Что такое дегуманизация
Представление о том, что человек находится в центре мироздания, его жизнь является высшей ценностью, а сам он имеет право самостоятельно определять форму и содержание собственной жизни, начало складываться на исходе Средних веков и окончательно утвердилось в эпоху Просвещения, когда ускорившиеся экономические, политические и культурные процессы стремительно формировали облик того, что впоследствии назовут Модерном. Ключевым становится понятие прогресса, указывающее на поступательное развитие общества, которое отказывается от старых предрассудков и на рациональных основаниях меняет себя, подстраиваясь под Человека с большой буквы, освобождая его от груза прошлого, совершенствуя законодательство, улучшая материальные условия его жизни.
Иллюзии великой эры прогресса начали рушиться уже в XIX веке: например, Ницше и Бодлер, столь важные для findesiècle фигуры, особых иллюзий насчет человеческой природы не питали, да и литераторы-реалисты, бичевавшие социальные пороки, далеко не всегда с оптимизмом смотрели в будущее. В культурном плане большую роль сыграли возникшие во второй половине XIX века дарвинизм, позитивизм и психоанализ - они рушили гуманистические иллюзии и представляли человека уже не венцом творения, разумным и меняющим жизнь в лучшую сторону, а подслеповатым животным, которым руководят низменные инстинкты, грубые желания и борьба за выживание. Жирную точку в этой истории поставила бойня Первой мировой с ее миллионами погибших: о каком гуманизме может идти речь, когда применяется оружие массового поражения?
Но катастрофы середины века, Холокост и ГУЛАГ, показали, что это не предел и дегуманизация может достичь невиданных масштабов, в сравнении с которыми дикость и жестокость архаических обществ покажутся детской шалостью. Рефлексия о том, как человечество могло загнать само себя в такой угол, продолжается по сей день, и вряд ли в ней когда-либо можно будет поставить жирную точку: слишком велики размеры преступлений, совершавшиеся людьми против людей. Каждому поколению придется заново пытаться их осмыслить, но уже в XX веке были созданы важнейшие произведения, которые позволяют понять феномен дегуманизации, ее истоки, сущность и мрачное наследие.
- Прием
- Контекст
Прием
«Гуттаперчевый мальчик» построен на контрасте: авторская интонация спокойная, где-то даже будничная, описания подробные, со множеством деталей, их приятно читать, но речь при этом идет о страшной трагедии.
Ключ
С одной стороны, этот текст полностью вписывается в традицию гуманистической литературы XIX века с ее вниманием к угнетенным и обездоленным; с другой - он звучит крайне современно, в нем почти нет навязчивой сентиментальности, которая в то время была едва ли не главным кодом социально-критической беллетристики (достаточно вспомнить хотя бы Достоевского и Диккенса), зато есть история, которую любому ребенку легко примерить на себя. Неудивительно, что повесть Григоровича стала классикой детской литературы (правда, ее отдельные издания выходят обычно в сильно сокращенном виде) и по сей день остается едва ли не лучшей иллюстрацией того, как человек низводится до состояния животного, вещи, инструмента.
Контекст
Григорович стоял у истоков дворянского народничества в русской литературе, самые известные его произведения были написаны в сороковые годы XIX века, речь в них идет о тяжелой жизни крестьян. В шестидесятых он вместе с другими писателями дворянского происхождения поссорился с радикалами-разночинцами (все они входили в круг журнала «Современник») и надолго замолк: пройдет почти двадцать лет, прежде чем он снова возьмется за перо и напишет несколько произведений, и в том числе «Гуттаперчевого мальчика».
Дмитрий Григорович. Гуттаперчевый мальчик (1883)
Мальчика Петю, сироту, берет на воспитание акробат Беккер - жестокий человек, который плохо говорит по-русски и обращается с ребенком как с животным. Деваться Пете некуда: родных у него нет, и ему приходится обучаться сложным и опасным трюкам, терпеть побои и унижения, жить в грязи и впроголодь. Вступиться за него почти некому, клоун Эдвардс пытается иногда увещевать акробата Беккера, но тот сам уже давно превратился в подобие автомата, единственная его задача - сделать ребенка инструментом, на глазах у которой гуттаперчевый мальчик и погибнет в конце книги. Бесчеловечность обстановки, никак не подходящей для хоть сколько-нибудь сносного детства, описывается так: «Отворив дверь, Эдвардс вошел в крошечную низкую комнату, расположенную под первой галереей для зрителей; нестерпимо было в ней от духоты и жары; к конюшенному воздуху, разогретому газом, присоединялся запах табачного дыма, помады и пива; с одной стороны красовалось зеркальце в деревянной раме, обсыпанной пудрой; подле, на стене, оклеенной обоями, лопнувшими по всем щелям, висело трико, имевшее вид содранной человеческой кожи».
Автор не дает читателям возможности познакомиться с внутренним миром главного героя - мы понимаем, что он страдает, но не знаем, каковы на самом деле его мысли и чувства. Помимо объективированного авторского описания, мы видим Петю сперва глазами клоуна, который сочувствует ему, но мало чем может помочь (да и сам, в общем, находится в весьма незавидном положении), а затем глазами детей из дворянской семьи, которым за хорошее поведение разрешили посетить цирковое представление. Гуттаперчевый мальчик, чьего выступления так ждали дети, не справляется со сложным номером, падает на пол цирка и умирает. Дети в ужасе, но взрослые, их родители, ни малейшего сочувствия не проявляют: для них, как и для Беккера, Петя всего лишь аттракцион, развлечение, и то, что он не справился со своими функциями, вызывает у графа Листомирова негодование: «Какой-то там негодяй сорвался... (граф, видимо, был взволнован, потому что никогда, по принципу, не употреблял резких, вульгарных выражений), - сорвался какой-то негодяй и упал... какое зрелище для детей!! Гм!! наши дети особенно так нервны; Верочка так впечатлительна... Она теперь целую ночь спать не будет…»
Смотрите
Эмблематический образец расчеловечивания можно найти во «Властелине колец» Толкина. Хоббит Смеагол становится обладателем Кольца Всевластья, и оно подчиняет его своей воле. Хоббита изгоняют из родного селения, он превращается в жалкое, но в то же время злобное и опасное существо, его личность раздваивается, он утрачивает навыки нормальной человеческой речи, сам к себе обращается во множественном числе и так далее. Хотя автор пишет о воображаемых архаических временах и традиционном обществе, мы понимаем, что в данном случае речь идет об опасностях, грозящих человеку XX века, - о неограниченной власти и технике, важнейших орудиях дегуманизации.
Роман Уильяма Голдинга «Повелитель мух» (1954) считается одним из важнейших текстов XX века, и это не удивительно: проблема дегуманизации, утраты человеческого, была поставлена в нем с радикальной остротой. «Повелитель мух» своего рода «Антиробинзон»: если в романе Дефо попавший на необитаемый остров герой приносит с собой цивилизацию и христианскую религию, обживает дикую местность, очеловечивает дикаря, то в книге Голдинга во время войны на такой же остров попадают эвакуируемые дети, в короткие сроки избавляющиеся от оков цивилизации и начинающие убивать друг друга. Роман полон библейской символики, он напоминает нам о том, что в каждом из нас живет Каин, который может в любой момент проснуться, но появиться такое произведение могло только после ужасов Второй мировой.
