Краткая биография генрика сенкевича. Мощный гений польского народа

Сенкевич был болезненным и молчаливым человеком. В нем было трудно угадать автора романтической трилогии "Огнем и мечом" - «Потоп» - «Пан Володыёвский», повествующей о героических часах Польши, где действуют рыцари-мужчины и красавицы-женщины. одно сражение сменяет другое, а любовь к Родине и борьба за святую Веру являются движущими силами героев и мерой их поступков.

Получавшие распространение в то время взгляды антропологически ориентированной философии, ставившей личное наперед общественного, не затронули писателя. Ненадолго привлекли его и так называемые демократические течения общественной мысли, гипертрофированное развитие которых с их тенденцией свести роль литературы к решению социальных проблем стало чуть ли не болезнью второй половины XIX века. Живший мечтой о возрожденной Польше. Сенкевич был убежден в приоритете общенародного перед социальным. И это сделало его выразителем чаяний народа, тяжело переживавшего потерю национальной самостоятельности. Государственное подчинение усугублялось унижением религиозным: католическая Речь ГТосполитая после трех последовавших один за другим разделов в царствование Екатерины II оказалась под властью православной России и лютеранской Пруссии. Это тоже чутко воспринималось Сенкевичем. написавшим на знамени своего творчества двойной лозунг: Родина и Вера.

Родился он в имении Воля Окшейская в Радомской губернии - южном соседе Варшавской губернии. Семья Сенкевичей имела фамильные связи с древними родами литовской шляхты. Свое писательское пристрастие к рыцарству Сенкевич впоследствии объяснял культом семейных традиций. Его дед, инсургент времен Тадеуша Костюшко, поднявшего мятеж в ответ на последний раздел Польши, позже служил в легионах Яна Домбровского, которые боролись за создание Варшавского княжества в период наполеоновских войн. Отец еще в юности участвовал в патриотических битвах 1830-1831 годов. Старший брат Казимеж эмигрировал после восстания 1863 года и погиб за честь Франции во франко-прусской войне 1870-1871 годов. Детские годы Генрик провел в имении бабушки. Любимым занятием мальчика было чтение.

В год, когда Генрику исполнилось 17 лет, семья - а в ней уже было пятеро детей, и родители испытывали определенные материальные затруднения - продала имение и переехала в Варшаву, где отец купил дом. Это был год начала общепольского восстания, жестоко подавленного Россией. Под влиянием этого события, а также крестьянской реформы и бурного роста промышленности и находилась общественная мысль страны в тот период, когда формировалось мировоззрение Сенкевича. Окончив гимназию, юноша по настоянию родителей поступил на медицинское отделение Варшавской Главной школы (тогда же переименованной в Варшавский университет), но после первого курса перешел на историко-филологическое отделение. И в школе, и в университете учился он без блеска, к тому же вынужден был подрабатывать на прожитье, выполняя обязанности гувернера в семье дальних родственников. В конце концов он так и не сдал всех выпускных экзаменов.

Еще студентом Сенкевич печатал в журналах критические заметки н статьи. По завершении учебы он стал сотрудником журнала «Новины » и постепенно набирал силу как автор юморесок, рассказов и повете; . Большое значение д \я его становления как писателя имело трехлетнее пребывание в США в качестве корреспондента Газеты Польской-.

; На первых порах героями новелл Сенкевича становились крестьяне, переселенцы, солдаты, цирковые артисты и пр. И хотя в Словаре Брокгауза и Ефрона высказывалось суждение, что «в новелле он достигаем такого же совершенства техники, как Мопассан», тематика и идеи его ранних произведений были стандартны д\я того периода и малоинтересны.

