Андрей Владимирович Гнездилов​ (Доктор Балу) - петербургский врач-психиатр, доктор медицинских наук, почетный ​доктор Эссекского университета в Англии.

Андрей Владимирович родился в 1940 году в Ленинграде. В 1963 году окончил Ленинградский педиатрический институт. После ординатуры переквалифицировался в психиатра. Работал в Психоневрологическом институте имени Бехтерева, а с 1973-го по 1983 год в Онкологическом институте. В 1976 году защитил кандидатскую диссертацию, в 1996-м докторскую. В 1990 году создал и возглавил хоспис в Приморском районе Лахта Санкт-Петербурга.

Андрей Владимирович - настоящий петербургский Сказочник, сохранивший традиции Добрых Волшебников. Андрей Гнездилов - подвижник и общественный деятель, неутомимый исследователь и «генератор» новых методов в психотерапии: сказкотерапии, имидж-терапии, терапии колокольным звоном.

Психотерапевтическая сказка Андрея Гнездилова - это бережное прикосновение к Душе человека, поддержка его на Пути, мягкая форма приобщения к духовному знанию. Взгляд Сказочника -это взгляд человека, способного понять и принять тайные стороны внутренних процессов, поддержать в добрых и духовных поисках, разделить боль и подарить радость.

Книги (9)

Встречи на дороге. Терапевтические сказки

Психотерапевтическая сказка - это мост между реальностями: социальной, объективной и тонкой, психической. Психотерапевтические сказки Андрея Гнездилова не просто создают эти мосты, они еще и питают наш психический мир. Они формируют более мудрое и терпимое отношение даже к тем вещам, которые мы не в силах изменить, они позволяют нам более тонко, духовно постигать смысл самых непростых жизненных ситуаций.

Лабиринты души. Терапевтические сказки

В книге «Лабиринты души» представлены сказки петербургского психотерапевта, Андрея Владимировича Гнездилова, известного многим как доктор Балу.

Все описанное в этих историях — реальность. Но не внешняя, а внутренняя, психологическая.

В этом сборнике немало сказок, как будто навеянных морем. Каждый вздох волны приносит новый сюжет, они накатывают друг на друга, переплетаясь в причудливом узоре.

Музыка рассвета. Терапевтические сказки

Психотерапевтическая сказка Андрея Гнездилова — это бережное прикосновение к душе человека, поддержка его на пути, мягкая форма приобщения к духовному знанию.

Взгляд сказочника — это взгляд человека, способного понять и принять тайные стороны внутренних процессов, поддержать в добрых и духовных поисках, разделить боль и радость.

Петербургские сновидения

«Не знаю, как Вам, уважаемый читатель, а мне всегда было интересно узнать, какие сны видят другие люди. Но расспросы оказывались чаще всего напрасными. Кто-то говорил, что снов вообще не видит; иные признавались, что к утру забывают сновидения; те, кто помнили, редко могли передать увиденное во сне даже самому внимательному слушателю: при пересказе сновидения теряли всю свою прелесть, превращаясь в мертвых бабочек с поломанными крыльями.

И вот - эти истории. Они как живые бабочки. Крылья трепещут и переливаются, а траекторию полета трудно предсказать. Эти истории не подчиняются законам литературы. Притчи ли это, сказки или рассказы - трудно определить, к какому жанру их можно отнести». Гнездилов А.В.

Психология и психотерапия потерь

В книге известного петербургского психиатра, психотерапевта и гуманис-та А. В. Гнездилова обсуждаются, вопросы психотерапевтической помощи умирающим больным. На основе многолетнего опыта и результатов научных исследований автор анализирует ключевые моменты паллиативной медици-ны: понимание проблем и потребностей неизлечимо больного человека; фор-мирование способности вынести неизбежное страдание; медицинский конт-роль над симптоматикой терминального состояния, прежде всего - хрони-ческого болевого синдрома, принципы комплексной работы с близкими и се-мьей умирающего; использование различных терапевтических методов и ме-тодик. Также в книге обсуждаются проблема подбора кадров для работы в хос-писах и вопрос о профессиональном «выгорании» персонала.

Пути пилигримов. Терапевтические сказки

В сборнике «Пути пилигримов» представлено более 20 сказок известного петербургского психотерапевта и сказочника.

Сказки доктора Балу — это терапевтические сказки. Они не только перемещают читателя в загадочный и таинственный, причудливый и дивный мир сказки, но и помогают людям найти выход из сложившихся затруднительных ситуаций, разобраться в себе и обрести внутреннюю гармонию.

Холодный серый Петербург. Здания, улицы, окна. Утро, путь на работу, толчея. Суета будней. Дом, телевизор, спать. Снова утро. Иногда кажется, что быт – единственная возможная форма существования. Как говорит Гришковец: «Так договорились раньше, я в этом не участвовал. А теперь приходится эти правила соблюдать».

Когда я была маленькая, мне приснился сон, будто в моей комнате, такой привычной и изученной вдоль и поперек, есть крохотная дверь. Стоит только наклониться, заглянуть под стол, и можно увидеть ее, отворить и войти в сказку. Еще долгое время потом наяву я изучала стену, миллиметр за миллиметром, надеясь увидеть хотя бы контур той волшебной дверки. Я не нашла ее, но осталось детское желание найти вход в волшебную страну, в которой можно удивляться, восторгаться, прикасаться к чудесам.

Прошло время, и желание сбылось. Я познакомилась с удивительным человеком, который умеет дарить взрослым людям детское ощущение счастья. Это – Андрей Гнездилов, известный как Доктор Балу…

Лестница в этом доме закручивается спиралью, я преодолеваю семь витков пешком, поднимаясь на самый верх, в старинную мансарду, здороваюсь с хозяином, который встречает меня, почтительно приподняв цилиндр, переступаю порог, и уже в который раз меня охватывает чувство нереальности. Только что была улица, холодный ветер, час пик в метро, бесконечно хмурые лица, а тут – все по-другому. Старинный чудный мир. Музей, в котором можно потрогать любую вещь. Декорации спектакля, в котором каждый гость исполняет свою роль. И все роли – главные.

В передней - сотни кукол. Они устремляют взгляд на меня, приглашая совершить путешествие по этой уникальной квартире. Хозяин заводит чудной инструмент - полифон, его звуки наполняют квартиру, в моих руках – прекрасная кукла, и я вместе с другими гостями пересекаю порог комнаты, посреди которой накрыт стол, окруженный стульями с высокими резными спинками. К нам относятся здесь с королевским почтением. Мне не терпится увидеть, кем каждый из нас окажется в этот вечер? Прекрасной дамой и рыцарем, тореадором или танцовщицей Фламенко, королевой или пажом, гусаром или амазонкой, жрецом или Наполеоном? Здесь возможно все. И от этого предвкушения чуда сладко, как в детстве, начинает вибрировать в животе, и по спине рассыпаются мурашки.

Гости, затаив дыхание, слушают удивительные истории Доктора Балу, наблюдают, как солнце заходит за петербургские крыши, как пляшут языки пламени в старинном камине. Играет музыка, звуки колоколов и буддистских чаш словно раздвигают пространство. Шуршат бархат и парча, щелкают шпоры. Мы перестали быть современными людьми, которые вечно спешат, опаздывают, пытаются ухватить за хвост исчезающее ощущение счастья. За столом сидят те, кому некуда торопиться. Время словно сгустилось вокруг.

