В распоряжении The Insider оказался полный текст решения экспертного совета ВАК, рекомендовавшего лишить Владимира Мединского степени доктора исторических наук. Мы приводим его целиком.

1. Актуальность общего направления исследования В. Р. Мединского – представления иностранцев о России и русских и презентация этих представлений в сочинениях иностранцев – несомненна. Стереотипные образы России в общественном мнении стран Запада во многом формировались несколько столетий назад и в ряде своих проявлений, с теми или иными вариациями, существуют по сей день.

2. Название работы — «Проблемы объективности в освещении российской истории второй половины XV–XVII вв.», которое, одновременно, стало и предметом исследования (с. 9), следует признать некорректным. Такая формулировка не отражает предмет диссертационного исследования, поскольку является слишком абстрактной для исторического труда. Во-первых, в ней не упоминается субъект освещения российской истории (в чьем освещении?), не ясно, о чем или о ком идет речь. Во-вторых, объективность в освещении одного государства, социума, культуры и т.п. представителями других (современниками событий) в принципе не достижима. К ней может стремиться профессиональный историк, но не исторический индивид, воспринимающий культуру Другого/Чужого. Восприятие Другого всегда субъективно, оно определяется неосознаваемыми ценностями и установками своей культуры, историко-культурной средой воспринимающего субъекта, его индивидуальными особенностями и т.д. Восприятие может быть научно интерпретировано, но его нельзя оценивать в категориях «объективности» и «достоверности». Категория достоверности применима к оценке сведений очевидцев о материальных неодушевленных объектах, предметах, простых фактах, но не о людях другой культуры и их свойствах. Автор занимается «исправлением» неточностей и «искажений» реалий русской жизни в сочинениях иностранцев, не отдавая себе отчет в том, что для такого рода сочинений они естественны и неизбежны, так как это изложение впечатлений и определенного, обусловленного различными причинами, ви дения представителей другой культуры.

2. Заявленная В. Р. Мединским цель исследования : «анализ социокультурных и социально-экономических аспектов восприятия Московского государства в свидетельствах иностранцев» (с. 9) в сочетании с его хронологическими рамками («вторая половина XV–XVII в. – с. 7) не соответствует структуре работы. Из 366 страниц основного текста диссертации (разделы II–V, c. 69–437) 266 страниц (72% текста) посвящены второй половине XV–XVI в. Из оставшихся 102 страниц (раздел V) 36 страниц (с. 336–372) относятся к Смутному времени и лишь 65 страниц (с. 336–372) отведены периоду с 1613 по 1700 гг. Из записок иностранцев этого обширного, событийно насыщенного почти векового периода, автором рассмотрены только сочинения Адама Олеария, Адольфа Лизека и Иоганна Корба, а в числе не удостоившихся внимания диссертанта оказались десятки текстов, среди которых информативные и важные для исследования свидетельства Августина Мейерберга, Якова Рейтенфельса, Андрея Роде, лейб-медика царя Алексея Михайловича Самуэля Коллинза, Фуа де ла Невилля, Патрика Гордона и др. Принцип отбора источников автором не обоснован.

4. Сформулированная автором научная проблема , заключающаяся «в обобщении зарубежных материалов, касающихся важнейших аспектов российской истории второй половины XV–XVII веков и аргументированности доказательств их объективности» (с. 9), не выдерживает критики. «Обобщение материалов» не может быть научной проблемой, а конец фразы — «и аргументированности доказательств их объективности» — остается не раскрытым, неясным для читателя.

Этноцентризм не может выступать в науке в качестве критерия достоверности

5. На с. 3 В. Р. Мединский представляет свой главный исследовательский принцип: «Взвешивание на весах национальных интересов России создает абсолютный стандарт истинности и достоверности исторического труда» (с. 3). Между тем это ложное положение, входящее в непримиримое противоречие с принципами научности, объективности и историзма (их перечисление во вводной части диссертации, таким образом, становится пустой формальностью). Этноцентризм/нациецентризм, в каких бы формах он ни проявлялся, никогда не выступал и не может выступать в науке в качестве критерия достоверности или служить основанием научного труда, стремящегося к объективности. Критерии достоверности исторического исследования определяются принципами и методами, имеющими универсальный характер, не зависящими от национальной принадлежности исследователя. Другое дело – учет национальных (цивилизационных) особенностей развития изучаемого сообщества, что необходимо делать для всех социумов и культур с целью выявления общего и особенного в их развитии.

6. В историографическом разделе работы отсутствует значительное количество современных исследований проблемы. В конце XX – начале XXI в. была написана целая серия трудов известных российских историков (не говоря уже о зарубежных), посвященных образу России и русских в восприятии современников, в том числе и иностранцев, в изучаемый период (например, О. Г. Агеевой, М. М. Крома, Л. Е. Морозовой, В. Д. Назарова, А. И. Филюшкина, А. Л. Хорошкевич, М. По и др.). Знакомство с историографическим очерком показывает, что характеристика работ предшественников выполнена весьма избирательно. Многие исследования, внесенные в список литературы, в историографической части диссертации не анализируются; принципиально важным изданиям (например, фундаментальным для изучения темы публикациям «Записок о Московии» Герберштейна 1988 и 2007 гг.) посвящено буквально по одному-двум абзацам (с. 44–45); новейшей литературе вопроса, внесшей принципиально новые взгляды на проблему и давшей первоклассные образцы публикационной культуры и научной критики сочинений иностранцев, отведено около трех страниц (с. 43–46).

Доказывая, что многие сочинения иностранцев изучаемого периода были тенденциозны Мединский не открывает ничего нового

7. Доказывая, что многие сочинения иностранцев изучаемого периода были тенденциозны, содержали недостоверные сведения, создавались под влиянием определенной политической конъюнктуры, формируя, по преимуществу, негативный образ Русского государства в общественном мнении их соотечественников и т.д., В. Р. Мединский не открывает ничего нового. Все это давно известно, прочно укоренилось в российской традиции историописания, восходя в базовых своих положениях как минимум к классическому труду В. О. Ключевского «Записки иностранцев о Московском государстве». О высокой степени субъективности подобных сочинений (как и вообще о высокой степени субъективности любого нарратива) говорится во всех базовых курсах по источниковедению и истории России, читаемых на исторических факультетах наших ВУЗов. Таким же хрестоматийным для учебных программ является тезис о преемственности, взаимосвязи (порой текстуальной), которая просматривается во многих сочинениях иностранцев о допетровской России, об особом влиянии на укоренение стереотипов о России «Записок о Московии» С. фон Герберштейна. Заявляя (на с. 438-439), что все это – результат его оригинального исследования, впервые им сформулированный и доказанный, В. Р. Мединский вводит читателей в заблуждение.

8. Сомнительными являются принципы формирования источниковой базы и методы источниковедческого анализа, применяемые автором, а в результате – вся совокупность промежуточных выводов, которые создают основу для общего заключения исследования.

Вполне естественно, что в диссертации В. Р. Мединского ядром источниковой базы, главным эмпирическим объектом его изучения выступают сочинения иностранцев о России указанного периода; на это справедливо указывает и сам автор, называя эти источники «основными» (с. 51). Однако при этом он считает достаточным использовать не собственно сочинения, а их переводы на русский язык. Между тем в докторской диссертации должны использоваться первоисточники на языке оригинала по наиболее исправным аутентичным изданиям. Это тем более важно, что в диссертации идет речь об интерпретации впечатлений западных авторов о России. Между тем выбор изданий имеет случайный характер. Так, например, записки Генриха Штадена использованы в диссертации по изданию 2002 г., хотя к моменту подготовки диссертации в свет вышло академическое двухтомное издание этого памятника под редакцией Е. Е. Рычаловского. Записки Жака Маржерета «Состояние Российской империи» анализируются по устаревшему изданию 1982 г., а не по новейшему 2007 г. под редакцией Ан. Береловича, В. Д. Назарова и П. Ю. Уварова.

Диссертант пытается давать оценки терминологии авторов сочинений о России на основании вольных переводов

Привлечение только переводов приводит к особо досадным последствиям там, где диссертант пытается давать оценки терминологии авторов сочинений о России. В. Р. Мединский как будто не осознает, что термины, о которых он пишет, принадлежат не оригинальным текстам, а их переводам на современный русский язык. Так, на с. 184-185 он упрекает Герберштейна за то, что он назвал князя древлян Мала «государем», хотя «статус государя он не имел». Затрудни себя автор обращением к оригиналу, он бы мог увидеть, что в латинском тексте стоит термин princeps , а в немецком – F ü rst . И то и другое слово соответствуют русскому князь (каковым и назван Мал в летописях); таким образом, «государь» является результатом вольного перевода, сделанного нашим современником, автор же курьезно обвинил в применении этого термина Герберштейна.

Намерение В. Р. Мединского провести глубокое и всестороннее изучение записок иностранцев в сравнении с «российскими документальными источниками, касающимися конкретных событий и фактов» (с. 8) можно признать перспективным. Действительно, проблема верифицируемости, проверяемости информации, содержащейся в том или ином источнике, решаема только в контекстном перекрестном сравнении. Оно дает простор для использования методов компаративного анализа и позволяет ответить на ряд действительно важных в рамках заявленной проблемы вопросов.

Автор диссертации относит весь массив источников русского происхождения к группе дополнительных (с. 52) и дает их перечень, объединяя по видовому признаку: актовый материал, приказная документация, судебные дела, летописи и хронографы, писцовые, таможенные и записные книги, публицистические сочинения XVI–XVII вв. и другие источники нарративного характера. Практически все перечисленные источники на сегодняшний день опубликованы, однако В. Р. Мединский отмечает, что он широко привлекал и неопубликованные архивные документы, хранящиеся, главным образом, в РГАДА и отчасти в архиве СПб ИИ РАН. В списке использованных источников и литературы всего указано 13 позиций в рубрике «архивные источники». Но есть основания полагать, что В. Р. Мединский едва ли работал с указанными им архивными делами. В его сочинении, на почти четырехстах страницах основного текста, удается обнаружить всего 13 ссылок на архивные фонды, имеющие откровенно номинальный характер (с. 100, 106, 181, 240, 249, 257, 287, 297, 325, 332, 274, 408 и 426). Чаще всего это «глухие» ссылки на дело или просто на опись без указания листов; иногда – с указанием общего количества листов в единице хранения (например, «РГАДА. Ф. 32. Д. 1 (1488–1489). Л. 1–204», с. 181). Ссылки на конкретные листы дела приведены всего в пяти случаях. Это показывает, что автор, скорее всего, не работал с архивными документами (его занятость в читальном зале РГАДА документально не зафиксирована)АДАР , а черпал самые общие сведения о содержащейся в них информации из путеводителя по архиву, а в лучшем случае – из описей, ориентируясь на имеющиеся там заголовки дел или документов. На часть архивных дел, отмеченных в списке использованных источников, в тексте нет даже ссылок.

С «недостоверными» и «тенденциозными» источниками диссертант не церемонится

С «недостоверными» и «тенденциозными» источниками диссертант не церемонится. Он может просто заявить, что «на самом деле все было не так», не обременяя себя поиском доказательств. В иных случаях он прибегает к другому приему: использует оценки из сочинений одних иностранцев в качестве критики мнений других, не учитывая, что и те, и другие могут быть равно пристрастными в своих суждениях. Так, например, высоко оценивая достоверность сведений С. Герберштейна о русской армии (с. 220), автор отчего-то признает «недостоверным» аналогичное описание полевых станов русской армии, данное Р. Ченслером (с. 234); А. Контарини и Г. Перкамот отзывались о Иване III положительно, а Герберштейн – нет, значит, «совершенно очевидно, что австрийский дипломат умышленно очернил Ивана III» (с. 199, 206).

В отдельных случаях такое противопоставление сведений разных авторов выглядит откровенно курьезно. Так, на с. 239 автор пишет: «Противоречивы и сведения Ченслора о бедных людях. Утверждая, что «нет народа на свете, который бы жил так нищенски, как живут здесь бедняки, и что богатые не заботятся о них», он в то же время сообщал о благотворительной деятельности монахов. Вообще данные Ченслора о существовании в Русском государстве нищих и бедняков противоречат известиям Барбаро и Контарини о большом количестве продуктов на русских рынках, которые стоят сущие копейки». Как сообщения авторов конца XV в. о дешевых продуктах на рынках могут опровергать существование более чем полвека спустя (в 1550-е гг.) в стране бедняков, остается загадкой – свою «логику» автор не раскрывает.

В. Р. Мединский, желая доказать необоснованность тех или иных сведений, приводимых в записках иностранных авторов, часто ссылается на информацию, содержащуюся в русских летописях, вероятно, считая ее абсолютно достоверной и очевидно не придавая значения тому, что летописи сами по себе сложный источник, нуждающийся в специальной источниковедческой критике и перекрестной проверке с помощью анализа источников другой видовой принадлежности. При этом он игнорирует сведения других русских источников, если они противоречат его тезисам. Например, многократно опровергая ложные, по его мнению, свидетельства иностранцев о пьянстве русских священников (с. 341, 440 и др.), диссертант обходит вниманием материалы Стоглавого собора 1551 г., где этот порок духовенства был признан самой Русской Православной церковью. Утверждая, что крымцы в 1521 г. дошли только до Коломны, автор ссылается на Воскресенскую летопись, игнорируя показания ряда других, из которых следует, что отдельные отряды достигали подмосковных села Воробьева и Николо-Угрешского монастыря. Диссертант отвергает известие Герберштейна о получении крымским ханом грамоты с обязательством платить дань, хотя аналогичная информация есть в Разрядной книге – официальном документе, к которому ни у одного иностранца доступа не было.

9. Некоторые фрагменты диссертации В. Р. Мединского представляют собой изложение выводов других исследователей, лишенное оригинальности и вдобавок некорректно выполненное. Так, например, большая часть раздела III (с. 182–223) посвящена анализу фактических и интерпретационных ошибок С. Герберштейна, несмотря на то, что подобная работа была проведена комментаторами издания «Записок о Московии» 1988 г. Пересказывая содержание комментариев, В. Р. Мединский ссылается не на них, а на источники комментаторов, при этом не всегда делая это умело. Уличая Герберштейна в желании придать больше достоверности его рассказу о крымском набеге 1521 г., В. Р. Мединский пишет, что австриец указывал на получение информации от польских послов, «которые и стали его информаторами». Диссертант ссылается на следующее издание: «Русская историческая библиотека , т. 35, № 90, с. 605–607» (с. 223). Обратившись к комментариям в издании «Записок…» Герберштейна, увидим, что их авторы указывают: «Литовское посольство во главе с Богушом Войтковым находилось в Москве с 29 авг. по 4 сент. 1521 г. (Сб. РИО . – Т. 35. – № 90. – С. 605–607)» (См.: Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988. С. 340). Очевидно, что В. Р. Мединский, во-первых, не видит разницы между литовскими и польскими послами, хотя в то время Польша и Литва, находясь в династической унии, обладали отдельными дипломатическими ведомствами, а во-вторых, путает два широко известных дореволюционных серийных издания источников – «Русскую историческую библиотеку» и «Сборник Русского исторического общества», вероятно, попросту переписав неверно понятые им данные из комментариев к изданию 1988 г.

Автор полагает, что в конце XV в. существовала Украина, которая «тогда называлась Литвой»

10. Фактические ошибки в диссертации многочисленны. Ряд из них справедливо указан в апелляционном письме. Но есть и немало других, которые также могут считаться грубыми. Автор полагает, что в конце XV в. существовала Украина, которая «тогда называлась Литвой» (с. 87); что Далмация в то же время была одной из областей Югославии (с. 152). Он, очевидно, не видит разницы между белым и черным духовенством, когда опровергает сведения Герберштейна о бедственном материальном положении русских священников, напоминая о том, что в XVI в. Русская церковь была крупным земельным собственником «и ни в чем не нуждалась» (с. 212). Автор упрекает Герберштейна за то, что он проводил границу между Европой и Азией по Дону (с. 221), не подозревая, что это традиция, идущая с античных времен. Он путает хрестоматийные даты (набег на Москву Девлет-Гирея датирует 1570 г. вместо 1571 – с. 262; введение опричнины 1566 г. вместо 1565 – с. 265; поход Ивана III на Тверь 1520 г. вместо 1485 – с. 302); утверждает, что Земский приказ был основан только в конце 1570-х гг. (с. 277), хотя первое упоминание этого учреждения в разрядных книгах относится к 1572 г.; опровергая сведения Дж. Флетчера (конец XVI в.) о пьянстве русских и обращая внимание на то, что спиртные напитки в России можно было изготовлять только по большим церковным праздникам, т.е. несколько раз в году, подкрепляет эту информацию ссылкой на Уложение 1649 г. (с. 341), и так далее, и так далее.