В 35 лет Сенкевич стал редактором газеты «Слово- и тогда же качал и через 6 лет закончил трилогию-эпопею, сделавшую его имя популярным не только на родине. Критический реализм, в рамках которого он добился первых успехов, сменился патриотическим оптимизмом, поиском нравственной опоры народа в его героическом прошлом. Писатель сознательно шел на идеализацию былых времен, чтобы через них отыскать путеводные идеи для событий текущего дня. Трилогия давала свою трактовку самых тяжелых страниц истории Польши - потери левобережной Украины в 1654 году после восстания Богдана Хмельницкого («Огнем и мечом»), последовавшего за ней нашествия шведов в 1655-1656 годах («Потоп»), турецкого вторжения 1672-1673 годов («Пан Володыёвский»). Но романы дышали бодростью.

Сначала автор вовсе не имел намерения создать именно такой цикл,J тем более предрешать его идейную основу. Устав от сочинений в позитивистском русле и ощущая, что не в этом его сила как мастера, Сенке- j вич задумал повествование в одной книге под названием «Волчье лого- й во», базирующееся на любовной интриге. Это стало началом трилогии. Она писалась отрывками и окончательными очертаниями обязана; небывалому успеху первых частей, печатавшихся в газетах. В сущности трилогия явилась плодом тогдашней идеологической ситуации, ответом на неудовлетворенные потребности времени. Это - образец социального заказа, выполненного без промедления и превзошедшего ожидания и исполнителя, и заказчика, пример полной гармонии между возможностями писателя и читательскими запросами. И это созданное на потребу дня произведение надолго пережило вызвавшее его время. Отмечая достоинства трилогии, польский критик Казимеж Выка писал:

«Сенкевич, вероятно, последний крупный писатель, умевший добиться взаимодействия тех элементов романа, между которыми и раньше был разнобой, а позднее разлад все более возрастал. Родословная романа идет от жанра, полного приключений и фантастических авантюр. Знанием человеческой природы он обогащается значительно позже. Появившись в романе, правдивое изображение человека, вместе с социальным и бытовым фоном, постепенно оттеснило на второй план то, что раньше в жанре было главным,- приключение, действие. Но как ни сводят авторы к минимуму приключенческий элемент, в глазах читателей его значение не уменьшается. Рядовой читатель так и ждет, когда появится наконец автор, способный так удовлетворить эту жажду приключений, что попутно кое-что придется на долю высших запросов».

Трилогия стала не только художественным, но и политическим событием. Писатель звал искать выход из трагических национальных ситуаций в высоких идеях и рыцарском служении им. А вложив в изображение мятежа Богдана Хмельницкого все отвращение цивилизованного человека к ничем не сдерживаемой, неоправданной жестокости пьяных орд, Сенкевич определил свое отношение к взглядам тех, кто видел решение проблем в неограниченном народовластии. Неудивительно, что романы вызвали жаркие споры. Критики сходились лишь в высокой оценке мастерства автора. Стефан Жеромский отмечал:

«Никто не превзошел его в спокойном, простом и идеально четком построении фразы, в логике развития периодов, оттеняющих картины и раскрывающих мысль. Читая любое произведение Сенкевича, мы никогда не рискуем испытать неприятное чувство, наткнувшись на трещину, щербину или занозу,- ни малейшей фальши ни для глаза, ни для уха. Его надо признать первым в искусстве писать, он лучше всех овладел этим мастерством, умением выразить по-польски свои мысли на бумаге».

Своей трилогией Сенкевич вышел в число тех немногих беллетристов, кому посчастливилось создать образы, имена которых стали нарицательными. «Маленький рыцарь» пан Володыёвский занял свое, хотя и скромное, место в ряду литературных героев, олицетворяющих определенные человеческие качества,- вместе с Дон-Кихотом, Дон-Жуаном, Гобсеком, Хлестаковым, Остапом Бендером. В этом же ряду другое творение Сенкевича-хвастун, враль и обжора пан Заглоба.

После трилогии Сенкевич вернулся к темам современности в романе «Без догмата» - блещущей интеллектуализмом истории о «польском Печорине», а затем в «Семье Поланецких» - психологическом семейном романе, ставящем проблему личного самоусовершенствования человека.

