Для многих любимым писателем является именно Михаил Булгаков. Биография его трактуется людьми различных направлений по-разному. Причина в том, насколько соотносят те или иные исследователи его имя с оккультизмом. Интересующимся именно этим аспектом мы можем порекомендовать прочесть статью Павла Глобы. Однако в любом случае начинать ее изложение следует с детских лет, что мы и сделаем.
Родители писателя, братья и сестры
Родился Михаил Афанасьевич в г. Киеве в семье профессора богословия Афанасия Ивановича, который преподавал в духовной академии. Его мама, Варвара Михайловна Покровская, также преподавала в Карачаевской прогимназии. Оба родителя были потомственными колокольными дворянами, их деды-священники служили в Орловской губернии.
Сам Миша был в семье старшим ребенком, у него было два брата: Николай, Иван и четыре сестры: Вера, Надежда, Варвара, Елена.
Будущий писатель был худощавым, изящным, артистичным с выразительными голубыми глазами.
Образование и характер Михаила
В своем родном городе получал образование Булгаков. Биография его содержит данные об окончании в восемнадцатилетнем возрасте Первой Киевской гимназии и в двадцатипятилетнем возрасте - медицинского факультета Киевского университета. Что повлияло на формирование будущего писателя? Безвременная смерть 48-летнего отца, глупый суицид лучшего товарища Бориса Богданова из-за любви к Варе Булгаковой, сестре Михаила Афанасьевича, - все эти обстоятельства определили характер Булгакова: мнительный, подверженный неврозам.
Первая жена
В двадцать два года будущий писатель женился на своей первой супруге - Татьяне Лаппа, на год младше него. Судя по воспоминаниям Татьяны Николаевны (она прожила до 1982 г.), про этот недолгий брак можно было снимать фильм. Новобрачные умудрились до свадьбы растратить присланные их родителями деньги на фату и подвенечное платье. На венчании почему-то смеялись. Из подаренных молодоженам цветов больше всего было нарциссов. На невесте была полотняная юбка, а приехавшая и ужаснувшаяся мама успела купить ей к свадьбе блузку. Биография Булгакова по датам, таким образом, увенчалась датой свадьбы 26.04.1913 г. Однако счастью влюбленных суждено было быть недолгим: в Европе в ту пору уже запахло войной. По воспоминаниям Татьяны, Михаил не любил экономить, он не отличался расчетливостью в трате денежных средств. Для него, например, в порядке вещей было на последние деньги заказать такси. Ценные вещи часто закладывали в ломбард. Хоть молодой чете и помогал деньгами отец Татьяны, однако средства постоянно исчезали.
Врачебная практика
Судьба довольно жестоко мешала ему стать врачом, хоть и талантом, и профессиональным чутьем обладал Булгаков. Биография упоминает, что он имел несчастье заражаться опасными болезнями, занимаясь профессиональной деятельностью. Михаил Афанасьевич, желая реализоваться как специалист, вел активную врачебную деятельность. За год доктор Булгаков принял на амбулаторном приеме 15 361 больного (сорок человек в день!). У него в стационаре лечилось 211 человек. Однако, как видно, сама Судьба воспрепятствовала быть ему доктором. В 1917 г. инфицировавшись дифтерией, Михаил Афанасьевич принял сыворотку против нее. В результате получилась тяжелая аллергия. Ее мучительные симптомы он ослаблял морфием, но затем пристрастился к этому наркотику.
Выздоровление Булгакова
Исцелением Михаила Булгакова его почитатели обязаны Татьяне Лаппа, сознательно ограничивающей его в дозе. Когда он просил об инъекции дозы наркотика, то любящая супруга вкалывала ему дистиллированную воду. При этом она стоически переносила истерики мужа, хотя он однажды бросил в нее горящий примус и даже грозил ей пистолетом. Любящая супруга при этом была уверена, что стрелять он не хотел, просто ему было очень плохо…
Краткая биография Булгакова содержит в себе факт высокой любви и жертвенности. В 1918 г., именно благодаря Татьяне Лаппа, он перестал быть морфинистом. С декабря 1917 г. по март 1918 г. Булгаков живет и практикуется в Москве у своего дяди по маминой линии, успешного гинеколога Н. М. Покровского (впоследствии - прототипа профессора Преображенского из "Собачьего сердца").
Затем он вернулся в Киев, где опять начал работать врачом-венерологом. Практике помешала война. Больше он к лечебной практике не возвращался…
Первая мировая и Гражданская война
Первая мировая ознаменовала для Булгакова переезды: вначале он работал врачом вблизи линии фронта, затем был направлен работать в Смоленскую губернию, а потом в Вязьму. Во время Гражданской войны с 1919 по 1921 г. его как врача дважды мобилизовывали. Сначала - в армию Украинской Народной Республики, затем - в белогвардейские Вооруженные силы Юга России. Этот период его жизни позже нашел свое литературное отражение в цикле рассказов «Записки юного врача» (1925-1927). Один из содержащихся в нем рассказов называется «Морфий».
В 1919 г., 26 ноября, он впервые в жизни публикует статью в газете «Грозный», которая, по сути, представляла мрачные предчувствия белогвардейского офицера. Красной Армией у станции Егорлыцкой в 1921 г были разбиты передовые силы белогвардейцев - казачья конница… Его товарищи едут за кордон. Однако эмигрировать Михаилу Афанасьевичу не дает… судьба: он заболевает тифом. Во Владикавказе лечится от смертельной хвори и выздоравливает Булгаков. Биография его фиксирует переориентацию целей жизни, верх берет творческое начало.
Драматург
Михаил Афанасьевич, изможденный, в форме белого офицера, но с сорванными погонами, в Терском Наробразе работает в театральной секции подотдела искусств, в русском театре. В этот период в жизни Булгакова происходит тяжелейший кризис. Денег нет вообще. Они с Татьяной Лаппа живут, продавая отрубленные части чудом уцелевшей золотой цепочки. Булгаков принял тяжелое для себя решение - больше никогда не возвращаться к врачебной деятельности. Исстрадавшимся сердцем, в 1920 г. пишет талантливейшую пьесу «Дни Турбиных» Михаил Булгаков. Биография писателя свидетельствует о первых репрессиях против него: в том же 1920 году большевицкая комиссия его изгоняет с работы как «бывшего». Булгаков растоптан, сломлен. Затем писатель решает бежать из страны: сначала в Турцию, затем - во Францию, он переезжает из Владикавказа в Тифлис через Баку. Чтобы выжить, изменяет себе, Правде, Совести и пишет в 1921 г. комформистскую пьесу «Сыновья муллы», которую большевицкие театры Владикавказа охотно включают в свой репертуар. В конце мая 1921 г., будучи в Батуми, вызывает к себе жену Михаил Булгаков. Биография его содержит информацию о тяжелейшем кризисе в жизни писателя. Судьба жестоко мстит ему за измену совести и таланту (имеется в виду, вышеупомянутая пьеса, за которую он получил 200 000 руб. гонорара (33 серебреника). Такая ситуация повторится еще раз в его жизни).
Булгаковы в Москве
Супруги все же не эмигрируют. В августе 1921 г. Татьяна Лаппа через Одессу и Киев одна уезжает в Москву.
Вскоре, вслед за женой, Михаил Афанасьевич также возвращается в Москву (как раз в этот период расстреливают Н. Гумилева и умирает А. Блок). Их жизнь в столице сопровождают переезды, неустроенность… Непроста биография Булгакова. Краткое содержание ее последующего периода - отчаянные попытки талантливого человека реализовать себя. Михаил и Татьяна проживают в квартире (в описанной в романе «Мастер и Маргарита» - дом № 10 по ул. Большой Садовой (дом Пигита), под номером 302-бис, которую им любезно предоставил шурин филолог Земский А. М., уехавший в Киев к супруге). В доме жили скандалящие и пьющие пролетарии. Супругам было в нем неуютно, голодно, безденежно. Здесь произошел их разрыв…
В 1922 г. Михаила Афанасьевича ожидает личный удар - умирает мама. Он лихорадочно начинает работать журналистом, вкладывая свой сарказм в фельетоны.
Литературная деятельность. «Дни Турбиных» - любимая пьеса Сталина
Прожитый жизненный опыт и мысли, рожденные недюжинным интеллектом, просто рвались на бумагу. Краткая биография Булгакова фиксирует его работу фельетонистом в московских газетах ("Рабочий") и журналах ("Возрождение", "Россия", "Медицинский работник").
Жизнь, исковерканная войной, начинает налаживаться. С 1923 г. Булгаков принят в члены Союза писателей.
Булгаков в 1923 г. начинает работать над романом «Белая гвардия». Он создает свои известные произведения:
- «Дьяволиада»;
- «Роковые яйца»;
- «Собачье сердце».
- «Адам и Ева»;
- «Александр Пушкин»;
- «Багровый остров»;
- «Бег»;
- «Блаженство»;
- «Зойкина квартира»;
- «Иван Васильевич».
А в 1925 году женится на Белозерской Любови Евгеньевне.
Состоялся он и как драматург. Уже тогда прослеживалось парадоксальное восприятие Советским государством творчества классика. Даже Иосиф Сталин по отношению к нему был противоречив и непоследователен. Он 14 раз смотрел МХАТовскую постановку "Дни Турбиных". Затем заявил, что "Булгаков - не наш". Однако в 1932 г. он повелевает ее вернуть, причем в одном-единственном театре СССР - во МХАТе, заметив, что все-таки "впечатление пьесы на коммунистов" - позитивное.
Более того, Иосиф Сталин впоследствии в своем историческом обращении 3 июля 1941 г. к народу использует фразеологию слов Турбина Алексея: «К вам обращаюсь я, друзья мои…»
В период с 1923 по 1926 г. происходит расцвет творчества писателя. На осень 1924 г. в литературных кругах Москвы считается действующим писателем № 1 Булгаков. Биография и творчество писателя неразделимо связаны. У него складывается литературная карьера, становящаяся главным делом его жизни.
Недолгий и непрочный второй брак писателя
Первая жена Татьяна Лаппа вспоминает, что, находясь в браке с ней, Михаил Афанасьевич не однажды повторял, что должен жениться трижды. Он повторял это вслед за писателем Алексеем Толстым, который считал такую семейную жизнь ключом к славе писателя. Существует поговорка: первая жена - от Бога, вторая - от людей, третья - от черта. Согласно ли этому надуманному сценарию искусственно складывалась биография Булгакова? Интересные факты и мистерии в ней не редкость! Впрочем, вторая жена Булгакова, Белозерская, дама светская, действительно выходила замуж за обеспеченного, перспективного писателя.
Однако с новой женой душа в душу писатель прожил всего-то года три. Пока в 1928 году «на горизонте не появилась» третья супруга писателя - Елена Сергеевна Шиловская. Булгаков еще находился во втором своем официальном браке, когда завязался этот бурный роман. Свои чувства к третьей супруге писатель с большой художественной силой описал в «Мастере и Маргарите». О привязанности Михаила Афанасьевича к обретенной женщине, с которой ощущал духовную связь, говорит тот факт, что 03.10.1932 г. ЗАГС расторг его брак с Белозерской, а 04.10.1932 г. был заключен союз с Шиловской. Именно третий брак стал для писателя главным в его жизни.