Разумеется, отдельные недочеты, ошибки, неточности, опечатки могут быть в любом исследовании. Но в диссертации В. Р. Мединского их количество зашкаливает, являясь системной, качественной проблемой.

«В.Р. МЕДИНСКОГО «ПРОБЛЕМЫ ОБЪЕКТИВНОСТИ В ОСВЕЩЕНИИ РОССИЙСКОЙ ИСТОРИИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XV-XVII вв.» (М., 2011), представленную на соискание ученой степени доктора исторических наук по...»

Рецензия на диссертацию В.Р. МЕДИНСКОГО «ПРОБЛЕМЫ ОБЪЕКТИВНОСТИ В

ОСВЕЩЕНИИ РОССИЙСКОЙ ИСТОРИИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XV-XVII вв.» (М., 2011),

представленную на соискание ученой степени доктора исторических наук по

специальности - 07.00.02

Известный филолог Д. М. Буланин в статье «Дух празднословия» констатировал факт

появления «некоего класса, весьма значительного раздела книжной продукции России

за последние годы, класса, состоящего из произведений, которые облечены в форму

научных исследований, а по содержанию весьма далеко отстоят от гуманитарных наук в классическом их понимании. Да и от наук вообще как особого направления творческой деятельности человека» (полный текст этой публикации в журнале «Русская литература» можно найти на сайте ученого). К сожалению, подобные процессы затронули также и сферу написания и защиты диссертаций.

Автореферат и отдельные разделы диссертации Владимира Ростиславовича Мединского, опубликованные им самим в интернете после защиты, уже были предметом обстоятельного внимания и разбора со стороны И. В. Карацубы, А. Н. Лобина, В. В. Пенского и других исследователей и блогеров. Они высказали обоснованные обвинения в заимствованиях из чужих работ в автореферате и в «пещерном» уровне работы с источниками. После этого у исследователей и возникли вполне закономерные сомнения относительно качества диссертации В. Р. Мединского. До объявления о ее защите в 2011 году мало кто догадывался о существовании такого специалиста по изучению записок иностранцев о России XV–XVII вв., как Мединский. Основные статьи и книги диссертанта, указанные в автореферате, судя по выходным данным, появились в последние перед защитой диссертации два года. Практически все они вышли в издательстве Российского государственного социального университета, где и происходила защита.

Между тем даже эти пять книг, в которых, как сказано в автореферате, «отражены основные результаты исследования» Мединского, представляют из себя книги-фантомы. Так, следующие якобы написанные Мединским книги отсутствуют во всех крупных библиотеках страны (номера указаны по списку работ в автореферате):

11. Мединский В.Р. Русское государство времени Василия III в «Записках о Московии» С. Герберштейна. Монография. – М., 2009. - 156 с.

12. Мединский В.Р. Первые впечатления европейцев о Русском государстве.

Монография. – М., 2011. 148 с.

Мединский В.Р. Иностранцы о Московии накануне Петровских преобразований.

Монография. – М.: РГСУ, 2010. – 180 с.

14. Мединский В.Р. Россия первой половины XVII века в сочинении Адама Олеария.

Монография. – М., 2009. – 150 с.

15. Мединский В.Р. Проблемы объективности в освещении европейцами российской истории второй половины XV – XVII вв. Монография. – М.: РГСУ,2010. – 380 с.

При попытке ознакомиться с «ваковскими» статьями Мединского выяснилось, что выходные данные ряда статей также подделаны. Так, одна статья так и не была опубликована (Сочинения Барбаро и Контарини о русском государстве второй половины XV века // Социальная политика и социология. № 4. 2011. – С. 160-166). Еще две статьи в автореферате указаны как вышедшие в 2010 году, в то время как настоящий год их публикации - 2011-й. Вероятно, это было сделано для того, чтобы не бросалась в глаза публикация «ваковских» статей Мединского всего за несколько месяцев до защиты диссертации.

Следовательно, Владимир Мединский сознательно ввел в заблуждение членов диссертационного совета, членов экспертного совета ВАК и других специалистов, не имевших возможности оценить реальное число опубликованных им книг и статей.

Напомним, что наличие публикаций является необходимым условием для защиты диссертации.

В. Р. Мединский утверждает, что предмет его исследования - «проблемы объективности в освещении иностранцами российской истории в рассматриваемый период», то есть в XV–XVII века. К сожалению, в диссертации не объясняется, откуда взялся этот предмет исследования. Проблема достоверности известий иностранцев о России с давних пор стоит в исторической науке, однако рассматривается в другом ключе - она подразумевает исследование путей передачи информации, сопоставление оригиналов и переводов, анализ сведений источников.

Поиск «объективности» чаще всего приводит В. Р. Мединского к уличению авторов известий о России в предвзятости. Более того, выявленный диссертантом «субъективный характер» записок иностранцев (он всерьез считает это своим научным достижением) трактуется им как часть единого антироссийского заговора, длившегося почти два века и затронувшего практически всех иностранцев, хоть что-то написавших о России. До Мединского никому из историков не приходило в голову устраивать общий суд над иностранными авторами записок о России и бездоказательно обвинять их в намеренной фальсификации своих известий.

В своей диссертационной работе В. Р. Мединский не справился с первоочередной задачей, которую требует поставленная им проблема изучения всего корпуса иностранных записок о России XV-XVII вв. Дело в том, что о существовании подавляющего большинства источников он просто не знает. Автор диссертации пишет:

«Общее число только переведенных на русский язык записок иностранцев достигает за два века 70 текстов» (с. 23). Мединский основывается на устаревших сведениях из работы Ф.

Аделунга (1846 г., в работе указана ошибочная дата – 1864 г.). Тем временем библиографический труд, вышедший в свет под редакцией П. А. Зайончковского «История дореволюционной России в дневниках и воспоминаниях» (М., Книга, 1976), остался Мединскому неизвестен. В ней «70 текстов» насчитывается по библиографическим описаниям только до начала XVII века. К Смутному времени в этом указателе относится еще порядка 20 источников, к XVII веку – около 30.

Общее число записок иностранцев о России XV–XVII вв. (как переведенных, так и не переведенных), по мнению диссертанта, насчитывает 150 «текстов», указанных в работе все того же Ф. Аделунга (с. 28). Однако в наиболее полном на сегодняшний день аналитическом библиографическом перечне «Московитики», составленном американским профессором Маршаллом По, приводятся другие данные – 223 наименования, учтенных в труде Аделунга (См.: Poe, Marshall T. Foreign Descriptions of Muscovy: An Analytic Bibliography of Primary and Secondary Sources Second Edition Revised, Corrected, and Expanded by Marshall Poe Slavica Publishers, Inc. Copyright © 1995, 1999, 2008 by the author).

Излишне говорить, что В. Р. Мединский ничего не знает о существовании этой современной библиографии записок иностранцев о России. В ней тем временем учтено 638 названий дипломатических реляций, описаний путешествий, дневников и воспоминаний о пребывании в Московии. Если сравнить эту цифру со списком использованных публикаций иностранных записок, который приводит доктор наук Мединский (31 наименование, включая научно-популярные издания), то становится понятно, что диссертант обратился лишь к немногим из существующих источников, отобрал их по собственному усмотрению и использовал лишь те труды, которые были доступны на русском языке.

Историографический обзор в работе В. Р. Мединского содержит ссылки на несколько общих трудов и научно-популярных изданий. Анализ истории изучения текстов записок иностранцев в России и за рубежом отсутствует. Этот раздел диссертационного труда демонстрирует, что у Мединского нет навыков историографического анализа.

Изучение большой научной традиции изучения иностранных известий о России диссертант подменил краткими характеристиками обзорных трудов.

Историкам XIX века Мединский предъявляет неуместные обвинения в том, что они думали не так, как он. Например, характеризуя по сути единственный в историографическом обзоре общий труд об известиях иностранцев о России молодого Василия Осиповича Ключевского «Сказания иностранцев о Московском государстве» (изданный в 1866, а не в 1865 году, как сказано в диссертации), Мединский замечает: «Характерно, что В. О. Ключевский даже не поставил вопрос о том, что некоторые иностранцы умышленно искажали русскую действительность, выполняя политический заказ определенных международных кругов, враждебно настроенных к России» (с. 31). Это действительно «характерно», и один этот факт должен был бы предостеречь диссертанта от наполнения своей работы заведомо политизированным и идеологически ангажированным содержанием.

Кроме работы В. О. Ключевского в своем историографическом обзоре Мединский более или менее подробно говорит о двух книгах - «исследователя» В. Н. Бочкарева «Московское государство XV-XVII вв. по сказаниям современников иностранцев» (1914) и «эмигранта» Г. К. Лукомского – «Московия в представлениях иностранцев XVI–XVII в.»

(1922) (обе книги диссертант отнес к историографическому этапу «до 1917 года» (с. 33-35)).

При этом Мединский умалчивает, что труд В. Н. Бочкарева (кстати, переизданный в 2000 году) – это популяризаторская работа, своеобразный компендиум из записок иностранцев, основное содержание которого составляют подобранные по разным темами выдержки из иностранных известий о Московском государстве. Краткое введение книги Бочкарева представляет из себя всего лишь общий обзор использованных источников.

С книгой Г. К. Лукомского, судя по всему, автор диссертации не знаком вовсе. Иначе трудно объяснить, почему он не заметил подзаголовок этой работы – «очерки П. Н.

Апостола» и не отметил ее библиофильский характер. Автор не претендовал на исследовательскую постановку вопросов, а вводный очерк книги совсем краток. Лукомский выступал всего лишь как издатель очерков парижского библиофила П. Н. Апостола, рассказывавшего о редких изданиях записок и трудов Гербештейна, Олеария и Корба из собственного собрания. Думать, что «Г. К. Лукомский полностью доверял всем показаниям иностранцев и на их основе представлял Русское государство XVI–XVII веков в достаточно темных красках» (с.35), конечно, не приходится. Такой вывод основан только на недоразумении и предвзятости диссертанта.

Второй период историографии выделен в диссертации В. Р. Мединского как время от 1917 года до середины 1980-х годов (с. 37). Однако и здесь изучение историографии подменяется перечислением публикаций источников. При таком подходе неясно, чем отличаются публикации 1920-х и 1930-х годов, а также остается без всякого объяснения утверждение автора о том, что «в первое послевоенное время исследователи не проявляли интереса к переводу и публикации сочинений иностранцев» (С. 39). Диссертант или лукавит, или действительно не понимает истинных трудностей советской историографии. Между тем хорошо известно, что в это время отнюдь не все зависело от исследовательских интересов.

Достаточно вспомнить искажающее влияние идеологических кампаний конца 1940-х годов (например, пресловутую «борьбу с космополитизмом»), и известный перерыв в публикации записок иностранцев в 1940–1950-е годы получит свое настоящее объяснение.

Претензии, которые Мединский предъявляет автору учебника по источниковедению академику М. Н. Тихомирову, посвятившему целую главу характеристике сочинений иностранцев, также абсолютно несостоятельны. «Тихомиров даже не поставил вопрос о достоверности сообщенных в них сведений, – сообщает Мединский. – Не отметил он и то, что использование их в качестве исторических источников невозможно без предварительно изучения и анализа» (с. 41). На примере этих слов хорошо видно, что у диссертанта нет базового исторического образования и он буквально «ломится в открытую дверь». Также очевидно, что он прочитал не весь учебник М. Н. Тихомирова и не знает его трудов. Иначе Мединский наверняка поостерегся бы упрекать в незнании азов исследовательской работы выдающегося историка и основателя целой научной школы источниковедения русского средневековья. Тем более что у самого Мединского, как будет показано ниже, подход к источникам исключительно иллюстративный: он не исследует их, а лишь упоминает об их существовании в обоснование какого-либо общего утверждения.

Обвинение в отсутствии постановки вопроса о достоверности Мединский повторяет впоследствии еще несколько раз, адресуя их также публикаторам ряда академических изданий записок иностранцев. Однако заметим, что эти люди, в отличие от диссертанта, самостоятельно переводили и комментировали источники, исследовали обстоятельства создания текстов и биографии их авторов. Академические издания источников достаточно говорят о понимании их составителями источниковедческих задач, поэтому адресованные им претензии человека, не издавшего ни одного источника, выглядят просто как неуместное вмешательство дилетанта в разговор профессионалов. Тем более что весь так называемый «фактологический материал» взят и пересказан Мединским из «критикуемых» им работ по принципу школьного изложения.

Следующая часть историографического обзора посвящена обзору литературы о записках иностранцев с середины 1980-х годов по настоящее время. Современная историографии темы, по мнению Мединского, исчерпывается двумя-тремя работами. Особо диссертант выделил книгу «Россия в первой половине XVI в.: взгляд из Европы» (М., 1997), составленную О. Ф. Кудрявцевым (о причинах такой избирательности остается догадываться). О. Ф. Кудрявцев, как и другие исследователи, получил от Мединского дежурный упрек в том, что «не поставил вопрос о достоверности сообщенной в этих произведениях информации» (с.46). Н. В. Синицына, С. Г. Яковенко и другие исследователи, участвовавшие в составлении этой книги, Мединским в обзоре не упомянуты. Как положительный пример «критической» работы с записками иностранцев диссертант выделил труд Д. В. Лисейцева о приказной системе Московского государства времен Смуты, имеющий косвенное отношение к теме изучения записок иностранцев о России. При этом Мединским была не замечена работа С. Н. Богатырева – исследователя, который подготовил комментированный перевод на русский язык нового английского источника о России конца XVI в., так называемых «Писаных законов».

Перечень современных трудов по теме диссертации, о которых диссертант не знает или не упоминает, слишком велик, чтобы воспроизводить его целиком. Упомяну только наиболее заметные в современной историографии работы: новые издания записок иностранцев о России, подготовленные классиком этой темы А. Л. Хорошкевич, Г. М. Коваленко, А. С.

Лавровым и другими исследователями (см. например, недавние публикации сочинений Ю.

Видекинда, Де ла Невилля, Г. Штадена, Н. Мархоцкого, Я. Ульфельдта), а также статьи Ю.

Н. Беспятых о проблемах перевода иностранных известий, исследования М. М. Крома и А.

И. Филюшкина.

Зато вместо научного разбора современной российской историографии в диссертации можно встретить скандальную для докторского исследования ссылку: naukashop.com/mod/shop/productID/54541. Эта ссылка ведет на ресурс по торговле рефератами в интернете. Оказывается, именно оттуда в диссертацию В. Р. Мединского попали целые страницы диссертации по культурологи на тему «Социокультурная проблематика французской "Россики" последней трети XVIII века» (2005). Ее автор Н. Ю. Вощинская даже не упоминается диссертантом.

Краткий «обзор зарубежной историографии» в диссертации Мединского представляет собой случайное перечисление некоторых трудов, часть из которых даже не упомянута в списке литературы на иностранных языках. Диссертант не знает монографию профессора А. Каппеллера (1972), выявившего и проанализировавшего 66 немецких брошюр и летучих листков об Иване Грозном. Неведомы ему и многие современные комментированные издания текстов иностранцев, писавших о Московии (см. работы Л. Берри и Р. Крамми).