Затем маститый прозаик обратился к временам противостояния первых христиан деспотизму Нерона и создал лучший свой роман «Камо грядеши?» (1894-1896). Интерес к эпохе Древнего Рима не означал отклонения от прежнего направления - основные идеи романа, заключающиеся в апологии христианства и проповеди верности идеалам, были обращены к современности. Именно грандиозный успех «Камо грядеши?» в конечном итоге привел к Нобелевской награде.

За «Камо грядеши?» последовал еще один большой исторический роман - Крестоносцы (1900), рассказывающий о борьбе с Тевтонским орденом на рубеже XIV-XV веков и о победе при Грюнвальде, которая обеспечила последующее развитие государственности Польши. Каждым новым произведением Сенкевич обращался к современникам с призывом: «Польша! Восстань из пепла!» На события 1905- 1907 годов он откликнулся романом «Омуты», в волнениях того времени писатель видел путь к хаосу, к варварству, к разрушению единства народа.

Еще при жизни Сенкевича его романы были переведены на все европейские языки и даже на волапюк - искусственный международный язык, позже забытый. В 1896 году писателя избрали членом-корреспондентом, а в 1916 - почетным академиком Петербургской Академии наук.

Умер Генрик Сенкевич в разгар первой мировой войны, вдали от оккупированной немцами родины, в Швейцарии, не дожив до исполнения мечты, достижению которой он отдал все свое творчество,- свободы Польши. Спустя десятилетие останки писателя были перенесены в Варшаву и при огромнейшем стечении народа торжественно захоронены в склепе в Кафедральном соборе Святого Яна.

ИЗДАНИЯ СЕНКЕВИЧА

Собр. соч. в 9 т. М.: ХЛ, 1983-1986.

Куда идешь?: Роман. М.: Правда, 1986. 607 с.

Огнем и мечом: Роман. М.: Орбита, 1989. 624 с.

ЛИТЕРАТУРА О СЕНКЕВИЧЕ

Горский И. Исторический роман Сенкевича. М.: Наука, 1986. 308 с.

Горский И. Генрик Сенкевич//История польской литературы: В 2 т. М.: Наука, 1968-1969. Т. 2. С. 561-584.

Статья из книги А. Илюковича «Согласно завещанию»

Henryk Sienkiewicz , полное имя Хе́нрик А́дам Алекса́ндер Пи́ус Сенке́вич , польск. Henryk Adam Aleksander Pius Sienkiewicz ), также Генрих (Генрик) Иосифович Сенкевич (5 мая 1846, Воля-Окшейска (польск.) русск. на Подляшье , Царство Польское , Российская империя - 15 ноября 1916, Веве , Швейцария) - польский писатель , известен как автор исторических романов , лауреат Нобелевской премии по литературе 1905 года.

Биография

Творчество

В ранних повестях и рассказах наблюдается интерес к трем темам: угасание патриархального быта («Старый слуга», 1875; «Ганя», 1876), судьбы крестьянства («Наброски углём», 1877; «Янко-музыкант», 1879 и др.) и его путешествие в США («Za chelebem» («За хлебом»), 1880.

Ранние работы писателя характеризуют его, как позитивиста, но в отличие от других польских позитивистов он также был консерватором .

Его «Latarnik» («Фонарщик на маяке», 1881) считается [кем? ] одним из лучших рассказов в польской литературе. В рассказах 1882 года «Bartek Zwycięzca» («Бартек-победитель», 1882) и «Sachem» («Сахем», 1889) проводится параллель между трагическими судьбами главных героев и жизнью поляков под гнетом оккупации.

В психологическом романе «Без догмата» (1889-1890) изображён тип декадента-аристократа. В нём Сенкевич экспериментирует с самоанализом, выбирая для романа форму дневника, а сам роман, при этом, вмещает и натуралистические черты.