Отель «Руанда» (2004), получивший по три номинации на «Оскар» и «Золотой глобус», - фильм о геноциде в Руанде 1993 года. Главный герой, управляющий дорогим отелем, и его жена принадлежат к разным этническим группам, которые вот-вот начнут друг друга резать. Первые убийства уже произошли, но герой, подкупая влиятельных людей, пытается отвести беду от себя и своей семьи. Меж тем с каждой минутой фильма цена человеческой жизни за стенами отеля становится все меньше и меньше.
- Прием
- Контекст
Прием
Метафорика и гротескность «Мелкого беса» бросаются в глаза сразу и создают местами комический, местами пугающий эффект, но при этом не возникает ощущения, что читаешь аллегорическое произведение вроде «Истории одного города» Салтыкова-Щедрина: Сологуба завораживает само разрушение человеческого, он не ставит перед собой задачи вскрыть одни лишь социальные проблемы, из-за которых жизнь в провинции так тяжела и уныла.
Ключ
Для создания ярких образов Сологуб задействует весь символистский поэтический арсенал, не жалея красок. Громоздящиеся друг на друга преувеличения, воображаемая нечисть и колдуньи, акцентированная тоска по иному миру, своеобразная грамматика - все это делает серый провинциальный мирок похожим на страшную сказку, которая, тем не менее, не так уж далека от страшной реальности, поэтому читатель должен внимательно следить за тем, как фантасмагория перетекает в отражение действительности и наоборот.
Контекст
Конечно, такое произведение модернистской литературы не могло появиться без внимательного изучения западных и отечественных символистских идей, тенденций и тем (например, в некоторых эпизодах можно увидеть переосмысленное в контексте модернизма ницшеанство), но в первую очередь Сологуб опирался на свой личный опыт. Ему пришлось проработать в провинциальных школах около десяти лет, прежде чем удалось перебраться в Петербург, поэтому писал он о том, что, к большому своему неудовольствию, хорошо знал и понимал. Если верить автору, у всех героев романа были реальные прототипы, даже у Передонова - некий учитель Стахов, якобы даже более безумный, чем сам Ардальон Борисович.
Федор Сологуб. Мелкий бес (1902)
Роман о провинциальном учителе-садисте Ардальоне Борисовиче Передонове, одно из наиболее популярных произведений русской модернистской прозы — при жизни Сологуба вышло больше десяти изданий книги, и сегодня ее по-прежнему выпускают и читают. Пожалуй, до «Мелкого беса» в России не было заметных романов, главным героем которых мог стать настолько отталкивающий персонаж (единственное исключение - «Господа Головлевы» Салтыкова-Щедрина: Иудушка Головлев, без сомнения, прямой предшественник Передонова): каких-либо положительных человеческих качеств он лишен начисто, зато все отрицательные гротескно (и с большим талантом) преувеличены автором. Вот как описывает Передонова Сологуб: «Его чувства были тупы, и сознание его было растлевающим и умертвляющим аппаратом. Все доходящее до его сознания претворялось в мерзость и грязь. В предметах ему бросались в глаза неисправности и радовали его. […] У него не было любимых предметов, как не было любимых людей, - и потому природа могла только в одну сторону действовать на его чувства, только угнетать их. Также и встречи с людьми. Особенно с чужими и незнакомыми, которым нельзя сказать грубость. Быть счастливым для него значило ничего не делать и, замкнувшись от мира, ублажать свою утробу».
Передонов - злобный, завистливый сплетник и параноик; единственная его мечта - продвинуться по карьерной лестнице, стать инспектором. Карьеризм едва ли не единственная человеческая черта Ардальона Борисовича, а остальные качества, благодаря которым людям удается уживаться друг с другом, он либо давно утратил, либо вообще никогда их не имел. Назвать Передонова злодеем не поворачивается язык: он до болезненности трусливый, мстительный и мелочный хам, делающий гадости исподтишка (или если уверен в своей полной безнаказанности). В конце концов Передонов доходит до полного безумия: его троюродная сестра Варвара обманом выходит за него замуж, уверяя, что за это он получит место инспектора, но назначение никак не приходит, мнительность и одержимость Передонова растут, и в финале он окончательно лишается рассудка и убивает своего прихвостня Володина, которого несостоявшийся инспектор считает оборотнем, умеющим превращаться в барана.
Однако полное отсутствие тех черт, что восхвалял в человеке классический гуманизм, нельзя назвать отличительной чертой Передонова: практически все жители провинциального городка, где происходит действие, такие же мелкие бесы, как и он, пускай и не столь яркие и изобретательные.
Смотрите
Превращению людей в нелюдей посвящены еще как минимум четыре русских романа, действие которых также происходит в провинции: разумеется, это «Мертвые души», «Бесы», уже упоминавшиеся «Господа Головлевы» и похожий на «Бесов» по тематике, но совершенно самостоятельный и не менее впечатляющий антинигилистический роман Николая Лескова «На ножах». Все они написаны в ином контексте и в иной эстетике, но в них тоже изображены люди, утратившие или утрачивающие человеческие качества и облик.
«Город жизни смерти» (2009) - относительно неизвестный у нас китайский фильм, об одном из самых жутких эпизодов японо-китайской войны. 1937 год, японские войска входят в столицу Китая город Нанкин и начинается страшная резня, за небольшое количество недель гибнет несколько сотен тысяч человек. Возможность безнаказанно убивать и насиловать быстро дегуманизирует японских солдат. Китайские пленные и гражданские для них уже не люди, а куклы, с которыми можно делать все, что заблагорассудится.
- Прием
- Контекст
Прием
Камю ведет повествование от первого лица, поэтому мы смотрим на мир глазами человека, у которого атрофировано почти все человеческое: довольно необычный опыт для тех, кто обычно переживает за родственников, радуется началу нового романа и не стреляет без дела по незнакомцам.
Контекст
Камю родился и вырос в Алжире, детство его было непростым: отец погиб в Первой мировой; мать, полуглухая и неграмотная испанка, зарабатывала на жизнь неквалифицированным трудом. Сам Альбер перенес туберкулез, долго страдал от последствий болезни, из-за которой, несмотря на все свои таланты, не смог заняться последипломным образованием (диплом он написал о влиянии идей Плотина на Блаженного Августина) и в результате так и не стал профессиональным философом. В общем, биографических причин для того, чтобы без особого оптимизма оценивать состояние современного ему человечества, у французского писателя и мыслителя было более чем достаточно. Позднее о «Постороннем» Камю скажет: «Я пытался изобразить в лице моего героя единственного Христа, какого мы заслуживаем».
Альбер Камю. Посторонний (1942)
Это произведение принято считать одним из ключевых текстов литературного экзистенциализма. Француз по фамилии Мерсо (имени его мы не знаем) работает мелким клерком и живет в алжирском предместье. Это бесстрастный, живущий словно в полусне человек, отвечающий на внешние раздражители простейшими реакциями: он с полным равнодушием хоронит мать, которую три года назад сдал в богадельню, с безразличием заводит любовницу, а потом без особой причины убивает на пляже араба (из-за сильной жары у него мутнеет рассудок, и он стреляет в него, «как будто постучавшись в дверь несчастья четырьмя короткими ударами»). Свой поступок Мерсо так и объясняет - жарой, его приговаривают к смертной казни. Только в тюремной камере, на пороге смерти, на него нисходит озарение, и Мерсо вдруг начинает чувствовать всю глубину жизни - так, как понимали ее философы-экзистенциалисты.