Впрочем, судя по особенностям «работы» Мединского с зарубежной литературой, она вовсе не была предметом его научного анализа. Названия трудов на иностранных языках заимствованы (вероятно, «для количества») из работ других авторов, публиковавших записки иностранцев: повторяются указанные там страницы (даже если дается ссылка всего на одну страницу из текста иностранной публикации), воспроизводятся ошибки, возникшие при распознавании текстов в интернет-публикациях (например, Pfalz-graien вместо Pfalzgrafen).

–  –  –

Actenstuecke aus dem geheimen Staatsarchiv zu Berlin aus den Jahren 1578 - 1579. Des Pfaizgrafen Georg Hans Anschlag auf Livland. Mitgetheilt von Th. Schiemann (Mittheilungen aus der livl. Geschichte. 1892. Bd. XV. Heft I. S. 117-159).

Admiralsakten (Die) von Pfalz-graf Georg Hans Grat zu Veldenz (Mittheilungen aus dem Stadtarchiv von Koln. 1889. Heft 15. S. 1 - 55).

Geschichtsliteratur (Die livlaendische) 1886 - 1912. Von Poelchau, Feuereisen. OstenSacken, Wulffius, Arbusow.

Kunz J. J. Die Politik des Pfalz-graien Georg Hans von Veldenz. Bonn, 1912. S. 82.

Pierling Paul. La Russie et Ie Saint-Siege. Etudes diplomatiques. Vol. 2:

Platzhoff Walter. Das erste Auftauchen Russlands und der russische Gefahr in der europ.

Politik. (Hist. Zeit-schrift 1916. Bd. 115. S. 77-93).

Sсhiemann Th. Ein abenteuerlicher Anschlag (Baltische Monatschrift. Bd. 36. Heft 1. S. 21Schiemann Th. Russland, Polen und Livland bis ins 17. Jahrhundert. Bd. II. Berlin, 1887.

UebersbergerH. Oesterreich und Russland seit dem Ende des 15. Jahrhunderts. Bd. 1: von 1488 - 1605. Wien, 1906. S. XVI. 584.

Докторская диссертация В. Р. Мединского, с. 478:

218. Actenstuecke aus dem geheimen Staatsarchiv zu Berlin aus den Jahren 1578 - 1579.

Des Pfaizgrafen Georg Hans Anschlag auf Livland. Mitgetheilt von Th. Schiemann (Mittheilungen aus der livl. Geschichte. 1892.Bd. XV. Heft I. S. 117-159).

219. Admiralsakten (Die) von Pfalz-graf Georg Hans Grat zu Veldenz (Mittheilungen aus dem Stadtarchiv von Koln. 1889. Heft 15. S. 1 - 55).

220. Geschichtsliteratur (Die livlaendische) 1886 - 1912. Von Poelchau, Feuereisen.

Osten-Sacken, Wulffius, Arbusow.

221. Kunz J. J. Die Politik des Pfalz-graien Georg Hans von Veldenz. Bonn, 1912. S. 82.

222. Pierling Paul. La Russie et Ie Saint-Siege. Etudes diplomatiques. Vol. 2:

Arbitrage pontifical. Projets militaires de Bathory contre Moscou. Paris. 1897.

223. Platzhoff Walter. Das erste Auftauchen Russlands und der russische Gefahr in der europ. Politik. (Hist. Zeit-schrift 1916. Bd. 115. S. 77-93).

224. Schiemann Th. Ein abenteuerlicher Anschlag (Baltische Monatschrift. Bd. 36. Heft 1.

225. Schiemann Th. Russland, Polen und Livland bis ins 17. Jahrhundert. Bd. II. Berlin, 1887.

226. UebersbergerH. Oesterreich und Russland seit dem Ende des 15. Jahrhunderts. Bd. 1:

von 1488 - 1605. Wien, 1906. S. XVI. 584.

После такой «работы» с зарубежной научной литературой разговор о каких-либо историографических наблюдениях диссертанта становится излишним. Достаточно лишь констатировать, что зарубежную историографию В. Р. Мединский не изучал.

Не лучше обстоит дело и с характеристикой источников по теме диссертации. В. Р.

Мединский подменил его кратким обзором существующих источников по истории XV-XVII вв., не имеющим никакой самостоятельной ценности. Итак, в качестве основного источника своей работы Мединский выделяет записки иностранцев. Диссертант пишет: «Эти памятники, как правило, дошли до настоящего времени в составе старопечатных книг» (с. 51). Между тем «старопечатными», как известно, называются книги, напечатанные на церковно-славянском языке. К западноевропейским изданиям этот термин в книговедческой литературе не применяется. Неслучайно В. Р. Мединский упоминает только о существовании библиотеки Российского государственного архива древних актов, но не упоминает о других крупных собраниях, в которых содержатся прижизненные издания записок иностранцев о России: «Россика» в собрании Российской национальной библиотеки, Музей книги Российской государственной библиотеки.

Перечисление других материалов, которые, как пытается убедить читателя Мединский, были привлечены им в ходе работы, носит характер общих сведений о видах источников.

Их обзор не связан с основным содержанием диссертации, к тому же содержит утверждения, показывающие, что диссертант имеет очень приблизительные знания о предмете. Например, Мединский пишет: «Еще хуже обстоит дело с документацией Разрядного приказа - полностью она сохранилась только с 1594 года…». Откуда взялась эта произвольная дата определить невозможно, историкам эпохи она неизвестна, а о хорошей сохранности документов Разряда на рубеже XVI–XVII вв. говорить не приходится.

Последние известные диссертанту публикации актового материала датированы 1960-ми годами, хотя с тех пор было опубликовано немало фундаментальных трудов такого рода:

«Акты Русского государства», «Акты служилых землевладельцев» и т.д. Диссертант также упоминает об использовании «дополнительных источников» для перепроверки сведений иностранцев, однако если они и использовались, то исключительно с иллюстративными целями.

В списке литературы в диссертации перечислено всего 13 архивных источников, включая карточные каталоги двух книжных фондов РГАДА. Однако описания материалов посольских книг (№№ 1–6 из списка архивных источников в диссертации) дословно воспроизводят текст из их известного обзора, составленного Н. М. Рогожиным «Обзор посольских книг из фондов - коллекций, хранящихся в ЦГАДА (конец XV – начало XVIII в.) (М., 1990). Вся работа Мединского свелась к сокращению «излишней» для диссертанта информации и к переделке указания количества листов: например, в указателе Рогожина – «721 л.», а диссертант пишет, что использовал «лл. 1-721». Большой труд! Остается повторить вслед за А. Н. Лобиным, автором статьи «Пещерное источниковедение», опубликованной на сайте polit.ru: «Лично я сильно сомневаюсь, что диссертант, не имеющий базового исторического образования, читал в подлинниках все дела (подчеркиваю - несколько тысяч страниц скорописи XVI–XVII вв.), якобы использованные в диссертации». Следовательно, и описания якобы использованных диссертантом «дополнительных» архивных источников взяты из чужих обзоров и публикаций.

Пересказ исторических обстоятельств, биографий авторов иностранных известий о России основан на чужих работах. Исследование подменено домыслами, стилистика которых совершенно не соотносится с диссертационным исследованием.

Диссертация В. Р. Мединского включает в себя следующие выделенные диссертантом «разделы»:

РАЗДЕЛ II. Развитие Московского централизованного государства во второй половине XV-XVI вв. в свидетельствах европейцев (с. 69) РАЗДЕЛ III. Правление Василия III по свидетельству Сигизмунда Герберштейна (с.

142) РАЗДЕЛ IV. Россия периода царствования Ивана Грозного в оценках современников (с. 227) РАЗДЕЛ V. Образ России XVII века в трактовке зарубежных авторов (с. 295) В разделах II–IV разделах диссертант последовательно «разделывается» с Барбаро и Контарини, Герберштейном, Штаденом и Шлихтингом, Поссевино и другими авторами.

Попутно достается правителям разных стран, обвиненным в «чернении» (с. 110) Русского государства. Исследователя, который будет знакомиться с текстом диссертации В. Р.

Мединского, ждет немалое интеллектуальное испытание, поскольку работа обильно сдобрена глубокомысленными заключениями, вопросы о происхождении которых могут поставить в тупик. Рецепт работы В. Р. Мединского прекрасно раскрыт все тем же А. Н.

Лобиным. Позволю себе еще одну цитату. Мединский, как пишет А. Н. Лобин, «берет отдельный эпизод из сочинений иностранцев, и сравнивает его с тем, «как должно быть на самом деле», а затем выносит свой вердикт – говорит правду или неправду автор сочинения о России. Мединский оценивает источник с позиций собственных представлений об эпохе и выдает свои субъективные оценки за объективизм. То есть вместо анализа текстов сочинений XV-XVII вв., их списков и изданий, выявления текстуальных заимствований, источников информации, политических воззрений авторов, идеологических составляющих и т.

Д. диссертант с дилетантской легкостью рассуждает о том, что записки такого-то путешественника «не несут негативной окраски» по отношению к России, а у этого сплошной негатив, тот врет, а этот преувеличивает. Такой подход представляет собой яркое свидетельство наивных представлений Мединского о критике исторического источника… В современном научном сообществе судить личности и события прошедших веков с колокольни ценностей XXI века антинаучно и бесперспективно».

Статья А. Н. Лобина дает достаточное представление о методах работы диссертанта с ранними источниками XV– XVI вв. (особенно в разделе диссертации В. Р. Мединского про Сигизмунда Герберштейна) и избавляет нас от необходимости повторного разбора. Обращение к другим частям диссертации показывает, что вся она выстроена по одной графоманской методике. В. Р. Мединский выбирает одного автора (читал источники автор, напомню, в русском переводе, а не в оригинале), пересказывает прочитанные у публикаторов и комментаторов биографические сведения, «критически» перечисляет некоторые известия и опровергает их с помощью своих собственных рассуждений.

Своеобразный взгляд на хронологию дал основание Мединскому рассматривать хорошо известное сочинение Джильса Флетчера «О государстве Русском», изданное в 1591 году, в посвященном XVII веку разделе диссертации (с. 295–437). При характеристике же известий Джильса Флетчера Мединский последовательно настаивает на том, что главная цель англичан в России состояла в уходе от ответственности за финансовые махинации, приведшие к упадку в торговых делах с Россией (?!). При этом Мединский полагает, что ему должны верить на слово.

По-своему диссертант трактует и известие Флетчера о драме с гибелью сына Ивана Грозного, считая, что «из-за отложения солей» (?!) Грозный не мог нанести сыну царевичу Ивану смертельный удар. Поразительна логика Мединского и в трактовке известия Джильса Флетчера об угрозе жизни царевичу Дмитрию. На основании того, что он встретил имя кормилицы Ирины Тучковой в Следственном деле 1591 года, автор диссертации считает возможным опровергнуть свидетельство Флетчера о гибели царевича от яда кормилицы. «Данный факт позволяет в очередной раз уличить английского дипломата во лжи» (с. 309), уверяет читателя Мединский, наверное, полагая, что при дворе царевича Дмитрия была только одна кормилица или мамка.

В. Р. Мединский не доверяет и свидетельству Флетчера, рассуждавшего о возможных правах ливонской королевны Марии Владимировны на русский престол. Ход его размышлений сводится к тому, что она всего-то троюродная сестра царя, «т.е. достаточно дальняя родственница» (трюизмы диссертанта заслуживают отдельного разбора), к тому же женщина - о каких правах можно было вести речь? Увы, но именно подобные научные «доказательства», свидетельствующие о глубоком непонимании реалий средневековой России, и выдаются диссертантом за научные достижения.

Беда в том, что если иностранцу простительно в чем-то «не разобраться», то сам диссертант обычно еще хуже понимает то, что берется критиковать. Например, патриотично протестуя против упоминания Флетчером «тирании» в России, В. Р. Мединский заключает:

«Напротив, сменяемость лиц, занимавших государственные должности, была признаком демократических традиций» (с. 310). Что имеется в виду в этом пассаже, должно быть, ведомо только самому Мединскому. Как связан с «демократическими традициями»

принцип местничества, пронизывавший все назначения на службу? Знаком ли Мединский с темой борьбы аристократических кланов в Боярской думе? Понимает ли, какое место занимали отношения родства в русском средневековом обществе?

У Мединского «получается» (это любимый вводный оборот в лексике диссертанта), что «сочинение английского дипломата было злобной клеветой на Русское государство, ее правителя и народ» (с. 323). Незнание историографии оказывает диссертанту плохую услугу: Мединскому неизвестно, что перевод многострадального сочинения Джильса Флетчера попал у нас под цензурный запрет еще в середине XIX века. Новейший «критик»

прямо продолжает в этом случае линию графа Уварова – известного проводника триады «самодержавие-православие-народность».

Стилистика диссертации В. Р. Мединского ближе всего к тому, что в советской исторической науке называлось «критикой буржуазной историографии». Критика эта базировалась на том, что авторы, не владеющие марксистско-ленинской методологией, не достигли требуемых высот познания и заведомо ущербны, поэтому ничего не смыслят в истории. Только с недоумением можно наблюдать возрождение подобного подхода, особенно применительно к авторам иностранных записок о России XV–XVII веков. Они также огульно обвинены Мединским в намеренном искажении действительности. Англичанам, полякам, итальянцам, грекам и австрийцам, как предпочитает писать диссертант (еще есть резиденты – торговые агенты, сразу же записанные в шпионы), противопоставлен заслон из суждений самого Мединского. Его собственные взгляды и оказываются в итоге главным критерием истины в тексте диссертации, а точнее - их ярко выраженная партийность, поскольку диссертант явно искренне убежден, что находится на передовом крае борьбы с фальсификаторами русского прошлого.

Большинство «наблюдений» В. Р. Мединского сделано с позитивистской уверенностью обладания знанием о том, как все было «на самом деле». Он убежден, что все плохое иностранцы переписывали друг у друга, в желании намеренно исказить светлый образ нашей страны, ее людей, веры и обычаев. И только ему, В. Р.

Мединскому, удалось раскрыть этот заговор, о котором большинство историков, начиная с великого В. О. Ключевского, даже не подозревало. Комплекс идей диссертанта не подлежит проверке: он основан на вере (или, скорее, самоуверенности) Мединского, поэтому полемика с его взглядами становится бессмысленной. Приведем без комментариев несколько примеров из разных разделов диссертации Мединского. В них вполне раскрывается «исследовательский» стиль диссертанта:

«Исходя из сведений итальянца, получается, что, хотя русские люди и были склонны к пьянству и безделью, но закон, изданный великим князем, запретил им бражничать и отлынивать от работы. В итоге они стали вести примерный образ жизни». (С.

83) «Следует отметить, что в русских источниках нет данных о том, что в Москве было много харчевен и в них местное население обедало. Напротив, известно, что на обед все разъезжались по домам и после него спали». (С. 84) «На самом деле в России развивались такие же научные знания, как и во многих европейских знаниях: философия, география, астрономия в форме астрологии и др.»

(С. 165) «На самом деле хорошо известно, что русские люди были очень религиозными и часто делали щедрые пожертвования в храмы. Еще в XIV веке сложился значительный земельный фонд, который принадлежал московской митрополии.

Поэтому русская церковь была крупным феодальным владельцем и ни в чем не нуждалась. К тому же священники получали большие доходы за многочисленные службы: крестины, венчание, отпевание и т.д. Они имели собственные земельные участки и даже отдавали деньги в рост, т.е. занимались ростовщичеством». (С.

212) «На самом деле в русских семьях существовало четкое разделение обязанностей.

Поэтому муж считался полновластным хозяином на своей половине дома, а жена – на своей». (С. 219) «На самом деле на Руси в XVI веке холопами становились люди, которые нанимались на определенных условиях и на конкретное время в услужение к другим людям, как правило, бедные – к богатым». (С. 220) «Ложью были и данные о массовой расправе над евреями. Только двое или трое из них были насильственно крещены и утоплены. Остальных просто изгнали из города».

(С. 283) «На самом деле на Руси с древнейших времен при церквях и монастырях существовали общеобразовательные школы (С. 322).

«На самом деле между греческим и русским языками мало общего. Сходство имеет только написание некоторых букв». (С. 327) «На самом деле, как уже отмечалось, на Руси очень уважали образованных людей».