В романе «Семья Поланецких» (1893-1894) с идеализацией дельца из шляхты контрастирует сатирическое изображение светского общества.

Роман «Омут» (1909-1910) касается событий русской революции 1905-1907 .

В 1910-1911 годах написал приключенческую повесть для детей «В дебрях Африки ». Роман об участии поляков в наполеоновских войнах «Легионы» (1913-1914) остался незаконченным.

Значение

При жизни стал одним из самых известных и популярных польских писателей в Польше и за рубежом. После трилогии «Огнём и мечом», «Потоп», «Пан Володыёвский» стал польским писателем с самыми высокими заработками (за право издания трилогии в течение 20 лет получил от издателя 70 тысяч рублей).

Творчество сыграло большую роль в истории польской культуры и получило всемирное признание (Нобелевская премия по литературе , 1905, «за выдающиеся заслуги в области эпоса»). Роман «Quo vadis» переведён более чем на сорок языков. Роман «Без догмата» (1889-1890) высоко ценили Л. Н. Толстой , Н. С. Лесков , А. П. Чехов , Максим Горький и другие русские писатели. Большинство романов Сенкевича экранизировано. Самые известные экранизации: «Quo vadis » (1951, США), «Огнём и мечом » (1999, Польша), «Quo vadis » (2001, Польша).

Также в его честь был назван самолет Ил-62 с бортовым номером RA-86708.

Henryk Sienkiewicz.PNG

На портрете 1899 года

Произведения

Романы

Историческая трилогия о Речи Посполитой
1. «Огнём и мечом » / польск. Ogniem i mieczem ( - )
2. «Потоп » / польск. Potop ( - )
3. «Пан Володыёвский » / польск. Pan Wołodyjowski ( - )
«Без догмата » / польск. Bez dogmatu ( - )
«Семья Поланецких» / польск. Rodzina Połanieckich ( - )
«Камо грядеши » / лат. Quo vadis ( - )
«Крестоносцы » / польск. Krzyżacy ( - )
«Омуты» / польск. Wiry ( - )
«Легионы» / польск. Legiony ( - )

Повести и рассказы

«Напрасно» / польск. Na marne ()
«Юморески из портфеля Воршиллы» / польск. Humoreski z teki Worszyłły ()
«Старый слуга» / польск. Stary sługa ()
«Письма из путешествия» / польск. Listy z podróży ( - )
«Ганя» / польск. Hania ()
«Селим Мирза» / польск. Selim Mirza ()
«Эскизы углем» / польск. Szkice węglem ()
«Янко-музыкант» / польск. Janko Muzykant ()
«Из дневника познанского учителя» / польск. Z pamiętnika poznańsķiego nauczyciela ()
«В прериях» / польск. Przez stepy ()
«За хлебом» / польск. Za chlebem ()
«Фонарщик на маяке» / польск. Latarnik ()
«Бартек-победитель» / польск. Bartek Zwycięzca ()
«Ангел» / польск. Jamioł ()
«Та третья » / польск. Ta trzecia ()
«Сахем» / польск. Sachem ()
«Воспоминание о Марипозе» / польск. Wspomnienie z Maripozy ()
«В пустыне и пуще» / польск. W pustyni i w puszczy ( - )

Многотомные издания

Художественная лит-ра , 1983–1985.
Сенкевич Генрик. Собр. соч. в 9 томах. М.: Терра -Книжный клуб, 1998. - ISBN 5-300-00745-5

Экранизации

Напишите отзыв о статье "Сенкевич, Генрик"

Примечания

Ссылки

Генрик Сенкевич (англ.) на сайте Internet Movie Database

Романы Генрика Сенкевича
Огнём и мечом \| Потоп \| Пан Володыёвский \| Без догмата \| Семья Поланецких \| Камо грядеши \| Крестоносцы \| В дебрях Африки

Отрывок, характеризующий Сенкевич, Генрик

– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n"entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.