Есть загадочная притягательность в том, чтобы примерить на себя разные эпохи (а в этом доме возможно даже такое). «А вдруг, попадет, вдруг, это мое, то самое! Все совпадет, и я вспомню о том как…Как когда-то, каких-нибудь три столетия назад, эх, кружила я головы кавалерам! Или в глубокой древности Египта жрицей совершала магические ритуалы. А может быть, в начале двадцатого века в обществе поэтов и художников, сидя на том самом стуле с высокой резной спинкой, курила сигарету в длинном мундштуке, и теребила правой рукой длинную бархатную перчатку с левой руки…

Все становится возможным под этой крышей. Расходятся гости. На улице – ветер. В метро – усталые люди. Только те, кто спустился по спиральной лестнице в семь витков, знают теперь, что мир не ограничивается привычной суетой под названием «дом-работа-диван-телевизор», что на свете существует волшебная дверь, и пройдя сквозь нее, возможно прикоснуться к обыкновенным человеческим чудесам, которые вот уже много лет творит петербургский сказочник – Доктор Балу.
И, если жизнь в который раз одолеет чередой забот, можно будет вернуться в его удивительную мансарду, чтобы снова разжечь в своем сердце огонек радости.

Гнездилов Андрей Владимирович, Санкт-Петербург

Врач-психиатр, доктор медицинских наук, почетный доктор Эссекского университета (Великобритания).

Профессор Северо-Западного государственного медицинского университета им. И.И. Мечникова, эксперт по оценке экзистенциальных и терминальных факторов болезни Клиники внебольничной психотерапии и реабилитации Национального медицинского исследовательского центра психиатрии и неврологии им. В.М. Бехтерева. Консультант хосписа №1 «Лахта» (Санкт-Петербург).

Председатель Ассоциации онкопсихологов России.

В 1963 году окончил Ленинградский педиатрический институт. В 1976 году защитил кандидатскую диссертацию, в 1996-м докторскую.

После ординатуры переквалифицировался в психиатра, работал в СПб НИПНИ имени В.М. Бехтерева (сейчас - Национальный медицинский исследовательский центр психиатрии и неврологии им. В.М. Бехтерева)главным научным сотрудником. С 1973 по 1983 год работал в Онкологическом институте. В 1990 году создал и возглавил первый в России хоспис для онкологических больных в Лахте (Санкт-Петербург).

С 2000 по 2005 год возглавлял отделение гериатрической психиатрии (психиатрии пожилого возраста) СПб НИПНИ им. В.М. Бехтерева. Под его руководством отделение работало над темой качества жизни психически больных позднего возраста, разрабатывалась комплексная система медико-социально-психотерапевтический коррекции, направленная на стабилизацию состояния геронтопсихиатрических пациентов после выписки из клиники и адаптацию к социальной реальности.

Основные научные и практические интересы: психосоматические расстройства, психические расстройства умирающих больных, психиатрическая помощь в условиях работы хосписа, творчество.

А.В. Гнездилов - создатель новых методов в психотерапии: суппортивной, паллиативной и терминальной психотерапии, сказкотерапии, имидж-терапии, терапии колокольным звоном.

Экзистенциальное интервью

1. Как бы Вы на основе своего опыта определили миссию психологии в современном мире?

Психология - это наука, необходимая людям. Ещё в древности целители старались давать рекомендации, исходя из особенностей характеров обратившихся к ним людей. Современная психология пронизывает всё: к психологам обращаются не только люди, имеющие проблемы в личных отношениях, но и бизнесмены сейчас активно используют психологию, понимая, что без неё они как слепые щенята. Экзистенциальная психология помогает человеку осознать смысл своей жизни. Осознав, для чего ты живёшь, ты сможешь без особого ужаса встретить не только трудности жизни, но даже смерть. Опираясь на свой опыт работы в хосписе, я вижу что люди, у которых есть время подумать о жизни и смерти, могут осмыслить смерть, примириться и найти свое место рядом с теми, кто ушёл.

Мы в хосписе заботимся о психологических, социальных и духовных нуждах людей. Некоторые люди хотят разделять духовность и психологическую науку, не признавая, что они связаны. Отход от канонов веры, от культуры, в которой человек рос веками, приносит науке только вред. Наша страна проходит через различные кризисы, во время которых духовное начало освещает путь и помогает людям жить. В книгах великих русских писателей Толстого, Достоевского, Куприна, Чехова ярко выражено русское духовное начало, вместе с тем, они пронизаны психологией. Психологию и духовность невозможно разделить.

2. Что бы Вы могли посоветовать молодому психологу?

Я не теоретик, а практик. Мне кажется, что начинающий психолог должен задаться вопросом о смерти и хотя бы несколько раз увидеть умирающего человека.

Когда я во время учебы работал дежурным врачом, я пришёл в палату, в которой лежал умирающий шестилетний мальчик. Его родители были в другом городе, он лежал один - других детей отселили, чтобы не травмировать их присутствием при его смерти. Я спроосил его, что я могу для него сделать. Он сразу раскрылся, потянулся ко мне и сказал: «Дяденька, расскажите мне сказку». Я взял ребёнка на руки, начал рассказывать и почувствовал, что он уходит в иной мир. Хотел позвать медицинскую сестру, зная, что это не поможет, но он пришёл в себя и очень просил рассказывать сказку дальше. И я рассказывал о золотой карете, пажах, Короле и Королеве, которые встретят его в волшебном замке. Ребёнок умер у меня на руках, а я боялся прервать рассказ, потому что не был уверен, что он меня уже не слышит...

Соприкосновение со смертью в реальности - это очень важный опыт. Да, все мы знаем о том, что когда-то мы умрем, и нас здесь больше не будет, но одно дело - знать интеллектуально, а приобрести опыт соприкосновения - это совсем другое. Осознание смертности побуждает нас к осознанию себя в этом мире, к познанию мира. Люди называют это разными словами, но смысл один.

Если говорить о работе психолога в хосписе - мне близка идея раненого целителя, который благодаря своей боли становится чутким к нуждам других. Мы так отчаянно боремся с болезнями, но если мы понимаем смысл этих болезней - для нас открывается новый мир. У меня много болезней, я мирюсь с ними, осознавая, что, лишись я этого страдания, которое часто приходится испытывать, я был бы более ограниченным, менее чувствительным человеком. Страдания помогают мне понимать других, ценить красоту окружающего мира. Поэтому не только психолог в хосписе, но любой психолог, любой врач должен быть чутким. Как говорил Парацельс «Придет время и каждый врач должен стать лекарством для больного». Вы представляете, как высока планка! Ты можешь прийти к человеку, не имея лекарства для облегчения его боли, но если, уходя, ты уносишь частичку его боли с собой, то ты - врач. В этом высокий смысл работы людей, которые врачуют тела и души.

3. Что для Вас любовь, в широком смысле этого слова?

Для меня любовь - это, прежде всего, тайна. Мудрецы говорили о любви как о самом высшем чувстве и о том, что Вселенная создана любовью. Очень странно соединять физические, химические явления с нравственными законами, но источник жизни - в любви. Когда мы начинаем думать о том, что не только Бог нужен нам, людям, но и о том, что мы нужны Богу - это нельзя выразить словами... Детство мое было овеяно стихами Рабиндраната Тагора, благодаря им я начал осознавать, что Бог - это, прежде всего, любовь. Когда ты постигаешь, что во всём окружающем мире присутствует разум, который приводит в действие сложнейшие законы мироздания, ты молчишь и преклоняешь колени. Можно принимать этот мир как дар, который приносит нам любящее сердце Бога.

4. Как Вы относитесь к смерти?

В хосписе я часто соприкасаюсь со смертью других, я что-то знаю о ней, но если говорить о себе самом - я боюсь смерти. Это область неизведанного и это меня пугает.

Я вспоминаю умирающую женщину, с которой я однажды разговаривал в хосписе. Она очень удивила меня тем, что совсем не боялась смерти. Она сказала: «Я прожила счастливую жизнь - я вышла замуж по любви, родила любимую дочку, понянчила внучку. Я узнала все, что мне нужно узнать о жизни, а теперь я хочу узнать что-то большее о смерти». Смерть так трагична потому, что мы теряем этот мир, близких, но если человек верит в то, что смерть - это как маска, которую он снимает, а под ней оказывается другая жизнь, он обретает новое отношение и к жизни, и к смерти.