(С. 344) «На самом деле, как известно, до удачного похода на Казань 1552 года было только два неудачных. (С. 361) «На самом деле, как известно из русских летописей, первой столицей Древней Руси был Новгород, потом - Киев». (С. 385).

В следующих цитатах из диссертации Мединского содержатся его характеристики русских самодержцев XVI–XVII вв.:

Иван Грозный:

«В трактате «О государстве Русском» писалось, что Иван Грозный отрубал головы всем людям, которые решались на него посмотреть, но ему были неприятны. Если бы это происходило в реальности, то Русское государство просто обезлюдело бы»

–  –  –

«Царь Борис, действительно, страдавший от подагры, никогда бы не стал лечиться снадобьем, приготовленным далеким от медицины человеком» (С. 387)

Царевич Дмитрий:

«Острым умом, по мнению англичанина, отличался только царевич Дмитрий, но ему перерезали горло». (С. 333) «Младшего брата, царевича Дмитрия, царь не считал законнорожденным и отказывался включать в свой родственный круг». (С. 335) «Как известно, в грамотах самозванца была выдвинута версия о подмене Дмитрия другим ребенком и убийстве подложного царевича людьми Годунова. Этим объяснялись его скромные похороны». (С. 343-344)

–  –  –

«Действительно, латынь Лжедмитрий не знал, поэтому в своей подписи на этом языке допускал ошибки. Не был он и поляком, поскольку являлся беглым монахомрасстригой. Это было установлено ищейками царя Бориса». (С. 349)

–  –  –

«В Кремле, старинной царской резиденции, он отказывался жить, предпочитая ночевать где попало». (С. 427) «Во-первых, Петр любил принимать пищу под пушечные залпы. Во-вторых, во время пиров по его требованию использовали потешный серный огонь, устраивали фейерверки, носили чаши с подожженным высушенным табаком. В-третьих, на них присутствовали молодые и красивые женщины, специально приглашенные, и лица, переодетые в костюмы духовных чинов. Все это веселье с обильным употреблением вина называлось Вакханалией». (С. 428) Отдельного цитирования заслуживают и некоторые интерпретации иностранных известий, наполненные собственными объяснениями Мединского, носящими иногда комических характер:

«Свидетельством варварства русских людей, по мнению голштинца, была их нелюбовь к свободным искусствам, высоким наукам и нежелание ими заниматься.

Его возмущало, что в России астрономия и астрология считались волшебством, а анатомирование трупов вызывало отвращение. В качестве примера невежества русских людей Олеарий поместил рассказ об одном иностранце-цирюльнике, хранившем дома скелет. Однако он не пояснил, какие люди не понимали суть астрономии и астрологии и какие испугались шевелящегося скелета. Вероятнее всего, это были простые обыватели, а не элита русского общества, среди которой, наверняка были образованные люди». (С. 386-387) «На фоне их поведения, доходящего до смертоубийства, русские люди выглядели просто расшалившимися детьми». (С. 388 - о голштинских послах).

«В заключение вышла его жена-красавица с родственницей и с поклоном поднесла каждому гостю чарку с водкой. Все это свидетельствовало о том, что обед проходил чинно и благонравно». (С. 389) «Аналогичную ситуацию можно наблюдать и в главе о положении русских женщин.

Олеарий повторил данные Герберштейна и Петрея о том, что русские женщины склонны к ругани с мужьями, любят напиваться и испытывают симпатию к чужим парням. За это мужья их якобы сильно избивали. Но те терпели и считали побои проявлением мужской любви». (С. 394-395) «Но голштинский дипломат, видимо, захотел представить Россию более отсталой страной, чем она была на самом деле.

Для этого он даже написал, что русские люди только сейчас стали улучшаться, поскольку сильно подражают немцам. Как видим, он не смог удержаться от европейского снобизма по отношению к представителям иного народа». (С. 400) «Новшеством, замеченным Олеарием, следует считать и то, что дороги в Русском государстве стали ровными». (С. 403) «Участие женщин в составе австрийского посольства свидетельствовало о том, что поездку в Москву уже не считали опасной. Члены семьи посла знали, что в России им ничего не угрожает, напротив, там они смогут получить много интересных впечатлений и недорого приобрести роскошные меха». (С. 410) «Хотя встреча Нового года была очень важным праздником, пир по этому поводу в царском дворце устроен не был. Из сочинений иностранцев XVII века, в том числе и Лизека, можно сделать вывод о том, что ни при Михаиле Федоровиче, ни при Алексее Михайловиче широкомасштабные застолья в дворце уже не устраивались. Послам рекомендовалось попраздновать одним» (С.412) «Представленный Лизеком выезд царицы, показывает, что она становилась самостоятельным публичным человеком. Подданные должны были видеть не только государя, но и его супругу.» (С.413) «В отличие от ряда иностранцев, Лизек считал русских женщин красивыми и умными. Но ему, как и другим, не понравилось, что они сильно красились и без этого не показывались на глаза посторонним людям. Вслед за Олеарием он полагал, что главными занятиями женщин было посещение бань, купание в реке и качание на качелях. Но его рассказ о том, что в одном саду он видел 300 наяд, шедших купаться после мытья в бане, выглядит выдумкой. В то время не существовало общественных бань, в которых, могли бы одновременно мыться 300 женщин. К тому же имперское посольство было в Москве в осенне-зимний период, когда массового купания в реках уже не практиковалось.» (С. 419) В. Р. Мединский нередко старается убедить читателя в намеренном распространении «черных мифов» о России (об этом им уже написаны целые тома популярной литературы, по какой-то причине названные им монографиями (?!) и включенные в список литературы).

В случае обнаружения «черного мифа», Мединский сразу переходит на ответные обвинения, адресованные не только авторам сочинений о России XV–XVII вв., но и всем иностранцам, противопоставляя им идеальных высоконравственных русских людей:

«Данные датчанина о содомии, несомненно, были выдумкой, поскольку все иностранцы, положительно относившиеся к России, писали, что у русских людей было прирожденное отвращение к порокам». (С. 389) «Ежедневно могли пить только иностранцы, они же носили чулки, которые русские люди заменяли носками». (С. 391) «Напрашивается вывод о том, что иностранцы умышленно очернили русских женщин, видя их только издали. К тому же на основе памятников книжной культуры и фольклора у исследователей сложилось представление о том, что русскому народу были чужды всевозможные пороки, и в целом русские люди были высоконравственны». (С. 395) «Новое появилось и в облике русских людей: некоторые красивые женщины отказывались сильно белить лицо и краситься». (С.404) «Но на самом деле русские люди, по сравнению с иностранцами, были настоящими трезвенниками. Ведь им разрешалось употреблять спиртные напитки всего несколько дней в году, по четырем большим церковным праздникам. Иностранцы же пили беспробудно и ежедневно. (C. 441) Из приведенных цитат можно заметить, что В. Р. Мединский, хорошо знакомый с основами пиара, использует повышенную частотность в употреблении некоторых слов и оборотов, в стремлении создать необходимое ему впечатление, доказать «достоверность» своих умозаключений. Достаточно репрезентативно лексику диссертанта Мединского могут маркировать следующие слова:

–  –  –

Избавляя читателя рецензии от пафосных уроков диссертанта, процитирую одну из рекомендаций В. Р. Мединского, откровенно объяснившего, зачем он написал диссертацию. Мединский пишет: «нужна отдельная государственная историкопропагандистская организация. Она должна заниматься вопросами изучения и сохранения исторического наследия, вопросами исторической памяти и исторической пропаганды.

Диссертант считает, что эта организация должна решать контрпропагандистские задачи»

(С. 452). Как можно заметить по деятельности Российского исторического общества, а также по данному Мединскому поручению курировать процесс создания «единого учебника» по истории России, практическую значимость диссертации все-таки оценили.

Вернемся к цитате из статьи «Дух празднословия», которой начиналась эта рецензия.

Подметив явление нового пласта квазиисследовательской литературы в гуманитарных науках, Д. М. Буланин писал, что она обычно «не предзназначена для чтения, автору не нужен читатель – нечто неизвестное книжной культуре прошлого и, вероятно, с трудом постигаемое разумом тех, кто оперирует категориями этой культуры». Казус с «докторской диссертацией» В. Р. Мединского показывает, что у этой болезни есть и другие симптомы, а для ее лечения необходимы общие усилия гуманитариев.

Вячеслав Козляков, доктор исторических наук

Похожие работы:

«ВСТУПЛЕНИЕ Мы были свидетелями создания Евросоюза, сексуальной революции, расцвета гомосексуализма и т.д. Мы были безучастны к этим явлениям, так как они происходили там, в далекой благополучной Европе. Благополучие и социальная защищенность были вескими аргументами в призывах равняться на европейские достижения. Сегодня мы открываем для себя европейские ценности и зачастую приходим в ужас от их безнравственности. Но эта аморальность на Западе стала повседневной реальностью, так как закреплена...»

«1. Цели освоения дисциплины Цели изучения дисциплины «Демография» – изучить законы естественного воспроизводства населения в их общественно-исторической обусловленности, познакомиться с базовыми основами демографии, дать представление о главных демографических закономерностях, уяснить особенности территориальной специфики народонаселения, ознакомить студентов с показателями и методами анализа демографических процессов, научить понимать демографические проблемы своей страны и мира, оценивать их...»

«МИНСКОЕ ВЫСШЕЕ ВОЕННОПОЛИТИЧЕСКОЕ ОБЩЕВОЙСКОВОЕ УЧИЛИЩЕ (1980 – 1992 гг.) – ИСТОРИЯ В ЛИЦАХ ИСПОЛНИТЕЛИ ВОЕННО-НАУЧНОГО ТРУДА Полковник Басак Андрей Васильевич заместитель начальника академии по идеологической работе, научный руководитель темы. Ветеран МВИЗРУ, полковник в отставке, кандидат технических наук, доцент Фомичев Юрий Иванович – автор идеи увековечить память о своих собратьях – педагогах и командирах Минского высшего военно-политического общевойскового училища, смысл жизни которых...»

«В современном мире наряду с глобализацией происходят процессы регионализации - перераспределения властных компетенций государства на наднациональный или субнациональный (региональный) уровень. В условиях глобализации регионы становятся менее управляемыми на национальном уровне. На первое место выходят проблем конкурентоспособности регионов, повышение которой возможно при использовании не только экономических, но и местных исторических, социокультурных, экологических и других особенностей. Особо...»

«Марк Блиев Южная Осетия в коллизиях российско-грузинских отношений Марк Блиев Южная Осетия в коллизиях российско-грузинских отношений. Введение С тех пор как современная Грузия встала на путь создания независимой государственности и перед ней возникли проблемы территориальной целостности, заметно повысился интерес к российско-грузинским отношениям и, в контексте этих отношений, к теме традиционного осетино-грузинского взаимодействия. Пытаясь хотя бы частично удовлетворить читательские запросы,...»

«А.А.Белик Антропология религии Гл. 1 Общая характеристика антропологии религии. Рационалистическое понимание религии (интеллектуалистский подход). Общая характеристика. Изучение значения религии для истории человечества, а также исследование эволюции религиозных верований было центральным предметом нарождавшейся во второй половине ХIХ века культурной (социальной) антропологии. Анализ религии в динамике, рассмотрение различных форм верований традиционных обществ составило фундаментальный вклад в...»

«Перевод с английского под редакцией Дарьи Тимченко издательство аст Москва УДК 002 ББК 73 Г54 This edition is published by arrangement with InkWell Management and Sy nopsis Liter ary Agency Художественное оформление и макет Андре я Бондаренко Глик, Джеймс Информация. История. Теория. Поток / Дж еймс Глик; пер. с английского Г54 М. Кононенко. - Москва: АСТ: COR PUS, 2013. - 576 с. ISBN 978-5-17-080465-8 Писатель и популяризатор науки Джеймс Глик рассказывает о том, как наше отношение к...»

«И 1’200 СЕРИЯ «История науки, образования и техники» СО ЖАНИЕ ДЕР Памяти первого главного редактора Редакционная коллегия: этого тематического выпуска Виктора Ивановича Винокурова. 3 О. Г. Вендик (председатель), ПОЧЕТНЫЕ ДОКТОРА САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО Ю. Е. Лавренко ГОСУДАРСТВЕННОГО ЭЛЕКТРОТЕХНИЧЕСКОГО (ответственный секретарь), УНИВЕРСИТЕТА ЛЭТИ В. И. Анисимов, А. А. Бузников, Ю. А. Быстров, Почетный доктор Санкт-Петербургского государственного Л. И. Золотинкина, электротехнического...»

«Пилотные варианты школьного и муниципального этапа Всероссийской олимпиады школьников по истории 2015-2016 учебного года Составлены к.и.н., доц. А.А.Талызиной, к.и.н., доц. Д.А.Хитровым, к.и.н., доц. Д.А.Черненко. Использованы методические разработки Центральной предметнометодической комиссии по истории, региональных методических комиссий г. Москвы и Вологодской области.ВСЕРОССИЙСКАЯ ОЛИМПИАДА ШКОЛЬНИКОВ ПО ИСТОРИИ. ШКОЛЬНЫЙ ЭТАП. 5 КЛАСС. Пилотный вариант заданий Фамилия, имя Класс Задание 1....»

«Михаил Юрьев Третья империя http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=161235 Юрьев М. «Третья Империя. Россия, которая должна быть»: Лим-бус Пресс, ООО «Издательство К. Тублина»; СПб.; 2007 ISBN 5-8370-0455-6 Аннотация Мир бесконечно далек от справедливости. Его нынешнее устройство перестало устраивать всех. Иран хочет стереть Израиль с лица земли. Америка обещает сделать то же самое в отношении Ирана. Россия, побаиваясь Ирана, не любит Америку еще больше. Мусульмане жгут пригороды Парижа....»

«у к. СОЮЛА ССР академия на с К. Ail совет ЭТНОГРАФИИ И ЗД А ТЕЛ ЬС ТВ О АКАДЕМ ИЙ Н А уК СССР М о сж в а У Г сп и и, г Jo ас! Редакционная коллегия Редактор профессор С. П. Т олстов, заместитель редактора доцент М. Г. Л евин, член-корреспондент АН СС.Р А. Д. У дальцов, Н. А. К и сл я к о з, М. О. К о св ен, П. И. К уш нер, Н. ti. Степан о » Ж урн а л выходит четыре раза в год Адрес р е д а к д н и: М о ск в а, В олхонка 14, к. 326 Г1еч. лист. 113/4 Уч.-издат. л. 17,62 А03896 Заказ 2887...»

«Александр Иванович Введенский как логик. Часть I Б. В. Бирюков, Л. Г. Бирюкова abstract. The paper is devoted to the logical ideas and the biography of the promonent Russian thinker Alexander Ivanovich Vvedenskiy (1856– 1925). Ключевые слова: А.И. Введенский, история логики, философская логика Александр Иванович Введенский (1856–1925) - выдающийся русский философ и религиовед, занимавшийся также логикой и психологией. А.И. учился на математических факультетах университетов Москвы и Петербурга,...»

«ББК 7. 03 УДК 85:103 (2) А 46 ISBN 5-7591-0245-1 Александров Н.Н. Генезис ментального хронотопа. Книга 1. Генезис представлений о времени. – Москва: Изд-во Академии Тринитаризма, 2011. – 335 с. Во второй работе цикла “Формула истории”, созданного в рамках системогенетической парадигмы, анализируются вопросы глобального развития человечества в ракурсе ментального хронотопа. Проблемы моделей времени и пространства рассматриваются эволюционно, как преемственный и усложняющийся исторический...»

«ИЗ ИСТОРИИ НАУКИ ИЗДАТЕЛЬСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ КАФЕДРЫ ИСТОРИИ ДРЕВНЕГО МИРА И СРЕДНИХ ВЕКОВ ННГУ в 1990-е – начале 2000-х гг. А.В. Махлаюк Созданная в 1975 г. после разделения кафедры всеобщей истории, кафедра истории древнего мира и средних веков в своей научной и научно-методической работе опиралась и опирается на те традиции, которые были заложены такими выдающимися учеными факультета, медиевистами и антиковедами, как С.И. Архангельский, Н.П. Соколов, В.Г. Борухович. Эти традиции и начинания,...»