После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, – второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.
Растопчинские афишки с изображением вверху питейного дома, целовальника и московского мещанина Карпушки Чигирина, который, быв в ратниках и выпив лишний крючок на тычке, услыхал, будто Бонапарт хочет идти на Москву, рассердился, разругал скверными словами всех французов, вышел из питейного дома и заговорил под орлом собравшемуся народу, читались и обсуживались наравне с последним буриме Василия Львовича Пушкина.
В клубе, в угловой комнате, собирались читать эти афиши, и некоторым нравилось, как Карпушка подтрунивал над французами, говоря, что они от капусты раздуются, от каши перелопаются, от щей задохнутся, что они все карлики и что их троих одна баба вилами закинет. Некоторые не одобряли этого тона и говорила, что это пошло и глупо. Рассказывали о том, что французов и даже всех иностранцев Растопчин выслал из Москвы, что между ними шпионы и агенты Наполеона; но рассказывали это преимущественно для того, чтобы при этом случае передать остроумные слова, сказанные Растопчиным при их отправлении. Иностранцев отправляли на барке в Нижний, и Растопчин сказал им: «Rentrez en vous meme, entrez dans la barque et n"en faites pas une barque ne Charon». [войдите сами в себя и в эту лодку и постарайтесь, чтобы эта лодка не сделалась для вас лодкой Харона.] Рассказывали, что уже выслали из Москвы все присутственные места, и тут же прибавляли шутку Шиншина, что за это одно Москва должна быть благодарна Наполеону. Рассказывали, что Мамонову его полк будет стоить восемьсот тысяч, что Безухов еще больше затратил на своих ратников, но что лучше всего в поступке Безухова то, что он сам оденется в мундир и поедет верхом перед полком и ничего не будет брать за места с тех, которые будут смотреть на него.
– Вы никому не делаете милости, – сказала Жюли Друбецкая, собирая и прижимая кучку нащипанной корпии тонкими пальцами, покрытыми кольцами.
Жюли собиралась на другой день уезжать из Москвы и делала прощальный вечер.
– Безухов est ridicule [смешон], но он так добр, так мил. Что за удовольствие быть так caustique [злоязычным]?
– Штраф! – сказал молодой человек в ополченском мундире, которого Жюли называла «mon chevalier» [мой рыцарь] и который с нею вместе ехал в Нижний.
В обществе Жюли, как и во многих обществах Москвы, было положено говорить только по русски, и те, которые ошибались, говоря французские слова, платили штраф в пользу комитета пожертвований.
– Другой штраф за галлицизм, – сказал русский писатель, бывший в гостиной. – «Удовольствие быть не по русски.
– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
– Ах, не говорите мне про мой полк, – отвечал Пьер, целуя руку хозяйке и садясь подле нее. – Он мне так надоел!
– Вы ведь, верно, сами будете командовать им? – сказала Жюли, хитро и насмешливо переглянувшись с ополченцем.
Ополченец в присутствии Пьера был уже не так caustique, и в лице его выразилось недоуменье к тому, что означала улыбка Жюли. Несмотря на свою рассеянность и добродушие, личность Пьера прекращала тотчас же всякие попытки на насмешку в его присутствии.
– Нет, – смеясь, отвечал Пьер, оглядывая свое большое, толстое тело. – В меня слишком легко попасть французам, да и я боюсь, что не влезу на лошадь…
В числе перебираемых лиц для предмета разговора общество Жюли попало на Ростовых.
– Очень, говорят, плохи дела их, – сказала Жюли. – И он так бестолков – сам граф. Разумовские хотели купить его дом и подмосковную, и все это тянется. Он дорожится.
– Нет, кажется, на днях состоится продажа, – сказал кто то. – Хотя теперь и безумно покупать что нибудь в Москве.
– Отчего? – сказала Жюли. – Неужели вы думаете, что есть опасность для Москвы?
– Отчего же вы едете?
– Я? Вот странно. Я еду, потому… ну потому, что все едут, и потом я не Иоанна д"Арк и не амазонка.
– Ну, да, да, дайте мне еще тряпочек.
– Ежели он сумеет повести дела, он может заплатить все долги, – продолжал ополченец про Ростова.
– Добрый старик, но очень pauvre sire [плох]. И зачем они живут тут так долго? Они давно хотели ехать в деревню. Натали, кажется, здорова теперь? – хитро улыбаясь, спросила Жюли у Пьера.
– Они ждут меньшого сына, – сказал Пьер. – Он поступил в казаки Оболенского и поехал в Белую Церковь. Там формируется полк. А теперь они перевели его в мой полк и ждут каждый день. Граф давно хотел ехать, но графиня ни за что не согласна выехать из Москвы, пока не приедет сын.
– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!
– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.
– Ну, полноте, милый граф, c"est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d"honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu"est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s"excuse – s"accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..

Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.

В ранних повестях и рассказах наблюдается интерес к трем темам: угасание патриархального быта («Старый слуга», 1875; «Ганя», 1876), судьбы крестьянства («Наброски углём», 1877, «Янко-музыкант», 1879 и др.; например в рассказе «Za chelebem» («За хлебом»), 1880, описывается полное невзгод путешествие крестьянской семьи в Америку).

Ранние работы писателя характеризуют его как позитивиста, но, в отличие от других польских позитивистов, он был также и консерватором .

Его «Latarnik» («Фонарщик на маяке», 1881) считается [кем? ] одним из лучших рассказов в польской литературе [ ] . В рассказах 1882 года «Bartek Zwycięzca» («Бартек-победитель», 1882) и «Sachem» («Сахем», 1889) проводится параллель между трагическими судьбами главных героев и жизнью поляков под гнетом оккупации.

Автор исторической трилогии «Огнём и мечом » (1883-1884), «Потоп » (1884-1886), «Пан Володыёвский » (1887-1888). Все эти романы были встречены читателями с восторгом и сегодня считаются классикой польской литературы. В первом романе отображается борьба шляхетской Речи Посполитой с казаками Хмельницкого . Во второй части трилогии воссоздаётся картина освободительной войны поляков со шведской интервенцией -1656 годов . В третьем романе поэтизируются ратные подвиги польских рыцарей в период турецкого нашествия ( -).

В психологическом романе «Без догмата» (1889-1890) изображён тип декадента-аристократа. В нём Сенкевич экспериментирует с самоанализом, выбирая для романа форму дневника, а сам роман при этом носит и натуралистические черты.

Роман «Омут» (1909-1910) повествует о событиях русской революции 1905-1907 .

Польский романист Генрик Сенкевич родился в небольшом городке Окжейск (теперь это территория Литвы) в семье небогатого шляхтича, участника Польского национально-освободительного восстания 1830-1831 годов. С детства будущий писатель впитал в себя идеи свободной, независимой Польши. Образование Сенкевич получил в Варшаве, куда его семья переехала, после того как вынуждена была продать свои имения. Здесь он закончил школу и поступил в Варшавский университет, где изучал историю и литературу. Годы юности писателя пришлись на освободительное восстание польского народа против российского владычества. Жестоко подавленное, оно тем не менее укрепило его стремление с помощью литературы содействовать пробуждению у читателя национального самосознания. Из-за недостатка в средствах Сенкевич не мог закончить университет, и в 1871 году начинает свою литературную деятельность. Но пока его основной работой является журналистика. В течении нескольких лет Сенкевич становится одним из ведущих журналистов страны, работает корреспондентом в Вене, США. Годы, проведенные за границей, были описаны Сенкевичем в книге "Письма из путешествия", имевшей в Польше грандиозный успех. Вернувшись в Польшу, Сенкевич становится редактором одной из варшавских газет и начинает писать свои знаменитые исторические романы.