Однако если мы внимательно посмотрим на этого персонажа, то увидим в нем образцовое изображение дегуманизации (трудно сказать, имеют ли для Мерсо значение хоть какие-то человеческие ценности!), причем созданное тогда, когда массовое уничтожение людей в лагерях еще только маячило на горизонте. Камю словно хочет сказать: смотрите, западная культура в компании с Дарвином и Фрейдом объяснила нам, что из себя представляет человек, очищенный от гуманистической и метафизической шелухи, ну и вот что у нас получилось в итоге - полюбуйтесь. Постороннему чужда даже дарвинистская борьба за выживание: бессмысленные примитивные импульсы, которые им движут, приводят его прямо к гибели.
Смотрите
Лучшему пониманию анализа дегуманизации в «Постороннем» помогут скорее не философские эссе Камю вроде «Мифа о Сизифе» и «Бунтующего человека» (хотя их тоже, разумеется, стоит почитать), а первоисточники: например, «Введение в психоанализ» Зигмунда Фрейда (максимально простое введение в его теорию - лекции, прочитанные для широкой публики) и «Происхождение видов» Чарльза Дарвина (эта работа гораздо объемнее и сложнее, но о ней написано очень много - найти краткое изложение не составит большого труда).
«Тропы славы» (1957)
Фильм, прославивший Стэнли Кубрика. Первая мировая война; подразделение французской армии отправляется в атаку на немецкие позиции. Наступление было отвратительно спланировано, все знали, что оно закончится поражением, но все равно надо на кого-то свалить вину. В качестве стрелочников выбирают трех солдат, их долго и мучительно судят, а потом расстреливают. Человек уже не каждый отдельный человек, а лишь часть огромной массы в одинаковых шинелях.
- Прием
- Контекст
Прием
«Колымские рассказы» написаны своеобразным «нулевым» стилем, без ярких тропов и поэтических красот. Авторская интонация подчеркнуто спокойная, объективная. Истерике не место в лагерной литературе, утверждал Шаламов, и его твердый негромкий голос на протяжении всего сборника ни разу не сорвется на крик, о каких бы ужасах ни шла речь.
Ключ
Шаламов ставил перед собой почти невыполнимую задачу: облечь в литературную форму опыт, который не поддается никакому описанию и анализу. Фундаментом его творчества является решение этой нерешаемой задачи, требующей от писателя полной самоотдачи и предельной честности - в первую очередь, перед самим собой.
Контекст
Шаламов провел в лагерях в общей сумме 22 года, ни до заключения, ни после он не занимал антисоветскую позицию, но, в отличие от Солженицына, напечатавшего «Один день Ивана Денисовича», опубликовать «Колымские рассказы» в СССР при жизни так и не смог. Даже после смерти Сталина безвинно осужденный писатель, долгие годы проживший в бесчеловечных условиях, так и не смог добиться человеческого отношения к себе.
Варлам Шаламов. Колымские рассказы (1954–1962)
Как известно, «Колымские рассказы» были написаны Шаламовым на биографическом материале. Предельный опыт сохранения человеческого в условиях расчеловечивания у него облечен в художественную форму, поэтому «Колымские рассказы» нужно читать сразу в двух оптиках: как максимально достоверный исторический документ и как выдающееся литературное произведение. Обе эти стороны, при полном отсутствии у автора сентиментальности и мстительности, дополняют и усложняют друг друга. Рассказы Шаламова остаются произведением, препарирующим дегуманизацию с непревзойденной точностью, строгостью и художественной силой.
В небольшой заметке «Что я видел и понял в лагере» Шаламов писал: «[Я видел] чрезвычайную хрупкость человеческой культуры, цивилизации. Человек становился зверем через три недели - при тяжелой работе, холоде, голоде и побоях». «Колымские рассказы» - настоящая энциклопедия бесчеловечности: не существует такой низости и подлости, на которую не пошел бы тот, кого сломал лагерь.
«Человек ли это?» (1946) - знаменитая книга итальянского и еврейского писателя Примо Леви, который за участие в итальянском антифашистском движении был арестован и провел около года в Освенциме (он был освобожден советскими войсками; из 650 итальянских евреев в Освенциме остались в живых только двадцать человек). Основная тема его первого произведения - превращение человеческого в бесчеловечное; это важнейшая книга для понимания того, как работает дегуманизация: из-за бесчеловечности палачей в лагерях смерти бесчеловечными становились сами их жертвы.
- Контекст
Контекст
Эксперимент Зимбардо был заказан Военно-морским флотом США, начальство которого пыталось выяснить причины конфликтов в своих исправительных учреждениях. Результаты исследования были сообщены Министерству юстиции США, занимавшемуся кровавыми бунтами в некоторых американских тюрьмах, а в 2004 году, когда разразился скандал с тюрьмой Абу-Грейв - иракской военной тюрьмой, где пытали заключенных, - Зимбардо оказался в команде юристов, защищавших одного из надзирателей этого учреждения (он был осужден на восемь лет), и потом использовал опыт участия в этом процессе для написания книги «Эффект Люцифера».
Филипп Зимбардо. Эффект Люцифера. Почему хорошие люди превращаются в злодеев (2007)
В 1971 году американский психолог Филипп Зимбардо провел в Стэнфордском университете эксперимент, по материалам которого затем была написана книга «Эффект Люцифера». Суть эксперимента состояла в том, что добровольцы играли роли охранников и заключенных в «тюрьме», расположенной в подвале психологического факультета. Зимбардо, сам исполнявший роль управляющего тюрьмы, пытался выяснить, как человек реагирует на ограничение свободы и условия тюремной жизни, - и пришел к неутешительным выводам. Добровольцы быстро вжились в свои роли: исполнявшие роль заключенных стали безвольными и покорными, а исполнявшие роли охранников - садистами (хотя эксперимент длился всего шесть дней!). В кратчайший период между заключенными и охранниками начались конфликты, которые последние принялись жестоко подавлять, причем действия и тех и других мало чем отличались от происходящего в настоящих тюрьмах. Вскоре заключенных уже заставляли мыть голыми руками уборные, лишали пищи и так далее - одним словом, условностей эксперимента оказалось достаточно, чтобы часть разделенных по жребию, то есть, по сути, взаимозаменимых добровольцев (а все они были психически устойчивыми, белыми и принадлежали к среднему классу) лишилась человеческого достоинства и стала объектом крайне жестокого обращения, при том что охранникам было настрого воспрещено какое-либо физическое насилие. Все это говорило о том, что ситуация влияет на поведение людей куда сильнее, чем их личные качества, и два совершенно обычных человека без особых внешних причин могут в одночасье превратиться в палача и жертву.
Как осмысляют дегуманизацию
Исследования вроде тех, что провел Зимбардо, многое могут рассказать нам о хрупкости человеческого, о ненадежности гуманистических ценностей и идеалов, которые сами по себе оказываются бездейственными, - достаточно лишь с молчаливого согласия общества оказаться не в том месте и не в то время. Однако широких обобщений подобные опыты не дают, для них требуется иной уровень рефлексии, и, разумеется, западная философия прошлых двух веков не могла обойти эту проблему стороной.