Я общался с Натальей Петровной Бехтеревой. Мы не раз дискутировали о том, чем является переживание иной жизни у тех людей, которые вышли из состояния клинической смерти - галлюцинацией или опытом, который мы пока не можем объяснить. Она полагала, что это только галлюцинации, но когда у Натальи Петровны случилась беда - умерли её муж и пасынок, она поделилась со мной, что когда она была в отчаянии, ей открылся иной мир. Она видела, чувствовала, слышала его, но сказала, что не может передать эти ощущения окружающим: «Для того чтобы они поняли меня, они должны тоже пережить это состояние».

5. Сфорулируйте, пожалуйста, главное, что Вы поняли в этой жизни.

Честно говоря, страшно задавать себе этот вопрос. Моя жизнь всегда была пронизана воображением - я искал красоту, которая отвечала бы зову моего сердца. Поэтому мне одновременно и легко, и тяжело жить.

Легко жить - потому, что я всегда умел мечтать, мне не нужно было присваивать себе чужое: в фантазии я мог получить все, что угодно. Я люблю читать сказки и считаю, что люди слишком мало пользуются своим воображением, которое скрывает в себе огромные богатства. Ведь детство - это лучший период жизни человека, потому что он фантазирует, творит миры. Величайший дар Бога человеку заключается в том, что каждый из нас находится в своем собственном мире. Внутренний Ребёнок продолжает жить в каждом выросшем человеке, и именно он помогает людям пройти через все испытания, которые встречаются в жизни.

Тяжело жить - потому что, спустя время, я оглядываюсь назад и задаюсь вопросом о том, сделал ли я всё, чтобы реализовать то, что мне бы хотелось, желаю исправить ошибки... Спрашиваю себя, правильно ли я воспользовался временем своей жизни, не заслонила ли для меня моя любовь к сказочной реальности какую-то другую реальность этого мира, которую я ещё не успел познать.

Участие в конкурсе «Золотая Психея»

• «Процессуальная сказкотерапия в Замке Доктора Балу» , мастер-класс (в номинации «Мастер-класс года для психологов», 2018 г.), участник
• «Cоздание и обеспечение работы службы по оказанию комплексной паллиативной помощи неизлечимым больным и их близким в условиях хосписа» , (в номинации «Вклад в развитие единого профессионального психологического сообщества России», 2009 г.), номинант

Андрей Владимирович родился в 1940 году в Ленинграде. В 1963 году окончил Ленинградский педиатрический институт. После ординатуры переквалифицировался в психиатра. Работал в Психоневрологическом институте имени Бехтерева, а с 1973-го по 1983 год в Онкологическом институте. В 1976 году защитил кандидатскую диссертацию, в 1996-м докторскую. В 1990 году создал и возглавил хоспис в Приморском районе Лахта Санкт-Петербурга.

Андрей Владимирович - настоящий петербургский Сказочник, сохранивший традиции Добрых Волшебников. Андрей Гнездилов - подвижник и общественный деятель, неутомимый исследователь и «генератор» новых методов в психотерапии: сказкотерапии, имидж-терапии, терапии колокольным звоном.

Психотерапевтическая сказка Андрея Гнездилова - это бережное прикосновение к Душе человека, поддержка его на Пути, мягкая форма приобщения к духовному знанию. Взгляд Сказочника - это взгляд человека, способного понять и принять тайные стороны внутренних процессов, поддержать в добрых и духовных поисках, разделить боль и подарить радость.

.

Андрей Владимирович ГНЕЗДИЛОВ: статьи

Андрей Владимирович ГНЕЗДИЛОВ (род. 1940) - петербургский врач-психиатр, доктор медицинских наук, почетный доктор Эссекского университета в Англии: | | .

НЕСКОЛЬКО СВИДЕТЕЛЬСТВ ПРОФЕССОРА О ТОМ, ЧТО СМЕРТЬ НЕ КОНЕЦ ЖИЗНИ

«Смерть - это не конец и не разрушение нашей личности. Это всего лишь смена состояния нашего сознания после завершения земного бытия. Я 10 лет проработал в онкологической клинике, а теперь уже более 20 лет работаю в хосписе. За эти годы общения с тяжелобольными и умирающими людьми я много раз имел возможность убедиться в том, что человеческое сознание после смерти не исчезает. Что наше тело - это всего лишь оболочка, которую душа покидает в момент перехода в другой мир. Все это доказывается многочисленными рассказами людей, побывавших в состоянии такого «духовного» сознания во время клинической смерти. Когда люди рассказывают мне о некоторых своих тайных, глубоко потрясших их переживаниях, то достаточно большой опыт практикующего врача позволяет мне с уверенностью отличать галлюцинации от событий реальных. Объяснить такие феномены с точки зрения науки не только я, но и никто другой пока не может - наука отнюдь не охватывает всего знания о мире. Но существуют факты, доказывающие, что кроме нашего мира есть мир иной - мир, действующий по неведомым нам законам и находящийся вне пределов нашего понимания. В этом мире, в который мы все попадем после своей смерти, время и пространство имеют совсем другие проявления. Хочу рассказать вам несколько случаев из своей практики, которые могут развеять все сомнения относительно его существования».

***
….Однажды я увидел во сне своего больного - будто он пришел ко мне после смерти и сначала стал благодарить меня за уход и поддержку, а потом произнес: «Как странно - этот мир также реален, как и мой мир. Мне не страшно. Я удивлен. Я этого не ожидал». Проснувшись и вспомнив этот необычный сон, я подумал: «Нет, как же так, мы же с ним только вчера еще виделись - у него все было в порядке!» Но когда я пришел на работу, мне сообщили, что тот самый пациент скончался ночью. Ничто не предвещало его скорого ухода, поэтому я даже не думал о его предполагаемой смерти, и вот такой сон…. Сомнений нет - душа этого человека приходила со мной попрощаться! Свои чувства после осмысления этого явления словами просто не передать….

***
….Приведу еще один впечатляющий случай. В наш хоспис к умирающему пациенту пришел священник, чтобы причастить его. В той же палате находился и другой пациент - уже несколько дней находящийся в коме. Свершив Таинства Причастия, священник направился было к выходу, но вдруг был остановлен умоляющим взглядом этого внезапно очнувшегося от комы человека. В то время, когда священник причащал умирающего, его сосед по палате внезапно пришел в себя и, не в силах произнести ни слова, стал пристально и умоляюще смотреть на священника, пытаясь таким образом передать ему свою просьбу. Священник тут же остановился - сердце его отозвалось на этот отчаянный, безмолвный призыв. Он подошел к больному и спросил его - не хочет ли и он исповедаться и причаститься. Больной смог только моргнуть глазами в знак согласия. Священник снова совершил Таинство Причастия и, когда он закончил, на щеках умирающего блестели слезы. Когда священник снова направился к дверям и напоследок обернулся, чтобы попрощаться…. пациент уже спокойно отошел в иной мир.

Трудно объяснить этот случай совпадением - находящийся в длительной коме человек очнулся именно во время совершения священного таинства. Нет, это не совпадение, я не сомневаюсь в том, что душа человека почувствовала присутствие священника и Святых Даров и потянулась к ним навстречу. В последние моменты своей жизни он сумел приобщиться к Богу, чтобы отойти с миром.

***
….Лежала у нас в онкобольнице одна женщина. Прогнозы были неутешительными - жить ей оставалось не более нескольких недель. У нее была несовершеннолетняя дочь, которую после смерти матери совсем некому было приютить. Женщина очень переживала по этому поводу, ведь девочка должна была остаться совсем одна. Что ждало ее девочку - детдом, улица? «Господи! Не дай мне умереть сейчас, позволь вырастить дочку!» - молилась умирающая, не переставая…. И, несмотря на врачебные прогнозы, прожила еще два года. Видно Господь услышал ее просьбу и продлил ей жизнь до того времени, когда ее дочь стала совершеннолетней.