Булгаков и Сталин: проигранная партия писателя
В 1928 г., вдохновленный знакомством со «своей Маргаритой» - Еленой Сергеевной Шиловской, приступает к созданию своего романа «Мастер и Маргарита» Михаил Булгаков. Краткая биография писателя, впрочем, свидетельствует о начавшемся творческом кризисе. Ему нужен простор для творчества, которого нет в СССР. Мало того, на издание и постановки Булгакова существовал запрет. Несмотря на известность, его пьесы не ставили на сценах театров.
Иосиф Виссарионович, прекрасный психолог, прекрасно знал слабые стороны личности этого талантливейшего автора: мнительность, склонность к депрессиям. Он играл с писателем, как кошка играет с мышкой, имея против него неоспоримое досье. 07.05.1926 г. на квартире Булгаковых был произведен единственный за все время обыск. В руки Сталина попали личные дневники Михаила Афанасьевича, крамольная повесть "Собачье сердце". В игре Сталина против писателя был получен такой козырь, который роковым образом обусловил катастрофу писателя Булгакова. Вот вам и ответ на вопрос: "Интересная биография Булгакова ли?" Отнюдь. До тридцати лет его взрослая жизнь была вдоволь наполнена страданиями от нищеты и неустроенности, далее действительно следовало лет шесть более-менее размеренной обеспеченной жизни, но вслед за ней последовал насильственный излом личности Булгакова, болезнь и смерть.
Отказ от выезда из СССР. Роковой звонок вождя
В июле 1929 г. писатель обращается с Письмом к Иосифу Сталину, прося выезда из СССР, а 28.03.1930 г. обращается к Советскому правительству с этой же просьбой. Разрешение не давали.
Булгаков страдал, он понимал, что его выросший талант губят. Современникам запомнилась выроненная им фраза после очередного неполученного разрешения выехать: «Меня ослепили!»
Однако то был еще не окончательный удар. А он был ожидаем... Все изменил звонок Сталина 18 апреля 1930 г. В тот момент Михаил Булгаков с третьей супругой Еленой Сергеевной, смеясь, ехали в Батум (там на месте Булгаков собирался писать пьесу о молодых годах Сталина). На станции Серпухов вошедшая в их вагон женщина объявила: «Бухгалтеру телеграмма!»
Писатель, издав невольный возглас, побледнел, а затем ее поправил: «Не бухгалтеру, а Булгакову». Он ожидал... Сталин назначил телефонный разговор на это же число - 18.04.1930 г.
Днем раньше похоронили Маяковского. Очевидно, что звонок вождя можно было в равной мере назвать и своеобразной профилактикой (он уважал Булгакова, однако все же мягко прессинговал), и хитростью: в доверительной беседе вытянуть из собеседника невыгодное обещание.
В нем Булгаков добровольно отказался ехать за рубеж, чего до конца своей жизни не мог себе простить. Это был его трагический проигрыш.
Сложнейший узел взаимоотношений связывает Сталина и Булгакова. Можно сказать, что семинарист Дждугашвили переиграл и сломил и волю, и жизнь великого писателя.
Последние годы творчества
В дальнейшем весь свой талант, все свое мастерство автор сконцентрировал на романе «Мастер и Маргарита», который писал в стол, без всякой надежды на публикацию.
Созданную о Сталине пьесу «Батум» отверг секретариат Иосифа Виссарионовича, указав на методическую ошибку писателя - превращение вождя в героя романтического.
Фактически Иосиф Виссарионович приревновал, если так можно сказать, писателя к своей же харизме. С этих пор Булгакову разрешали работать лишь как театральному режиссеру.
Кстати, Михаил Афанасьевич считается одним из лучших в истории русского театра режиссеров Гоголя и Салтыкова-Щедрина (любимых своих классиков).
Все, что он писал - негласно и предубежденно, было «непроходным». Сталин его последовательно уничтожал как писателя.
Булгаков все же писал, он отвечал на удар, как это мог сделать настоящий классик... Роман о Понтии Пилате. О всесильном самодержце, тайно боящемся.
Причем первый вариант этого романа был сожжен автором. Он назывался по-другому - «Копыто дьявола». В Москве после написания его пошли слухи, что Булгаков написал о Сталине (Иосиф Виссарионович родился с двумя сросшимися пальцами на ноге. В народе это называют копытом Сатаны). Запаниковав, автор сжег первую версию романа. Отсюда впоследствии и родилась фраза «Рукописи не горят!».
Вместо заключения
В 1939 году был написан и прочитан друзьям окончательный вариант «Мастера и Маргариты». Быть впервые изданной в сокращенном варианте этой книге судилось лишь через 33 года… Жить смертельно больному Булгакову, страдающему от почечной недостаточности, оставалось недолго...
Осенью 1939 г. его зрение критически ухудшилось: он практически ослеп. 10.03.1940 г. писателя не стало. Похоронили Михаила Булгакова 12.03.1940 г. на Новодевичьем кладбище.
Полная биография Булгакова до сих пор остается предметом споров. Причина в том, что советский, выхолощенный ее вариант, представляет читателю приукрашенную картину лояльности автора к Советской власти. Поэтому, интересуясь жизнью писателя, следует критически анализировать несколько источников.
М. А. Булгаков. Биография. Детство и юность Это один из лучших писателей XX века, который родился в 1891 году, 15 мая. Помимо самого мальчика, в семье было еще шестеро детей. Ранние годы Булгакова прошли в Киеве – городе, который он безмерно любил и «вписывал» во многие свои книги. В 1906 году молодой человек поступил на медицинский факультет. Учеба давалась ему превосходно , поэтому в 1916 он выпустился из университета, получив звание «Лекарь с отличием». Еще в 1913 году Михаил Булгаков женился. Его первой супругой стала Татьяна Лаппа. После окончания университета Булгакова отправили на Юго-Западный фронт в качестве врача. В 1917 году он был переведен в больницу города Вязьмы. Известно, что примерно в это же время он начал принимать морфий. Сначала в лечебных целях, а затем из-за проявившейся зависимости. М. А. Булгаков. Биография. Писательская деятельность, карьера В годы военной службы врачом начали проявляться писательские способности молодого человека, хотя это дело уже давно привлекало его. Результатом пребывания в разных больницах стал цикл «Записки юного врача». О своей наркотической зависимости молодой писатель Булгаков Михаил рассказал в своем «Морфии». С 1921 года он начал сотрудничать с некоторыми литературными журналами и газетами. Спустя два года, Михаил Афанасьевич вступил в Союз писателей. В 1925 году он вновь женился. Теперь на Любови Белозерской. Булгаков начал всерьез заниматься писательской деятельностью. Любопытно, что пьесу «Дни Турбиных» хвалил сам Сталин, хотя и отмечал, что произведение это антикоммунистическое. Еще меньше одобрения встретил Булгаков у своих коллег , которые в абсолютном большинстве критиковали его творчество. В итоге к 1930 году произведения писателя практически перестали публиковать и издавать. Кроме всего прочего, Булгаков начал пробовать себя на режиссерской стезе. В московских театрах состоялось немало спектаклей, поставленных им. Наиболее известными его работами стали: «Собачье Сердце», «Белая гвардия», «Роковые яйца» и, конечно, «Мастер и Маргарита». М. А. Булгаков. Биография. Поздние годы Впервые замысел «Мастера и Маргариты» у писателя возник еще в 1928 году. И лишь в 1939 он решил осуществить его. Однако самостоятельно он сделать этого не мог, поскольку его зрение ухудшалось с каждым днем. Окончательный вариант романа Булгаков диктовал своей третьей жене Елене, с которой они поженились в 1929 году. С начала 1940 возле кровати его постоянно дежурили его родственники, друзья. 10 марта 1940 года появились сообщения о том, что скончался Михаил Булгаков. Биография этого человека была яркой и неоднозначной. И не только наши соотечественники, но и иностранцы до сих пор продолжают читать созданные им шедевры.
В 1909 году Булгаков поступает на медицинский факультет Киевского университета. По его окончании в 1916 году он получает звание "лекаря с отличием". Киевские годы заложили основы мировосприятия Булгакова. Здесь зародилась его мечта о писательстве. Ко времени первой мировой войны Булгаков уже сформировался как личность. После окончания университета , летом 1916 года, он работал в госпиталях Красного Креста на Юго-Западном фронте. Тогда же был призван на военную службу и переведен в Смоленскую губернию, где стал врачом сначала сельской больницы, затем с сентября 1917 года - Вяземской городской больницы. Эти годы послужили материалом для восьми рассказов писателя, составивших цикл "Записки юного врача" (1925-1927). Работу над ними он начал там же, в Смоленской губернии, регулярно записывая свои впечатления от встреч с больными. События 1917 года прошли почти незаметно для земского лекаря Булгакова. Его поездка в Москву осенью того же года была вызвана не интересом к событиям революции, что пытались из лучших побуждений приписать ему некоторые биографы, а желанием освободиться от военной службы и от личного недуга, довольно точно воспроизведенного в одном из рассказов упомянутого цикла - "Морфий". Вплотную с событиями революции и гражданской войны Булгаков столкнулся в своем родном Киеве , куда возвратился в марте 1918 года. В условиях постоянной смены властей в столице Украины 1918-1919 годов остаться в стороне от политических событий было невозможно. Сам Булгаков в одной из анкет напишет об этом так: "В 1919 году, проживая в городе Киеве, последовательно призывался на службу в качестве врача всеми властями, занимавшими город". О ключевом значении для его творчества этих полутора лет пребывания в Киеве свидетельствуют роман "Белая гвардия", пьеса "Дни Турбиных", рассказ "Необыкновенные приключения доктора" (1922). После взятия Киева генералом Деникиным (август 1919 года) Булгаков был мобилизован в белую армию и отправлен на Северный Кавказ военврачом. Здесь появилась первая его публикация - газетная статья под заглавием "Грядущие перспективы" (1919). Написана она с позиции неприятия "великой социальной революции" (иронические кавычки Булгакова), ввергнувшей народ в пучину бедствий, и предвещала неизбежную в будущем расплату за нее. Булгаков не принимал революцию потому что крушение монархии во многом означало для него крушение самой России, родины - как истока всего светлого и дорогого в его жизни. В годы социального разлома он сделал свой главный и окончательный выбор - расстался с профессией врача и целиком посвятил себя литературному труду. В 1920-1921 годах, работая во Владикавказском подотделе искусств, которым руководил писатель Ю. Л. Слезкин, Булгаков сочинил пять пьес; три из них были поставлены на сцене местного театра. Эти ранние драматургические опыты , сделанные, по признанию автора, наспех, "с голодухи", были впоследствии им уничтожены. Тексты их не сохранились, за исключением одной - "Сыновья муллы". Здесь же Булгаков пережил и свое первое столкновение с "левыми" критиками пролеткультовского толка, нападавшими на молодого автора за его приверженность культурной традиции, связанной с именами Пушкина, Чехова. Об этих и многих других эпизодах своей жизни владикавказского периода писатель расскажет в повести "Записки на манжетах" (1922-1923).