«Текущая деятельность и история развития ТОС в Свердловской области А. Яшин, Л,Струкова Центр экологического обучения и информации, г. Екатеринбург ВВЕДЕНИЕ В настоящее время местное самоуправление в Российской Федерации составляет одну из основ конституционного строя. Его положение в системе российского общества определяется тем, что оно наиболее приближено к населению, им формируется, и ему подчинено. Территориальное общественное самоуправление (ТОС) является составной частью местного...»

«МУК «ТБК г. Тольятти» Библиографический отдел Олимпийское движение (посвящается 30-летию проведения Летних Игр XXII Олимпиады в Москве в 1980 году и проведению XXII Зимних Игр в Сочи в 2014 году) Библиографический дайджест Тольятти, 2010 СОДЕРЖАНИЕ От автора-составителя История Олимпийских игр Олимпийские игры от зарождения до упадка Организация Игр Олимпионики Четырежды рожденная. Первая Олимпиада Нового времени Зимние Олимпийские Игры Современное олимпийское движение Международный олимпийский...»

«ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В МИР СЛОУ ФУД СПУТНИК Slow Food ® Graphic © areagrafica Автор текста Джон Ирвинг, Сильвия Чериани Редакционная коллегия Сильвия Чериани Виктория Смелкова Татьяна Мельникова Художественный редактор Паоло Рубеи Перевод на русский язык Виктория Смелкова, Юлия Вистунова, Юлия Алексейчик Обложка Photo © Kunal Chandra © Copyright Slow Food Все права защищены СОДЕРЖАНИЕ 1. ВКУСНО, ЧИСТО И ЧЕСТНО 4 6. МЕРОПРИЯТИЯ История создания 4 Салон Вкуса и Терра Мадре 52 Философия 6 Выставка...»

«СИМВОЛ ЭПОХИ: ЛЮДИ, КНИГИ, СОБЫТИЯ ХРАНИТЕЛИ ВРЕМЕНИ: АРХИВ, МУЗЕЙ, БИБЛИОТЕКА УДК 94(027.1:929)(470)Крым Лапченко Е.В.*, Лапченко В.Ю.** Е.В. Лапченко В.Ю. Лапченко «.Чтобы ничто, могущее увеличить духовное богатство человечества, не погибало» К 100-летию Карадагской научной станции им. Т.И. Вяземского _ *Лапченко Елена Витальевна, младший научный сотрудник Карадагского природного заповедника (Феодосия, Республика Крым) E-mail: [email protected] **Лапченко Валентина Юрьевна, заведующая...»

«УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ КАЗАНСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА Том 148, кн. 4 Гуманитарные науки 2006 УДК 930 ОТЕЦ И СЫН ПЕТРОВСКИЕ: ДВА ПОКОЛЕНИЯ КАЗАНСКОЙ ШКОЛЫ СЛАВЯНОВЕДЕНИЯ Г.П. Мягков, Н.И. Макарова Аннотация Статья посвящена истории казанской школы славяноведения в период второй половины XIX – первой четверти XX вв., представленный двумя выдающимися учеными, членами-корреспондентами Академии наук – Мемнон Петровичем и Нестором Мемноновичем Петровскими. Анализируется проблема преемственности...» Если Вы не согласны с тем, что Ваш материал размещён на этом сайте, пожалуйста, напишите нам , мы в течении 1-2 рабочих дней удалим его.

Известный филолог и издатель Д.М.Буланин в статье «Дух празднословия» в 2008 году констатировал факт появления «некоего класса, весьма значительного раздела книжной продукции России за последние годы, класса, состоящего из произведений, которые облечены в форму научных исследований, а по содержанию весьма далеко отстоят от гуманитарных наук в классическом их понимании. Да и от наук вообще как особого направления творческой деятельности человека» .

Автореферат и отдельные разделы текста диссертации В.Р.Мединского «Проблемы объективности в освещении российской истории второй половины XV—XVII вв. еков» (Москва, 2011) уже были предметом обстоятельного внимания и разбора И.В.Карацубы, А.Н.Лобина, В.В.Пенского и других исследователей и блогеров. Они высказали обоснованные обвинения в заимствованиях из чужих работ в автореферате и «пещерном» уровне работы с источниками .

В.Р.Мединский утверждает, что предмет его исследования — «проблемы объективности в освещении иностранцами российской истории в рассматриваемый период», то есть XV—XVII вв. ека. В диссертации не объяснено, откуда взялся такой предмет исследования, в науке с давних пор существует другая проблема — достоверности известий иностранцев о России, но она подразумевает исследование путей передачи информации, сопоставление оригиналов и переводов, анализ сведений источников. Поиск «объективности» чаще всего приводит В.Р.Мединского к уличению авторов известий о России в предвзятости. Однако выявленный диссертантом «субъективный характер» записок иностранцев (он серьезно считает это своим достижением), трактуется как часть одного антироссийского заговора, длившегося почти два века и затронувшего почти всех без исключения иностранцев, хоть что-то написавших о России. Между тем, до Мединского, конечно, никому из историков не приходило в голову устраивать общий суд над иностранными авторами записок о России и бездоказательно обвинять их в намеренной фальсификации своих известий.

В диссертационной работе В.Р.Мединский не справился с первоначальной задачей, которую требует поставленная им проблема изучения всего корпуса иностранных записок о России XV—XVII вв. еков. Он просто не знает о существовании подавляющего большинства известий иностранцев. В наиболее полной американской библиографии, составленной Маршаллом По, насчитывается 638 названий дипломатических реляций, описаний путешествий, дневников и воспоминаний о пребывании в Московии.

Можно сравнить эту цифру со списком использованных публикаций записок иностранцев у В.Р.Мединского из 31 названия (включая научно-популярные издания). Кроме Российского государственного архива древних актов, В.Р.Мединский не упоминает ни об одном крупном собрании, в котором хранятся прижизненные издания записок иностранцев о России, ни «Россики» в собрании Российской национальной библиотеки, ни Музея: книги Российской государственной библиотеки. Становится понятно, что В.Р.Мединский обратился лишь к немногим запискам иностранцев о России, произвел их отбор по собственному усмотрению и использовал те труды, которые были доступны диссертанту на русском языке.

Основное содержание работы В.Р.Мединского — это не анализ текстов, а пристрастное бичевание иностранных авторов, писавших о России, заподозренных диссертантом в заговоре с целью фальсификации образов русских правителей и целого народа. Пересказ исторических обстоятельств, биографий авторов иностранных известий о России основан на чужих работах. Исследование подменено домыслами, стилистика которых совершенно не соотносится с диссертационным исследованием.

Диссертант последовательно «разделывается» с Барбаро и Контарини, Герберштейном, Штаденом и Шлихтингом, Поссевино и другими авторами. Попутно «достается» правителям разных стран, обвиненным в «чернении» (с. 110) Русского государства. Исследователя, который будет знакомиться с текстом диссертации В.Р.Мединского, ждет немалое интеллектуальное испытание, работа обильно сдобрена глубокомысленными заключениями, мысли о происхождении которых могут поставить в тупик. Рецепт работы В.Р.Мединского прекрасно раскрыт все тем же А.Н.Лобиным, писавшим о том, как Мединский «берет отдельный эпизод из сочинений иностранцев и сравнивает его с тем, „как должно быть на самом деле“, а затем выносит свой вердикт — говорит правду или неправду автор сочинения о России».

Беда в том, что если иностранцу простительно в чем-то «не разобраться», то сам диссертант обычно еще хуже понимает то, что берется критиковать. Например, патриотично протестуя против упоминания Флетчером «тирании» в России, В.Р.Мединский заключает: «Напротив, сменяемость лиц, занимавших государственные должности, была признаком демократических традиций». О чем здесь говорится, должно быть ведомо только диссертанту, он не утруждает себя доказательствами.

Знаком ли В.Р.Мединский с принципом местничества, пронизывавшим все назначения на службу, понимает ли проблему родства и клиентелы в средневековой России? Превратно в итоге трактуется восприятие сочинение Флетчера в елизаветинской Англии. У диссертанта «получается» (это любимый вводный оборот в лексике В.Р.Мединского), «что даже в Англии содержание сочинения Флетчера было объявлено злобной клеветой на Россию, ее государя и русских». Незнание историографии оказывает диссертанту плохую услугу, В.Р.Мединскому неизвестно, что перевод многострадального сочинения Джильса Флетчера попадал у нас под цензурный запрет еще в середине XIX века. Новейший «критик» прямо продолжает в этом случае линию графа Уварова — известного проводника триады «самодержавие-православие-народность».

Стилистика диссертации В.Р.Мединского ближе всего к тому, что в советской исторической науке называлось «критикой буржуазной историографии», так как считалось, что авторы, не владеющие марксистско-ленинской методологией, заведомо ущербны, не достигли требуемых высот познания и поэтому ничего не смыслят в истории. Только с недоумением можно наблюдать возобновление подобных взглядов применительно к авторам иностранных записок о России XV—XVII вв. еков.

Они также огульно обвинены В.Р.Мединским в намеренном искажении действительности. Всяким англичанам, полякам, итальянцам, грекам и австрийцам, как предпочитает писать диссертант (а есть еще резиденты — торговые агенты, сразу же записанные в шпионы), противопоставлен заслон из суждений самого Мединского. Его собственные взгляды и оказываются в итоге главным критерием истины в тексте диссертации, точнее, их ярко выраженная партийность, потому что диссертант искренне убежден (в этом нет сомнения), что находится на передовом крае борьбы с фальсификаторами русского прошлого.

Большинство «наблюдений» В.Р.Мединского сделано с позитивистской уверенностью обладания знанием о том, как всё было «на самом деле». Ему постоянно кажется, что все плохое иностранцы переписывали друг у друга, в желании намеренно исказить светлый образ нашей страны, ее людей, веры и обычаев. И только В.Р. Мединскому удалось раскрыть этот заговор, о котором большинство историков, начиная с великого В.О. Ключевского, даже не подозревало. Комплекс высказанных идей не подлежит проверке, он основан на вере или скорее, самоуверенности В.Р. Мединского, поэтому полемика с его взглядами становится бессмысленной.

Достаточно немного процитировать текст из диссертации В.Р.Мединского, чтобы увидеть их празднословную пустоту (отнюдь не безобидную). Отчасти она уравновешивается многочисленными бытовизмами, создающими неистребимый комический эффект. В.Р.Мединский нередко старается убедить читателя в намеренном распространении «черных мифов» о России (об этом им уже написаны целые тома популярной литературы) . В случае обнаружения «черного мифа» Мединский сразу переходит на ответные обвинения, адресованные не только авторам сочинений о России XV—XVII вв. еков, но и всем иностранцам, противопоставляя им идеальных высоконравственных русских людей:

«Исходя из сведений итальянца, получается, что, хотя русские люди и были склонны к пьянству и безделью, но закон, изданный великим князем, запретил им бражничать и отлынивать от работы. В итоге они стали вести примерный образ жизни».

«Следует отметить, что в русских источниках нет данных о том, что в Москве было много харчевен и в них местное население обедало. Напротив, известно, что на обед все разъезжались по домам и после него спали».

«На самом деле на Руси с древнейших времен при церквях и монастырях существовали общеобразовательные школы».

«На самом деле, как уже отмечалось, на Руси очень уважали образованных людей».

«Аналогичную ситуацию можно наблюдать и в главе о положении русских женщин. Олеарий повторил данные Герберштейна и Петрея о том, что русские женщины склонны к ругани с мужьями, любят напиваться и испытывают симпатию к чужим парням. За это мужья их якобы сильно избивали. Но те терпели и считали побои проявлением мужской любви».

«Но голштинский дипломат, видимо, захотел представить Россию более отсталой страной, чем она была на самом деле. Для этого он даже написал, что русские люди только сейчас стали улучшаться, поскольку сильно подражают немцам. Как видим, он не смог удержаться от европейского снобизма по отношению к представителям иного народа».

«Новшеством, замеченным Олеарием, следует считать и то, что дороги в Русском государстве стали ровными».

«Представленный Лизеком выезд царицы показывает, что она становилась самостоятельным публичным человеком».

«Данные датчанина о содомии, несомненно, были выдумкой, поскольку все иностранцы, положительно относившиеся к России, писали, что у русских людей было прирожденное отвращение к порокам».

«Ежедневно могли пить только иностранцы, они же носили чулки, которые русские люди заменяли носками».

«Но на самом деле русские люди, по сравнению с иностранцами, были настоящими трезвенниками. Ведь им разрешалось употреблять спиртные напитки всего несколько дней в году, по четырем большим церковным праздникам. Иностранцы же пили беспробудно и ежедневно».

Особенно В.Р.Мединскому «удаются» характеристики русских самодержцев, которых он в первую очередь стремится защитить от возможных наветов. Все, конечно, знают про Петра I, но мало кому известно, как его воспринимает Мединский: «В Кремле, старинной царской резиденции, он отказывался жить, предпочитая ночевать где попало».

«Во-первых, Петр любил принимать пищу под пушечные залпы. Во-вторых, во время пиров по его требованию использовали потешный серный огонь, устраивали фейерверки, носили чаши с подожженным высушенным табаком. В-третьих, на них присутствовали молодые и красивые женщины, специально приглашенные, и лица, переодетые в костюмы духовных чинов. Всё это веселье с обильным употреблением вина называлось Вакханалией».

Прочитав текст диссертации В.Р.Мединского, начинаешь отчетливо понимать, что иначе как профанацией диссертационную работу, представленную В.Р.Мединским к защите, назвать нельзя. Обвинив в предвзятости иностранных авторов записок о России XV—XVII вв. еков, диссертант тщательно пытался создать видимость «объективности», манипулируя словами и фактами.

В итоге на пространстве более чем в 400 страниц В.Р.Мединский оказался занят обоснованием исключительно собственных охранительных воззрений на историю России. И завершается всё «историческими уроками» и «научно-практическими рекомендациями» от Мединского. В одной из таких рекомендаций он, кажется, откровенно объяснил, зачем им была написана диссертация: «нужна отдельная государственная историко-пропагандистская организация. Она должна заниматься вопросами изучения и сохранения исторического наследия, вопросами исторической памяти и исторической пропаганды. Диссертант считает, что эта организация должна решать контрпропагандистские задачи». Как можно заметить по деятельности Российского исторического общества и поручению В.Р.Мединскому курировать процесс создания «единого учебника» по истории России, практическую значимость диссертации все-таки оценили.

1. Буланин Д.М. Дух празднословия: (В связи с выходом книги А.Л.Юрганова «Убить беса»). — «Русская литература». 2008. № 1. С. 105−136. http://bulanin.blogspot.ru
2. Лобин Алексей. Пещерное источниковедение. http://polit.ru/article/2012/03/13/medinsky
3. См.: Гамазин Александр. Выдумки профессора Мединского // Звезда. 2012. № 4

Проблемы объективности в освещении российской истории второй половины XV-XVII вв - страница №1/5

РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СОЦИАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

Мединский Владимир Ростиславович

ПРОБЛЕМЫ ОБЪЕКТИВНОСТИ В ОСВЕЩЕНИИ РОССИЙСКОЙ ИСТОРИИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XV-XVII вв.

Специальность – 07.00.02 – Отечественная история

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

доктора исторических наук

Москва – 2011

Работа выполнена на кафедре истории Отечества

Российского государственного социального университета (РГСУ).