***
Другая женщина боялась не дожить до весны, а ей так хотелось в те ее последние холодные и пасмурные дни погреться на ласковом солнышке…. И солнышко заглянуло в ее палату в те минуты, когда она умирала….

***
Умирающая бабушка все молилась Богу, чтобы дожить до Пасхи. Умерла после пасхальной службы.… Всем воздается по вере.

***
А этот случай произошел с моими родными. Расскажу вам, что произошло, когда умирала моя бабушка. Они жили тогда на юге - в станице Лазоревской. Перед смертью бабушка обратилась к моей матери с такой просьбой:

Пойди, приведи мне священника…
Матушка удивилась, ведь единственная в селе церковь была давно заброшена и закрыта.
- Откуда священника? Ты же знаешь — церковь наша закрыта давно…
- Я тебе говорю, пойди и приведи священника.

Куда пойти, что делать? … Опечаленная матушка вышла в слезах на улицу и пошла в сторону вокзала, который находился недалеко от дома. Подходит она к вокзалу и вдруг видит стоящего возле него священника, который именно в тот день отстал от поезда. Она бросается к нему и просит его прийти исповедовать и причастить умирающего человека. Священник соглашается, и всё происходит так, как должно было быть. Выходит, что в последние часы своей жизни моя умирающая бабушка с Божьей помощью ощутила момент ясновидения, которое помогло ей приобщиться к священной благодати и отойти с миром.

***
...Расскажу вам еще одну интересную и необычную историю, которая случилась с одной из моих пациенток. Хочу заметить, что история эта произвела большое впечатление на академика, руководителя Института мозга человека РАН Наталию Петровну Бехтереву, когда я ей ее пересказал.

Как-то попросили меня посмотреть молодую женщину. Назовем ее Юлией. У Юли во время тяжелой онкологической операции наступила клиническая смерть, и я должен был определить: не осталось ли последствий этого состояния, в норме ли память, рефлексы, восстановилось ли полностью сознание и прочее. Она лежала в послеоперационной палате, и как только мы с ней начали разговаривать - сразу начала извиняться:

Извините, что я доставляю столько неприятностей врачам…
- Каких неприятностей?
- Ну, тех…. во время операции…. когда я была в состоянии клинической смерти.

Но вы ведь не можете ничего знать об этом. Когда Вы были в состоянии клинической смерти, то Вы не могли ничего видеть или слышать. Абсолютно никакой информации - ни со стороны жизни, ни со стороны смерти - поступать к Вам не могло, потому что Ваш мозг был отключен и сердце остановилось….

Да, доктор, это всё так. Но то, что со мной случилось, было так реально… и я все помню…. Я бы рассказала Вам об этом, если Вы пообещаете не отправлять меня в психиатрическую больницу.
- Вы мыслите и говорите совершенно разумно. Пожалуйста, расскажите о том, что Вы пережили.

И вот что Юля мне тогда рассказала:
Вначале - после введения наркоза - она ничего не осознавала, но потом почувствовала какой-то толчок, и её вдруг выбросило из собственного тела каким-то вращательным движением. С удивлением она увидела саму себя, лежащую на операционном столе, увидела хирургов, которые склонились над столом, и услышала, как кто-то крикнул: «У нее сердце остановилось! Немедленно заводите!» И тут Юля страшно испугалась, потому что поняла, что это ЕЕ тело и ЕЕ сердце! Для Юлии остановка сердца была равносильна тому, что она умерла, и едва она услышала эти страшные слова, как ее мгновенно охватила тревога за оставшихся дома близких: маму и маленькую дочку. Ведь она даже не предупредила их о том, что ее будут оперировать! «Как же так, я сейчас умру и даже не попрощаюсь с ними?!» Её сознание буквально метнулось в сторону собственного дома и вдруг, как это ни странно, она мгновенно оказалась в своей квартире! Видит, что ее дочка Маша играет с куклой, бабушка сидит рядом с внучкой и что-то вяжет. Раздается стук в дверь и в комнату входит соседка Лидия Степановна и говорит: «Вот это для Машеньки. Ваша Юленька всегда была образцом для дочери, вот я и сшила девочке платье в горошек, чтобы она была похожа на свою маму». Маша радуется, бросает куклу и бежит к соседке, но по дороге случайно задевает за скатерть: со стола падает и разбивается старинная чашка, лежащая рядом с ней чайная ложка, летит за ней следом и попадает под сбившийся ковер. Шум, звон, суматоха, бабушка, всплеснув руками, кричит: «Маша, как ты неловка!». Маша расстраивается - ей жалко старую и такую красивую чашку, а Лидия Степановна торопливо утешает их словами о том, что посуда бьётся к счастью…. И тут, совершенно забыв о случившемся раньше, взволнованная Юля подходит к дочери, кладет ей руку на голову и говорит: «Машенька, это не самое страшное горе в мире». Девочка удивленно оборачивается, но словно не увидев её, сразу же, отворачивается обратно. Юля ничего не понимает: такого еще не было, чтобы дочка от нее отвернулась, когда она хочет ее утешить! Дочка воспитывалась без отца и была очень привязана к матери - никогда раньше она себя так не вела! Такое ее поведение Юлю огорчило и озадачило, в полной растерянности она начала думать: «Что же происходит? Почему дочка отвернулась от меня?».

И вдруг вспомнила, что когда она обращалась к дочери, она не слышала своего собственного голоса! Что, когда она протянула руку и погладила дочку, она также не ощутила никакого прикосновения! Мысли ее начинают путаться: «Кто я? Меня не видят? Неужели я уже умерла?» В смятении она бросается к зеркалу и не видит в нем своего отражения…. Это последнее обстоятельство ее совсем подкосило, ей показалось, что она от всего этого просто тихо сойдет с ума…. Но вдруг среди хаоса всех этих мыслей и чувств, она вспоминает все, что случилось с ней раньше: «Мне ведь делали операцию!» Она вспоминает то, как видела свое тело со стороны, - лежащим на операционном столе, - вспоминает страшные слова анестезиолога об остановившемся сердце…. Эти воспоминания пугают Юлию еще больше, и в ее окончательно смятенном сознании тут же проносится: «Я во что бы то ни стало должна сейчас находиться в операционной палате, потому что если я не успею, то врачи сочтут меня мертвой!» Она бросается вон из дома, она думает о том, на каком транспорте бы поскорее доехать, чтобы успеть…. и в то же мгновение вновь оказывается в операционной, и до нее доносится голос хирурга: «Сердце заработало! Продолжаем операцию, но быстро, чтобы не случилось его повторной остановки!» Дальше следует провал в памяти, и затем она просыпается уже в послеоперационной палате.

Так что же такое смерть?

Мы фиксируем состояние смерти, когда останавливается сердце и прекращается работа мозга, а в то же время, смерти сознания - в том понятии, в каком мы ее себе всегда представляли - как таковой, просто не существует. Душа освобождается от своей оболочки и четко осознает всю окружающую действительность. Этому есть уже немало доказательств, это подтверждают многочисленные рассказы больных, которые находились в состоянии клинической смерти и пережили в эти минуты посмертный опыт. Общение с больными очень многому нас учит, а также заставляет нас удивляться и задумываться - ведь такие необычайные события списать на случайности и совпадения просто невозможно. Эти события рассеивают все сомнения в бессмертии наших душ.

О Человеке: Леонид Виноградов о Андрее Владимировиче Гнездилове

Андрей Владимирович ГНЕЗДИЛОВ (род. 1940) - петербургский врач-психиатр, доктор медицинских наук, почетный доктор Эссекского университета в Англии: | | .

«АНДРЕЙ ГНЕЗДИЛОВ: ДОКТОР-СКАЗОЧНИК»

Можно ли радоваться жизни, если ежедневно сталкиваешься со смертью? Многие ответят на этот вопрос отрицательно. Но наш герой более 30 лет ежедневно общается со смертельно больными людьми. Он не может излечить их и лишь старается облегчить страдания, помогает подготовиться к смерти. При этом он не просто любит жизнь. В свои 68 лет доктор медицинских наук, психотерапевт Санкт-Петербургского хосписа Андрей Владимирович ГНЕЗДИЛОВ остается большим ребенком. Значительное место в его психотерапии занимают… сказки и куклы.