В самом конце гражданской войны, находясь еще на Кавказе, Булгаков готов был покинуть родину и уехать за границу. Но вместо этого осенью 1921 года он появился в Москве и с тех пор остался в ней навсегда. Возможно, этот шаг он сделал не без влияния О. Э. Мандельштама, с которым встречался в последние дни своего пребывания на Кавказе. Начальные годы в Москве были очень трудными для Булгакова не только в бытовом , но и в творческом отношении. Чтобы выжить, он брался за любую работу: от секретаря ЛИТО Главполитпросвета, куда устроился при содействии Н. К. Крупской, до конферансье в маленьком театре на окраине. Со временем он стал хроникером и фельетонистом ряда известных московских газет: "Гудка" (здесь Булгаков делал знаменитую "четвертую полосу" вместе с В. Катаевым, И. Ильфом и Е. Петровым, И. Бабелем, Ю. Олешей), "Рупора", "Рабочего", "Голоса работника просвещения", "Накануне", издававшейся в Берлине. В литературном приложении к последней, кроме упомянутых "Записок на манжетах", были опубликованы его рассказы "Похождения Чичикова", "Красная корона", "Чаша жизни" (все - 1922 год). Среди множества ранних произведений, написанных Булгаковым в "журналистский период", выделяется своим художественным мастерством рассказ "Ханский огонь" (1924). В его творчестве той поры менее всего ощутимо влияние различных течений современной литературы от А. Белого до Б. Пильняка, воздействие которых испытали на себе многие молодые писатели, начинавшие вместе с Булгаковым. Ему были чужды и популярные тогда концепции "левого" искусства, формальные творческие эксперименты (отсюда - сатирические колкости в его произведениях по адресу В. Шкловского, Вс. Мейерхольда, В. Маяковского).
Андреевский спуск - одна из самых живописных киевских улиц, особенно если идти сверху - от прелестной, как бы плывущей в небо Андреевской церкви, которую киевляне по традиции называют собором, к Подолу.
Улица петляет, пытаясь умерить свою крутизну, зажатая между возникающими слева и справа холмами. Слева ее теснит Фроловская гора, на самой верхушке которой в начале века белела маленькая изящная церковь Фроловского монастыря; справа выступает лохматящаяся, похожая на верблюжий горб, «крутейшая гора», под которой прижался, отделенный от горы маленьким двориком, дом № 13, знаменитый «дом Турбиных». Сверху, от Андреевского собора, дом № 13 не виден. Он открывается внезапно, когда к нему подойдешь.
Мостовая Андреевского спуска, как и в начале века, вымощена крупным неровным булыжником. Иначе нельзя: асфальт превратит эту наклонную дорогу в каток. Но желтенький киевский кирпич, которым некогда были вымощены здесь тротуары (кирпич укладывали ребром, и узкие его брусочки были похожи на чисто вымытый паркет), давно снят. Вместо него течет и горбится асфальт. Из некогда многочисленных в кирпичном тротуаре ступенек, сглаживавших крутизну, сохранились немногие. У дома № 13 три ступеньки тротуара сохранились.
Киевляне общительны и гостеприимны. Жители Андреевского спуска любят свою старую улицу (она включена в черту архитектурного заповедника города), и пожилые женщины, еще сидящие здесь по-старинному на крылечках, и мужчины, отдыхающие в воскресный день, доброжелательно посматривают на туристов, по схеме или с фотографией в руках разыскивающих «дом Турбиных». Если вы в затруднении остановитесь, вам с готовностью придут на помощь: покажут, как найти этот дом, расскажут, что жил в этом доме писатель Михаил Булгаков, что здесь прошло его детство и здесь он родился. При этом сошлются на достовернейшие свидетельства старожилов, а иногда - чувствуя себя совсем уж заправскими экскурсоводами - и на литературные источники. Туристы заносят ценные сведения в свои записные книжечки, фотографируются возле дома, с улицы и во дворе, на фоне знаменитой веранды. Самые решительные стучатся в дверь, и терпеливые киевляне отворяют…
В романе «Белая гвардия» действительно описан именно этот дом «под крутейшей горой». Дом «постройки изумительной» («на улицу квартира Турбиных была во втором этаже, а в маленький, покатый, уютный дворик - в первом»). И в пьесе «Дни Турбиных» имеется в виду он. Михаил Булгаков действительно жил в этом доме - в годы своего отрочества и в первые студенческие годы (1906–1913), а потом в годы гражданской войны (1918–1919). Но родился он не здесь, и детство его прошло не здесь.
…От середины Андреевского спуска (если вниз от собора, первая улица налево; если вверх от «дома Турбиных» - направо) бежит, огибая Фроловскую гору, такая же старинная, как Андреевский спуск, узкая, мощенная булыжником, такая же прелестно-заманчивая, но не посещаемая туристами улица Ладо Кецховели. Когда-то она называлась Воздвиженской - в честь маленькой церкви Воздвижения Черного Креста, и ныне стоящей в том месте, где улица Ладо Кецховели, почти выбегая на Подол, на старую Кожемякскую площадь, вдруг делает резкий поворот вправо, к Житнему базару. Церковь стоит на самом углу, на изломе улицы, и зеленые ее крыши хорошо видны из бегущих ей навстречу, с Глубочицы, трамваев, здесь, на Кожемякской площади, сворачивающих на Подол.
В доме № 28 по Воздвиженской улице (теперь улица Ладо Кецховели, 10), в доме, принадлежавшем священнику Кресто-Воздвиженской церкви Матвею Бутовскому, у которого молодые супруги Булгаковы снимали квартиру, 3 мая по старому стилю (а по новому 15 мая) 1891 года родился их первенец, будущий писатель Михаил Булгаков, и в церкви Воздвижения Черного Креста 18 (30) мая был крещен. (Теперь часть улицы, уходящая от Воздвиженской церкви к Житнему базару, отделена, называется переулком, имеет собственную нумерацию, и улица Ладо Кецховели начинается прямо с церкви - с дома № 1. До революции нумерация была сплошной, шла от Житнего базара, и адрес церкви был: Воздвиженская, 13.)
Любая биография Михаила Булгакова начинается с слов: родился в семье профессора Киевской духовной академии. Это верно. Отец писателя, Афанасий Иванович Булгаков, действительно был профессором Киевской духовной академии. Но звание ординарного профессора получил в 1906 году, - незадолго до своей ранней смерти. А тогда, в год рождения первого сына, это был молодой доцент академии, человек очень большой одаренности и такой же огромной трудоспособности.
Он знал языки - и древние, и новые. Владел английским, в программы духовных семинарий и духовных академий не входившим. У него был живой, легкий слог, он много и с увлечением писал.
Доцент, а потом профессор истории западных вероисповеданий, он особенно увлекался англиканством, может быть, потому, что англиканство - с его исторически сложившимся противостоянием католичеству - считалось родственным православию. Это давало А. И. Булгакову возможность не обличать, а изучать историю английской церкви. Одна из его статей была переведена в Англии и встретила там доброжелательные отклики, он гордился этим.
В некрологах на его смерть его коллеги по духовной академии не забывали упомянуть, что был покойный человеком «крепкой веры». Был он человек порядочный и очень требовательный к себе и, поскольку служил в духовной академии, был конечно же верующим. Но духовное образование выбрал не по велению сердца. У него, вышедшего из провинциальной и многодетной семьи священника, к тому же священника одной из беднейших в России, Орловской губернии, других путей к образованию, как и у его братьев, не было. Дети духовенства духовное образование могли получить бесплатно.
Духовную семинарию в Орле Афанасий Иванович Булгаков окончил блистательно, был не рекомендован, а «предназначен» для дальнейшего обучения в духовной академии, в связи с чем и подписал следующий обязательный документ: «Я, нижеподписавшийся, студент Орловской духовной семинарии Афанасий Булгаков, предназначенный правлением семинарии к отправлению в Киевскую духовную академию, дал сию подписку правлению означенной семинарии в том, что по прибытии в академию обязуюсь не отказываться от поступления в оную, а по окончании в оной курса - от поступления на духовно-училищную службу». После чего получил вполне необходимые ему «прогонные и суточные на проезд, а также на обзаведение бельем и обувью».
Духовную академию в Киеве также окончил блистательно. На обороте его диплома следующий - частью типографский, частью рукописный - текст: «Поименованный в сем документе воспитанник с 15 августа 1881 года по 15 августа 1885 года состоял в академии на казенном содержании, за которое он… обязан прослужить в духовно-учебном ведомстве шесть годов… а в случае выхода из этого ведомства… должен возвратить употребленную на его содержание сумму…» - трехзначная сумма вписана.
Блистательно защитил магистерскую диссертацию («Очерки истории методизма», Киев, 1886), получив звание доцента.
Карьера преподавателя духовной академии - доцента, экстраординарного, потом ординарного профессора - была почетной. Но для своих сыновей он этой карьеры не хотел и твердо стремился дать своим детям светское образование.
В 1890 году А. И. Булгаков женился на молоденькой учительнице Карачевской прогимназии, дочери протоиерея, Варваре Михайловне Покровской.
Трудно сказать, больше ли средств было у ее отца, другого деда писателя, протоиерея Казанской церкви в городе Карачеве (той же Орловской губернии) Михаила Васильевича Покровского, или просто был он образованней, моложе, перспективней, - своим детям он дал образование светское.
Судя по тому, что Варвара Михайловна в свои двадцать лет была «преподавательницею и надзирательницею» женской прогимназии (каковую ее должность с гордостью отметил в ее брачном свидетельстве протоиерей, самолично венчавший дочь с доцентом Киевской академии), вероятнее всего, она окончила гимназию и, может быть, восьмой, дополнительный, «педагогический» класс, дававший звание учительницы. Для своего поколения и для своей среды она была женщиной незаурядно образованной. Два ее брата - Михаил и Николай - учились в университете и стали врачами.
Дети у Булгаковых - семеро, почти погодки - подрастали один за другим, крепкие мальчики и красивые, уверенные девочки. Жалованье доцента академии было невелико, и отец параллельно с преподаванием в академии все время имел и другую службу: сначала преподавал историю в институте благородных девиц, потом, с 1893 года и уже до конца дней, служил в киевской цензуре. От случавшихся заработков помельче также не отказывался.
В конце 20-х годов Михаил Булгаков говорил П. С. Попову: «…Образ лампы с абажуром зеленого цвета. Это для меня очень важный образ. Возник он из детских впечатлений - образа моего отца, пишущего за столом». Думаю, лампа под зеленым абажуром на письменном столе отца часто горела за полночь…
Мир семьи был здесь прочен и радостен. И знакомые очень любили в этом доме бывать, а родственники - гостить. Радостной, даже праздничной атмосферу семьи делала мать.
«Мама, светлая королева», - назвал ее старший сын. Белокурая, с очень светлыми (как у сына) глазами, приятно располневшая после семи родов и вместе с тем очень подвижная, живая (по словам ее дочери Надежды, Варвара Михайловна, уже овдовев, охотно играла в теннис со своими почти взрослыми детьми), она прекрасно управляла своим маленьким королевством, благосклонная, обожаемая, добрая королева с мягкой улыбкой и на редкость сильным, даже властным характером.
