» стал «чинарем-взиральником» и быстро приобрел скандальную известность в кругах литераторов-авангардистов под своим новоизобретенным псевдонимом, которым стало множественное число английского слова «harm» – «напасти». Впоследствии свои произведения для детей он подписывал и иначе (Чармс, Шардам и т.д.), но собственной фамилией никогда не пользовался. Псевдоним был закреплен и во вступительной анкете Всероссийского Союза поэтов, куда Хармса приняли в марте 1926 на основании представленных стихотворных сочинений, два из которых (Случай на железной дороге и Стих Петра Яшкина – коммуниста) удалось напечатать в малотиражных сборниках Союза. Кроме них, до конца 1980-х годов в СССР было опубликовано лишь одно «взрослое» произведение Хармса – стихотворение Выходит Мария, отвесив поклон (сб. День поэзии, 1965).
В качестве члена литобъединения Хармс получил возможность выступать с чтением своих стихов, но воспользовался ею только один раз, в октябре 1926 – другие попытки были тщетными. Игровое начало его стихов стимулировало их драматизацию и сценическое представление: в 1926 он вместе с Введенским подготовил синтетический спектакль авангардистского театра «Радикс» Моя мама вся в часах, но дальше репетиций дело не пошло. Хармс познакомился с К.Малевичем, и глава супрематизма подарил ему свою книгу Бог не скинут с надписью «Идите и останавливайте прогресс». Свое стихотворение На смерть Казимира Малевича Хармс прочел на панихиде по художнику в 1936. Тяготение Хармса к драматической форме выразилось в диалогизации многих стихотворений (Искушение, Лапа, Месть и т.д.), а также в создании Комедии Города Петербурга и первого преимущественно прозаического сочинения – пьесы Елизавета Бам, представленной 24 января 1928 на единственном вечере «Объединения Реального Искусства» (ОБЭРИУ), куда, кроме Хармса и Введенского, входили Н.Заболоцкий, К.Вагинов и И.Бахтерев и к которому примыкал Н.Олейников – с ним у Хармса образовалась особая близость. Объединение было неустойчивым, просуществовало менее трех лет (1927–1930), и деятельное участие в нем Хармса было скорее внешним, никак не затронувшим его творческих принципов. Характеристика, данная ему Заболоцким, составителем манифеста ОБЭРИУ, отличается неопределенностью: «поэт и драматург, внимание которого сосредоточено не на статической фигуре, но на столкновении ряда предметов, на их взаимоотношениях».
В конце 1927 Олейников и Б.Житков организуют «Ассоциацию писателей детской литературы» и приглашают в нее Хармса; с 1928 по 1941 он постоянно сотрудничает в детских журналах «Еж», «Чиж», «Сверчок» и «Октябрята», за это время у него выходит около 20 детских книг. Эти сочинения являются естественным ответвлением творчества Хармса и дают своеобразный выход его игровой стихии, но, как о том свидетельствуют его дневники и письма, писались они исключительно для заработка (с середины 1930-х годов более чем скудного) и особого значения автор им не придавал. Печатались они стараниями С.Я.Маршака, отношение к ним руководящей критики, начиная со статьи в «Правде» (1929) Против халтуры в детской литературе, было однозначным. Вероятно, поэтому приходилось постоянно варьировать и изменять псевдоним.
Ненапечатанные его произведения газета «Смена» расценила в апреле 1930 как «поэзию классового врага», статья стала предвестием ареста Хармса в конце 1931, квалификации его литературных занятий как «подрывной работы» и «контрреволюционной деятельности» и ссылки в Курск. В 1932 ему удалось вернуться в Ленинград. Характер его творчества меняется: поэзия отходит на задний план и стихов пишется все меньше (последние законченные стихотворения относятся к началу 1938), прозаические же сочинения (за исключением повести Старуха, творения малого жанра) множатся и циклизуются (Случаи, Сцены и т.д.). На месте лирического героя – затейника, заводилы, визионера и чудодея – появляется нарочито наивный рассказчик-наблюдатель, беспристрастный до цинизма. Фантастика и бытовой гротеск выявляют жестокую и бредовую несуразицу «непривлекательной действительности» (из дневников), причем эффект ужасающей достоверности создается благодаря скрупулезной точности деталей, жестов, речевой мимики. В унисон с дневниковыми записями («пришли дни моей гибели» и т.п.) последние рассказы (Рыцари, Упадание, Помеха, Реабилитация) проникнуты ощущением полной безысходности, всевластия полоумного произвола, жестокости и пошлости.