Чужая боль доктора Балу

Представьте: замкнутый, стеснительный мальчик, которому собственные фантазии заменяют общение со сверстниками. Все вокруг бьют тревогу: ребенок живет в виртуальной реальности, не готов к жизни. Стремятся вписать его в свою схему. Именно таким был в детстве Андрей Владимирович. Свои фантазии Андрюша записывал - так появились первые сказки. И уже больше 30 лет он лечит сказками душевные травмы своих пациентов. Пациенты детской больницы, в которой он работал после института, прозвали его доктором Балу в честь медведя из «Маугли». Полученное от детей прозвище стало его литературным псевдонимом.

С 1973 года он работает с онкологическими больными. Его первой пациенткой стала женщина, которую он, в то время врач Психоневрологического института имени Бехтерева, подготовил к онкологической операции. Она знала, что ей необходима операция, но не могла заставить себя лечь в больницу - ей плохо становилось от одной мысли, что она там останется. Знакомые посоветовали обратиться к психотерапевту, и только после бесед с доктором Гнездиловым женщина смогла преодолеть свой страх. Навещая ее в больнице, Андрей Владимирович увидел десятки таких же страдающих людей и понял, что большинству онкологических больных необходима психотерапевтическая помощь.

Вскоре специально для Гнездилова в Онкологическом институте открыли ставку психоневролога. Он проработал там десять лет. А в 1990 году в Петербурге, в Приморском районе Лахта открылся первый в России хоспис, и доктор Гнездилов возглавил там медицинскую службу. Первыми сотрудниками хосписа стали волонтеры из общества «Милосердие», созданного в 1980-е годы писателем Даниилом Граниным. Андрей Владимирович с коллегами ездил перенимать опыт в Англию, потом англичане приезжали в Лахту. Сегодня в России более ста хосписов, и многие их организаторы приезжали в Петербург знакомиться с опытом Гнездилова, в том числе и с его арт-терапевтическими методиками.

Психотерапевтические сказки основаны на историях, которые пациенты рассказывают о себе, а доктор превращает их в сказку. Сюжет в сказке развивается не так, как в реальной жизни. Догадаться, что это «исправленная» биография, невозможно. В них все как в настоящих сказках: давние времена, вымышленные страны, загадочные имена, волшебники, чудеса.

От обычных сказок они отличаются тем, что «намек и добрым молодцам урок» понятен только больному, которому посвящена конкретная сказка. Только он и автор знают, какая жизненная трагедия скрыта за этими фантазиями. Так, в сказке «Сон» у романтичной девочки Тальи отнимаются ноги. Навсегда прикованная к постели, во сне она встречает прекрасного принца на сказочном коне. Однажды во сне Талья узнает, что наяву принц - ее товарищ по несчастью, мальчик Тон с больными ногами. Эта сказка была написана для девушки, умершей в хосписе в 18 лет. Она рассказала ее молодому человеку, также умиравшему здесь, и они стали близкими друзьями.

«Такая сказка помогает человеку осмыслить и принять ситуацию, в которой он оказался. Многим больным сказка, переосмысляющая их жизнь помогла смириться и перенести свои страдания», - объясняет Гнездилов.

В его жизни, правда, получилось иначе - реализовалась не сказка, а стихотворение, поразившее в детстве. Когда Андрюша не мог заснуть, мама садилась за рояль и пела баллады. Особенно поразило впечатлительного мальчика стихотворение А. Н. Толстого:

От звона башни царевне страшно,
Придет за ней седой звонарь,
И снова тихо на древней башне,
Крадется смерть, прикрыв фонарь.

«Я его сразу запомнил, - вспоминает доктор, - и решил, что мне нужна царевна. Царевна - больная. Профессией моей стало столкновение со смертью. Замок я создал у себя дома».

Сказочник по натуре, он собирал старые вещи (колокола, латы, шлем) и складывал их в башенке в своей старой петербургской квартире. Эта башенка, действительно, сегодня напоминает замок. Когда ему подарили куклу Синей Бороды, он назвал башенку замком Синей Бороды.

Там Гнездилов занимается с родственниками своих пациентов и медперсоналом хосписа имидж-терапией. Люди переодеваются, подходят к зеркалу, видят себя в новом образе.

Но как может помочь родственнику тяжело больного человека переодевание? Не обман ли это? Наверное, многие сталкивались с тем, что если долго носить в себе невысказанные тяжелые чувства, а потом высказать их в беседе с понимающим человеком, становится легче. Тут то же самое: рассказанные в разговоре, прорисованные в рисунке, выраженные в создании нового костюма тяжелые переживания и страхи, которые изнутри тайно мучают человека, становятся явными, а значит, их можно начать преодолевать.

Иногда, предлагая новый образ, врач помогает человеку увидеть, что в нем не все умирает. Он как бы говорит: ты больше, чем твоя болезнь и твое страдающее тело. Для многих, особенно неверующих людей - это настоящее открытие, несущее надежду.

Куклы похожи на людей

В домашней коллекции Андрея Владимировича Гнездилова около двухсот авторских кукол. А еще в его домашней коллекции около двухсот авторских кукол. Некоторые куплены, но большинство подарены мастерами и даже сделаны специально для Гнездилова. Периодически одна или сразу несколько кукол переезжают в хоспис, ведь это - не игрушки. Персонифицированная куклотерапия - еще одна из его авторских методик. «Для больного кукла - весть из детства. Внутренний ребенок есть в каждом человеке, и он с детской непосредственностью переносит на куклу образ врача», - рассказывает доктор. Как всегда, в подтверждение своих слов он приводит пример из собственной практики. 23-летняя девушка узнала от онколога, что обречена. Вернувшись домой, она легла в постель и стала ждать смерти: не ела, не пила, ни с кем не разговаривала. Родители были в отчаянии и позвали к дочери Андрея Владимировича. Он вспомнил, что в портфеле у него кукла принца, достал ее и протянул умирающей. «Что это?» - удивилась девушка. «Я принц Щелкунчик, узнал о твоем несчастье и пришел послужить тебе», - ответил он. «И ты меня не оставишь?» - «Нет, я всегда буду с тобой», - ответил доктор, оставил куклу и ушел. Девушка вскоре умерла, но с куклой в руках. «Я понял, что должен был остаться с ней и помочь перенести ее страдания, но сам я не мог этого сделать», - вспоминает доктор Гнездилов. Врач не может быть у постели больного круглосуточно, а человеку в страдании важно, чтобы рядом был хотя бы символ кого-то, кто не оставит ни при каких обстоятельствах.

Старики часто как будто не обращают внимания, что им в постель положили куклу, но, когда через какое-то время Гнездилов пытается забрать ее, не отдают.

Причем с куклами играют не только люди, далекие от веры, но и те, кто хорошо знает, что Бог всегда рядом. В этом есть загадка. Психологи говорят, что для больного кукла часто символизирует потребность в ком-то, с кем все можно разделить, - и радость, и боль, от кого ничего не нужно скрывать (ведь даже самым близким родственникам трудно сказать все, их часто боишься огорчить, боишься пожаловаться). А больной человек очень часто похож на ребенка. И душевных и духовных сил на молитву ему просто может не хватать.
Всем, кто приходит к нему на консультацию домой, Андрей Владимирович в первую очередь предлагает самим выбрать куклу. Всегда кукла оказывается чем-то похожа на того, кто ее выбирает. Есть в коллекции петербургского доктора-сказочника короли, королевы, принцы и принцессы разных эпох. Их предпочитают молодые пациенты хосписа, так как они, несмотря на болезнь, продолжают идентифицировать себя с молодостью, красотой.