В этом доме жила музыка. Надежда Афанасьевна, сестра писателя, рассказывала мне: «По вечерам, уложив детей спать, мать играла на рояле Шопена. На скрипке играл отец. Он пел, и чаще всего «Нелюдимо наше море».
Очень любили оперу, особенно «Фауста», столь популярного в начале века. И симфоническую музыку, летние концерты в Купеческом саду над Днепром, пользовавшиеся у киевлян огромным успехом. Почти каждую весну в Киев приезжал Шаляпин и непременно пел в «Фаусте»…
В доме жили книги. Добрые и мудрые книги детства. Пушкин с его «Капитанской дочкой» и Лев Толстой. В девять лет с восторгом прочитанные Булгаковым и воспринятые им как приключенческий роман «Мертвые души». Фенимор Купер. Потом Салтыков-Щедрин.
И еще жила в доме любимая старая детская книжка о Саардамском плотнике. Наивная книжка теперь уже прочно забытого писателя П. Р. Фурмана, посвященная той поре в жизни царя Петра, когда Петр работал корабельным плотником в голландском городе Зандаме (Саардаме). В книжке был крупный шрифт и множество иллюстраций во всю страницу, и Петр, «мореплаватель и плотник», Петр, работник на троне, представал в ней доступным и добрым, веселым и сильным, с руками, одинаково хорошо владеющими и плотницким, и, если понадобится, хирургическим инструментом, и пером государственного деятеля, легендарный, сказочный, прекрасный Петр, вот такой: «Все с особенным удовольствием глядели на статного, прекрасного молодого человека, в черных, огненных глазах которого блистали ум и благородная гордость. Сам Блундвик чуть не снял шапки, взглянув на величественную наружность своего младшего работника».
Эту книжку, вероятно, в своем еще детстве читала мать. А может быть, и отец, потому что А. И. Булгаков родился в 1859 году, а книжка была написана в 1849-м. Потом одна за другой, подрастая, ее читали сестренки - Вера, Надя и Варя. И Коля, пойдя в приготовительный класс, вероятно, однажды принес ее из гимназической библиотеки, а через год ее же принес из гимназии Ваня, потому что библиотекой для младшеклассников в киевской Первой гимназии заведовал Павел Николаевич Бодянский, учитель истории, он очень любил свою библиотеку, историю и ребят и книги П. Р. Фурмана предлагал часто, а малыши его побаивались, и если он предлагал хорошо знакомую книжку, предпочитали не возражать, а взять и прочитать ее еще раз.
«Как часто читался у пышущей жаром изразцовой площади «Саардамский плотник», - напишет Булгаков в «Белой гвардии». Книжка становилась приметой дома, частью неизменно повторяющегося детства. Потом, в романе Михаила Булгакова «Белая гвардия», Саардамский Плотник станет символом домашнего очага, вечного, как сама жизнь: «Все же, когда Турбиных и Тальберга не будет на свете, опять зазвучат клавиши, и выйдет к рампе разноцветный Валентин, в ложах будет пахнуть духами, и дома будут играть аккомпанемент женщины, окрашенные светом, потому что Фауст, как Саардамский Плотник, - совершенно бессмертен».
Детство и отрочество в памяти Михаила Булгакова навсегда остались как мир безмятежный и беспечальный. Это его слово: «беспечальный».
«Весной зацветали белым цветом сады, одевался в зелень Царский сад, солнце ломилось во все окна, зажигало в них пожары. А Днепр! А закаты! А Выдубецкий монастырь на склонах, зеленое море уступами сбегало к разноцветному ласковому Днепру… Времена, когда в садах самого прекрасного города нашей родины жило беспечальное юное поколение» (очерк «Киев-город», 1923).
«…И весна, весна и грохот в залах, гимназистки в зеленых передниках на бульваре, каштаны и май, и, главное, вечный маяк впереди - университет…» («Белая гвардия»).
Отсвет дома и детства окрашивал время в безмятежные тона в воспоминаниях писателя. Но время ни спокойным, ни безмятежным не было.
Собственного дома Булгаковы так и не приобрели. Снимали квартиру - на Воздвиженской, потом на Печерске, потом снова перебрались поближе к академии, в Кудрявский переулок (теперь это Кудрявская улица). Отсюда крутыми спусками было недалеко на Глубочицу и Подол.
Дом № 9 по Кудрявскому переулку - небольшой двухэтажный спокойный дом с двором и садом - принадлежал Вере Николаевне Петровой. Приходил с несколько всклокоченной седеющей бородкой и отрешенными глазами Дон-Кихота отец Веры Николаевны, крестный отец Миши и Вари Булгаковых - Николай Иванович Петров, профессор духовной академии.
Если бы я писала о детстве Михаила Булгакова роман, можно было бы сочинить прекрасный и длинный диалог - профессору Петрову и Афанасию Ивановичу Булгакову было что вспомнить. О той поре, когда один из них был уже профессором академии, а другой его любимым студентом, подающим очень большие надежды. О знаменитом аресте в 1884 году народовольца Петра Дашкевича, сокурсника А. И. Булгакова. И о последовавшей за этим арестом демонстрации студентов трех первых курсов академии… Афанасий Иванович учился тогда на третьем.
Процесс киевских народовольцев («процесс 12-ти») был замечателен тем, что в деле Дашкевича и его друзей не было провокаторов, не было предателей (следствие опиралось только на агентурные сведения). Петр Дашкевич - он жил в общежитии академии, в одном общежитии с А. И. Булгаковым, где, как потом выяснилось, случалось, скрывались и ночевали революционеры-народовольцы, - предстал на процессе на редкость замкнутым, прямо-таки фантастически замкнутым молодым человеком, который никогда и ни о чем с товарищами по ученью не беседовал. И склад народовольческих изданий в помещении духовной академии, открытый случайно служителями уже после ареста, устроил, разумеется, абсолютно один, так что ни одна решительно душа из его сокурсников и даже земляков не знала об этом…
А демонстрация была делом более внутренним, «академическим». Профессор Петров, которому как раз и поручили тогда расследование, проявил странную нерасторопность, пожалуй, бестолковость, чем даже заслужил неудовольствие и замечание начальства. Установить участников демонстрации тогда так и не удалось. Прелестная была ситуация: в демонстрации участвовали студенты трех курсов - 50 или 60 человек, но конкретно каждый опрошенный уверял, что именно его там не было и поэтому ни одной фамилии участвовавших в демонстрации однокурсников он назвать не может…
Но Афанасий Иванович с возрастом становился еще молчаливей и сдержанней. И этих давних тем преподаватели духовной академии, полагаю, не подымали.
Была, однако, идея, которая никак не могла оставаться за порогом, когда Николай Иванович Петров входил в дом.
Профессор духовной академии Петров преподавал теорию словесности, историю русской и иностранных литератур. Был историком, этнографом, автором статей по музейному делу. Оставил описание древних рукописей, находившихся в Киеве, и описание коллекций старинных икон. Но страстью его была украинская литература, и в историю он впоследствии вошел именно этой стороной своей многосторонней ученой деятельности - как крупный украинский литературовед.
Был он, как и Булгаковы, русский. Сын сельского дьячка из Костромской губернии. И биография его была стандартной - духовная семинария, духовная академия в Киеве. Украинской литературой он заинтересовался сперва в связи с историей Киевской академии. Литература средневековья была, как известно, преимущественно церковного содержания, и статьи Н. И. Петрова, в 1880 году составившие книгу «Очерки из истории украинской литературы XVII I века», первоначально печатались в «Трудах Киевской духовной академии».
Но в 1884 году, злосчастном для начальства духовной академии, он выпустил книгу «Очерки истории украинской литературы XIX столетия». Девятнадцатое столетие еще стояло на дворе. В книге исследовались живые явления украинской литературы, приводились составленные по свежим следам и документам биографии недавно умерших писателей, разбирались произведения живых… В центре книги была статья о Шевченко, написанная с огромной любовью к поэту. Подробно освещалось творчество Марко Вовчок. Это было великолепное по полноте охвата материала, увлеченности изложения и самостоятельности оценок исследование.
На книге значилось: «Печатается с разрешения совета Киевской духовной академии». И был скандал. Был указ Святейшего Синода - «по возникшему вследствие одобрения советом Киевской духовной академии к напечатанию сочинения профессора той же академии Петрова под заглавием «Очерки украинской литературы» вопросу», - предлагавший впредь духовным академиям рассматривать, разрешать и издавать только те сочинения, которые непосредственно к их компетенции относятся, а именно: богословские сборники, диссертации и духовные журналы.
Н. И. Петров от увлечения своего не отказался, но снова ушел в век XVII и век XVIII (в 1911 году вышла его книга «Очерки из истории украинской литературы XVII и XVIII веков», 532 стр.). Чтобы оценить его упорство, стоит вспомнить, что в те годы самые слова «украинский язык» цензура стремилась изгнать из обращения, заменив их выражением «малороссийское наречие», а разрешение на издание какой-нибудь книги на украинском языке неуклонно снабжалось формулой: «Может быть дозволено к напечатанию под условием применения к малороссийскому тексту правил правописания русского языка».
По-видимому, кроме дружеских отношений существовала и духовная близость между профессором Петровым и его бывшим студентом, а потом коллегой Афанасием Ивановичем Булгаковым. Эта мысль возникает, когда просматриваешь в архивах киевской цензуры, в которой А. И. Булгаков служил, составленные им бумаги и наталкиваешься на описки у этого очень дисциплинированного человека.
Вот, аннотируя присланную в цензуру украинскую книжку, он употребляет недозволенный эпитет - «украинский)» - который тут же, не дописав, вычеркивает. Но, значит, про себя он этот народ и этот язык называл украинским - так, как назывались книги Н. И. Петрова, посвященные украинской литературе. Или на поступивший в цензуру совершенно четкий официальный запрос: «На каком славянском нарeчии изложен текст брошюры?» - отвечает неожиданно не по форме: «Этот листок написан на малорусском языке».
Вероятно, с именем Николая Ивановича Петрова следует связать и тот факт, что Михаил Булгаков, его крестник, и хорошо знал и любил стихию устной украинской народной речи (это видно по языку романа «Белая гвардия», по обилию и безошибочности украинизмов в романе). Факт, тем более заслуживающий внимания, что в среде, к которой Булгаковы принадлежали по своему общественному положению, украинским языком, как правило, не интересовались, не уважали его и, смею уверить, не знали.
В уже цитированном очерке «Киев-город» Михаил Булгаков писал: «Легендарные времена оборвались, и внезапно и грозно наступила история…» Но история наступала исподволь. Она была рядом - до поры неслышимая, неузнанная, неосознаваемая. И дыхание ее уже задевало легкие занавески детства.
Осенью 1900 года Михаил Булгаков поступил в приготовительный класс Второй киевской гимназии. В 1901-м перешел в первый класс и одновременно - в Первую, «Александровскую» гимназию, названную так в честь Александра I, некогда пожаловавшего этой гимназии особый статут. В Александровской гимназии Булгакову предстояло учиться восемь лет и потом описать ее в «Белой гвардии» и ввести на сцену в пьесе «Дни Турбиных».