Стремясь противостоять политике русификации, проводимой Россией на оккупированных ей территориях Польши, Сенкевич обращается в своем творчестве к богатой польской истории. Первый же его роман "Огнем и мечом" (1883-1884), становится одной из самых популярных книг в стране. Тематическим продолжением его являются романы "Потом" (1884-1886) и "Пан Володыевский" (1887-1888). Эта трилогия посвящена бурным событиям польской истории XVII века: борьбе с восставшей Украиной Богдана Хмельницкого и со шведским нашествием. Яркий колорит романов, прекрасный стиль, максимальная приближенность к реальным историческим событиям делают эти книги популярными и по сей день. В конце 90-х годов Сенкевич начинает работу над двумя своими историческими романами: "Камо грядеши" (1894-1896), рассказывающий о гонениях на христиан во времена императора Нерона, и "Крестоносцы" (1897-1900), в котором описывается одна из самых славных и знаменитых страниц польской истории - борьба Королевства Польского и Великого княжества Литовского с Тевтонским орденом, закончившаяся полным его разгромом при Грюнвальде в 1410 году. Оба этих романа сделали Сенкевича самым популярным писателем Польши на рубеже веков. В 1905 году писатель становится лауреатом Нобелевской премии по литературе "за выдающиеся заслуги в создании эпических произведений, воплотивших в себе дух польской нации". Трудно описать, сколько сделали книги Сенкевича для возрождения самосознания польского народа. Ставший при жизни классиком польской литературы великий романтик скончался в 1916 году, немного не дожив до своей мечты - увидев Польшу свободной.

Годы жизни: с 05.05.1846 по 15.11.1916

Польский писатель, прозаик, журналист. Классик польской литературы. Лауреат Нобелевской премии по литературе. Известность получил своими историческими романами, действие которых происходит в Польше и Римской империи эпохи ранних христиан.