Научный консультант: Академик РАН

Жуков Василий Иванович

Официальные оппоненты:

Борисов Александр Юрьевич
доктор исторических наук, профессор

Лавров Владимир Михайлович
доктор исторических наук, профессор

Гасанов Басир Камильевич
Ведущая организация: Московский государственный гуманитарный университет (МГГУ) имени М.А. Шолохова

Защита состоится «____» июня 2011 года в 14 часов на заседании диссертационного Совета Д.212.341.02 по историческим и политическим наукам в Российском государственном социальном университете по адресу: 129226, Москва, ул. Вильгельма Пика, дом 4, корпус 2, зал заседаний диссертационных Советов.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеки Российского государственного социального университета по адресу: 129226, Москва, ул. Вильгельма Пика, дом 4, стр. 5 и на Интернет-сайте РГСУ: www.rgsu.net

Ученый секретарь Диссертационного совета Г.И. Авцинова

доктор философских наук, профессор

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДИССЕРТАЦИИ

Важнейшей задачей российской исторической науки на современном этапе является воссоздание объективной и полной истории нашего государства, исторический путь которого изобиловал крутыми драматическими поворотами и социально-политическими потрясениями. Одним из ценнейших исторических пластов, позволяющих «взглянуть» на Россию со стороны и глубже понять всю многомерность российской истории, являются свидетельства иностранцев, когда-либо посещавших Россию. Эти сочинения чрезвычайно полезны не только с точки зрения обогащения источниковедческой базы, но и как историко-культурные явления, что имеет большую социальную и общественную значимость.

В силу вышеизложенного и на основе всестороннего анализа процесса описания русской действительности иностранцами, посещавшими Россию, с позиций современной отечественной исторической науки, диссертант полагает, что актуальность исследования заключается в том, что:

Во-первых, оно вызвано необходимостью новых подходов к изучению исторического прошлого нашей страны с использованием расширенной информационной базы. Именно сочетание отечественных исследований и опубликованных документальных свидетельств очевидцев из числа иностранцев, приезжавших в Россию, помогает исключить односторонность в оценках важнейших событий и явлений русской истории, сформировать панорамный взгляд на российскую историю, обогатить ее изучение новыми фактами.

Во-вторых, переосмысление истории России - насущная задача современной отечественной исторической науки. Сегодня в условиях крепнущих межкультурных взаимодействий и интеграции России и Запада возрастает потребность в освоении и переосмыслении широчайшего спектра представлений иностранцев о нравах и традициях русского народа. В историографии последних десятилетий многие из них признаются важными, нередко уникальными источниками по истории России.

В-третьих, рассуждения европейцев о русской цивилизации, их социокультурная проблематика по-прежнему остаются малоисследованными и малоизвестными. А именно этот аспект является первым опытом конкретно-исторического анализа России, в значительной степени повлиявшим на становление русской общественной мысли. Изучение социокультурного аспекта сочинений иноземцев о России очень важно для понимания причин современного восприятия России и русских на Западе.

В-четвертых, изучение системы восприятия России в Европе XVI-XVII столетия сегодня особенно необходимо. Как известно, недостаточно исследовать и до конца понять устойчивое представление народов в отношении друг друга в его современной трактовке. Важно проследить его истоки и причины его укоренения в сознании народов на протяжении нескольких периодов истории. Ведь совокупность сложившихся стереотипов влияет на особенности межнационального восприятия и наносит вред международным отношениям.

В-пятых, критичность высказываний иностранцев о России является одной из основных причин, по которой составленные ими источники не получают должного признания и сегодня. В тоже время использование всей совокупности сохранившихся источников с максимальной полнотой и их новое прочтение, бесспорно, обеспечит приращение исторических знаний в рассматриваемой области.

Таким образом, раскрытие данной темы на основе широкой источниковой базы, а также теоретическое обобщение полученных результатов исследования, их использование в учебно-воспитательном процессе могут представить решение научной проблемы, имеющей важное практическое значение для отечественной исторической науки и формирования исторических знаний. Все изложенное, по мнению автора, свидетельствует об актуальности и значимости исследования.

Хронологические рамки исследования охватывают период со второй половины XV века - XVII век. Именно в этот период устанавливаются регулярные дипломатические, торгово-экономические и военно-политические отношения Московской Руси с европейскими государствами, нашедшие отражение в многочисленных записках иностранцев о средневековой России. Объединение русских земель в едином централизованном государстве привело к тому, что новая держава заняла важное место в системе международных отношений в центральной части Евразийского континента, иным стал политический кругозор московских правящих кругов.

Рассмотрение вышеуказанного периода в исторической последовательности дает возможность на научной основе проанализировать процесс формирования стереотипов восприятия и оценок Русского государства иностранцами, позволяет извлечь необходимые исторические уроки и сделать научные и практические выводы, направленные на утверждение новых подходов к изучению пройденного страной пути.

Степень научной разработанности проблемы. Проведенный автором анализ исторических материалов показал, что в опубликованных трудах, посвященных анализу зарубежных источников о России 1 , раскрываются лишь отдельные этапы исследуемого периода или часть вопросов рассматриваемой проблемы. Отсутствуют объективные подходы к оценке полноты и достоверности информации, а также обобщающее исследование, посвященное анализу восприятия европейцами целостной картины московской действительности XVI - XVII веков. Поэтому для полного охвата рассматриваемой проблемы потребовалось более глубокое и всестороннее изучение материалов, содержащих свидетельства очевидцев, а зачастую и участников описываемых событий, и сопоставление их с российскими документальными источниками, касающимися конкретных событий и фактов в рамках рассматриваемого периода. Данное исследование ставит своей целью показать, что влияло на процесс формирования представлений и стереотипных восприятий иностранцами русской действительности до их личного столкновения с ней; какие императивы обусловили эволюцию восприятия нас европейцами на пути формирования культурно-исторического поля Европы и России; какие факторы оказали влияние на характер восприятия иностранцами московского общества; в какой мере достоверны сведения иноземцев о повседневной жизни Московского государства.

Актуальность проблемы, ее социально-политическая значимость, общественная востребованность, необходимость нового подхода к переосмыслению истории нашего Отечества, научно-исторический интерес к свидетельствам и оценкам иностранных авторов стали побудительным мотивом избрания ее для научного исследования.

Объект исследования – история Российского государства второй половины XV – XVII вв.
Предмет исследования – проблемы объективности в освещении иностранцами российской истории в рассматриваемый период.
Цель исследования – анализ социокультурных и социально-экономических аспектов восприятия Московского государства в свидетельствах иностранцев. Для достижения данной цели требуется решить научную проблему, заключающуюся в обобщении зарубежных материалов, касающихся важнейших аспектов российской истории второй половины XV – XVII вв. и аргументированности доказательств их объективности.

Для раскрытия обозначенной научной проблемы представляется необходимым решить следующие исследовательские задачи :

Провести подробный анализ историографии проблемы с учетом новых научных исследований и рассмотреть источники изучения темы, обосновать теоретико-методологические подходы;

Выявить характерные черты и особенности зарубежных публикаций, посвященных России и ее истории;

Сформулировать концепцию восприятия Московского государства второй половины XV – XVII вв. иностранцами с позиций современной исторической науки;

Выявить общее и особенное в восприятии жизни и нравов московского общества зарубежными авторами, соотношение их личных оценок и ожиданий с русской действительностью, пути и причины складывания авторских представлений о России и ее народе;

На основе тщательного изучения социокультурного аспекта сочинений иностранцев раскрыть механизм формирования определенных стереотипов восприятия европейцами Русского государства второй половины XV - XVII вв.;

Проанализировать основные тенденции развития процесса описания важных сторон жизни русского общества выходцами из европейских стран, определить степень общественно-политической значимости свидетельств иностранцев;

По результатам проведенного исследования сделать научно обоснованные выводы, извлечь вытекающие из них исторические уроки, сформулировать концептуально оформленные рекомендации по использованию накопленного опыта в рассматриваемой сфере для постановки и решения некоторых историко-культурных проблем.
Методологической основой исследования явился сравнительно-исторический анализ , позволивший автору сопоставить одни и те же признаки в сравнении (приращение или исчезновение, сужение), выявить и сопоставить уровни в развитии изучаемого объекта, основные тенденции и черты процесса описания русской действительности зарубежными авторами, проследить связь истории и современности, циклическую повторяемость ряда характеристик восприятия Московского государства в свидетельствах иностранцев.

Исследование проблемы осуществлялось с помощью общенаучных принципов . В первую очередь автор руководствовался принципом научности 2 как главным принципом общенаучного анализа и историко-теоретического исследования темы диссертации. Принцип научности, по мнению автора, представляет собой описание, объяснение и прогнозирование исторических событий на основе выявленных научных законов. Критериями этого принципа стали такие составляющие как объективность, всесторонность, независимость в оценке и критике.

Большое значение имеет реализация принципа историзма 3 . Диссертант, руководствуясь принципом историзма, понимает под ним ориентацию на изучение внутренних законов изучаемой социально-исторической проблемы, на выявление главных этапов и особенностей на разных стадиях ее развития, рассмотрение исторического события в непрерывном единстве с другими событиями, каждое из которых может быть понято лишь в соотнесении не только с прошлым, но и с будущим, учитывая тенденции их дальнейшего изменения.

Принцип историзма – залог научной объективности 4 исследования, что предполагает в историографии диалектический подход при анализе концепций историков, выявление как положительных, так и отрицательных сторон их исторических построений.

Предпринимая историографический анализ, автор исходил из того, что проблема объективности в освещении российской истории второй половины XV - XVII вв. раскрывалась исследователями на каждом историческом этапе по-разному, в зависимости от конкретной исторической обстановки, уровня профессиональной подготовки исследователей, источниковой основы и других объективных и субъективных факторов, влияющих на исследовательскую практику.

Рассматривая методологию не только как совокупность определенных принципов, но и как систему соответствующих методов и подходов в изучении поставленной научной проблемы, автор применил ряд из них в данном исследовании.

Среди них в первую очередь были использованы такие методы как логический, синхронный, проблемный, классификационный, историко-психологический, просографии, сравнительно-сопоставительный, а также метод актуализации и проблемно-хронологический и компаративистский подходы, изложенные и обоснованные в трудах отечественных ученых по теории и методологии исторической науки 5 .

Одним из важных методов анализа исторических источников по проблеме является классификационный (систематизации) метод 6 . Классификация используется как средство для установления связей (системы) между соподчиненными понятиями в исследуемой деятельности, а также для точной ориентировки в многообразии понятий или соответствующих фактов. Классификационный метод фиксирует закономерные связи между одинаковыми событиями с целью определить место определенного события в системе, которое указывает на его свойства.

Синхронный метод позволил обнаружить тесную взаимосвязь между появлением сочинений иностранцев и событиями, происходившими в Европе и России. При этом выяснилось, что большинство записок было написано авторами, как правило, по заказу правящих кругов. Метод историко-психологических наблюдений позволил понять, почему некоторые иноземцы крайне отрицательно относились к нравам и традициям московского общества. С помощью сравнительно - сопоставительного метода удалось выяснить тесную взаимосвязь целого ряда сочинений иностранцев, относящихся к различным периодам, друг с другом. Это дало основание утверждать, что европейцы, сами того не подозревая, создали не только бесценный исторический материал, но и систему стереотипов восприятия и оценок Московии второй половины XV-XVII вв. Компаративистский подход позволил выявить сходство и различие в интерпретациях процессов, событий, явлений.

В ходе исторического исследования последовательно применялся проблемно-хронологический подход 7 . Проблемность исследования, как считает диссертант, представляет собой методику изучения исторических событий через противоречие между имеющимся знанием о результатах их развития и возможными путями реализации имеющихся фактов истории. Для отображения исторических событий в развитии необходимо использование хронологии, которая представляет собой, по мнению автора, процедуру рассмотрения исторических событий во временной последовательности, в движении и изменениях.

Применение в ходе исследования проблемно-хронологического подхода дало возможность выделить как общее, так и отличительное, особенное в происходящих одновременно исторических событиях.

Диссертация построена главным образом с использованием проблемно-хронологического подхода к изложению материала, что дало возможность проследить зарождение и развитие процесса описания России иностранцами, проанализировать содержание воспоминаний, путевых заметок и исследований, написанных европейцами XV-XX вв. и посвященных России, ее истории и культуре.

Все эти принципы, методы и подходы, разумеется, не охватывают всей методологии, а выражают по своей сути лишь стратегию исследования, которой руководствовался автор.

- рассматривать каждый исторический факт во взаимосвязи с другими, выявлять причинно-следственную связь между историческими явлениями, анализируя их совокупность;

- опираться при проведении исследования на конкретные факты и исторические события в их истинном содержании и значении, не искажая смысла событий, не вырывая их из контекста исторических документов, не подгоняя из конъюнктурных соображений под заранее выработанную концепцию;

- изучать все аспекты проблемы с учетом конкретно-исторической обстановки и социально-политической ситуации в средневековой России;

- исследовать проблему комплексно.
Основываясь на анализе материала по теме исследования, автор выдвигает собственную концепцию проблемы диссертации . Автор считает, что европейцы, приезжающие в Россию, уже имели определенные представления о быте и нравах средневекового русского общества, которые сформировались в их сознании до личного восприятия ими окружающей действительности. В результате они искали подтверждение своим представлениям, вследствие чего одни темы и явления привлекали их особое внимание, а другие оставались ими незамеченными. Их стереотипное восприятие московской жизни «обрастало» личными впечатлениями, которые либо опровергали их начальные представления, либо подтверждали. В свою очередь написанные ими трактаты и сочинения предоставляли как их современникам, так и последователям готовую базу уже для их восприятия России и русских. Таким образом, на протяжении нескольких столетий иностранцами формировался образ нашей страны, который стал базисом для восприятия современной России на Западе.

Научная новизна исследования состоит в следующем.

Во-первых , в отечественной исторической науке впервые проведено комплексное, системное исследование и сформировано целостное представление о восприятии и оценке общей картины повседневной жизни московского общества европейцами, побывавшими в России во второй половине XV-XVII вв.;

Во-вторых , на основе конкретно-исторического подхода рассмотрен положительный и негативный опыт анализа свидетельств иностранцев, повествующих о русском народе, выявлены основные тенденции, характерные черты и уроки накопленного опыта;

В-третьих , исследованы и описаны механизмы формирования стереотипов восприятия европейцами Русского государства второй половины XV - XVII вв.;

В-четвертых , разработаны критерии оценки степени общественно-политической значимости свидетельств иностранцев;

В-пятых , по результатам исследования автором разработаны научно-практические рекомендации, позволяющие по-новому взглянуть на перспективы межгосударственных взаимодействий по привлечению к научно-исследовательской практике «иностранных» материалов о России, что поможет обогатить ее изучение новыми фактами и аналитикой.

Таким образом, автором разработана научная проблема и проведено историческое исследование зарубежных материалов, содержащих свидетельства очевидцев о конкретных событиях и фактах российской истории в рамках рассматриваемого периода. Это позволяет сформулировать на основе полученных результатов ответы на комплекс теоретических вопросов и определить пути решения практических задач, имеющих на сегодняшний день в изучаемой области актуальное значение.

На защиту выносятся:

- результаты комплексного анализа зарубежных материалов, содержащих оценочные суждения иностранцев о средневековом Русском государстве второй половины XV – XVII вв.;

- оценки общего состояния отечественной историографии и источниковой базы проблемы, итоговые суждения о их характерных чертах, особенностях и тенденциях развития;

- рассмотрение свидетельств иностранцев как культурно-исторического явления;

Основные тенденции развития процесса описания важных сторон жизни русского общества выходцами из европейских стран;

- выводы, научно-практические рекомендации и предложения, которые, по мнению автора, могли бы способствовать дальнейшему изучению проблемы поиска объективности в освещении российской истории.
II. СТРУКТУРА И ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Структура диссертации обусловлена целью и основными задачами исследования и показывает, на каких главных проблемах автор сконцентрировал свое внимание. Она включает: введение, пять разделов и заключение. Имеются также список источников и литературы, приложения.
Во введении дается общая характеристика темы исследования, обосновываются его актуальность и методологические основы, определяется степень научной разработки исследуемой проблемы в отечественной историографии, научная новизна, объект, предмет, хронологические рамки исследования, а также формулируются его цели и задачи, высказывается мнение о научном и практическом значении исследования, приводятся сведения о его апробации.
В разделе I « Историография проблемы и характеристика источников » рассмотрены основные черты, этапы и тенденции развития отечественной историографии по проблеме исследования, а также дается характеристика использованных при написании диссертации источников.