Здания обеих гимназий почти рядом - они сохранились на бывшем Бибиковском бульваре, теперь бульваре Шевченко, дом № 14 и дом № 10. Из окон обеих был виден университет. «И вечный маяк впереди - университет…»
Все годы учения гимназиста Булгакова то глухо рокотал, то яростно кипел университет. В январе 1901 года 183 студента, участники сходки, были из университета исключены и отданы в солдаты. В. И. Ленин в «Искре» назвал этот факт «пощечиной русскому общественному мнению, симпатии которого к студенчеству очень хорошо известны правительству».
Дома горела зеленая лампа, темная фигура отца горбилась за столом, и по крайней мере однажды - в июне 1900 года - в круге света лежал «Коммунистический манифест».
Отец, как я уже говорила, служил в цензуре. Учреждение называлось: Канцелярия киевского отдельного цензора. Должность: исполняющий обязанности цензора по иностранной цензуре, В обязанности А. И. входило просматривать поступавшие в цензуру книги на французском, немецком и английском. В том числе - присылавшиеся из жандармского управления. На сопроводительном письме стоял гриф: «Секретно», иногда: «Арестантское». Это означало, что книги изъяты при обыске и аресте.
«Манифест» во французском переводе пришел к А. И. Булгакову именно таким путем. С вопросом, не относится ли эта «статья» по своему содержанию к произведениям, «предусмотренным» определенной статьей закона, и с требованием «сообщить» ее краткое содержание. Содержание А. И. изложил, может быть, несколько наивно, но добросовестно, мне кажется, даже с увлечением, отметив и то, что «цель коммунизма» - «уничтожение эксплоатации одного человека другим, одного народа другим», и то, что «цели коммунизма могут быть достигнуты только насильственным переворотом всего существующего общественного порядка, к ниспровержению которого и призываются соединенные силы пролетариев всех стран». Ни единого выпада против тезисов «Манифеста» не допустил. А по поводу того, не подпадает ли издание под указанную статью закона, уклончиво ответил, что этот вопрос может быть решен по суду…
…В доме № 9 по Кудрявскому переулку жили с 1895 года примерно по 1903 год. Первая дата точна: сохранился полицейский штемпель прописки - 20 августа 1895 года - на удостоверении («виде на жительство») А. И. Булгакова. Вторая дата более приблизительна - она взята из адресного справочника «Весь Киев» за 1903 год. Но справочники эти обычно составлялись заблаговременно, в конце предшествующего года, данные их иногда устаревали, и, может быть, в конце 1903 года Булгаковы уже съехали с этой квартиры. А если съехали, то, надо думать, сняли квартиру в доме напротив - в большом, четырехэтажном, многоквартирном доме № 10, ибо справочники за 1904 год их адрес указывают уже так: Кудрявский переулок, 10.
Но так или иначе, в октябре 1903 года Булгаковы жили в Кудрявском переулке, в доме № 9 или доме № 10, и гимназист третьего класса Михаил Булгаков, полагаю, не мог не заметить, что в переулке появился шпик. Переулок пустынен, подворотни небольших домов обычно закрыты, магазинов на этой улице нет - укрыться негде. И маячит одинокая фигура - под дождем и редкими порывами первого октябрьского снега, не теряя из виду единственный подъезд дома № 10 и вызывая любопытство липнущих к оконным стеклам горничных.
А может быть, двенадцатилетнему гимназисту попадалась навстречу и молодая женщина, за которой была установлена эта слежка, - быстрая, небольшого роста, немного скуластая («…лицо круглое, нос, рот и уши обыкновенные… в черной с проломом шляпе, черной кофточке и такой же юбке», - фиксировал филер). Она смеялась над филером, терпеливо водя его за собой в кондитерскую или булочную и решительно исчезая, если ей надо было отправиться по более важным делам.
В доме № 10 по Кудрявскому переулку во второй половине октября 1903 года жила Мария Ильинична Ульянова, и вместе с ней, прежде чем переехать на другой конец города, на Лабораторную улицу, жили ее мать, Мария Александровна Ульянова, и сестра Анна Ильинична. Филеров в переулке иногда собиралось двое или трое. Это когда вечером приходили Дмитрий Ульянов с женой, приводя за собой свой «хвост».
Революция уже осеняла Россию своим крылом, и огненный отблеск ее ложился даже на этот заселенный профессорами духовной академии переулок…
А впрочем, впрочем, может быть, Булгаков был еще мал и, занятый своими мальчишечьими делами, драками и уроками, играми и отметками, впервые приоткрывавшейся ему великой литературой и великой музыкой, ничего не знал ни о событиях в университете, ни о служебных занятиях отца и шпика в переулке, может быть, не заметил. Две недели по утрам появлялся шпик, а потом исчез бесследно…
Надежно, как крепость, стояло величественное здание гимназии на бульваре, охраняемое двумя рядами огромных, еще первого поколения, тополей, и, может быть, это был его мир - тишина коридоров во время занятий, грохот большой перемены, латынь и словесность, не дававшаяся математика…
…Директором Александровской гимназии в булгаковские времена был Евгений Адрианович Бессмертный, «пожилой красавец с золотой бородкой, в новеньком форменном фраке. Он был мягкий, просвещенный человек, но его почему-то полагалось бояться». (Этот портрет Е. А. Бессмертного оставил учившийся в той же гимназии Константин Паустовский - в своей «Повести о жизни». И хотя Паустовский не мемуарист, а художник, на свое воображение полагающийся охотнее, чем на память, мне кажется, что портрет директора Бессмертного верен.)
Шел год 1903… Год 1904… В коридорах гимназии была торжественная тишина, и служители еще не таскали в директорский кабинет вороха найденных в гимназии прокламаций. Но извещения от «попечителя учебного округа» уже шли. «Киевский губернатор… уведомил меня, что в Киеве подчинен гласному надзору полиции за принадлежность к преступному сообществу «Киевский комитет Российской социал-демократической рабочей партии» бывший студент Киевского политехнического института Александр Винтер…»
Этими извещениями в архивах гимназии пухло набиты папки за 1903 и 1904 годы. 1903, август: «Киевский губернатор… уведомил меня… гласному надзору полиции… за принадлежность к преступному сообществу «Киевский комитет РСДРП» и распространение подпольных изданий… Иван Глущенко… государственное преступление… Иван Тетеря… принадлежность к преступному сообществу «Харьковский комитет РСДРП» бывший студент Харьковского технологического института…» 1903, сентябрь: «…уведомил меня… в Киеве… гласному надзору… рабочий киевских железнодорожных мастерских Иван Фомин… За принадлежность к Киевскому комитету РСДРП… За хранение преступных изданий…» Октябрь… Ноябрь… Декабрь… Год 1904: «Киевский губернатор… уведомил меня… «Союз борьбы за освобождение рабочего класса»… «Социал-демократы Королевства Польского и Литвы»… Список студентов университета, кои уволены «за участие в беспорядках политического характера» и впредь «не должны быть допускаемы к педагогической деятельности, ни вновь принимаемы в число студентов высших учебных заведений». Список исключенных из Новороссийского университета. Список исключенных из Харьковского технологического института. Список учителей и учительниц Тверской губернии, коих в дальнейшем на государственную и общественную службу не принимать, а принятых уволить… Списки гимназистов Таганрогской, Кутаисской, Гомельской, Витебской, Самарской гимназий, «исключенных за их политическую неблагонадежность без права поступления в какое-либо учебное заведение»… Десятки листков… Сотни имен и фамилий…
Прокламации в коридорах гимназии появились в феврале 1905 года. «Товарищи! Рабочие требуют себе куска хлеба насущного, а мы будем, следуя им, требовать хлеба духовного. Будем требовать назначения преподавателей по призванию, а не ремесленников… Пусть нас учат люди, а не чиновники…» Они появились во всех гимназиях города - бледно отпечатанные на гектографе листки, - отзвук волны забастовок, охвативших город.
Бастовали рабочие заводов и типографий, служащие, фармацевты. В течение недели бастовал, возглавленный большевиком Шлихтером, огромный коллектив управления железных дорог, заняв четырехэтажное здание управления на Театральной улице, позади оперного театра. Узкая Театральная улица, по которой Булгаков так часто спешил в гимназию, была запружена полицией, и шумела разгоняемая полицейскими студенческая толпа.
Потом была весна («…весна, весна и грохот в залах, гимназистки в зеленых передниках на бульваре…»), весна 1905 года, закончившаяся в Александровской гимназии событием знаменательным: недавний ученик этой гимназии, девятнадцатилетний Михайлов, теперь сдававший экзамены на аттестат зрелости экстерном, прямо в гимназическом коридоре ударил по лицу преподавателя латинского языка Косоногова.
У Паустовского в «Повести о жизни» описана подобная история, и гимназист назавтра после своего отчаянного поступка стреляется на лестнице гимназии… Экстерн Михайлов стреляться не стал. Назавтра после события он пришел к директору Бессмертному и принес свои извинения в том, что сделал это в стенах родной гимназии. Когда же ему предложили принести аналогичные извинения Косоногову на заседании педагогического совета, ответил, что сделает это при единственном условии - если Косоногов, упорно проваливавший его на экзаменах, признает свою вину в присутствии того же педагогического совета. Был 1905 год…
Летом в уездах горели помещичьи усадьбы и хлеба. Но университет затих. Затих политехнический институт. Студенты разъехались на каникулы.
Уехали на дачу Булгаковы (была у них с 1902 года дача в густолесной зеленой Буче). А потом наступила осень - светлой памяти осень 1905 года в Киеве…
В ту осень занятия в университете так и не начались: в актовом зале университета шли митинг за митингом. И находившийся на Владимирской, рядом с Александровской гимназией, университет, и расположенный на рабочей Шулявке Политехнический становятся революционной трибуной митингов и собраний.
Октябрьская всероссийская стачка находит в Киеве отклик сразу. Вслед за московскими железнодорожниками объявляют забастовку железнодорожники Киева - рабочие и служащие. К ним присоединяется Управление юго-западных железных дорог, потом Главные мастерские. На этот раз здание управления на Театральной наглухо заперто, забастовщики устраивают свой митинг в университете. Митинг длится несколько дней. Стачка становится всеобщей, и университет превращается в штаб стачки.
Тысячи людей толпятся на Владимирской перед университетом. Входят в его настежь раскрытые двери, заполняют лестницы, актовый зал… Среди них осторожные, все замечающие полицейские. Многие подробности митингов мы знаем из донесений пристава Лыбедского полицейского участка: «13-го сего октября в 11 час. утра в здание университета св. Владимира начала стекаться публика, которой к 1 часу дня… собралось до 10 тысяч, в числе ее были студенты университета, студенты-политехники, гимназисты, гимназистки, …а также рабочая масса… В 1 час дня сборище это было открыто речью председателя сборища Шлихтера… Публика аплодировала, кричала… «Долой самодержавие», «Да здравствует Учредительное собрание».
Актовый зал забит до отказа. Шлихтер ведет собрание, стоя на столе. Рядом с ним на столе один за другим появляются ораторы.