Редко, но бывает, что в хоспис приходят со своими куклами. Одна старая женщина принесла с собой фиолетового медвежонка, играла с ним. «Этот медвежонок не вызывал смех - мол, старушка в куклы играет. Он связывал ее с прошлым, она не чувствовала себя одинокой», - вспоминает доктор.

К вере приводят любовью

Андрей Владимирович убежден: без веры он бы на такой работе не выдержал. Он неоднократно подчеркивает, какое огромное влияние оказала на него мама - известный скульптор Нина Слободинская. Она была глубоко верующим человеком и даже в советское время, когда это могло принести только неприятности, лепила религиозные скульптуры.

Доктор Гнездилов считает, что это лучшие мамины работы: Спас Нерукотворный (гипсовый барельеф «Голова Христа» - одна копия взята в Феодоровский Государев собор в Царском Селе), Божия Матерь «Умиление», Божия Матерь «Защитница Ленинграда» - в полукруглых воротах Богоматерь руками заслоняет вход в город (такого образа в иконографии нет, скульптура сделана в память о блокаде, которую мама пережила вместе с маленьким Андрюшей), Распятие.

Когда доктор Гнездилов начинал работать с онкологическими больными, он еще не был воцерковлен, но в Бога верил. «Атеизм я всегда считал суеверием. Что, мир сам по себе создался?» И в атеистические 1970-е как психотерапевт он мог позволить себе говорить с больными о Боге. Даже тогда многие понимали, что для преодоления страха смерти вера - лучшая психотерапия: «Если умирающий человек думает, что он после смерти исчезнет, исчезает и его перспектива на будущее пространство. Если же ему рассказать о Царствии Небесном, и он поверит, что впереди у него не исчезновение, а переход в другую жизнь, пространство расширяется».

По своему опыту общения с умирающими доктор Гнездилов знает, что верующие люди уходят из жизни спокойнее, в большей гармонии с миром и собой. Он считает очень важным присутствие родственников в момент смерти больного. Смерть, по его мнению, похожа на рождение, и как в младенчестве важно почувствовать тепло любящих рук, так и уходить из жизни легче в любящих руках.

«Каждому важно так или иначе соприкоснуться со смертью, увидеть, что это такое. Если человек умирает не в смятенном душевном состоянии, но с глубоким пониманием смысла смерти, то и мы, просто находясь рядом, можем почувствовать, что смерть - не ужас, а таинство». Андрей Владимирович вспоминает, как однажды умирал отец семейства, рядом с ним сидели жена и дети, и все они мучились. Врачи и сестры не знали, как их поддержать. Кто-то из персонала дал Библию. Они начали вполголоса читать. Через несколько часов они вышли из палаты на цыпочках и шепотом сказали: «Ушел». Отчаяния на их лицах не было - смерть для них предстала как таинство. А ведь они, возможно, тогда впервые открыли Библию.

Один маляр как-то сказал доктору Гнездилову: «Неважно, где я умру, важно, чтобы с молитвой». Не все больные физически в состоянии молиться, важно, чтобы кто-то рядом читал молитву. «Звучащая молитва - включенный свет, который озаряет человека и помогает ему в самую трудную минуту, в момент перехода». Поэтому в хосписе сложилась традиция: когда кто-то умирает, рядом с ним сидят сестры милосердия и молятся (если он не настроен против Бога и Церкви, то вслух). Сестричество во имя преподобномученицы Елисаветы Феодоровны было создано в 1994 году благодаря стараниям священника Артемия Темирова, нынешнего главврача больницы блаженной Ксении Петербургской.

Известно, что некоторые врачи, медсестры, волонтеры в неофитском запале жаждут обратить всех пациентов. В работе с умирающими соблазн тем более велик - как же не привести человека к спасению? Но ведь и работником одиннадцатого часа можно стать только по доброй воле. Сам пример сестер с крестиками на косынках, которые без брезгливости ухаживают за больными, помогает многим пациентам принять свою ситуацию. Андрей Владимирович рассказывает, как аккуратно надо подводить больного к вере: «Первой реакцией у большинства людей, узнавших о своей болезни, бывает шок. В этот момент ни в коем случае не надо в чем-либо убеждать человека. Ему нужно наше сопереживание, разделение его горя, отчаяния или страха. После шоковой стадии идет вытеснение страха, появляется надежда. На этой стадии многие пытаются обратиться к Богу, но чаще с желанием “купить” исцеление. Потом появляется агрессия, протест: за что я так наказан? И эта агрессия выплескивается не только на окружающих, якобы виновных в его заболевании, но и на самого себя. Эта очень опасная стадия - если вовремя не оказать медицинскую и психотерапевтическую помощь, возможны мысли о самоубийстве. За агрессией идет депрессия - человек отчаивается, прощается со всеми. Но, как ни странно, именно после депрессии может наступить согласие, принятие своей судьбы. (Сама эта стадия не приходит, здесь нужна помощь опытного врача или чутких медсестер.) И вот тогда человек начинает искать смысл постигшего его несчастья и вообще жизни.

При тяжелой болезни почти неизбежны минуты, когда собственная жизнь кажется бессмысленной, но разум не может принять бессмысленность окружающего мира. Мира, где каждая пылинка показывает законы мироздания, которые люди не творят, а только открывают. Задача врачей и близких - помочь человеку не дойти до той степени отчаяния, когда бессмысленным покажется все вокруг. Ну а когда человек понимает, что окружающий мир имеет разумное начало, остается только один шаг, чтобы назвать это начало Богом. Если есть Бог, нет смерти, а если смерть есть, нет Бога. И эта альтернатива - стимул к поиску духовной двери. Настоящее, сердечное обращение к Богу происходит на стадии открытия человеком своего духовного начала. Чтобы эта стадия наступила, от окружающих требуется большой такт. Если человек не верит и закрыт для разговоров о Боге, долг врача - все равно помочь ему опереться на то, что в течение жизни было для него ценностью. Для кого-то это семья, дети, для кого-то - любимая работа. Кто-то ценит свою сопричастность жизни, смене времен года, красоте природы».

Многим смертельная болезнь помогает впервые задуматься о Боге, и это всегда радует доктора Гнездилова и его коллег. Большинство из тех, кто работает в хосписе, со временем становятся верующими.

Сестры милосердия работают и с детьми, родители которых умерли в хосписе. Таких детей уже около тридцати. Среди них есть круглые сироты, которые живут в специальном доме при сестричестве, остальные ребята проводят там свободное от учебы время. По выходным и в каникулы сестры возят детей на экскурсии, в паломничества.

Без выгорания

На Западе считается оптимальным срок работы в хосписе от четырех до пяти лет, потом начинается профессиональное выгорание. Теоретически Гнездилов с этим согласен, но на практике… В России работа в хосписе до сих пор не престижна: постоянных спонсоров нет, зарплата небольшая, дальнейшей перспективы никакой. Поэтому многие сестры милосердия трудятся здесь с первого дня, то есть 18 лет. Сам Андрей Владимирович работает с онкологическими больными больше 30 лет и постоянно подчеркивает, что если и держится (а считает, что держится он нетвердо), то только благодаря вере. «Мы забываем, что при любом обращении к Богу обязательно получим ответ. Меня всегда утешает и ведет мысль, что мне Бог нужен, как сама жизнь, но я всегда помню, что и я нужен Богу. Это самое высокое, на что можно рассчитывать, - понимать, что ты нужен Богу, и Он через тебя может помочь людям».

Часто преуспевшие в своей профессии люди не хотят, чтобы дети и внуки шли по их стопам. Дочь доктора Гнездилова стала искусствоведом, изучает скульптуру, которой всю жизнь занималась ее бабушка. Внуку сейчас два года. На вопрос, хотел бы он, чтобы внук в будущем работал в хосписе или ни за что не пожелал бы ему такого тяжелого креста, доктор-сказочник ответил: «Это тяжелый, но благодатный крест. Наши больные учат тому, чему никто не научит. Встреча с ними, опыт их жизни, переживаний неоценимы». Похоже, доктору Гнездилову до профессионального выгорания далеко.