В августе 1941 Хармс был арестован за «пораженческие высказывания».
Сочинения Хармса, даже напечатанные, пребывали в полном забвении до начала 1960-х годов, когда был издан сборник его тщательно отобранных детских стихотворений Игра (1962). После этого ему около 20 лет пытались присвоить облик веселого чудака, массовика-затейника по детской части, совершенно не согласующийся с его «взрослыми» сочинениями. С 1978 в ФРГ публикуется его собрание сочинений, подготовленное на основе спасенных рукописей М.Мейлахом и В.Эрлем. К середине 1990-х годов Хармс прочно занимает место одного из главных представителей русской художественной словесности 1920–1930-х годов, по сути дела противостоящей советской литературе.
Даниил Хармс (Даниил Иванович Ювачев) родился 30 (по старому стилю – 17) декабря 1905 г. Его отец – Иван Павлович Ювачев был человеком исключительной судьбы. За участие в народовольческом терроре он (тогда морской офицер) был в 1883 г. судим и провел четыре года в одиночной камере, а затем – более десяти лет на каторге. Мать Хармса заведовала в приютом для бывших каторжанок в Петербурге.
Хармс учился в санкт-петербургской немецкой школе (Петершуле), где приобрел основательное знание немецкого и английского языков. В 1924 г. он поступает в Ленинградский электротехникум, откуда через год был исключен за «слабую посещаемость» и «неактивность в общественных работах». Таким образом, ни высшего, ни среднего специального образования писатель получить не смог. Но он интенсивно занимался самообразованием, особенно увлекался философией и психологией. Жил исключительно литературным заработком. С 1924 года он начинает называть себя Хармсом. Это был основной из его многочисленных псевдонимов; происходивший, может быть, и от французского «charm» (шарм, обаяние), и от английского «harm» (вред, напасть); он достаточно точно отражал сущность отношения писателя к жизни и творчеству: Хармс умел травестировать самые серьезные веши и находить весьма невеселые моменты в самом, казалось бы, смешном. Такая же амбивалентность была характерна и для его личности: ориентация на игру, на веселый розыгрыш сочетались с подчас болезненной мнительностью, с уверенностью в том, что он приносит несчастье тем, кого любит.
В 1925 г. Хармс знакомится с юной Эстер Русаковой и вскоре женится на ней. Роман и брак были сложными и мучительными для обеих сторон – вплоть до развода в 1932 г. Однако всю свою жизнь он будет помнить об Эстер и сравнивать с ней всех женщин, с которыми его сведет судьба.
В 1925 г. Хармс вошел в небольшую группу ленинградских поэтов, которую возглавлял Александр Туфанов, они называли себя «заумниками». Здесь происходит знакомство и возникает дружба с Александром Введенским. В 1926 г. они вместе с молодыми философами Леонидом Липавским и Яковом Друскиным образуют объединение «чинари». Примерно в это же время Хармс и Введенский были приняты в ленинградское отделение Всероссийского Союза поэтов. В сборниках Союза они печатают по два своих стихотворения, оставшиеся единственными «взрослыми» произведениями, которые им суждено будет увидеть напечатанными. Главная форма деятельности «чинарей» – выступления с чтением своих стихов в клубах, ВУЗах, литературных кружках; заканчивались они обычно скандалами.
Хармс участвует в различных левых объединениях, инициирует их создание. В 1927 г. возникает Объединение реального искусства (ОБЭРИУ), куда, кроме Хармса и Введенского, входили Николай Заболоцкий, Константин Вагинов, Игорь Бахтерев, к ним примыкал также Николай Олейников, ставший близким другом Хармса.
Единственный вечер ОБЭРИУ 24 января 1928 г. стал некоторым бенефисом Хармса: в первом отделении он читал стихи, а во втором была поставлена его пьеса «Елизавета Бам» (она во многом предвосхищает открытия европейского театра абсурда). Резко отрицательные отзывы в прессе определили невозможность подобных вечеров, теперь обэриуты могли лишь выступать с небольшими программами. Наконец, одно из их выступлений в общежитии ЛГУ вызвало новые обвинения в контреволюционности. В 1930 г. ОБЭРИУ прекратило свое существование, а в конце 1931 г. Хармса и Введенского арестовали. Приговор, впрочем, был сравнительно мягким – ссылка в Курск, а хлопоты друзей привели к тому, что уже осенью 1932 г. поэты смогли вернуться в Ленинград.