В одной из аудиторий университета идет отдельный митинг - общее собрание учащихся средних школ. Гимназисты Александровской гимназии на нем присутствуют (это доподлинно известно). Принимается решение о присоединении учащихся к забастовке. Было это, по-видимому, 13 октября («Была постановлена, - доносит 13 октября тот же пристав, - резолюция о немедленном распространении забастовки на все средние и низшие учебные заведения»). Шлихтер в своих воспоминаниях рассказывает, что появление делегации учащихся с их решением в актовом зале вызвало всеобщее ликование: детей обнимали и целовали, отовсюду звучали призывы к новой жизни, к трибуне в упоении тянулись тысячи рук.
В ту осень Михаил Булгаков стал учеником пятого класса. Ему было четырнадцать лет. Первые четыре класса гимназии считались младшими, пятый - восьмой были старшие классы, и именно старшие так активно охвачены были революционными настроениями.
И дома не было безмятежности и тишины. Прекратила занятия Киевская духовная академия. Студенты требовали автономии, права выбирать деканов и ректора, принимать участие в решении многих насущных вопросов. Из Святейшего Синода пришла яростная телеграмма: «Синод постановил студентов если к первому ноября не начнут занятий распустить и академию закрыть до будущего учебного года». Студенты ответили отказом приступить к занятиям. И даже профессоров уже начинали обуревать сумасшедшие планы об изменении устава духовных академий, о независимости от местных духовных властей, о том, чтобы ректором академии могло бы стать не духовное, а светское лицо из числа профессоров академии…
14 октября митинг в университете начался с восьми часов утра. Пришли рабочие, служащие, студенты. Как отметил в новом своем донесении тот же пристав, «много было подростков», присутствовали «воспитанники и воспитанницы всех средних и низших учебных заведений Киева». С десяти часов группы агитаторов, в их числе гимназисты-старшеклассники, стали покидать университет, отправляясь на предприятия и в учебные заведения - останавливать работу и прекращать занятия. Закрылись фабрики и заводы, учреждения и учебные заведения. Остановились трамваи, стали закрываться магазины, пекарни. К забастовке не присоединились только почта, телеграф, электростанция и городской водопровод. Там стояли войска. В городе было объявлено военное положение…
Потом был «Манифест» 17 октября, расстрел демонстрации на Думской площади, черносотенные погромы. Войска, введенные в город «для защиты мирного населения», грабили лавки на Подоле и, по распоряжению офицеров, арестовывали тех, кто пытался оборонять свою жизнь и имущество с оружием в руках. Университет был закрыт. В городе шли аресты…
А забастовки в гимназии, по-видимому, продолжались.
Их следы в архивах очень слабы. Протоколы педагогического совета, главный источник информации о внутренней жизни гимназии, последовательно и, конечно, намеренно обходят молчанием всю эту цепь митингов, сходок и забастовок в стенах гимназии. Был, надо думать, директор Бессмертный не только человеком «мягким и просвещенным», но и осмотрительным, и достаточно твердым, делавшим все, чтобы оградить «горячие головы» своих учеников от того, что считал непоправимым, - от исключения с «волчьим билетом». Но вот в архиве гимназии письмо из учебного округа, адресованное директорам ряда гимназий, в том числе директору Первой гимназии, об «упорно продолжающейся забастовке старших классов некоторых учебных заведений». По датам в письме, по дате самого письма видно, что по крайней мере 29 октября забастовка старшеклассников продолжалась и конца ей не было видно. Да и протоколы педсовета при всей их осторожности все же зафиксировали - в связи с «ненормальностью хода учебных занятий» в первом полугодии 1905/06 учебного года - катастрофическое невыполнение учебных планов. Прорывы в прохождении программ были таковы, что вряд ли «беспорядки» ограничились двухнедельным срывом занятий в октябре.
Но одно событие в протоколах педсовета все-таки отмечено точно - стачка 12 декабря 1905 года.
…Уже шла в беспощадное наступление реакция, не останавливаясь ни перед чем. Либеральная буржуазия от революции отшатнулась. Энтузиазм в кругах интеллигенции увял. Героическое восстание саперов в Киеве, начавшееся праздничным маршем под трубы военного оркестра среди все прибывающей толпы горожан, закончилось неравным сражением восставших - солдат и рабочих - с окружившими их войсками. Были убитые, раненые, захваченные на поле боя, брошенные в тюрьмы, обреченные на расстрел. Город снова был на военном положении. Шли аресты, и всюду стояли войска.
Но революция продолжалась. В дни Декабрьского вооруженного восстания в Москве Киевский рабочий Совет призвал рабочих Киева присоединиться к всеобщей политической забастовке. «Комитет среднеучебников», революционная организация киевских средних учебных заведений, отозвался на этот призыв листовкой: «Принимая во внимание, что российский пролетариат объявил всеобщую политическую забастовку, и считаясь с тем, что Киевский совет рабочих депутатов постановил присоединиться к ней …с целью выражения сочувствия и солидарности всему борющемуся пролетариату, мы объявляем забастовку, приглашая товарищей к ней присоединиться».
12 декабря, назавтра после начала забастовки, в очень тяжелые для революции дни, Александровская гимназия присоединилась к стачке.
Мы могли бы ничего не узнать и об этом событии, если бы не запрос из канцелярии учебного округа: «Г. Директору Киевской 1-ой гимназии. Прошу вас, милостивый государь, предложить педагогическому совету вверенного вам учебного заведения, если в нем имели место беспорядки 12 сего декабря, обсудить эти беспорядки, установить зачинщиков их и применить к ним соответствующие меры взыскания». Реакция наступала, начальство чувствовало себя уверенней и уже требовало отчетов о «беспорядках» и расправ.
16 декабря педагогический совет указанное событие обсудил. Были выяснены подробности и продолжительность ученической сходки и то, что состоялась она в седьмом классе первого отделения, определилось приблизительное количество собравшихся и имена «депутатов», отправившихся по классам прекращать занятия, и уж конечно имена делегатов, явившихся с требованиями в учительскую, и имена присутствовавших на сходке «посторонних лиц». Но ничего этого в протоколе педагогического совета не отразилось. Было кратко записано, что педагогический совет поручает директору (или, как тогда писали, «просит господина директора») «формулировать ответ окружному начальству».
В представленном некоторое время спустя докладе «господин директор» весьма интересно и прекрасным стилем изложил свое мнение о «восприимчивых, горячих головах», которые с жадностью впитывают в себя со стороны (со стороны, заметьте!) политические учения и, увлекаясь сами, увлекают и других, но тем не менее, согласитесь, несправедливо считать их «единственными виновниками ненормальностей в жизни гимназии». Отметил, что «беспорядки» 12 декабря были одним из наиболее острых моментов «массового движения учащихся». Попытался даже дипломатично (и явно игнорируя истину) повернуть дело так, что будто бы увлечение юношества политикой явилось следствием «Манифеста» 17 октября, «вызвавшего всю страну к сознательной политической жизни». Но ни одной подробности сходки не привел и ни одной фамилии участников ее не назвал.
Существенной информации из этого доклада не почерпнешь. Не почерпнуло ее и начальство. Гимназии было сделано замечание по поводу недостаточно обстоятельного ведения протоколов и истребовано письменное изложение «особого мнения» не согласившихся с директором педагогов.
Имевшие «особое мнение» учителя свои аргументы изложили. Особенно обстоятельно - «законоучитель» Трегубов и уже известный нам латинист Косоногов. Последний, в частности, весьма логично заметил, что ученические беспорядки никак не могли быть вызваны «высочайшим манифестом», ибо начало им положил знаменитый ученический митинг в университете, состоявшийся, как известно, до манифеста. Но то ли все еще горела у Косоногова щека после памятной пощечины экстерна Михайлова, то ли въевшаяся дисциплина чиновника не позволяла ему ослушаться «господина директора» - ни одной фамилии не привел и он…
Совершенно замолчать происходившие в гимназии события нельзя было, а посему приняли предложенное директором решение: всех учеников старших классов лишить отметки по поведению за первое полугодие 1905/06 учебного года.
Обтянутые в суровый холст «Общие ведомости» Александровской гимназии за тот учебный год сохранились. Против фамилии Булгакова Михаила, православного, сына чиновника, вместо отметок по поведению за первую и вторую четверть - две пустые графы.
Событиям 1905 года будет посвящено одно из самых первых произведений Михаила Булгакова - четырехактная драма «Братья Турбины».
Летом 1906 года внезапно заболел отец. Сразу же стало видно, что надвигается катастрофа. Это была гипертония, в ее тяжелой, почечной форме, которую тогда не умели ни распознавать, ни лечить и которую (или, как говорят медики, предрасположение к которой) унаследовал Михаил Булгаков. На семью обрушились расходы - несколько месяцев Афанасия Ивановича лечили в Москве, надвигался страх за будущее.
До сих пор у семьи все было впереди - успешно начатая карьера отца, представлявшееся надежным и светлым будущее детей. А теперь оказалось, что единственное, что в семье действительно было, это семеро ребят - мальчики и девочки, из которых самый старший, Михаил, пошел лишь в шестой класс, а младшие - Николай, Иван, Леля - еще совсем не учились, и не было ни имений, ни сбережений, не было даже дома, а только наемная квартира, за которую надо было платить. И звания ординарного профессора, и тридцатилетней выслуги лет, дававших право на достаточную пенсию, тоже не было.
Думаю, что Варвара Михайловна свою незаурядную силу воли проявила уже тогда. Многое взяли на себя друзья отца, и прежде всего А. А. Глаголев, молодой профессор духовной академии и священник церкви Николая Доброго на Подоле, тот самый «отец Александр», который так тепло запечатлен на первых страницах романа «Белая гвардия». В декабре 1906 года совет академии срочно оформил присуждение А. И. Булгакову ученой степени доктора богословия и отправил в Синод ходатайство о назначении А. И. Булгакова «ординарным профессором сверх штата». Срочно была назначена денежная премия за последний его богословский труд, хотя представить этот труд на конкурс А. И. уже не мог (представили задним числом, нарушив все сроки, друзья), - это была форма денежной помощи семье. В конце февраля пришло постановление Синода об утверждении А. И. Булгакова в звании ординарного профессора, и, нисколько не медля, в марте, за два дня до его смерти, совет академии рассматривает «прошение» А. И. об увольнении его по болезни с «полным окладом пенсии, причитающейся ординарному профессору за тридцатилетнюю службу», хотя прослужил он только двадцать два года, и успевает решение об этом принять и направить на утверждение в Синод. Пенсия - три тысячи рублей в год - отныне останется семье…
В марте 1907 года отца похоронили. Варвара Михайловна, вспомнив свой девичий опыт учительницы, попробовала работать. Отец Александр предложил ей давать уроки его маленькому сыну. В 1908–1909 годах она инспектриса на вечерних женских общеобразовательных курсах (сохранились два ее деловых письма). Адресный справочник «Весь Киев» за 1912 год называет ее казначеем Фребелевского общества.