Первый период – с начала XIX века до 1917 г. – охватывает собой время начала становления и развития историографии рассматриваемой проблемы.

Подчеркивается, что толчком для изучения сочинений иностранцев о Русском государстве послужила работа Н.М. Карамзина «История государства Российского», в которой он широко использовал произведения С. Герберштейна, М. Меховского, А. Гваньини, М. Стрыйковского, Я. Дуглоша, А. Олеария и многих других иностранцев 8 .

Первая фундаментальная публикация сразу нескольких сочинений иностранцев в русском переводе была подготовлена Н. Устряловым. Свою публикацию сочинений М. Бера, Г. Паерле, Ж. Маржерета, Дневника Марины Мнишек и «Записок» Маскевича он снабдил небольшим предисловием об авторах этих памятников, краткими комментариями и указателем имен.

Интерес к сочинениям иностранцев совпал с началом активной деятельности Археографической комиссии, созданной П. Строевым в 1834 г., в связи с чем в Журнале Министерства Народного Просвещения стали публиковаться переводы сочинений иностранцев, в частности С. Нейгебауэра и А. Лизека 9 .

Большое значение для исследования записок иностранцев о Московии имел труд Ф. Аделунга 10 . В нем достаточно подробно описано 150 сочинений с указанием кратких биографических данных об их авторах.

Активная издательская деятельность историков привела к появлению обобщающих исследований о значении сочинений иностранцев в качестве исторических источников. До сих пор классическим считается труд В.О. Ключевского «Сказания иностранцев о Московском государстве» 11 , в котором были заложены основные теоретические положения, касающиеся методики изучения и использования записок иностранцев о России XVI-XVII вв.

В.О. Ключевский справедливо полагал, что «заметки заезжих иностранцев не могли дать объяснения многим явлениям российской действительности и беспристрастно их оценить, поскольку они были им чужды». В то же время, по его мнению, «слово иностранца было дорого, поскольку сами русские люди не замечали ничего интересного в будничном течении повседневной жизни и ни в чем его не отражали. Будничная обстановка и повседневные явления останавливали на себе внимание чужого наблюдателя» 12 .

Оценивая в целом сказания иностранцев в качестве исторического источника, Ключевский сделал вывод, что «для иностранцев были интересны лишь внешние явления, материальная сторона. Но известия о нравственном состоянии общества не могли быть верными и полными – эта сторона менее открыта. Путешественник видел лишь случайные, попавшие ему на глаза явления». Из-за этого, по его мнению, «иностранные известия о нравственном состоянии русского общества очень отрывочны и бедны положительными указаниями, по ним нельзя составить целый очерк ни одной стороны нравственной жизни описываемого ими общества. В них много места личным, произвольным мнениям» 13 .

Несмотря на сомнение в достоверности записок иностранцев, Ключевский составил на их основе сводную картину географического положения Русского государства в XVI-XVII вв., его войске, способе управления, доходах казны, судопроизводстве, народонаселении, торговле, городах, обычаях, обрядах и т.д. 14

Все это говорит о том, что известный историк, в целом, доверял показаниям иностранцев и объяснял сомнительность некоторых их сведений только субъективными факторами: недостаточной осведомленностью, непониманием сути явлений, предубежденностью ко всему чуждому.

Важным событием в научной жизни стал выход в свет трудов С.М. Середонина и Е.Е. Замысловского. Середонин детально проанализировал известия англичан о России XVI века. Он собрал сведения о Р. Ченслере, А. Дженкинсоне, Т. Рандольфе, Е. Баусе и других и составил обозрение их сочинений 15 . Кроме того, он детально проанализировал сочинение Флетчера, выделив в нем четыре вида ценных известий: историко-географических, о населении и быте, о власти и управлении 16 . Замысловский обстоятельно исследовал историко-географические сведения в «Записках» С. Герберштейна и выявил в них ошибки и заимствования из произведений других авторов 17 .

При активном использовании сведений из сочинений иностранцев были написаны две работы А.И. Алмазова, относящиеся к религиозным вопросам 18 . О. Пирлинг на основе данных из записок иностранцев написал обстоятельное исследование о взаимоотношениях России с папским престолом 19 .

В начале XX в. В.Н. Бочкарев, следуя примеру В.О. Ключевского, составил сводную картину состояния Московского государства XV-XVII вв. на основе данных из сочинений иностранцев 20 . Активно использовались сочинения иностранцев и в исследовании М. Коваленского об истории Москвы 21 .

Таким образом, можно сделать вывод о том, что дореволюционные историки провели большую работу по выявлению всего корпуса сочинений иностранцев о Русском государстве XVI-XVII вв. При этом они были склонны доверять их сведениям. Авторов этих памятников они считали современниками и очевидцами описываемых событий. Выявляемые ошибки и искажения, как правило, объяснялись субъективными причинами и считались несущественными.

Второй период – с 1917 г. до середины 1980-х гг.

В 1930-е гг. А.И. Малеин перевел и опубликовал сочинение А. Шлихтинга, относящееся к опричнине Ивана IV 22 . Э. Бородиным было переведено и опубликовано сочинение Я. Стрейса о последних годах царствования Алексея Михайловича. Это издание отличается достаточно высоким научным уровнем 23 . Аналогичный характер носит и издание сочинения Матвея Меховского «Трактат о двух Сарматиях», осуществленное С.А. Анинским 24 . Последним предвоенным изданием стала публикация Ю.В. Готье сочинений англичан о Московии XVI в. 25

Можно заметить, что в публикациях 1930-х гг. продолжали соблюдаться традиции, заложенные в начале ХХ века. Основная их часть отличалась фундаментальностью, качеством перевода и высоким научным уровнем сопроводительного материала (вступлений, комментариев, указателей).

В первое послевоенное время исследователи не проявляли интереса к переводу и публикации сочинений иностранцев. Можно назвать лишь две небольших работы на эту тему 26 .

В 1961 г. Е.И. Бобров вновь перевел и переиздал «Московскую хронику» Конрада Буссова. Многочисленные комментарии дают возможность правильно понять и оценить содержание этого памятника для использования в качестве исторического источника 27 .

В 1971 г. В.Ч. Скржинская переиздала сочинения И. Барбаро и А. Контарини, заново переведя тексты их сочинений. А.А. Севастьянова провела исследование «Записок» Джерома Горсея о России и выявила в них несколько разновременных слоев 28 .

К 80-м гг. ХХ в. относится публикация «Записок о Московии» Сигизмунда Герберштейна. В ее подготовке участвовали академик В.Л. Янин, А.Л. Хорошкевич, А.В. Назаренко и другие 29 . В 2007 г. вышло новое еще более фундаментальное издание этого памятника, подготовленное теми же исследователями.

В этот же период появилась обобщающая работа М.А. Алпатова, в которой была предпринята попытка дать общую характеристику сочинениям иностранцев о Русском государстве XVI-XVII вв. При этом подчеркивался двойственный характер этих памятников: с одной стороны это были записи современников и очевидцев событий, с другой – их авторы преследовали свои личные цели, посещая Россию, и исходя из них описывали увиденное 30 .

Подводя итог советскому периоду в изучении сказаний иностранцев, следует отметить, что в это время получили развитие лучшие традиции, заложенные дореволюционной исторической наукой: издание текстов памятников на высоком научном уровне, источниковедческое изучение содержания, сбор сведений об авторах и выяснение обстоятельств написания ими сочинений о Московии.

Третий этап – с середины 1980-х гг. по настоящее время.

В постсоветский период работа по изучению сказаний иностранцев несколько замедлилась. Этот период представлен публикациями Н.М. Рогожина «Проезжая по Московии 31 и О.Ф. Кудрявцева «Россия в первой половине XVI в.: взгляд из Европы» 32 .

Проблема изучения сказаний иностранцев о Московии неоднократно ставилась на международных и всероссийских конференциях и круглых столах на тему «Россия и Запад: диалог культур», проводимых в конце XX – начале XXI вв. Ряд статей об этом опубликован в серии сборников «Россия и мир глазами друг друга: из истории взаимовосприятия» 33 .

Подводя итог историографическому обзору, следует отметить, что до сих пор отсутствует всестороннее исследование всего комплекса сочинений иностранцев о русском государстве XVI-XVII вв. Хотя в изучении отдельных памятников и достигнуты значительные результаты, но, как показывают предварительные исследования, этого не достаточно. Только сравнительный анализ всех текстов между собой позволит определить степень достоверности этих памятников и возможность их использования при изучении истории России.

Исследование сочинений иностранцев о Московии в зарубежной историографии имеет давние традиции. Общество по изучению «Записок о Московии» Сигизмунда Герберштейна создано в Австрии. На его базе регулярно проводятся конференции, привлекающие исследователей из многих стран 34 . Базой для изучения записок итальянцев о России является российско-итальянский семинар «Москва – Третий Рим». Один из его участников, Дж. Амато, написал обстоятельную статью об итальянцах, посетивших в XVI в. Россию 35 .«Записки о Московии» С. Герберштейна исследуются в трудах О.Р. Баскуса, Д. Бергстайсера, английского ученого А.Г. Кросса, Р. Фидермана и др. 36

Для зарубежной историографии характерно полное доверие к сведениям из записок иностранных путешественников и дипломатов и преувеличение роли этих памятников в качестве исторических источников по истории Русского государства XVI-XVII вв.

1. Направленность научных требований отечественной историографии на формирование современного мировоззрения у историков, расширение их кругозора, заострение критического чутья и тем, на оказание помощи исторической науке в успешной борьбе против искажений отечественной истории.

2. Складывание системы историографических этапов, которые характеризуются определенными чертами и особенностями, связанными с направленностью исследований, глубиной разработки отдельных проблем, наличием источниковой базы и кадров исследователей.

3. Опубликованные к настоящему времени работы специального характера (статьи, монографии, диссертации) ограничены узкими хронологическими рамками, затрагивают лишь некоторые аспекты и не дают полного представления об исследуемой теме в исторической литературе.

Основными источниками данного исследования являются сочинения иностранцев о Русском государстве XVI-XVII вв. Эти памятники, как правило, дошли до настоящего времени в составе старопечатных книг, поскольку авторские рукописи после издания произведений уничтожались. Большинство книг с записками иностранцев находятся в зарубежных архивах, правда, отдельные экземпляры есть и в российских хранилищах.

Так, в РГАДА в Отделе редких книг гражданской печати (Фонд ОРИ) хранится издание книги П. Йовия. В Фонда 32 РГАДА – Сношения с Австрией и Германией (1488-1599) хранятся материалы, касающиеся визита Н. Поппеля в 1488-1489 гг. (Книга 1).

При изучении сочинения Матвея Меховского «Трактат о двух Сарматиях» привлекались архивные материалы из двух фондов РГАДА. В Ф.79 (Сношения с Польшей и Литвой) (1431-1600) изучались дела №№ 6, 7, 10, 11, касающиеся заключения мирных договоров до и после взятия Смоленска. В Ф. 166 (1487-1600) – Дела и сочинения о титулах.

Следует отметить, что в российских рукописных хранилищах находятся многочисленные издания книги С. Герберштейна «Записки о Московии». Наиболее интересным считается издание 1549 г., хранящееся в РНБ, на страницах которого сохранились пометки самого автора. В качестве дополнительных источников использовались материалы РГАДА из Фонда 32 (Сношения с Австрией и Германией) за 1517 г. – книги 1 и 2. Они касались приезда Герберштейна в Россию в первый раз.

Сочинения англичан о России использовались по переводу, осуществленному Ю.В. Готье 37 . Дополнительными источниками являлись архивные материалы из РГАДА: Фонд 35 (Сношения с Англией). 1556-1599. Грамоты королевы Елизаветы царю Ивану Васильевичу. №№ 2-15 и Жалованные грамоты на свободную торговлю (1564-1587). Кн. 1. Дела 1,3,4,5.

Сочинения Г. Штадена, И. Таубе, Э. Крузе и А. Шлихтинга изучались по переводам, опубликованным в 20-30-х гг. ХХ в. В качестве дополнительных источников использовались материалы РГАДА: Фонд 135. Раздел 5. Клятвоцеловальные записи: В.М. Глинского – 1561. Отд. 3. Руб. 11. № 21; И.Ф. Мстиславского. Отд. 3. Руб. 11. № 22; И.Д. Бельского. Отд. 3. Руб. 11. № 25; М.И. Воротынского. Отд. 3. Руб. 11. № 35. и др.

«Московия» А. Поссевино изучалась по переводу, опубликованному Л.Н. Годовниковой 38 . В качестве дополнительных источников привлекались документальные материалы из РГАДА: Фонд 78 Сношения с Римскими папами (1485-1597). Книги 1-2., а также из Фонда 79 (Сношения России с Польшей), где содержится Послание Ивана 1У к королю Сигизмунду 11 от имени бояр (№№ 27 и 28) и данные о посольстве А. Поссевино в качестве посредника на мирных переговорах.

Сочинение Д. Флетчера использовалось по переводу О.М. Бодянского 39 , Д. Горсея – А.А. Севастьяновой 40 . В качестве дополнительных источников использовались документальные материалы из РГАДА; Фонд 35 (Сношения с Англией). Дело Горсея (1585-1586) находится в книге 1, Дело Флетчера (1588-1589) - в книге 1.

В Рукописном отделе библиотеки МГА МИД (Ф. 181. № 1408) хранится «Московская хроника» пастора Бера, ставшая источником хроники К. Буссова, в свою очередь использованная П. Петреем. В Фонде БМСТ (Библиотреки Московской синодальной типографии) находятся старопечатные издания сочинений А. Гваньини «Хроника Европейской Сарматии» и М. Бельского «Всемирная польская хроника».

В фонде РГАДА ОРИ (Отдел редких изданий гражданской печати) есть старопечатные книги М. Бельского, А. Гваньини, С. Герберштейна, Д. Горсея, П. Петрея, А. Поссевино, М. Стрыйковского, а также авторов XVII в.: А. Корба, А. Мейерберга, А. Олеария, Д. Стрейса. Все они могут быть использованы при подготовке новых переводов и изданий этих авторов.

По многочисленным просьбам Владимир Мединский публикует раздел из своей докторской диссертации «ПРОБЛЕМЫ ОБЪЕКТИВНОСТИ В ОСВЕЩЕНИИ РОССИЙСКОЙ ИСТОРИИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XV-XVII вв.»

Размещение научной работы в столь мало подходящем для нее месте, как ЖЖ, налагает ряд ограничений. Даже одну главу пришлось разбить на шесть частей. Убрано около двух с половиной сотен сносок на источники.