Андрей Владимирович ГНЕЗДИЛОВ: интервью

Андрей Владимирович ГНЕЗДИЛОВ (род. 1940) - петербургский врач-психиатр, доктор медицинских наук, почетный доктор Эссекского университета в Англии: | | .

ПРОЙТИ ЧЕРЕЗ ГОРЕ

Смерть близкого человека всегда наступает внезапно, даже если ее ждешь и готовишься к ней. Горе слишком широко, чтобы его обойти, слишком высоко, чтобы его перепрыгнуть, и слишком глубоко, чтобы под ним проползти; через горе можно только пройти, - говорит народная мудрость. Но как это сделать? Что необходимо знать, чтобы справиться с ним? Об этом рассказал психотерапевт Санкт-Петербургского хосписа, профессор кафедры гериатрической психиатрии Психоневрологического института им. В. М. Бехтерева Андрей Гнездилов.

Терапия плачем

Андрей Владимирович, когда человек теряет близкого, он не может нормально, полноценно жить дальше, пока не переживет горе. Как его пережить? Что входит в это переживание, что значит - пережить?
- Прежде всего надо знать, что всякий стресс со временем проходит благодаря смене уклада жизни, существовавшего до смерти близкого человека. Сама рана затягивается, не спрашивая нас. Но для этого нужно время и помощь - потому что иногда этот процесс затягивается, переходит в устойчивую депрессию и становится очень болезненным для человека: пока не изживешь состояние боли, ты не можешь владеть собой.

Например, первая стадия переживаний - это шок. Помните, как окаменела в шоке жена Лота, - обернувшись на гибнущий город. Но любая эмоция - чтобы быть пережитой - должна быть выплеснута. В противном случае это грозит неврозом. Это как в паровозе: если пару некуда выходить, он ломает механизм. Поэтому в это время не следует сдерживать свои слезы — они очищают душу от переживаемого горя.

В старые времена в народе были традиции плача. Однажды я стал свидетелем, когда мать привезла в сельскую больницу умирающего десятилетнего сына. Он случайно глотнул уксусной эссенции. Когда она поняла, что он умер, то закричала, а потом завыла. Через несколько минут вой перешел в плач и причитания: «Сиротинушка моя, ягодка моя, на кого ж ты меня покинул… » Этот плач организовывал пространство боли, вводил в рамки неистовую шоковую реакцию, связанную со смертью сына. Она целый час причитала, проговаривая жизнь ребенка и свое горе, а потом успокоилась и замолчала. Утром мы увидели совершенно адекватную женщину. Да, она потеряла сына. Это ужасная боль, но она уже была спокойна и способна делать какие-то дела. И мне кажется, утрата народного действа, каким являются плачи-причитания, — это очень большая утрата, потому что она смягчала саму боль.

Смягчить боль может и природа. И если человек относится к природе как к части нашего мироздания и части себя, а себя видит частью природы, то он видит в природе вечность, куда уходит его близкий.

В русском фольклоре есть песни-плачи, когда умерший отождествляется с природой. И это очень мощный приток какого-то особого состояния, понимания, может быть, нерационального, таинства смерти, принятия ее и смирения.

Очень сильную помощь может оказать слово Божие. Однажды у нас в хосписе умирал отец семейства. Члены семьи наблюдали агонию и не знали что делать. Мы предложили им почитать Евангелие. Через три часа он умер. Они выходят и шепчут: «Он ушел». Но в их глазах не было трагедии и отчаяния, а только ощущение, что они присутствовали при таинстве. Смерть не напугала их, а, благодаря словам Вечной книги, была воспринята как переход или рождение в мир иной.

"Не спите, побудьте со мною"

К кому пойти с диагнозом - «горе»? К терапевту, другу, священнику? Врачам надо платить, а денег может не быть, друг и священник могут не понять, не иметь опыта…
- Не важно, к кому вы подойдете. Важно, чтобы вы погрузились в другое пространство. Каждый из нас обладает своим личностным временем и пространством. Например, дети (почему старики их так любят) живут в другом пространстве и времени - оно тянется гораздо медленнее, чем у взрослого. Занять время у ребенка - это не значит его обокрасть, а значит идентифицироваться с ним, подсоединиться к нему. И в этом пространстве и времени ты облегчаешь свою душевную тяжесть. Ребенок привлекает к восприятию жизни еще и свое воображение - он не скучает. Дай ему игрушку или расскажи сказку - он переживет целую ситуацию и целую жизнь. Он не зацикливается на всех своих печалях в отличие от взрослых. Ребенок излучает такое количество энергии, которое намного превосходит его собственные запросы в ней. Мы всегда думаем, что родители согревают ребенка. Но чаще бывает наоборот - именно ребенок согревает своим душевным теплом родителей и дает силы для жизни.

В ситуации горя важно, чтобы другой человек сумел вас принять. Принятие - это сопереживание. Это очень непросто. Помните у Тютчева: «И нам сочувствие дается, как нам дается благодать».

Однажды меня попросили посмотреть больного из одного онкологического госпиталя, который все время плакал. Мы общались с ним часа два. Я просто сидел и слушал его. Потом его лечащий врач долго расспрашивал, какую психотерапию я применил, потому что больной успокоился и стал адекватен. Оказалось, что этот врач тоже слушал эти жалобы, но думал в это время о каких-то своих делах, хотя и не спускал с него глаз и ждал, когда тот выговорится до конца.

Когда вас слушают и сопереживают - это особое слушание. Потому что берут и кладут себе на спину ваше горе - этот психологический рюкзак. И наступает облегчение.

Помните в Евангелии, когда Христос в Гефсиманском саду страдал и несколько раз просил своих учеников: «Не спите, побудьте со Мною» (а они каждый раз засыпали)? Так вот Его слова - эта ключевая фраза, которая дает решение к тому, чем и как помочь другому.

"Качели страдания"

- Бывает, что человек страдает, но при этом как бы не хочет быть утешенным, отвергает утешение, объясняя себе это разными причинами: не идет к другим - «не поймут», не идет к терапевту - «он деньги берет»…
Человек словно оказывается на качелях: одна часть сознания отталкивает эти воспоминания, так как они тебя разрушают, а другая притягивает, потому что в твоем сознании страдание удерживает тебя возле любимого. И ты боишься сойти с этих качелей, упасть в пропасть. Как научиться страдать правильно?
- Чтобы «качели» остановились, требуется время, вы не можете их ни ускорить, ни затормозить. Надо просто довериться Богу и течению жизни. Похожая ситуация есть в паллиативной медицине - когда смерть уже предсказуема и ты не можешь спасти больного. Здесь нельзя ускорять его уход и нельзя тормозить.

Это относится и к переживанию горя. Ведь самое интересное заключается в том, что если ты переживаешь горе конструктивно, страдая открытой душой, - оно становится богатейшим духовным опытом. Вот пример. Однажды я увидел, как больная кривится от боли. «Что у вас болит?» - спрашиваю. «Не обращайте внимания, доктор». «Ну почему, мы бы дали анальгетик». «Доктор, - говорит она, - мне кажется, вместе с болью из меня выходит все дурное». Боль и страдание, когда человек открывается страданию для очищения, становятся искуплением, сама боль является предвестником какого-то нового, более возвышенного состояния. Если бы вы видели, какие совершенно святые и необыкновенно прекрасные глаза у только что родившей женщины, хотя до этого она безумно страдала, вы бы меня поняли.

С другой стороны, причиной затянувшихся колебаний «на качелях страдания» может быть и стремление к самонаказанию, нераскаянное чувство вины перед ушедшим. В этом случае может быть необходима помощь психотерапевта.

Многим людям в этой ситуации помогает, когда они пишут письма своим усопшим, делясь своими обидами, просят прощение и так далее. У одного психотерапевта был такой случай.