Несмотря на профессорскую пенсию, материально было достаточно трудно. Может быть, потому, что пенсия оставалась неизменной, а цены росли и угрожающе повышалась плата за обучение. Два раза в год со всей своей настойчивостью Варвара Михайловна добивалась освобождения мальчиков - сначала Михаила, потом Николая, потом Ивана - от платы за обучение. «Оставшись вдовою с семью малолетними детьми и находясь в тяжелом материальном положении, покорнейше прошу ваше превосходительство освободить от платы за право учения сына моего…» - таких прошений Варвары Михайловны в архивах гимназии множество. Почти в каждом из них строки: «Кроме того, сын мой Николай поет в гимназическом хоре», «Кроме того, мои сыновья Николай и Иван оба поют в гимназическом церковном хоре». Семья была музыкальной, но в хоре этом мальчики пели, пожалуй, не из любви к музыке. Ребята зарабатывали свое право учиться…
…В «Повести о жизни» Константин Паустовский рассказывает, как однажды застал свою мать в приемной директора гимназии - такой вот просительницей, и был потрясен этим открытием до глубины души. Думаю, что это художественное преувеличение: в Первой гимназии учились дети интеллигентов, прошения об освобождении от платы за обучение были обычаем, в архивах гимназии ими наполнены толстейшие папки. Здесь множество прошений М. Паустовской за обоих сыновей - Константина и его старшего брата Вадима. Здесь прошения, отчаянные, нередко с резолюцией «отказать», написанные матерью Николая Сынгаевского, одного из любимейших друзей детства Михаила Булгакова. И такие же, два раза в год, прошения «отставного поручика» Богданова: одноклассником и очень близким товарищем Михаила Булгакова был Богданов Борис… А для других близких, любимых друзей Булгакова - Платона и Александра Гдешинских - гимназия была вообще недостижима. Эти очень одаренные мальчики были сыновьями помощника библиотекаря духовной академии, получавшего мизерное жалованье (значительно меньшее, чем вдовья пенсия Варвары Михайловны), и учились в духовном училище, потом в духовной семинарии, потому что это было бесплатно. И все-таки оба они оставили семинарию: сначала Платон, решительно поступив в Политехнический институт, потом Александр, вдохновленный поступком старшего брата и, как он любил говорить, под влиянием Михаила Булгакова, - в консерваторию.
Варвара Михайловна не терпела уныния. Дом Булгаковых - с 1906 года жили на Андреевском спуске, 13, - был шумный, праздничный, молодой. К своим семерым прибавилась племянница, приехавшая в Киев учиться на Высших женских курсах, и двое племянников, гимназисты, отец которых, священник русской миссии в Токио, служил в Японии.
Инна Васильевна Кончаковская, дочь живших в первом этаже хозяев дома, подружка и ровесница младшей Булгаковой, Лели, рассказывает: «Варвара Михайловна устраивала журфиксы - нечто вроде приемов в определенный день - по субботам. Молодежи собиралось - масса…»
Но кроме этих дней были и другие праздники. Александр Гдешинский, Сашка (трогательной своей открытостью похожий на Лариосика - не Лариосика «Белой гвардии», а Лариосика пьесы «Дни Турбиных»), в 1939 году писал Михаилу Булгакову: «В Киеве у нас стоит прекрасная погода, такая багряная и теплая, как всегда была ко дню 17 сентября, когда мы с Платоном, причепурившись, шли вечером на Андреевский спуск». А 17 сентября именины Надежды и Веры. «Я часто вспоминаю день 8-го ноября, проведенный в вашем доме…» 8 ноября праздновали именины Михаила.
И были самодеятельные спектакли - летом, на даче. Сохранились фотографии - приставные бороды, фантастические одеяния, раскрашенные, веселые лица. Если бы не надписи, сделанные впоследствии Надеждой Афанасьевной, Булгакова на них, пожалуй, и не узнать бы. И по-прежнему были книги. И по-прежнему было много - еще больше - музыки. Варя стала учиться в консерватории - по классу рояля. Вера, окончив гимназию, пела в известном тогда хоре Кошица. Приходил со своей скрипкой Саша Гдешинский. И Булгаков брал уроки скрипки и неплохо играл на рояле, большей частью из своих любимых опер - «Фауста», «Аиды», «Травиаты». Пел. У него был мягкий, красивый баритон. (Надежда Афанасьевна, говоря об этом, добавляла: «В школьные годы он мечтал стать оперным артистом. На столе у него стоял портрет Льва Сибирякова - очень популярный в те годы бас - с автографом: «Мечты иногда претворяются в действительность».)
Гдешинский, вспоминая дом своих родителей в Киеве, на углу Волошской и Ильинской, в нескольких минутах ходьбы от Андреевского спуска, писал Булгакову в 1939 году: «…мы давно уже ждем шагов, прыгающих через ступеньки… звонок, и появляется, в особенности помню зимой, твоя фигура в шубе с поднятым воротником, и слышится твой баритон: «Здравствуйте, друзья мои!»
В 1909 году Михаил Булгаков поступил на медицинский факультет университета. В 1910 или 1911-м познакомился с юной Татьяной Лаппа, приехавшей из Саратова в гости к тетке. В его учении - это видно из его зачетной книжки - происходит какой-то срыв: две зимы, в 1911–1913 годах, он почти не учится и экзамены сдавать перестает. Любовь? Творчество? Он что-то пишет в эту пору, прозу, не дошедшую до нас. Однажды, показывая сестре Надежде свои рассказы, - ей помнится, что было это в конце 1912 года, - сказал: «Вот увидишь, я буду писателем».
Весной 1913 года Булгаков и Татьяна повенчались. Венчал их отец Александр в церкви Николая Доброго на Подоле, и свидетелями были друзья - Борис Богданов, Саша и Платон Гдешинские и один из «японцев» - двоюродный брат Костя Булгаков.
Михаил Булгаков является русским писателем, драматургом, режиссером и актером. Его произведения стали классикой русской литературы.
Мировую известность ему принес роман «Мастер и Маргарита», который неоднократно экранизировался во многих странах.
Когда Булгаков находился на пике популярности, советская власть запретила ставить в театрах его пьесы, а также публиковать его произведения.
Булгаков в юности
После получения диплома Булгаков подал прошение о том, чтобы пройти военную службу на флоте, в качестве врачом.
Однако ему не удалось пройти медкомиссию. В результате он попросил, чтобы его отправили в Красный Крест для работы в больнице.
В разгар Первой мировой войны (1914-1918 гг.), он лечил солдат неподалеку от прифронтовой зоны.
Спустя пару лет он вернулся в Киев, где начал работать венерологом.
Интересно, что в этот период биографии он стал употреблять морфий, который помогал ему избавляться от болей, вызываемых приемом антидифтерийного препарата.
В результате, на протяжении всей последующей жизни Булгаков будет мучительно зависим от этого наркотика.
Творческая деятельность
В начале 20-х годов Михаил Афанасьевич приезжает в . Там он начинает писать разные фельетоны, а в скором времени берется за пьесы.
Позже, он становится театральным режиссером МХАТа и Центрального театра рабочей молодежи.
Первым произведением Булгакова была поэма «Похождения Чичикова», которую он написал в возрасте 31 года. Затем из-под его пера вышло еще несколько рассказов.
После этого он пишет фантастическую повесть «Роковые яйца», которая была положительно воспринята критиками и вызвала большой интерес у читателей.
Собачье сердце
В 1925 г. Булгаков публикует книгу «Собачье сердце», в которой мастерски переплетаются идеи «русской революции» и «пробуждение» социального сознания пролетариата.
По мнению литературоведов, повесть Булгакова представляет собой политическую сатиру, где каждый герой является прототипом того или иного политического деятеля.
Мастер и Маргарита
Получив признание и популярность в обществе, Булгаков принялся за написание главного романа в своей биографии – «Мастер и Маргарита».
Он писал его на протяжении 12 лет, вплоть до самой смерти. Интересен факт, что книга была напечатана только в 60-х годах, и то не полностью.
В окончательном виде ее издали в 1990 г., за год до .
Стоит заметить, что многие произведения Булгакова были напечатаны лишь после его смерти, поскольку их не пропускала цензура.
Травля Булгакова
К 1930 г. писатель начал подвергаться все большей травле со стороны советских чиновников.
Понравился пост? Нажми любую кнопку.
Конец XIX века – время сложное и противоречивое. Нет ничего удивительного в том, что именно в 1891 году на свет появился один из самых загадочных русских писателей. Речь идёт о Михаиле Афанасьевиче Булгакове – режиссёре, драматурге, мистике, авторе сценариев и либретто опер. История Булгакова не менее увлекательна, чем его произведение, и команда «Литерагуру» берет на себя смелость это доказать.
День рождения М.А. Булгакова – 3 (15) мая. Отец будущего писателя, Афанасий Иванович, был профессором духовной академии Киева. Мать, Варвара Михайловна Булгакова (Покровская), воспитывала семерых детей: Михаила, Веру, Надежду, Варвару, Николая, Ивана, Елену. В семье часто ставили спектакли, пьесы для которых сочинял Михаил. Он с детства любил постановки, водевили, космические сценки.
Дом Булгакова был любимым местом встречи творческой интеллигенции. Его родители часто приглашали именитых друзей, которые оказывали определенное влияние на одаренного мальчика Мишу. Он очень любил слушать взрослые разговоры и охотно в них участвовал.
Юность: образование и начало карьеры
Булгаков учился в гимназии №1 города Киева. Окончив её в 1901 году, он стал студентом медицинского факультета Киевского университета. На выбор профессии оказало влияние материальное состояние будущего писателя: после смерти отца Булгаков взял на себя ответственность за большую семью. Его мать снова вышла замуж. Все дети, кроме Михаила, оставались в хороших отношениях с отчимом. Старший же сын хотел быть финансово независимым. Он окончил университет в 1916 году и получил диплом лекаря с отличием.
Во время Первой мировой войны Михаил Булгаков в течение нескольких месяцев служил полевым врачом, затем получил место в селе Никольском (Смоленская губерния). Тогда были написаны некоторые рассказы, позже вошедшие в цикл «Записки юного врача». Из-за рутины скучной провинциальной жизни Булгаков начал употреблять наркотические средства, доступные многим представителям его профессии по роду деятельности. Он просил перевести его на новое место, чтобы наркозависимость оказалась неявной для окружающих: в любом другом случае врача могли лишить диплома. Избавиться от напасти помогла преданная супруга, которая втайне разбавляла наркотическое вещество. Она же всячески вынуждала мужа оставить вредную привычку.
В 1917 году Михаил Булгаков получил должность заведующего отделениями Вяземской городской земской больницы. Через год Булгаков с женой вернулись в Киев, где писатель занимался частной врачебной практикой. Зависимость от морфия была побеждена, но вместо наркотических средств Михаил Булгаков часто употреблял алкоголь.