Еще в конце 1927 г. Олейников и Борис Житков организуют «Ассоциацию писателей детской литературы» и приглашают в нее Хармса. С 1928 по 1941 г. он постоянно сотрудничает в детских журналах «Еж», «Чиж», «Сверчок», «Октябрята», у него выходит около 20 детских книг. Стихи и проза для детей и дают своеобразный выход его игровой стихии, но писались они исключительно для заработка и особого значения автор им не придавал. Отношение же к ним официальной партийной критики было однозначно отрицательным.
После ссылки ни о каких публикациях, ни о каких выступлениях речи уже быть не могло. Более того, необходимо было скрывать свое творчество от посторонних. Поэтому общение бывших обэриутов и близких им людей проходило теперь на квартирах. Хармс, Введенский, Липавский, Друскин, Заболоцкий, Олейников, вели беседы на литературные, философские и другие темы. Деятельность этого кружка продолжалась несколько лет. Но в 1936 г. женился на харьковчанке и уехал к ней Введенский, в 1937 г. был арестован и вскоре расстрелян Олейников.
«Взрослые» произведения Хармса пишутся теперь исключительно «в стол». Поэзию сменяет проза, ведущим прозаическим жанром становится рассказ. В 30-х гг. возникает стремление к крупной форме. Первым ее образцом можно считать цикл «Случаи» – тридцать небольших рассказов и сценок, которые Хармс расположил в определенном порядке, переписал в отдельную тетрадь и посвятил своей второй жене Марине Малич (на которой он женился в 1935 г.). В 1939 г. появляется вторая большая вещь – повесть «Старуха». Известны около десятка рассказов, написанных в 1940–1941 гг.
К концу 30-х кольцо вокруг Хармса сжимается. Все меньше возможностей печататься в детских журналах. Следствием этого стал совершенно реальный голод. Трагизм произведений писателя в этот период усиливается до ощущения полной безнадежности, полной бессмысленности существования. Аналогичную эволюцию проходит также и хармсовский юмор: от легкого, слегка ироничного – к черному.
Начало войны и первые бомбардировки Ленинграда усилили у Хармса чувство приближающейся собственной гибели. В августе 1941 г. он был арестован за «пораженческие высказывания». Длительное время никто ничего не знал о его дальнейшей судьбе, лишь в феврале 1942 г. Марине Малич сообщили о смерти мужа. Мнение о его последних днях разноречивы. Некоторые считают, что Хармс, которому угрожал расстрел, симулировал психическое расстройство и был направлен в тюремную психиатрическую больницу, где и скончался в первую блокадную ленинградскую зиму. Есть также информация, что у Хармса незадолго до ареста действительно диагностировали шизофрению, поэтому он был помещен больницу для принудительного лечения. Неизвестно точно и где он умер – в Ленинграде или Новосибирске. Дата смерти – 2 февраля 1942 г.
Рукописи Хармса были сохранены его другом Иосифом Друскиным; он забрал их зимой 1942 г. из опустевшей комнаты писателя. Не расставался с этим чемоданчиком ни в эвакуации, ни по возвращению в Ленинград, около двадцати лет не прикасался к его содержимому, сохраняя надежду на чудо – возвращение хозяина. И лишь когда надежды не стало, начал разбирать бумаги покойного друга.
У Даниила Хармса есть стихи, которые многие называют пророческими:Из дома вышел человек
С веревкой и мешком
И в дальний путь, и в дальний путь
Отправился пешком.
Он шел, и все глядел вперед,
И все вперед глядел,
Не спал, не пил,
Не спал, не пил,
Не спал, не пил, не ел.
И вот однажды поутру
Вошел он в темный лес
И с той поры, и с той поры,
И с той поры исчез…
И если где-нибудь его
Придется встретить вам,
Тогда скорей, тогда скорей,
Скорей скажите нам.Через двадцать пять лет после его смерти Хармса оценил широкий читатель. Началось его второе рождение, которое продолжается и сегодня.
Загрузка...