Фридрих Ницше первым пришел к выводу, что гуманизм потерпел полный крах, и теперь грядет переоценка всех ценностей. Его взгляд пессимистичен, и в то же время обнадеживает: человечество зашло в тупик, но на смену человеку грядет сверхчеловек: «Что такое обезьяна в отношении человека? Посмешище или мучительный позор. И тем же самым должен быть человек для сверхчеловека: посмешищем или мучительным позором» («Так говорил Заратустра»). XX век показал, что опасения насчет прочности старых ценностей были вполне оправданны, а вот со сверхчеловеком ничего путного не вышло: попытка обновить человеческую природу вместо усовершенствованного гуманизма дала прямо противоположный результат. В начале прошлого века одни надеялись на обновление и очищение человечества, другие считали, что на смену старым гуманистическим ценностям необязательно нужно искать новые - достаточно избавить старые от лишнего и реактуализировать их, поэтому на исходе позитивистско-дарвинистской эпохи внезапно возник обостренный интерес к религии, которую многие считали средством латания дыр в гуманизме, - хотя в XVIII веке именно в религиозных предрассудках философы-просветители видели корень всех зол, подлежащий полному уничтожению.
Интересную попытку реабилитировать религиозный гуманизм предпринял во второй половине прошлого века антрополог Рене Жирар. Согласно его концепции, дегуманизирующее насилие, то и дело волнами захлестывающее разные общества, удается остановить с помощью жертвы - Жирар называет ее козлом отпущения. Жертва лишается человеческих черт, исключается из человеческого коллектива и уничтожается, благодаря чему социальное напряжение падает до нуля и снова начинает расти, пока не дойдет до крайней точки - и тогда все повторится заново. Из этого порочного круга есть выход: это добровольная жертва Христа, который принимает крестную муку, чтобы насилие было прекращено, чтобы больше не было козлов отпущения - надо только правильно усвоить его уроки и учение. Об исключении и отверженности много размышляет итальянский философ Джорджо Агамбен: в программной работе «HomoSacer. Суверенная власть и голая жизнь» он утверждает, что под маской парламентской демократии всегда скрывается возможность ввести чрезвычайное положение, приостановить действие права и подвергнуть человека исключению, свести его до состояния «голой жизни» - и поэтому основой современной политики является не город, а концлагерь.
Катастрофа середины XX века вынудила многих европейских интеллектуалов взглянуть на проблему дегуманизации по-новому. Конечно, главной их мыслью было то, что подобное никогда больше не должно повториться, но скрупулезный анализ причин и следствий привел к весьма нетривиальному выводу: в основе дегуманизации лежит сам западный гуманизм, иерархическая система ценностей, накопившая за века столько противоречий, что в конце концов она обернулась собственной противоположностью. Единственный логичный вывод из этого анализа гласил: следует полностью разрушить традиционную метафизику и иерархическое мышление, которое подчиняет человека мертвенным абстракциям и ради неких идеалов позволяет одной части общества превращать другую в нелюдей. Одним словом, это была попытка выбить клин клином, противопоставить реальной дегуманизации дегуманизацию интеллектуальную, смещающую фокус с человека (который из центра мироздания превратился в сконструированный объект, легко уязвимый и поддающийся манипуляциям) на знаковые системы и практики, полностью определяющие существование человека, его идентичность, его ценности и общественные отношения. Насколько продуктивным был этот проект (наибольший вклад в него внесли Мишель Фуко, Жак Деррида, Жиль Делез и другие французские мыслители), сказать сложно: возможно, именно благодаря ему человечество до сих пор удерживает хрупкий баланс и не падает в пропасть полного расчеловечивания.
Другие книги о дегуманизации
Дневник Анны ФранкДневник скончавшейся в концлагере еврейской девочки, который она вела в оккупированных нацистами Нидерландах, - одно из самых страшных и достоверных свидетельств дегуманизации XX века.
Жан Амери. По ту сторону преступления и наказанияЖан Амери - австрийский писатель, участник Сопротивления. За антинацистскую пропаганду он был арестован гестапо, подвергся пыткам, почти два года провел в концлагерях. После войны был освобожден, сменил имя, переделав его на французский манер (настоящее имя писателя - Ханс Майер), и на долгое время отказался ступать на немецкую землю, писать по-немецки и рассказывать о лагерном опыте. В 1966-м вышла его работа «По ту сторону преступления и наказания» - одна из важнейших книг о Холокосте: Амери пытается наметить в ней пути для создания нового гуманизма, отталкиваясь от фигуры еврея-заключенного, который обречен на уничтожение.
Виктор Франкл. Человек в поисках смыслаЗнаменитый австрийский психолог и психотерапевт, создатель логотерапии Виктор Франкл тоже был узником концлагеря. В лагере он оказывал психологическую помощь заключенным, предотвращал самоубийства. Основополагающий труд Франкла называется «Человек в поисках смысла»: в нем он рассказывает о своем опыте выживания в лагере и объясняет, как находить смысл в жизни, даже если оказался в таких чудовищных и бесчеловечных условиях.
О том, что классическая литература - оплот гуманизма, нам рассказывают уже в школе. Однако в различных художественных произведениях мы сталкиваемся не только с высокими гуманистическими идеалами, но и с их прямой противоположностью - бесчеловечностью. «Горький» рассказывает о том, что такое дегуманизация, на примере книг Григоровича, Сологуба, Шаламова и других.
Концепция культуры X. Ортеги-и-Гассета определила решение им и других проблем, в том числе и его теорию культуры. Но также учение X. Ортеги-и-Гассета о культуре одновременно было во многом обусловлено и конкретной социально - исторической ситуацией европейского буржуазного общества первой половины XX века. «Разделение труда, в условиях буржуазного общества ведущее к увеличивающемуся разрыву между физическим и умственным трудом, между материальным и духовным производством, и тесно связанный с этим процесс отчуждения, в результате которого индивид превращается в односторонне развитый придаток промышленного производства, приводили к тому, что в процессе производства индивид постепенно переставал вступать в качестве субъекта культурно-исторического действия. Отражая этот процесс и пытаясь осознать его, буржуазные мыслители, начиная с просветителей, противопоставляли труд людей и их деятельность в области культуры»
Концепция культуры X. Ортеги-и-Гассета имела несколько аспектов, соответствующих этапам развития его философии, но во всех случаях философ выступал против нарождающейся буржуазной массовой культуры как псевдокультуры с заложенными в ней стандартами мышлении, тем самым уводящей человека от самостоятельного - в данном случае через приобщение к культуре - освоения мира, от задач самостоятельного осмысления своего бытия. В трудах X. Ортеги-и-Гассета термин «массовая культура» не употребляется, но объектом его критики становятся черты буржуазной культуры как «массовой культуры».
Концепция культуры X. Ортеги-и-Гассета, изложенная в работе «Тема нашего времени», отличается определенной биологизацией. Но, связывая культуру с биологической жизнедеятельностью человека, Ортега таким образом выступал против анонимности понимания культуры, пытался представить подлинную культуру как часть собственного индивидуального бытия человека, как то, что существует не вне его, а только во взаимодействии с ним.
Другой аспект учения X. Ортеги-и-Гассета о культуре связан с попыткой раскрыть ее как систему идей о мире и о человеке, руководящую каждодневным существованием человека в мире. X. Ортега-и-Гассет рассматривал культуру как средство, инструмент, помогающий человеку в его жизни. Человек часто сравнивается X. Ортегой-и-Гассетом с терпящим кораблекрушение: для того, чтобы спастись, он должен за что-либо ухватиться: как за средство спасения он хватается за культуру, ее принципы, ценности, идеи. С точки зрения X. Ортеги-и-Гассета, культура - это система ясных и твердых идей, совокупность убеждений.