Молодой человек поссорился с отцом, который вскоре умер. Живя в другом городе и не успев с ним помириться, сын начал испытывать чувство вины, что не успел попросить у отца прощения. Он стал неосознанно искать смерти - быстро ездить на машине, прыгать с парашютом… В психологии это называется пассивным суицидом. Однако ему становилось все тяжелее на душе. И вдруг он получил письмо от отца, которое было написано перед смертью, но отчего-то задержалось. Отец писал что-то обычное, но было понятно, что он не сердится на сына. Врач порекомендовала сыну написать ответ отцу. Тот так и сделал (письмо заняло несколько страниц) и снял свой затянувшийся стресс.

А кто-то пишет книги. И как бы литературно, уже в памяти воплощаются в жизнь ушедшие люди. Здесь вопрос в конструктивном и деструктивном горевании. Оно деструктивно, когда человек доводит себя на этих «качелях» до психоза и депрессии. А конструктивно - когда находит правильное применение своему горю. Потому что горе неоднозначно, вы не просто так печалитесь, вы еще обвиняете себя, что недостаточно оказали внимания этому человеку, и испытываете чувство вины. В это время нужно найти работу для своей души. Душа не должна костенеть в этом горе, она должна творчески развиваться дальше и искать поле деятельности, новую сферу применения своей любви. Это, например, могут быть дела милосердия, это может быть молитва о другом, болеющем так же тяжело, как ваш близкий человек.

Вот вам пример. Один молодой человек, лидер по характеру, жил со своей матерью, тоже человеком сильным и властным. Они постоянно ругались. Казалось, нет людей, более не понимающих друг друга. Сын даже не женился, рассуждая: как я приведу в дом жену, которая не найдет общего языка с матерью. Ждал, что мать умрет, тогда он и устроит свою жизнь. Шло время, она все жила, цепляясь за жизнь и считая, что, пока жизнь ее сына не устроена, она не уйдет.

Когда она умерла, он почувствовал ужас, что у него никого ближе матери-то и не было. Что, несмотря на все споры, ругань, грубости и борьбу за лидерство, они очень любили друг друга. Этот ужас поверг его в такое отчаяние, что он был готов наложить на себя руки. Потом вдруг кто-то предложил ему поработать в доме престарелых. Он стал ухаживать за старушками, старичками, пытаясь через них отдать тот долг, который он считал своим долгом перед матерью. И вышел из своего тупика.

Как человек может понять, что в своих переживаниях он деструктивен, что подступил к той черте, за которой начинается болезнь?
- Точно определить это могут только психиатры. Обычно триада депрессии выражается в заторможенности мысли, заторможенности чувств (тоска) и заторможенности волевой сферы, психомоторики - когда человек скован, анемичен. Плохой признак, когда депрессия сопровождается чувствами личной малоценности и виновности.
Здесь нужен совет психиатра.

Жизнь - это ритм

Раньше у человека был ритуал: траур на определенный срок, когда люди не показывались в публичных местах, определенным образом одевались. Для переживания горя были некие формы, которые были одобрены обществом и внутри которых человек чувствовал себя защищенным, сориентированным. Теперь все размыто, не знаешь, как вести себя на работе: грустить - вроде нарушать общую атмосферу, не грустить - опять могут не понять. И люди задвигают свои чувства, потому что не знают, как их правильно выражать. Как не зависеть от мнения окружающих? Как быть в правде со своими чувствами?
- Мне кажется, что, если бы окружающие люди понимали значимость переживаний, депрессии, они давали бы горюющим возможность быть самими собой. Ведь мы же все время носим какие-то маски и пытаемся соответствовать им. А то, что хорошо для толпы, плохо для личности. Если вы хотите рыдать, то рыдайте. Мне кто-то рассказывал, что просто не мог сдержать слез - умирала жена, и когда коллеги спрашивали, глядя на его красные глаза, он говорил: это аллергия, не обращайте внимания.

Вместе с тем часто, когда мы горюем, то забываем, что жизнь - это ритм. Как вдох-выдох, прилив-отлив. И это неправильно, если мы рассуждаем: «Как я поеду на природу или пойду в гости, когда умирает близкий?!» Есть время ухаживать за умирающим, есть время отдыхать от этого ухода, причем так, как нравится этому человеку.

В отношении того, как вести себя окружающим, думаю, ценно просто дружеское молчание, со-чувствие, со-переживание, понимание того, что происходит с этим человеком.

Верность прошлому или отказ от жизни?

Есть выражение - нельзя жить прошлым, надо жить дальше. Некоторых это смущает, они считают, что выйти замуж (жениться) - это измена прошлому. И даже когда создают новые семьи, часто сравнивают нового супруга с прежним, и семьи распадаются. Что значит - жить дальше?
- У одного человека умерла жена, и он остался с ребенком пяти лет. Когда через некоторое время ребенок спросил: «Где моя мама?» - отец ответил: «Она умерла». Ребенок задумался, а потом сказал: «Тогда нужно новую маму». Жестоко? Но жизнь не может стоять на месте. Умирает отец - ребенок выбирает себе дядю или друга. Умирает мать - выбирает тетю, находит черты матери среди окружающих.

Есть преданность памяти, когда мы остаемся верны ушедшему человеку. Но не все это могут. Новая встреча часто неизбежна. Бывает и по-другому, что человек, хранящий верность умершему супругу, и при его жизни был достаточно одинок. Просто его потребность в людях невелика, и верность тут ни при чем. И когда такой человек теряет супруга, он всячески украшает его в своих фантазиях. Но это больше именно фантазии, чем реальность.

По статистике, самый сильный страх, который испытывают сегодня люди, - страх потери близких. Как приготовиться к естественной смерти близкого?
- Во-первых, создать духовные отношения. Одно дело, когда отношения с близкими проявляются в виде чувств, а другое дело - когда состояние взаимопонимания и любви дает то ощущение вечности, миг настоящего прошлого и будущего. Ты входишь в состояние любви, где существует только настоящее. Прошлого уже нет, будущее еще не наступило. Единственный общий рецепт - это обращение к Богу. Если ты доверяешь своего любимого человека Богу, то ты молишься вместе с ним, молишься за него как за себя, и тогда этот страх уходит. Вспомните случай, когда преподобный Серафим Саровский предложил своей духовной дочери Елене попросить у Господа смерти и умереть вместо своего брата - Мотовилова. Так и случилось.

Теряя своего близкого, многие уходят в обряд, постоянно ходят на кладбище, чтобы быть «ближе» к усопшему. Разве такая зацикленность не опасна?
- Мне рассказывали, что одна женщина каждую субботу ходит на кладбище к мужу. Она говорит, что он знает все, что творится на земле, и она как бы получает его советы. В остальные дни она была совершенно адекватна. Это длится уже пятый год. Она объясняет, что так ей хорошо, и она ничего больше не хочет. Друзья не смогли ее переубедить.

Есть такое понятие - обаяние скорби. Когда ты входишь в ритуал, тебе самого себя жалко, жалко весь мир, жалко ушедшего человека, которому ты остаешься верен и т.д. При этом ты как бы обижен миром, судьбой, и на самом деле ты просто уходишь, отказываешься от жизни.

В юности я считал, что уж если любишь, то нужно сохранять верность супругу до своей смерти. Но потом понял, что это неправильно. Тут смысл даже не в том, чтобы обязательно искать себе замену в виде новой возлюбленной. Важно, чтобы твоя личность, твоя жизнь развивались. Ведь жизнь - это творчество.

Любовь по-разному проявляется. Главное - найти для нее творческое самовыражение. Это может проявиться и в уходе за могилой. Даже когда крошками кормят голубей на могиле, творят какое-то милосердие для малых сих. Или когда сажают цветы - украшают ту частицу земли, которая связана у нас с пространством любимого человека. Украсить пространство любимого человека - разве не в этом была цель жизни, когда мы жили вместе с ним?