Творчество
В конце 1918 года Михаил Булгаков вступил в офицерский отряд. Не установлено, был ли он призван как военный врач, или сам выразил желание стать членом отряда. Ф.А. Келлер, заместитель главного командующего, распустил отряды, так что он тогда не участвовал в боевых действиях. Но уже в 1919 году его мобилизовали в армию УНР. Булгаков сбежал. Версии относительно дальнейшей судьбы писателя расходятся: некоторые свидетели утверждали, что он служил в Красной Армии, некоторые – что он не уезжал из Киева до прихода белых. Достоверно известно, что писатель был мобилизован в Добровольческую армию (1919). Тогда же он опубликовал фельетон «Грядущие перспективы». Киевские события нашли отражение в произведениях «Необыкновенные приключения доктора» (1922), «Белая гвардия» (1924). Стоит заметить, что литературу в качестве основного занятия писатель выбрал в 1920 году: завершив службу в госпитале Владикавказа, он стал писать для газеты «Кавказ». Творческий путь Булгакова был тернист: в период борьбы за власть недружественное высказывание в адрес одной из сторон могло кончиться гибелью.
Жанры, темы и проблемы
В начале двадцатых годов Булгаков писал преимущественно произведения о революции, в основном пьесы, которые впоследствии ставились на сцене Владикавказского ревкома. С 1921 года писатель жил в Москве и работал в разных газетах и журналах. Кроме фельетонов, он публиковал отдельные главы повестей. Например, «Записки на манжетах» увидели свет на страницах берлинской газеты «Накануне». Особенно много очерков и репортажей – 120 – напечатано в газете «Гудок» (1922-1926). Булгаков был членом Российской ассоциации пролетарских писателей, но при этом его художественный мир не был зависим от идеологии союза: он с большой симпатией писал о белом движении, о трагических судьбах интеллигенции. Его проблематика была намного шире и богаче дозволенной. Например, социальная ответственность ученых за их изобретения, сатира на новый уклад жизни в стране и т.д.
В 1925 году написана пьеса «Дни Турбиных». Она имела оглушительный успех на сцене Московского художественного академического театра. Даже Иосиф Сталин оценил произведение, но все-таки он в каждом тематическом выступлении акцентировал внимание на антисоветском характере пьес Булгакова. Вскоре творчество писателя подвергли критике. За последующие десять лет были опубликованы сотни резких рецензий. Пьесу «Бег» о Гражданской войне запретили ставить: Булгаков отказался делать текст «идеологически правильным». В 1928-29 гг. из репертуара театров исключены спектакли «Зойкина квартира», «Дни Турбиных», «Багровый остров».
А вот эмигранты с интересом изучали ключевые произведения Булгакова. Он писал о роли науки в жизни человека, о важности правильного отношения друг к другу. В 1929 году писатель размышлял над будущим романом «Мастер и Маргарита». Уже через год появилась первая редакция рукописи. Религиозные темы, критика советских реалий – всё это сделало появление произведений Булгакова на страницах газет невозможным. Неудивительно, что писатель всерьез размышлял о переезде за границу. Он даже написал письмо Правительству, в котором просил либо разрешить ему уехать, либо дать возможность спокойно работать. В следующие шесть лет Михаил Булгаков был режиссёром-ассистентом МХАТа.
Философия
Представление о философии мастера печатного слова дают самые известные произведения. Например, в повести «Дьяволиада» (1922) описана проблема «маленьких людей», к которой так часто обращались классики. По мнению Булгакова, бюрократизм и равнодушие – это настоящая дьявольская сила, и ей трудно противостоять. Уже упомянутый роман «Белая гвардия» носит во многом автобиографический характер. Это жизнеописание одной семьи, оказавшейся в непростой ситуации: Гражданская война, враги, необходимость выбирать. Кто-то считал, что Булгаков слишком лояльно относится к белогвардейцам, кто-то упрекал автора за лояльность советской власти.
В повести «Роковые яйца» (1924) рассказывается поистине фантастическая история учёного, который нечаянно вывел новый вид пресмыкающихся. Эти существа беспрестанно размножаются и вскоре заполняют весь город. Некоторые филологи утверждают, что в образе профессора Персикова нашли отражение фигуры биолога Александра Гурвича и вождя пролетариата В.И. Ленина. Другая знаменитая повесть – «Собачье сердце» (1925). Интересно, что в СССР она официально опубликована только в 1987 году. На первый взгляд сюжет носит сатирический характер: профессор пересаживает собаке человеческий гипофиз, и пёс Шарик становится человеком. Но человеком ли?.. Кто-то видит в этом сюжете предсказание грядущих репрессий.
Своеобразие стиля
Основным козырем автора была мистика, которую он вплетал в реалистические произведения. Благодаря этому критики не могли напрямую обвинить его в оскорблении чувств пролетариата. Писатель умело сочетал откровенный вымысел и реальные социально-политические проблемы. Однако его фантастические элементы – это всегда аллегория на схожие явления, происходящие на самом деле.
Например, роман «Мастер и Маргарита» объединяет самые разные жанры: от притчи до фарса. Сатана, выбравший для себя имя Воланд, однажды прибывает в Москву. Он встречает людей, которые получают наказания за своих грехи. Увы, единственной силой правосудия в советской Москве выступает дьявол, ведь чиновники и их прихвостни глупы, алчны и жестоки к своим же согражданам. Они и есть настоящее зло. На фоне этого разворачивается история любви талантливого Мастера (а ведь мастером в 1930-е гг. называли Максима Горького) и смелой Маргариты. Только мистическое вмешательство спасла творцы от верной смерти в сумасшедшем доме. Роман по понятным причинам был опубликован уже после смерти Булгакова. Та же судьба ждала неоконченный «Театральный роман» о мире литераторов и театралов (1936-37) и, например, пьесу «Иван Васильевич» (1936), фильм по мотивам которой смотрят по сей день.
Характер писателя
Друзья и знакомые считали Булгакова одновременно обаятельным и очень скромным. Писатель всегда был вежливым и умел вовремя отойти «в тень». Он обладал талантом рассказчика: когда ему удавалось преодолеть застенчивость, все присутствующие слушали только его. Характер автора был основан на лучших качествах российской интеллигенции: образованности, гуманности, сострадательности и деликатности.
Булгаков любил пошутить, никогда никому не завидовал и не искал лучшей жизни. Его отличали общительность и скрытность, бесстрашие и неподкупность, сила характера и доверчивость. О романе «Мастер и Маргарита» писатель перед смертью сказал только одно: «Чтобы знали». Такова его скупая характеристика своему гениальному творению.
Личная жизнь
- Ещё, будучи студентом, Михаил Булгаков женился на Татьяне Николаевне Лаппа . Семье пришлось столкнуться с нехваткой денежных средств. Первая супруга писателя — прототип Анны Кирилловны (рассказ «Морфий»): бескорыстная, мудрая, готовая поддержать. Именно она вытащила его из наркотического кошмара, вместе с ней он прошел годы разрухи и кровавой распри русского народа. Но полноценная семья с нею не сложилась, ведь в те голодные годы было сложно задумываться о детях. Супруга очень страдала от необходимости делать аборты, из-за этого отношения Булгаковых дали трещину.
- Так бы и прошло время, если бы не один вечер: в 1924 году Булгаков был представлен Любови Евгеньевне Белозёрской . Она имела связи в мире литературы, и не без её помощи была опубликована «Белая гвардия». Любовь стала не просто другом и товарищем, как Татьяна, но и музой писателя. Это и есть вторая жена писателя, роман с которой был ярким и страстным.
- В 1929 году он познакомился с Еленой Шиловской . Впоследствии он признавался, что только эту женщину он и любил. К моменту встречи оба состояли в браке, но чувства оказались очень сильными. Елена Сергеевна была рядом с Булгаковым до его смерти. Детей у Булгакова не было. Первая жена сделала от него два аборта. Возможно, поэтому он всегда чувствовал себя виноватым перед Татьяной Лаппа. Приёмным сыном писателя стал Евгений Шиловский.
- Первое произведение Булгакова – «Похождения Светлана». Рассказ написан, когда будущему писателю было семь лет.
- Спектакль «Дни Турбиных» любил Иосиф Сталин. Когда автор попросил отпустить его за границу, Сталин сам позвонил Булгакову с вопросом: «Что, мы Вам очень надоели?». «Зойкину квартиру» Сталин смотрел как минимум восемь раз. Считается, что он покровительствовал писателю. В 1934 году Булгаков просил предоставить ему заграничную поездку, чтобы он смог поправить здоровье. Он получил отказ: Сталин понимал, что если литератор останется в другой стране, то «Дни Турбиных» придётся снять с репертуара. Таковы особенности взаимоотношений автора с властью
- В 1938 году Булгаков написал пьесу о Сталине по просьбе представителей МХАТа. Вождь прочитал сценарий «Батума» и остался не слишком довольным: он не хотел, чтобы широкая публика узнала о его прошлом.
- «Морфий», повествующий о наркозависимости врача, — автобиографическое произведение, которое помогло Булгакову победить зависимость. Исповедуясь бумаге, он получал силы для борьбы с недугом.
- Автор был очень самокритичен, поэтому любил коллекционировать критику посторонних людей. Он вырезал из газет все рецензии на свои творения. Из 298 были отрицательными, а похвалили творчество Булгакова всего три человека за всю его жизнь. Таким образом, литератор не понаслышке знал участь своего затравленного героя – Мастера.
- Очень сложно складывались отношения писателя и его коллег. Кто-то его поддерживал, например, режиссер Станиславский грозился закрыть свой легендарный театр, если в нем запретят показ «Белой гвардии». А кто-то, например, Владимир Маяковский, предлагал освистать показ пьесы. Он прилюдно критиковал коллегу, очень нелицеприятно оценивая его достижения.
- Кот Бегемот был, оказывается, вовсе не выдумкой автора. Его прототипом являлся феноменально умный черный пес Булгакова с такой же кличкой.
Смерть
От чего умер Булгаков? В конце тридцатых годов он часто говорил о близкой смерти. Приятели считали это шуткой: писатель обожал розыгрыши. На самом деле Булгаков, бывший врач, заметил первые признаки нефросклероза – тяжёлой наследственной болезни. В 1939 году диагноз был поставлен.
Булгакову было 48 лет – столько же, сколько его отцу, который умер от нефросклероза. В конце жизни он снова начал употреблять морфий, чтобы приглушить боль. Когда он ослеп, жена писала за него главы «Мастера и Маргариты» под диктовку. Правка остановилась на словах Маргариты: «Так, это, стало быть, литераторы за гробом идут?». 10 марта 1940 года Булгаков умер. Его похоронили на Новодевичьем кладбище.
Дом Булгакова
В 2004 году в Москве состоялось открытие «Булгаковского Дома» — музея-театра и культурно-просветительского центра. Посетители могут покататься на трамвае, увидеть электронную экспозицию, посвящённую жизни и творчеству писателя, записаться на ночную экскурсию по «нехорошей квартире» и встретить настоящего кота Бегемота. Функция музея – сохранение наследия Булгакова. Концепция связана с мистической темой, которую так любил великий писатель.
Также есть незаурядный музей Булгакова в Киеве. Квартира изрыта тайными ходами и лазами. Например, из шкафа вы можете попасть в тайную комнату, где находится что-то вроде кабинета. Там же можно посмотреть множество экспонатов, говорящих о детстве писателя.
Интересно? Сохрани у себя на стенке!
Загрузка...