Исследование X. Ортегой-и-Гассетом культуры как системы непросто идей, но идей-убеждений тесно связано с его критикой буржуазной культуры, превращавшейся в массовую культуру.
Подчеркивая связь культуры с жизнедеятельностью индивида, X. Ортега-и-Гассет стремился растревожить успокоившее себя буржуазное сознание, заставив его современных представителей вновь вернуться к осознанию драматизма жизни и необходимости для человека считаться с этим драматизмом.
В связи с анализом культуры X. Ортега-и-Гассет «ставил вопрос о том, что представляет собой сложный мир идей человека» . Отмечая, что идеи человека имеют различную природу, он прежде всего остановился на различии между идеями науки и идеями культуры.
«Идеи науки человек знает, обязан с ними считаться, без них он не может жить на уровне своего времени. Например, физика и ее способ мышления являются для X. Ортеги-и-Гассета одним из внутренних двигателей души современного европейского человека. Идеями культуры человек живет. Культура - это сфера действенных убеждений о том, что есть мир и что есть ближние, о том, какова иерархия предметов и действий»
Поэтому идеи-убеждения, составляющие культуру, в отличие от идей-знаний науки X. Ортега-и-Гассет обозначал как живые идеи. Культура - это система живых идей, которыми обладает каждое время.
Эти идеи-убеждения, относящиеся к сфере культуры, X. Ортега-и-Гассет называл верованиями, подчеркивая, что их нельзя смешивать.
В рассуждениях по поводу культуры выразилось осознание испанским мыслителем кризиса мировоззрения человека буржуазного мира. Система идей, питавшая сознание этого человека и служившая духовной основой его существования в мире, показала свою несостоятельность. Человек буржуазного мира располагал определенным идейным арсеналом, определенной совокупностью идей. Но к XX веку стало ясно, что эти идеи не представляют собой мировоззренческих истин. В мировоззренческой системе человека буржуазного общества образовались многочисленные пустоты, которые и стали заполняться искусственно создаваемыми теоретическими конструкциями, с помощью которых пытались объяснить и оправдать этот мир. Чем больше возникало пустот, тем больше создавалось псевдоидей о мире.
Совокупность псевдоидей о мире и создавала ту потерявшую связь с живой реальностью человеческой жизни культуру, которая, превратившись в массовую культуру, приняла на себя функции фабрики грез.
Создание все большего количества идей, возникающих на месте верований человека, вело к перепроизводству идей. Учение X. Ортеги-и-Гассета о культуре фиксировало наличие массы идей, существующих вне связи с реальными верованиями современного человека. Он констатировал, что его эпоха - первая половина XX века - испытывает великое беспокойство, возникшее в конечном счете из того, что после длительного периода обильного создания интеллектуальной продукции и максимального внимания к ней человек не знает, что делать с идеями. Современный европеец начинает чувствовать, что их роль в жизни отлична от той, которую им придавали раньше, но он еще не знает их истинного места в его жизни.
X. Ортега-и-Гассет в учении о культуре ставил в идеалистической форме вопрос о мировоззренческой основе жизни человека, пытаясь определить, в каких слоях сознания человека она коренится. Указывая на появление большого числа идей, не укорененных в сознании человека, не воспринимаемых им в качестве составляющих его жизненную реальность, X. Ортега-и-Гассет фиксировал кризис буржуазного мировоззрения, буржуазной идеологии. Но для него отсюда следовал вывод о необходимости обращения не к системе идей, научно исследующих проблемы существования человека в современном мире, а к идеям, неотрывным от жизни человека. Выделение им особых идей - идей-верований указывает, что сам X. Ортега-и-Гассет предполагал искать основы мировоззрения в слоях человеческого сознания, близких обыденному сознанию, другими словами, в той совокупности идей, которой человек обладает до начала научного осознания им мира и которая по природе своей очень близка «жизненному разуму». X. Ортега-и-Гассет отделял культуру от науки, указывая на различную природу их истин. Истины науки, по его словам, анонимны, они существуют объективно, самостоятельно по отношению к человеку. Истины культуры имеют смысл, лишь став частью его жизнедеятельности.
Поскольку X. Ортега-и-Гассет определяет подлинную культуру как «живую» культуру, т. е. неотрывную от жизнедеятельности индивидов, приобщение человека к культурным ценностям предполагает, во-первых, принятие индивидом определенных культурных ценностей, его личностное приобщение к ним и, во-вторых, обращение индивида к определенным культурным ценностям в с илу его спонтанной, внутренней личной потребности. Другими словами, к идеям и истинам науки человек может относиться как к существующим независимо от него. Ценности культуры существуют для человека лишь в том случае, если он лично затронут ими, если он воссоздал их для себя, включил в свой мир, сделал своим личным достоянием.
Культура, таким образом, выступает в учении X. Ортеги-и-Гассета «как сфера, выполняющая особые функции в жизни человека. Научные идеи, давая человеку знания о внешнем мире, ориентируют его в этом мире в соответствии с теми законами, которые действуют в нем. Идеи культуры призваны помочь человеку в его внутренней ориентации».
Основная проблема - существование человека в современном мире, в данном случае в мире современной культуры. Он ставит перед индивидом очень важную в условиях массового общества задачу: осмыслить характер современной буржуазной культуры, преодолеть ее влияние, освободиться от содержащихся в ней стандартов мышлении я и возродить в себе способность к подлинному приобщению к культуре, к подлинной культурной деятельности. Однако при этом борьба за подлинность в сфере культурной деятельности, борьба против давящих на его сознание стандартов выступает как личная задача индивида, в решении которой он может и должен рассчитывать только на себя.
УДК 1:37.01
Левицкая Ирина Александровна
Ивановский государственный химико-технологический университет
ПРОБЛЕМА ДЕГУМАНИЗАЦИИ ОБРАЗОВАНИЯ В СОВРЕМЕННОЙ КУЛЬТУРЕ
В статье рассматривается древнегреческий идеал пайдейи и дается обоснование его актуальности в современной философской и педагогической мысли.
Ключевые слова: идеал пайдейи, гуманизация, образование, компетентностный подход.
В сложные, критические периоды жизни общества возрастает потребность в теоретическом анализе изменений духовной культуры, важнейшей составляющей которой является система образования.
В современном обществе и образовании в значительной мере проявляются черты их дегуманизации. Наблюдаются утрата духовных и нравственных ценностей, отказ от мировоззрения, основанного на справедливости, отсутствие внимания и уважения к человеку, обесценивание жизни человека. В образовании на первый план вышли требования к уровню профессионально-технических знаний при забвении его гуманистических основ. Игнорирование вопросов личностного развития, формирования гражданственности человека отрицательно сказывается и на уровне профессиональных качеств молодых специалистов.
Из современной школы постепенно уходит воспитательная функция, приоритет отдается обучению в самом традиционном его виде как передаче готовых знаний, что противоречит поставленной в период перестройки цели образования. «Образованный человек - это не столько человек знающий, сколько подготовленный к жизни, ориентирующийся в сложных проблемах современной культуры, способный осмыслить свое место в мире», - так комментировали суть проходящих образовательных реформ в 1992 году . По мнению А.Я. Кузнецовой , сегодня в образовании наблюдаются такие негативные явления, как дезинтеграция знания, осколочность предметного образования, нарушение целостности и устойчивости развития человека. Существующая система образования все более превращает знание в товар на рынке идей, в инструмент манипулирования людьми.