И конечно, от диссертации не приходится ждать той же увлекательности, что от «Мифов о России» Мединского, которые когда-то стали отправной точкой для этой работы. Правда, период выбран самый интересный - царствование Ивана Грозного…

РАЗДЕЛ IV. РОССИЯ ПЕРИОДА ЦАРСТВОВАНИЯ ИВАНА ГРОЗНОГО В ОЦЕНКАХ СОВРЕМЕННИКОВ

В разделе анализируются свидетельства английских моряков и дипломатов, немецких посланников о посещении ими Московии.
В середине XVI века новым дипломатическим партнером Русского государства становится Англия. Связи между странами установились сравнительно поздно из-за удаленности их друг от друга и отсутствия безопасного морского пути между ними. Воды Балтийского моря в XVI веке контролировались Данией и Швецией, поэтому корабли других государств не могли безопасно плавать по нему. К тому же на пути Англии в Балтику находилась враждебная ей Голландия.
В начале XVI века английские купцы оказались в тяжелом положении. Удар по их торговле нанесло открытие португальцами морского пути в Индию вокруг Африки. В итоге португальцы стали монополистами по торговле восточными пряностями на европейских рынках. Кроме того, вывоз испанцами из Америки большого количества серебра привел к «революции цен». Традиционный английский товар - сукно, стал стоить в Европе дешево.
Чтобы не разориться, английским торговцам следовало срочно искать новые рынки сбыта для своих товаров и новые пути в восточные страны. Уже с 20-х годов XVI века в сферу их внимания попало Русское государство. Исследователи предполагают, что из сочинения Павла Йовия, написанного со слов русского посланца Дмитрия Герасимова, англичане узнали о возможности попасть в Индию и Иран через территорию Московии. От шведов им стало известно о существовании морского пути в эту страну по северным морям. В результате в 1527 году возник англо-шведский проект по поиску пути в Индию через территорию Русского государства. Но по нескольким причинам он не был реализован.
В 1548 году в Лондоне было создано «Общество купцов, искателей открытия стран, земель, островов, государств и владений неизвестных и доселе не посещаемых морским путем». Когда его уставной капитал достиг 6 тысяч фунтов стерлингов, было решено отправить три корабля через северные моря к далекой Московии.
Некоторые исследователи почему-то считают, что англичане намеривались попасть в Китай. Но вряд ли это могло быть на самом деле, поскольку никаких сведений о такой возможности у них не было. Напротив, и от шведов, и из «Записок» С. Герберштейна, вышедших в свет в 1549 году, было известно о существовании северного морского пути в Московию.
В мае 1553 года три английских корабля под началом Хью Уиллоуби отправились к намеченной цели. Из 116 человек, находившихся на них, 11 были торговыми людьми. Однако двум кораблям не повезло. Они затерялись в Белом море и были вынуждены остаться во льдах на зимовку. Во время нее все участники экспедиции умерли от голода и холода. Позднее местные поморы обнаружили эти корабли.
Только корабль под названием «Эдуард - Благое предприятие» под командованием главного кормчего Ричарда Ченслора с экипажем из 28 человек вошел в августе 1553 года в устье Северной Двины и бросил якорь у монастыря Святого Николая. В Двинской летописи это событие зафиксировано под 24 августа.
С этого времени контакты между Англией и Русским государством были налажены и стали достаточно регулярными.
Ричард Ченслор, как известно, вскоре получил приглашение в Москву. Царь Иван IV радушно встретил его, одарил всевозможными подарками и весной 1554 года с грамотой к королю Эдуарду VI отпустил на родину. В этом документе писалось о том, что английские купцы получают право свободной торговли на всей территории Русского государства.
Хотя на обратном пути Ченслор был ограблен голландцами, в целом его путешествие было расценено в Англии как очень успешное. В качестве отчета он написал сочинение о Русском государстве, которое назвал «Книга о великом и могущественном царе Русском и великом князе Московском». Из заголовка можно было сразу сделать вывод о том, что его содержание исключительно хвалебное по отношению к описанной стране. Правда, свой труд он не успел закончить. Позднее он был дополнен Климентом Адамсом, который являлся образованным человеком и преподавал в университете. С его помощью «Книга» была написана на латыни.
Сменившая короля Эдуарда королева Мария дала разрешение на создание в феврале 1555 года «Московской торговой компании». В ее состав вошли 6 лордов, 22 представителя высшей знати и 29 менее знатных дворян. В правлении были 1 или 2 губернатора, 4 консула и 24 ассистента, которые избирались на год или чуть больше.
Все это свидетельствовало о большой заинтересованности и английского правительства, и местной знати в контактах с Русским государством.
Ричард Ченслор вскоре отправился во второе путешествие в Россию, но на обратном пути погиб. В ноябре 1556 года его корабль разбился у берегов Шотландии. В 1557 году его сменил Антоний Дженкинсон, который не ограничился посещением Москвы, а стал искать пути в восточные страны. В итоге он четыре раза посетил Русское государство и смог добраться и до Бухары, и до Персии. Все свои поездки он описал в отдельных произведениях. Кроме того, особое сочинение создал и его переводчик Р. Бест.
Английский матрос Уилльям Бэрроу составил карту побережья Баренцева моря. Его родственник Стивен Бэрроу в 1556 году доплыл до Новой Земли и сделал описание Баренцева моря и окружающих его земель.
Заметки о России написали и некоторые английские послы. Например, Т. Рэндольф, ездивший в Москву в 1568 году по поручению королевы Елизаветы, и Дж. Баус, обсуждавший в 1583-1584 годах с Иваном Грозным возможность заключения военного союза против Польши и Швеции и вопрос о его женитьбе на родственнице английской королевы.
В 1589 году издатель Гаклюйт собрал все эти сочинения и опубликовал в сборнике «Коллекция ранних путешествий». Он вышел в свет в Лондоне. В XIX веке этот сборник несколько раз переиздавался «Гаклюйтовским обществом».
На русский язык сочинения англичан из этого сборника были впервые переведены и опубликованы С.М. Середониным. Позднее Ю.В. Готье сделал новый перевод. Эти тексты и используется в настоящей работе.
История взаимоотношений Англии и Росси в XVI веке привлекала многих исследователей. В своих трудах они рассматривали различные аспекты этой темы.
Первым по времени написания является сочинение Ричарда Ченслора. Открыв путь в Русское государство, он естественно, должен был представить эту страну в самом положительном виде. Первые фразы его произведения, казалось бы, это подтверждают: «Россия изобилует землей и людьми и очень богата теми товарами, которые в ней имеются». Далее автор перечислил эти товары: превосходная рыба, ворвань, пушнина, рыбий зуб (клыки моржей), лен, конопля, воск, мед, кожи, сало, зерно.
Не ограничиваясь простым перечнем, Ченслор подробно указал, в каких русских городах наиболее выгодно можно купить эти товары. При этом он назвал даже такие города, в которых сам не бывал. Значит, находясь в Москве, он собирал дополнительные сведения, которые могли бы заинтересовать английских купцов.
Описал англичанин и населенные пункты, которые видел во время поездки в Москву из Холмогор. При этом в каждом он отметил только положительные моменты. Например, большое количество населения в деревнях от Ярославля до Москвы, обширные поля вокруг, засеянные зерновыми, активное движение на дорогах.
Совершенно очевидно, что данные сведения были уникальными, поскольку в русских источниках этого времени нет данных о плотности заселения местности между Ярославлем и Ростовым и движении на дорогах. Исследователи имеют данные лишь о землевладельцах, но их поля могли и не обрабатываться.
Москва, в целом, понравилась Ченслору. Он даже указал, что по площади она больше Лондона с предместьями. Но при этом заметил, что дома возведены хаотично и очень пожароопасные, поскольку деревянные. Оценил он и красоту каменного Кремля, хотя и подчеркнул, что иностранцам запрещено его осматривать. К тому же, по его мнению, в Англии замки были лучше. Видимо, поэтому не понравился ему и царский дворец - с низкими потолками и без роскоши.
Следует отметить, что, хотя Ченслор и не испытал особого восторга от Кремля и построек в нем, сравнивая их с аналогичными крепостями и зданиями в Лондоне, но никакой особой критики в его сочинении нет. Например, он указал, что крепостные сооружения хорошо вооружены всевозможной артиллерией, а 9 кремлевских храмов просто превосходны. Все это говорит о том, что английский моряк стремился быть объективным. В это время в Кремле, действительно, все храмы были каменными.
Особенно интересен описанный Ченслором прием и пир у Ивана IV. Англичанина поразили роскошные одежды приближенных царя и его самого, а также обилие золотой посуды, на которой подавались блюда во время обеда всем гостям, которых было не менее 200 человек. При этом он ничего не написал о качестве блюд, которые многим иностранцам не нравились, и отсутствии столовых приборов. Это говорит о том, что Ченслор стремился лишь к тому, чтобы рассказать о баснословном богатстве русского государя. Важно для него было и то, что сам он был принят с большим почетом в царском дворце. На родине это являлось свидетельством важности его миссии в Россию.
Описание Ченслором приема в царском дворце часто используется в трудах историков, поскольку в каких-либо документальных источниках таких данных для середины XVI века нет. Известный исследователь домашнего быта русских царей И. Забелин отметил, что подробные описания пиров во дворце относятся только к XVII веку. Первая роспись царским кушаньям датируется 1610-1613 годами. Она, по мнению Забелина, была составлена для королевича Владислава.
Правда, Ченслор заметил, что пышность и богатство одежды царя и его придворных были часто показными. Их цель заключалась в том, чтобы произвести впечатление на иностранцев во время официальных приемов, загородных прогулок (Ченслора особенно поразило чрезмерно богатое украшение парчой, бархатом и драгоценными камнями царского шатра) и посольств в иностранные державы. В обычной жизни, по его мнению, «весь их обиход в лучшем случае был посредственным».
Несмотря на это ироничное замечание, Ченслор был вынужден признать, что русский царь являлся повелителем над многими странами, «и его могущество изумительно велико». Это выражалось в том, что русское войско достигало 300 тысяч человек, все воины были конными и состояли из дворян, имевших хорошее вооружение и роскошную одежду.
Вполне вероятно, что эти сведения англичанин узнал от русских людей. К тому же он мог наблюдать отправку под Астрахань трех полков ранней весной 1554 года.
Исследователи, правда, считают, что численность войска в сочинении Ченслора сильно преувеличена. Оно было чуть больше 100 тыс. человек, поскольку состояло из пяти полков, каждый из которых не превышал 20 тыс. воинов.
Хотя у Ченслора не было возможности узнать, как ведут себя в бою русские воины, он написал, что «они с криком бегают кругом и почти никогда не дают сражений своим врагам, но действуют только украдкой». В русских источниках иные данные, поэтому информация англичанина представляется выдумкой. На это указывает хотя бы тот факт, что конные воины, из которых состояло русское войско, никак не могли бегать, им полагалось скакать.
Недостоверным выглядит и рассказ Ченслора о суровом образе жизни русских солдат. Согласно его сочинению, они зимой ночевали на снегу у костра, прикрываясь только куском войлока. Питались же одной водой с овсяной мукой. Однако из сообщения самого моряка следовало, что в русском войске не было простых солдат, оно состояло из дворян. К тому же царь не вел длительных войн в зимнее время.
Характерно, что эта малодостоверная информация получила среди европейцев широкое распространение и использовалась потом в сочинениях других авторов, например, Флетчера.
По мнению англичанина, русское войско вообще не было обучено тактике и стратегии ведения боя. Однако из русских источников известно, что Иван IV очень интересовался сочинениями о военных походах Александра Македонского, римских императоров. У него на службе состояли иностранные специалисты, которые помогли ему провести военные реформы. Об этом сообщали русские источники и сами англичане, например, Дженкинсон. Исследователи выяснили, что в ходе военных реформ 1550-1556 годов Иван IV смог создать мощное и хорошо обученное войско, не уступающее по своим качествам и численности лучшим европейским армиям того времени.
Не разобравшись в том, как русское войско вело военные действия и побеждало (незадолго до прибытия Ченслора в Москву в 1552 году была с триумфом взята Казань и присоединено Казанское ханство), англичанин со свойственным европейцам снобизмом написал: «Что могло бы выйти из этих людей, если бы они упражнялись и были обучены строю и искусству цивилизованных войн? Если бы в землях русского государя нашлись люди, которые растолковали бы ему то, что сказано выше…».
Данные высказывания Ченслора свидетельствуют о том, что русских людей он желал представить в глазах английских читателей далекими от цивилизации варварами, хотя и выносливыми и неприхотливыми. По его утверждению, они даже были похожи на молодых коней, не осознающих своей силы и позволяющих малым детям управлять собой. Этим он намекал на то, что его соотечественники имели возможность направить русских людей в нужное для себя русло и извлечь из этого максимальную выгоду.
В целом же, Ченслор плохо разобрался в различных аспектах жизни в Русском государстве. Например, он совсем не понял, как царь платил своим подданным за службу, считая, что русская знать служила бесплатно. Жалование же, по его мнению, небольшое, получали только иностранцы. При этом русские дворяне якобы совсем не имели собственности, в отличие от англичан.
На самом деле, для дворян платой за службу являлись поместья, которые, действительно, являлись временным земельным владением. При этом у многих представителей высшей знати имелись наследственные владения - вотчины. Они оставались в их собственности и при уходе со службы. К тому же за успешную и многолетнюю службу государь мог пожаловать дворянину поместье в вотчину.
Можно заметить, что многие данные о русском войске и о том, что русские дворяне служат без жалования и очень неприхотливы в быту, в сочинении Ченслора аналогичны тому, что писал об этом Герберштейн. Поэтому напрашивается предположение, что эта информация была заимствована из «Записок о Московии» австрийца. Но вряд ли это сделал сам автор «Книги о великом и могущественном…». Известно, что вскоре после возвращения на родину Ченслор вновь отправился в Россию. За короткий срок он не мог составить обстоятельное сочинение о своем первом путешествии. Завершить его позднее он не мог, поскольку на обратном пути погиб. Все эти заимствованные дополнения, вероятнее всего, были вставлены в первоначальный текст Климентом Адамсом.
Сначала считалось, что Адамс был спутником Ченслора. Но потом А.И. Плигузов выяснил, что этот человек никогда не был в России. Он родился около 1519 года в Букингтоне и умер в 1587 году в Гринвиче. В 1536 году закончил колледж в Кэмбридже и с 1539 года стал его преподавателем. В 1554 году к Адамсу обратился Р. Эден и попросил описать путешествие Ричарда Ченслора. Тот отправился в Лондон к ставшему знаменитым мореплавателю и после нескольких бесед с ним составил на латыни сочинение «Новые английские путешествия в Московию». В 1555 году Эден включил его в сборник с другими аналогичными произведениями и опубликовал.
Вполне вероятно, что именно Адамсу пришлось завершать недописанное сочинение Ченслора. Всю недостающую информацию он, очевидно, взял из сочинений других путешественников в Московию. Этим и объясняется сходство между «Записками» Герберштейна и «Книгой» в целом ряде сюжетов, например, в разделе о правосудии. В обоих произведениях отмечено, в Русском государстве преступников редко казнили даже за тяжкие преступления. Судьи старались провести расследование, вызывали свидетелей. Если дело было спорным, то его решали с помощью поединка.
Значительное сходство между сочинениями Герберштейна и Ченслора обнаруживается и в повествовании о крайней бедности многих русских людей. Австриец для доказательства своей правдивости писал о том, что те поднимали брошенные его слугами корки и очистки от дынь, лука и чеснока. Как уже отмечалось, при обилии дешевого продовольствия русским людям не нужно было этого делать.
Ченслор, подражая Герберштейну, сообщил, что бедняки ели тухлую рыбу и селедочный рассол. В данном случае англичанин, как и другие иностранцы, неправильно истолковал обычай северных народов питаться слегка протухшей рыбой.
К числу заимствованных следует отнести и сведения англичанина о том, что русские люди по природе своей были склонны к обману. Сдерживали их от этого только сильные побои. Об этом аналогично, без всяких примеров и доказательств писал и Герберштейн. Поэтому вряд ли есть основания доверять этой информации.
Кроме заимствованных малодостоверных фактов, в «Книге о великом и могущественном..» можно обнаружить и ложные сведения. К их числу относится рассказ, якобы услышанный от одного русского человека о том, что он любит жить в тюрьме, поскольку там можно получать пищу и одежду, не работая.
На самом деле в XVI веке подобных тюрем в Русском государстве вообще не существовало. Заключенных могли поместить под стражу в каком-нибудь помещении при приказе или заставить должностное лицо охранять его в собственном доме. При этом обвиненный обязан был питаться и одеваться за свой счет. Если у него не было родственников и друзей, то он мог умереть с голоду. За счет казны очень скудно содержались только государственные преступники, большую часть которых, как правило, отправляли в отдаленные монастыри или города под надзор приставов или местных воевод. Обо всем этом можно узнать из следственных дел того времени. Одним из наиболее громких было дело Романовых. Из него можно узнать, что Ф.Н. Романова и его жену постригли в монахи, их детей с родственницами отправили в заключение на Белоозеро под надзор приставов. При этом царь должен был лично распоряжаться о том, чтобы им выделили средства на одежду и питание. Позднее их перевели в их собственную вотчину. Михаила сослали в Сибирь, где для него была вырыта земляная тюрьма. В ней он погиб от голода и холода. Из Следственного дела Федора Андронова можно выяснить, что хотя этот человек считался государственным преступником и обвинялся в краже царской казны, он содержался на дворе частного лица. При этом родственники обязаны были заботиться об его пропитании.