Генрик Адам Александр Пий Сенкевич родился в польском городке Окжейска (сейчас территория Литвы). Его отец, Йозеф Сенкевич был владельцем нескольких небольших имений. Его мать происходила из знатной образованной семьи. Когда Сенкевич достиг школьного возраста, экономические трудности вынудили его семью продать имения и переехать в Варшаву, где Генрик заинтересовался польской историей и литературой и начал писать прозу и стихи. После окончания гимназии (1866) Сенкевич поступил в Варшавский университет на факультет медицины, однако затем поменял специальность и перевелся на историко-филологический факультет. Во время обучения Сенкевич начинает заниматься литературой.Закончить обучение Сенкевичу не удалось, его семья вконец обеднела и в 1871 г., писатель был вынужден был уйти из университета, не сдав экзамены и не получив диплома. В следующем году вышел написанный в студенческие годы роман С. «Напрасно» ("Namarne"). В это же время Сенкевич становится журналистом, пишет статьи сразу для нескольких польских периодических изданий, едет представителем этих газет в Вену и Париж, а также в Остенд. В 1876 г. Сенкевич совершает поездку по США с целью основания польской общины в Калифорнии. Сенкевич проводит в Калифорнии больше года, и, хотя создать польскую колонию не удается, его американские репортажи, публиковавшиеся в польской печати с 1876 по 1878 г., а затем изданные отдельной книгой «Письма с дороги» ("Listy z podrozy do Ameryki"), имели большой успех.Вернувшись в Европу в 1878 г., Сенкевич путешествует по Франции и Италии, выступает с лекциями, пишет репортажи и навеянные впечатлениями об Америке новеллы, печатавшиеся в варшавских периодических изданиях. В Италии в 1879 г. он познакомился с Марией Шеткевич, полькой, которая через два года стала его женой (скончалась в 1885 г.). После возвращения в конце 1879 г. в Варшаву Сенкевич становится редактором новой ежедневной газеты и начинает уделять внимание более масштабным беллетристическим произведениям.В 1884 г. выходит роман «Огнем и мечом» ("Ogniem i mieczem"), который приносит писателю широкую известность, еще более увеличившуюся после выхода романов «Потоп» ("Potop", 1886) и «Пан Володыевский» ("Pan Wolodyjowski", 1888). Сенкевич много путешествовал, многократно меняя место жительства (Австрия, Англия, Италия, Литва, Франция, Швейцария, в 1886 году - Румыния, Болгария, Турция, Греция, в 1891 - Египет и Занзибар, и проч.). В конце 1894 г. Сенкевич женился на почитательнице его таланта, юной Марии Романовской, однако брак скоро распался. Вскоре после этого события Сенкевич начинает работу над своим самым известным произведением: романом «Камо грядеши» ("Quo Vadis", 1896) – о гонениях на христиан во времена императора Нерона. Роман был восторженно встречен польской и зарубежной критикой; о нем говорил глава римской католической церкви папа Лев XIII.У себя на родине Сенкевич был настолько популярен, что в 1900 г. в связи с 50-летием писателя по подписке ему была собрана достаточная сумма денег для приобретения небольшого имения Облегурек неподалеку от Кельце. Вскоре после этого Сенкевич женился на Марии Бабской, своей кузине, а в 1905 г. завершил роман «На поле славы» ("Na polu chwaly") продолжение своей первой исторической трилогии.В 1905 г. Сенкевич был удостоен Нобелевской премии по литературе «за выдающиеся заслуги в области эпоса». В 1909-1910 годах Сенкевич пишет роман о событиях русской революции 1905-1907 - «Омут». Последнее произведение писателя, роман «Легионы» (1913-1914) остался незаконченным. В начале первой мировой войны Сенкевич покидает Облегурек и переезжает в нейтральную Швейцарию, где работает, несмотря на сильный склероз, в польском Красном Кресте. Он скончался в Веве в 1916 г., а через восемь лет его тело было перевезено в Польшу, прах писателя погребён в крипте кафедрального собора Св. Яна.

После трилогии «Огнём и мечом», «Потоп», «Пан Володыёвский» Сенкевич стал польским писателем с самыми высокими заработками (за право издания трилогии в течение 20 лет получил от издателя 70 тысяч рублей).

Творчество Генрика Сенкевича высоко ценил Л.Н. Толстой. Писатели даже вели переписку.

Название «Камо грядеши» (Куда идешь) связано с эпизодом из жизни св. Петра. Спасаясь от гонений императора Нерона на христиан, Петр ночью тайком покинул Рим. За городской стеной ему явился Христос. Петр спроси его: «Quo Vadis, Domine?»(Камо грядеши, Господи?) Христос ответил: «В Рим, чтобы вновь быть распятым». В это мгновение Христос вознесся на небо, а Петр, воспринимая его слова как знак своей мученической смерти за веру, возвратился в Рим, где его распяли на кресте.

Г. Сенкевич изображен на польской банкноте 500 000 злотых 1990 года.

Награды писателя

Библиография

Старый слуга (1875)
Ганя (1876)
Селим Мирза (1876)
Наброски углём (1877)
Янко-музыкант (1879)
Из дневника познанского учителя (1879)
За хлебом (1880)
Бартек-Победитель (1882)

Quo vadis (1951) реж. М. Лерой
Ребенок по имени Иисус (1985) реж. Ф. Росси

Наиболее известные польские экранизации:
Крестоносцы (1960) реж. А. Форд
Пан Володыёвский (1969) реж. Е. Гофман
Потоп (1974) реж. Е. Гофман
Огнём и мечом (1999) реж. Е. Гофман
Quo vadis (2001) реж. Е. Кавалерович

	Сенкевич, Генрик в Викицитатнике
	в Викитеке