Компетентностный подход, который развивается сегодня, снимает часть указанных выше проблем, а именно:
1) дает ответы на запросы производственной сферы (Т.М. Ковалева) ;
2) проявляется как обновление содержания образования в ответ на изменяющуюся социальноэкономическую реальность (И.Д. Фрумин) ;
3) и как обобщенное условие способности человека эффективно действовать за пределами учебных сюжетов и учебных ситуаций (В.А. Болотов) ;
4) характеризуется возможностью переноса способности в условия, отличные от тех, в которых эта
компетентность изначально возникла (В.В. Ба-шев) ;
5) компетентность определяется как атрибут подготовки к будущей профессиональной деятельности (П.Г. Щедровицкий) ;
6) компетентность человека имеет вектор акме-ологического развития (Н.В. Кузьмина) ;
7) компетентность основывается на знаниях, как интеллектуально и личностно обусловленная социально-профессиональная жизнедеятельность. Основанный на компетентности подход характеризуется усилением как собственно прагматической, так и гуманистической направленности образовательного процесса и не противоречит формированию общей культуры личности в системе образования (И.А. Зимняя) .
Тем не менее центральная проблема гуманизации образования, ценностного наполнения когнитивного образовательного резервуара остается нерешенной. Все это иллюстрирует меру кризиса, охватившего образование, и доказывает необходимость пересмотра его философских оснований, прежде всего, философско-антропологических. Чтобы преодолеть кризис, система образования должна быть ориентирована на человека как высшую ценность бытия . Гуманизация образования в современном российском обществе становится насущной потребностью и должна рассматриваться как принцип образования и как путь и средство выхода из критического состояния.
Проблема гуманизации образования находится в центре современной гуманистической философии образования и гуманистической педагогики, как отечественной (Э.Н. Гусинский, Ю.И. Турчанинова, А.П. Огурцов, В.В. Платонов, В.А. Сухомлинс-кий, Ш.А. Амонашвили, Л.И. Новикова, Т.Н. Маль-ковская, А.В. Мудрик и другие), так и зарубежной (Ф. Смит, К. Роджерс, Д. Дьюи, Ж. Пиаже и др.).
Основная задача гуманистической педагогики -пробуждать у человека тягу к самопознанию и критическому исследованию, к самостоятельности. Ее цель - воспитание человека гуманного, открытого всему миру, всем не тоталитарным и не человеконенавистническим мировоззрениям, идеологиям и политическим учениям, способного сделать осмысленный, свободный и ответственный выбор в любой из областей культуры и социальной жизни. Как говорил В.А. Сухомлинский, «в человеке, которого мы воспитываем, должны сочетаться нрав-
ственная чистота, духовное богатство, физическое совершенство» .
Гуманистическая педагогика призвана преодолеть отчуждение человека от самого себя, от своих способностей и потребностей. В ее рамках этические принципы проверяются каждым человеком непосредственно в контексте конкретной ситуации, своего уникального жизненного опыта. Гуманизм выступает здесь за нравственную свободу каждого отдельного человека определять смысл и образ своей жизни на основе не столько групповых, идеологических или религиозных, но прежде всего, общечеловеческих ценностей. Образование должно помочь каждому человеку открыть для себя и осмыслить эти ценности.
Цель, заложенная в гуманистической концепции образования, совпадает с греческим идеалом пай-дейи, в котором также предполагалось формирования культурной, развитой личности, воспитание человека интеллектуального и здорового, хорошо развитого физически, сочетающего красоту тела и нравственные добродетели. Древнегреческая пай-дейя представляла собой своего рода программу культивирования истинно человеческого в человеке. Она была ориентирована не на формирование некоторых индивидуальных способностей, навыков и «талантов», а на достижение идеала духовного и физического совершенства - калокагатии. Пай-дейя формирует, образовывает человека как такового. Овладевая «предметами всеобщего интереса», человек трансцендирует свое «Я» и, отвлекаясь от субъективного и случайного, усваивая более широкий и объективный взгляд на вещи, приближается к воплощению идеала, с которым ему в дальнейшем в течение всей жизни нужно будет соизмерять свои помыслы и поступки .
Целью образования считалось «обретение мудрости как искусства жить» , которая, конечно же, исключала профессиональное обучение какому-либо искусству или ремеслу. Аристотель, например, четко различает образование как таковое и специальное знание того или иного предмета: «человек всецело образованный способен судить о любых вещах, в то время как “знающий” сведущ только в определенной области» . С этой точки зрения, быть «образованным» лучше, чем просто «знающим», а воспитание, которое «заключает цель в самом себе», предпочтительнее ремесленного «обучения», которое «необходимо для применения в деловой жизни и имеет в виду другие цели» . Главной же целью воспитания Аристотель считал гармоническое развитие личности, развитие высших сторон души - разумной, нравственной и волевой.
Идея приоритета воспитания над обучением, высказанная древнегреческими философами, соответствует глубинным истокам отечественной педагогической культуры. Для российской педагогики
всегда «строительство внутреннего человека», его нравственного стержня было важнее, чем некая сумма знаний. В отечественной педагогике советского периода принцип единства воспитания и образования отстаивали такие известные педагоги, как К.Д. Ушинский, В.П. Вахтеров, С.И. Гессен, А.С. Макаренко. Например, А.С. Макаренко критически относился к традиционной педагогике, в которой всегда на первом плане были вопросы дидактики, а воспитательные проблемы отодвигались на второй план. Педагог считал это принципиальной ошибкой, поскольку воспитание является широким явлением, которое включает в себя и обучение, и образование .
Особый акцент А.С. Макаренко делает на социальном характере воспитания, считая, что «воспитанию подлежит не только ребенок, не только школьник, а каждый гражданин на каждом этапе. Подлежит воспитанию или в специально организованных формах, или в формах широкого общественного влияния. Каждое наше дело, каждая компания, каждый процесс в нашей стране всегда сопровождается не только специальными задачами, а и задачами воспитания» . Аналогичный принцип характерен и для греческого идеала пайдейи. Пайдейя - дело всей жизни (а не исключительно лишь периода «школьного» воспитания), и притом главное дело: «это продолжающаяся всю жизнь борьба за познание высшего Блага, против владеющего душой невежества, преграждающего ей путь к счастью» .
Ориентируясь на стандартизированный образец - всестороннее и гармоническое развитие личности, - А.С. Макаренко не выпускал из поля зрения индивида как представителя человеческой общности с его естественными задатками (темперамент, характер, способности, интеллект). По мнению Макаренко, человек «должен быть просвещенным, квалифицированным, дисциплинированным, политически развитым... В нем надо воспитывать чувство обязанности и чувство чести, умение подчиниться товарищу, умение быть вежливым, суровым, добрым и беспощадным - в зависимости от условий жизни и борьбы .
Идеи, близкие по своему содержанию к идеалу древнегреческой пайдейи, высказывал и другой великий русский педагог - В.П. Вахтеров. В его педагогической концепции, которая получила название «Эволюционная педагогика», основу составляет идея развития, то есть трактовка обучения и воспитания как поступательного движения, соединенная с убеждением, что образование во всех его видах и формах является одним из важнейших факторов общественного прогресса. И главное значение для педагога, по мнению В.П. Вахтерова, имеет развитие личности воспитанника. «Психолог изучает ребенка, чтобы на простейших проявлениях детской психики легче понять и психику
вообще; антрополог - чтобы найти в развитии ребенка указания и намеки на развитие всего человечества; археолог - чтобы в изделиях и рисунках ребенка найти аналогии с археологическими находками; филолог - чтобы в развитии детской речи уловить законы развития языка, и пр. А педагог, пользуясь своими наблюдениями, может присоединить к ним результаты работ и психологов, и антропологов, и биологов и т. п. с тем, чтобы сообразовать с законами развития ребенка его воспитание, смену методов и материалов для его образования по мере возрастания своего воспитанника» .
В постсоветский период в социальной среде приоритетными становятся прагматические идеи, что приводит к дегуманизации культуры и образования. Информационная революция, широкая компьютеризация являются прогрессом в технологии обучения, но они способны поглотить человеческую личность, поэтому сегодня не случаен выход к проблеме понимания античности как культурного и образовательного идеала. Задача современной философии образования состоит, на наш взгляд, в выработке гуманистического идеала образования, сохраняющего основные принципы греческой пай-дейи, прежде всего принцип единства образования и воспитания.
Возможно ли сохранение традиционных ценностей образования в кардинально изменившемся со времен античности мире? Ответ на этот вопрос зависит от того или иного решения философско-онтологической проблемы общей природы человека. Если общая природа человека и универсальные человеческие потребности действительно существуют, то соответствующие им ценности могут сохраняться на протяжении длительных периодов истории культуры. Если же человеческая природа изменчива и носит конкретно-исторический характер, тогда ценности в каждую эпоху специфичны и, соответственно, специфичны избираемые конкретным обществом образовательные стратегии. Однако анализ названной проблемы выходит за рамки данной статьи.
1. Аристотель. Собр. соч. - М.: Мысль, 1976. -Т. 1. - 552 с.
2. Аристотель, Платон. Пайдейя: Восхождение к доблести. - М.: УРАО, 2003. - 480 с.
3. БашевВ.В., ФруминИ.Д. Проблемно-рефлексивный подход в обществознании: уч.-метод. пособие. - М.: МИРОС, 2002. - 176 с.
4. Болотов В.А., Сериков В.В. Компетентност-ная модель: от идеи к образовательной программе // Педагогика. - 2003. - № 10. - С. 8-14.
5. Вахтеров В.П. Нравственное воспитание и начальная школа. - М.: Ред. жур. «Русская мысль», 1901. - 241 с.
6. Зимняя И.А. Компетентностный подход. Каково его место в системе современных подходов к проблемам образования? (Теоретико-методологический подход) // Высшее образование сегодня. -2006. - № 8. - С. 21-26.
7. Йегер В. Пайдейя. Воспитание античного грека: в 3 т. Т. 1. / пер. с нем. М.Н. Ботвинника. -М.: Греко-латинский кабинет Ю.А. Шачилина, 1997. - 336 с.
8. Калинина Н.А. Гуманизация образования: философский аспект // Вестник Южно-Российского государственного университета экономики и сервиса. Гуманитарные и социальные науки. - 2011. -№ 4. - С. 53-61.
9. Ковалева Т.М. Школьные умения и ключевые компетентности - что общего и в чем различие // Педагогика развития: ключевые компетентности и их становление: материалы 9-й научнопрактической конференции. - Красноярск, 2003. -С. 63.
10. КузнецоваА.Я. Гуманистическая концепция философии образования // Философия образования. - 2006. - № 1. - С. 43-50.
11. Кузьмина Н.В. Акмеологическая теория повышения качества подготовки специалистов образования. - М.: Исследовательский центр проблем качества подготовки специалистов, 2001. - 144 с.
12. Макаренко А. С. Педагогическая поэма. - М.: Азбука-классика, 2009. - 416 с.
13. Мехова А.А., Будыкина Е.П. Гуманистическая философия образовательных реформ: адекватность целей и результатов их реализации // Источник. - 1996. - № 3. - С. 6-14.
14. Платон. Собр. соч.: в 4 т. Т. 1. - СПб.: Санкт-Петербургский университет, 2010. - 632 с.
15. Сухомлинский В.А. О воспитании. - М.: Политиздат, 1988. - 269 с.
16. Фрумин И.Д. Компетентностный подход как естественный этап обновления содержания образования // Педагогика развития: ключевые компетентности и их становление: материалы 9-й научно-практической конференции. - Красноярск, 2003. - С. 36-55.
15. Щедровицкий Г.П. О методе исследования мышления. - М.: Инст. Развития им. Г.П. Щедро-вицкого, 2006. - 600 с.
Ничем не оправданное выхолащивание нашей школы на протяжении многих лет привело к резкому снижению уровня общей культуры и воспитанности выпускников школ и, следовательно, общества в целом. В век научно-технической революции мы на каждом шагу сталкиваемся с вопиющей неграмотностью и отсутствием вкуса, неумением людей использовать программные школьные навыки на практике.
В начале третьего тысячелетия философы, социологи, экологи, педагоги все больше говорят о необходимости перехода человечества к качественно новому этапу своего развития. В культуре техногенного общества утверждается культ массового потребления, многообразных развлечений, обогащения, нарастает тенденция расчеловечивания человека, пробуждения его непомерно разрастающихся биотических и эгоцентрических начал, разрушающих баланс среды обитания и общую динамику духовной эволюции. Индивид все больше превращается в структурный механизм узконаправленного функционирования, обеспечивающий жизнедеятельность и самовыражение так называемой социальной "элиты". Фактически происходит дегуманизация духовной культуры, утрата ею исходных смыслов и функций, связанных с высшими ценностями, устремленности к духовной жизни, к идеалам нестяжательства, альтруизма, добротолюбия и т.д. Подобная ситуация ведет к тому, что особую актуальность приобретают вопросы, каким станет человек, какими будут его ценности и идеалы, каков дальнейший путь его взаимодействия с окружающей социальной и природной средой? Эти вопросы находят свое отражение в концепциях возможных вариантов будущего цивилизации. С поиском ответов на них занимается система образования, в которой нарастают такие негативные тенденции, как отчуждение субъектов от учебно-воспитательного процесса, формальное отношение к образовательной деятельности, ужесточение нравов школьной жизни и др.
Вместе с тем, динамика и сложность процессов, протекающих в социуме и его духовной культуре, неизбежно ведут к тому, что роль государственной образовательной системы в жизни общества усиливается год от года.
В современном мире именно система образования в широком смысле этого слова способна заложить основы успеха во всех сферах жизни, способствовать решению глобальных проблем современности, расширению культурного взаимодействия стран и народов. При определенных условиях именно образование призвано способствовать формированию принципиально новых образцов мышления, так необходимых для дальнейшей эволюции человечества. Однако свой творческий потенциал образование не в состоянии реализовать, поскольку сковано установками и догматами техногенного общества, игнорирующими духовные потребности и ценности индивида.
Советская система образования - наряду с японской, американской, французской, английской, германской: каждая по своему - принадлежала к числу сильнейших образовательных систем мира. Это не означает, что у неё, как и у всех только что перечисленных, не было никаких недостатков. Главный из них: она была (и остается) по преимуществу казарменно-репрессивной. Казарменной - значит, всех огулом под одну гребенку, по одной программе - от первого вундеркинда до последнего двоечника. Репрессивной - значит, учеба под страхом позорящей публичной "двойки", вызова в школу родителей и прочих унижений. К этому вполне можно добавить эпитет "каторжная", потому что число ежедневных уроков зашкаливает за десятку, а совокупных часов на обязательные ежедневные домашние задания - едва ли не больше, чем часов в сутках. И хотя последствия - поистине катастрофические, по сложному комплексу причин все остается без изменений. Естественно, такое положение порождает в среде педагогов, родителей и учащихся движение протеста - пока что чисто стихийное. Одно из проявлений такого движения - уход из школы, прогул уроков и саботаж домашних заданий. Другое - начинающая формироваться идеология гуманизации образования. По всем трем вышеперечисленным аспектам. Сегодняшняя, как и вчерашняя, школьная программа целиком направлена на поступление в вуз. Причем, по всем предметам к ряду. Понятно, это многих не устраивает. Поэтому рождается идея дифференциации образования - дополнение единой для всех базовой программы "продвинутой" для одаренных школьников, серией коррекционных программ для других, ознакомительной для желающих только познакомиться с тем или иным предметом и специализированной для желающих специализироваться по нему. Предполагается, что все программы - равнопорядковы, и вопрос лишь в том, какую из них выбрал школьник и насколько это адекватно его планам дальнейшей учебы и тем более работы. Унизительная публичная отметка - сегодня столь же морально недопустима, сколь некогда вполне обычная публичная порка в классе. Но, как показывает опыт, учеба без оценки полученных знаний - чистая фикция. Чем заменить заведомо анахроничное сегодня унижение личности учащихся? Высказываются предложения о переходе всей школы на вузовскую зачетную систему, на замену оценок тестами, на замену публичной оценки доверительным собеседованием учителя и ученика. Вопрос настолько сложный, что требует, по меньшей мере, социально-педагогического эксперимента. И настолько неотложный, что надо бы приступать к его решению поскорее. Фактически 80-часовая учебная неделя школьника - это, разумеется, вопиюще. Поэтому требуются жесткие законодательные меры по её ограничению (включая домашние задания) 24-40 часами в разных классах школы. Но было бы ошибкой переписать остальные 40 часов в графу "ничегонеделание". Обсуждается идея передать эти часы в подсистему дополнительного образования - в межшкольные и школьные клубы по интересам, с тем, чтобы возможно больший объем знаний, умений, навыков учащийся приобретал не "на отметку", а "на интерес". Что касается гуманитаризации образования, то под ней обычно понимают требование увеличить в школьной программе количество часов на гуманитарные предметы за счет непомерно разросшегося естественно - научного цикла, особенно математики. Можно присоединиться к тем педагогам, которые ставят вопрос шире: делать в школе упор не только на науки (и естественные, и общественные), но и на все остальные формы общественного сознания. Имея в виду возможно более высокую культуру школьника - и научную, и мировоззренческую, и художественную, и этическую, и правовую, и политическую, и - не в последнюю очередь - религиозную. Естественно, это выходит за рамки урока - вообще за рамки рабочей недели школьника любой её продолжительности. В этой связи пора, наконец, переходить от слов к делу в осуждении пресловутого "школоцентризма", даже если это касается и начальной, и средней, и высшей школы. Нельзя забывать, что та и другая - всего лишь три из девяти равнопорядковых подсистем, без которых в современных условиях быть не может действительной эффективности образования. Имеются в виду подсистемы образования родителей, всеобщего дошкольного образования, всеобщего среднего профессионального образования, повышения квалификации и переподготовки кадров, самообразования взрослых и дополнительного образования. И это - не говоря уже о начавшейся компьютеризации образования, которая полностью видоизменяет информационную систему "ученик-учитель".
Проблема дегуманизации культуры, уже давно тревожащая европейских интеллектуалов, не утратила своей остроты и в наши дни. И об этом нужно думать, писать, кричать... Только пробудив общество от губительного сна, можно ещё надеяться возродить гуманистический потенциал каждого из нас.
Я всё время задаю себе вопросы: Когда это началось? После Первой мировой войны? Или раньше, когда возникли первые мысли о естественном отборе, о важности капитала, о человеке массы, о диктате либидо, о всеобщей относительности?
И да, я понял... Великие европейские умы конца позапрошлого столетия, решившие всех усреднить, порвавшие с метафизикой, замкнувшие жизнь на физике - вот кто приуготовил страшный XX век, исказивший понятие о человеке, поправший основы ренессансного гуманизма. Именно с их подачи в столетии кинематографа, атома и полёта в космос было окончательно девальвировано представление о божественной природе личности, её оригинальности и сложности.
Существо человека было искусственно сжато в ходе масштабных социальных экспериментов. Полное и научно доказанное развенчание homo universalis привело к возникновению одномерного человека - узкого профессионала, бездумного исполнителя, винтика системы. Механистическая парадигма прошлого века сделала практически невозможным диалог частного с вечным и его непреходящими ценностями. Раз уж человек мыслился лишь материалом для реализации разного рода утопий, то ни о какой заинтересованности элит в развитии духовной жизни общества не могло быть и речи. Этим наследием утопического века-радикала мы, к сожалению, успешно пользуемся и в наши дни. Я с прискорбием хочу сообщить, что XX столетие продолжается, что его массовые подходы к отдельной личности отнюдь себя не исчерпали. Глобальный капитализм, в буквальном смысле поработивший население стран третьего мира, с успехом продолжает дело дегуманизации культуры, извращает представления о свободной и творческой личности, отбирает у каждого из нас шанс на лучшую жизнь.
Дегуманизация культуры началась не с лагерей Сталина, не с Освенцима и Дахау, но с массового производства картин и фильмов. Да, именно комерсализация искусства (его ориентация на вызов и сенсацию, на головоломку и потакание всякого рода пошлости) привела к тому, что культура утратила представление о духовной сути человека, о глубинных чаяниях и запросах einer sch;nen Seele. Напичканный абстрактными теориями натурализм (эстетствующая дикость!) искусства, продолжающийся и в наши дни, привёл к тому, что люди разучились понимать настоящие шедевры, созданные мастерами предыдущих эпох. Теперь не понимают Тициана и Рембрандта не потому, что смысл их художественного послания устарел, но по причине атрофии души, утрате подлинного художественного вкуса, дискретном восприятии извечной полноты мира.
Несмотря на всё то одичание, в которое мы так незаметно и так глубоко впали, я не перестаю верить в будущее возрождение гуманистических начал мира. Для этого, быть может, необходимо какое-то колоссальное событие или некий мощный импульс, который бы изменил положение дел. Однако начать нужно с себя!
Каждому из нас необходимо стать ответственнее и человечней. Только личное решение бороться с дегуманизацией культуры способно изменить теперешнюю ситуацию. Совершенно ясно, что не остановив мировой дегуманизации культуры, мы не сможем продолжать развиваться, не сможем оставаться людьми в полном смысле. Теперь уже не время для наивных мечтаний и оборонительного снобизма. Пришла пора сплотить усилия людей доброй воли со всех концов земли и начать решительную борьбу с вирусом дегуманизации.
Загрузка...